скачать книгу бесплатно
У короля был наследник – сын от первого брака, принц Эдвин. Его мать, Изабелла, умерла сразу после родов. Эдвин рос хорошим мальчиком. Ну может быть, немного избалованным. Сейчас это был красивый юноша, умный, но довольно своенравный. Весь в отца – говорили окружающие. Уже недалеко было то время, когда он примет от отца бремя власти, и король Эдгар сможет спокойно уйти на покой. Однако сложное положение королевства и его королевского дома омрачало мысли короля Эдгара о будущем, о будущем наследника.
Но вот в какой-то момент ему показалось, что он нашел выход. Надеждой в его душе зародилась идея, даже не идея, а мечта, которая воплощала в себе давнишние планы и чаяния короля и его второй жены – Катрионы. Король Эдгар решил в своем сыне осуществить ту их с Катрионой давнюю мечту. В осуществлении этой же мечты был выход из создавшегося положения.
Этой спасительной идеей была свадьба – свадьба принца Эдвина и свояченицы короля – герцогини Илирийской Эльзы.
Герцогиня была младшей сестрой Катрионы, второй жены короля Эдгара. Тогда, двадцать лет назад, Катриона сама была правящей герцогиней Илирийской. Красивая романтическая история наделала много шума в свое время. Король Ольвинии Эдгар и герцогиня Илирийская Катриона полюбили друг друга и решили соединить свои судьбы. И не только свои судьбы. В их ближайших планах был серьезный политический ход – объединение их владений, королевства Ольвинии и герцогства Илирии, в мощное единое государство. Это можно было бы считать утопией, если бы эта идея не была близка и народам обеих стран. Дело в том, что исторически Ольвиния и Илирия были очень близки и тесно связаны и культурой, и языком, и экономикой. Очень многие семьи по обе стороны границы имели родственников с другой стороны. Так что идея объединения упала в благодатную почву.
Конечно, у этого плана были противники. В основном это были правители соседних государств. Они отнюдь не были заинтересованы получить у себя под боком столь мощного соседа, каким стало бы объединенное государство Ольвинии и Илирии. Но Эдгар и Катриона упорно шли к этому решению, подготавливая для этого почву у себя в странах и пытаясь изменить настроение своих соседей.
Через год после свадьбы, как и положено, у них родилась дочь Жюли – прелестное дитя. Все складывалось прекрасно, и впереди, казалось, их ждало счастливое будущее. Но…
Все расстроила внезапная смерть Катрионы. Через восемь лет после свадьбы тяжелый недуг унес жизнь Катрионы – бедняжка угасла на глазах любящего супруга. Беда не приходит одна – еще через год злой рок отнял у короля и его юную дочь. Жюли шел уже восьмой год, кода это произошло. Девочка очень любила море и часто гостила в Ларне. Ее любимым занятием были морские прогулки на яхте. И вот из одной из таких прогулок она уже не вернулась. Никто не знает, что произошло, – море умеет хранить свои тайны. На поиски были брошены все силы – но безрезультатно. Малышка пропала. Вместе с яхтой и экипажем.
Король Эдгар был сам не свой от горя. Сначала смерть любимой жены, потом смерть дочери надолго выбили его из седла. Все расстроилось.
Правящей герцогиней после смерти Катрионы стала ее младшая сестра Эльза. Тогда Эльзе было всего девятнадцать лет, но она оказалась жесткой и умелой правительницей, несмотря на свой юный возраст. Не прошло и двух месяцев, как она сумела все взять в свои изящные ручки и решила вести свою независимую политику. Очень скоро обнаружилось, что цели этой политики совершенно не совпадали с целями ее покойной старшей сестры. О прежних планах уже не могло быть и речи.
С тех пор король замкнулся в себе. Дела королевства пошли неважно, а последнее время – и вовсе плохо.
Однажды, во время одного из недавних официальных визитов короля Эдгара в Ларну, на приеме в замке герцогини взгляд короля, печальный и словно отсутствующий, случайно остановился на стоящих рядом и беседовавших друг с другом принце Эдвине и герцогине Эльзе. Образ этих двух молодых людей вызвал в его памяти образы его счастливого прошлого, когда вот так же они с Катрионой были молоды и счастливы, строили грандиозные планы. Он вздохнул и печально улыбнулся своим воспоминаниям. Но вдруг его словно осенило!
Он стал внимательнее присматриваться к этим двоим – и скоро заметил, что герцогиня Эльза оказывает его сыну Эдвину чуть большие знаки внимания, чем это положено по протоколу. Она чаще обращалась к нему, улыбалась ему.
«Боже мой! Да ведь это прекрасно! – думал король, вдохновленный новой идеей. – Что ж, нам с Катрионой не удалось осуществить нашу мечту, так, может быть, это удастся сделать Эдвину и Эльзе. Ну, она немного старше Эдвина. Но это пустяк. Зато какая женщина! И кажется, она неравнодушна к Эдвину. Прекрасно, прекрасно… Интересно, заметил ли Эдвин этот интерес к себе? Как он к этому отнесся? С ним надо поговорить…»
Но прежде чем говорить об этом с принцем, король Эдгар созвал на совет ближайших своих вельмож, с кем он уже многие лета делил бремя власти в стране и советы которых очень ценил. Он рассказал им о своих матримониальных планах. После некоторого обсуждения большинство решило, что это действительно может быть спасительным выходом из создавшегося положения, да еще и с многообещающими перспективами. Большинство, но не все.
– Милорд, эта свадьба может быть удачным ходом, – высказал свое особое мнение тайный советник короля дон Витторио. – Но вы не учитываете одного, а именно – личность возможной невесты. Герцогиня Эльза. Это жесткая и своенравная женщина. Принц Эдвин перед ней – мальчишка. Уверены ли вы, что он в этом браке сумеет занять доминирующее положение? Не кажется ли вам ее поведение в последнее время несколько подозрительным?
Ему возразили: у Эдвина будет сильная поддержка в лице его друзей и государственного совета. На это дон Витторио заметил, что на супружеском ложе достоинства герцогини легко могут перевесить все мудрейшие советы его друзей.
И все же бенефиции от этой свадьбы были настолько заманчивы, что было принято решение действовать именно в этом направлении. Одновременно послать в Илирию надежного человека, чтобы он внимательно изучил изнутри ситуацию в Илирии и происходящие там процессы, а особенно все то, что связано с герцогиней, а по возможности – и предпринял необходимые меры, если того потребует ситуация. Какие меры и какая ситуация имелись в виду, дон Витторио (а это по его настоянию было принято такое решение) не стал уточнять, лишь попросил короля предоставить ему соответствующие полномочия на организацию этой деликатной миссии.
Король Эдгар, со своей стороны, должен был серьезно поговорить с принцем о важном политическом ходе, в котором тот должен был сыграть одну из центральных ролей.
Когда королевский посыльный передал принцу Эдвину желание короля видеть своего сына сегодня же вечером за ужином, принц досадливо поморщился. Он уже собирался отбыть в Ларну, где его ждала романтическая встреча. Он был в радостном предчувствии чудесного времени, которое он опять проведет в Ларне вместе с красавицей Еленой, и тут вдруг это препятствие…
Однако на этот раз в его легком и светлом чувстве, которое всегда возникало у него в груди, когда он думал о Елене, завелась небольшая червоточинка. Последнее время до него стали доходить слухи о Елене и некоем Антонио. В глубине души он не верил, что за этими слухами стоит что-то серьезное. И все-таки… Какое-то беспокойство замутило его мысли о Елене. Свидание должно было состояться на следующий день на яхте в порту Ларны, и он рассчитывал рассеять это беспокойство (он не мог поверить, что Елена предпочла ему другого) и устроить, как обычно, веселую прогулку на яхте.
Яхты были одним из самых сильных увлечений Эдвина. И самым удобным местом, где он мог удовлетворять эту страсть, была Ларна – столица владений его неродной тетки, герцогини Эльзы. Он увлекся яхтингом недавно и выпросил у герцогини разрешение инкогнито, без всяких церемоний, посещать Ларну. В порту его всегда ждала великолепная яхта, но мало кто знал, кому она принадлежит. Принц всегда был в форме простого матроса и старался ничем не отличаться от обычных членов небольшой команды яхты. Это позволяло ему свободно овладевать навыками хождения под парусом, наслаждаться ветром, морем и свободой от докучливой придворной жизни, и он по нескольку дней пропадал в море. А с тех пор, как принц познакомился с Еленой, его увлечение еще больше окрепло, и его тайные поездки в Ларну стали еще более частыми.
И вот планы на ближайшие дни рушились. Но тут уж ничего не поделаешь, поездку в Ларну, а значит и встречу с Еленой, придется отложить. Желание отца – закон.
К назначенному времени принц вошел в королевскую столовую. Ужин не был официальным, и все было без особых церемоний. Король уже сидел за столом и беседовал о чем-то со своим советником, потягивая аперитив.
Принц подошел к отцу, почтительно припав на одно колено, поцеловал его руку. Король улыбнулся ему:
– Эдвин, сын мой, надеюсь, мое приглашение поужинать вместе не нарушило твои планы.
– Добрый вечер, отец. Что за срочность? Вы же знаете, что я собирался отбыть в Ларну.
– Мой мальчик, Ларна подождет. Нам надо с тобой серьезно поговорить.
Король замолчал, собираясь с мыслями. Потом начал издалека:
– Эдвин, ты уже большой мальчик, и я буду говорить с тобой не как со своим сыном, не как с молодым повесой, но как с мужчиной, наследником, с будущим королем. Нет, нет. Помолчи и не перебивай меня, – король сделал жест рукой, пресекая все возможные возражения принца. – Я старался воспитывать тебя так, чтобы ты понял с самых юных лет, что твоя жизнь принадлежит не тебе, а королевству, что ты будешь ответственен за его будущее, за судьбы целого народа. Извини меня, может быть, за чересчур напыщенные слова, но сейчас для этого вполне подходящий момент. Я обращаюсь к тебе как к наследному принцу Эдвину Ольвинскому. Мой мальчик, постарайся все личное на время отодвинуть в сторону, и выслушай меня как трезвый политик, будущий король.
Король замолчал, давая Эдвину время прочувствовать серьезность этой преамбулы. Эдвин внутренне собрался: «Ого, видно, что-то и впрямь серьезное».
Эдвин любил отца, глубоко его уважая и немного побаиваясь. Но эта отроческая боязнь строгого отца (а Эдгар бывал иногда строг с сыном) происходила из опасения не оправдать его доверия и тех надежд, что отец на него возлагал. И эта боязнь в конце концов заставляла Эдвина более строго относиться к себе, и со временем, по мере взросления и обретения уверенности в себе, переплавлялась в еще большее уважение к отцу. Отец отвечал ему тем же.
И сейчас Эдвин был горд тем, что отец наконец-то решил обратиться к нему с чем-то действительно серьезным, и был готов сделать все, что в его силах, чтобы оправдать доверие отца. Но то, что он услышал вслед за столь возвышенным вступлением, сначала обескуражило его, потом рассмешило и, наконец, повергло в мучительную необходимость принятия непростого решения.
Король спросил без всякой видимой связи со сказанным перед этим:
– Эдвин, как ты относишься к герцогине Эльзе? Как к человеку и как к женщине?
Ошеломленный, озадаченный, смущенный принц Эдвин ворочался в своей постели в покоях королевского дворца и никак не мог заснуть. В голове снова и снова появлялся вопрос, на который он не мог ответить: «А как же Елена?» На одной чаше весов лежало блестящее будущее правителя объединенного государства Ольвинии и Илирии, власть и уважение народов и государей, жена – блестящая герцогиня Эльза (Боже мой, моя тетка Эльза! Со смеху умереть!). На другой – веселая портовая девчонка, с которой ему было легко и весело, с которой он плавал и танцевал, безумно целовался. Девчонка, которую он, кажется, любил. Какая чаша перевесит?
Нельзя сказать, что решение далось ему легко, но по истечении бессонной ночи, к утру, оно было принято. Свое решение он оправдывал словами отца:
– Пойми, мой сын. Королям часто не суждено выбирать себе жен. Но возможность любить у них все-таки остается.
«Елена! Я надеюсь, ты поймешь меня. Нам надо лишь немного подождать, и мы снова будем вместе».
И все равно в глубине души он чувствовал себя предателем и подлецом. Как утопающий хватается за соломинку, так и он ухватился за подленькую мысль, что ведь и Елена, как ходят слухи, не без греха. Нет дыма без огня, и у Елены с Антонио наверняка что-то было…
Глава 6. Две сестры. Поклонники Елены
Елена стояла на самом краю скалы, отвесно обрывающейся в море. Привычный холодок восторга и опасности, всегда наполнявший ее грудь перед прыжком, заставлял сердце биться чуть чаще. Ее загорелая фигурка эффектно выделялась на фоне бездонного синего неба. Под ней – неудержимо притягивающая аквамариновая глубина. Окинув прищуренным от яркого солнца взглядом окружающий вид: далекую линию горизонта, море в солнечных бликах, маленькие с высоты рыбачьи лодки, соседние скалы с белой пеной легкого прибоя у подножья, – она глубоко вздохнула, задержала дыхание и оттолкнулась, расправив, как крылья, руки. Ее тело на мгновение зависло в воздухе и… устремилось вниз.
Прыжок – вот истинное наслаждение, вмещающее в себя все три стихии – твердь, воздух и море. Череда ощущений, спрессованных в эти счастливые секунды, наполняла Елену звенящим восторгом: упругий пружинящий толчок от земли, свободный полет птицей в воздухе, пронзительный вход в воду, ее ласковые струи, обтекающие тело и чуть ли не струящиеся сквозь него, и опять парение, но теперь уже не в воздухе, а в трехмерной голубой прохладе воды.
Последнее время это чувство радости жизни, ее полноты, не покидало Елену. Это чувство жило в ней вместе с мыслями об Эдвине. Он возник в ее жизни внезапно, как сказочный принц. Позже, когда она узнала, что Эдвин действительно принц, она даже испугалась. Уж слишком все было похоже на сказку, на счастливый сон, который не мог продолжаться долго. И она боялась, что он вот-вот кончится.
Елене было не привыкать к вниманию мужчин. Она знала, что красива и нравится мужчинам. Она со своим веселым и озорным нравом пользовалась этим – напропалую кружила им головы. Все были влюблены в нее, но никто не мог похвастаться взаимностью. Она лишь смеялась над ними, изредка одаривая шутливыми томными взглядами и невинными поцелуями. Ей доставляло удовольствие это поклонение мужчин, и она крутила ими, как хотела. Удивительно, что при этом никто из воздыхателей-неудачников не обижался на нее.
На Елену, казалось, невозможно было обижаться. Джулия, ее сестра, часто пеняла ей на то, что она так легкомысленно играет чувствами других. Но та, опять же со смехом, отвечала ей:
– Да что ты, глупышка! Они же все отлично понимают, что мы все весело играем. Им хорошо – и мне радостно!
– А ты не боишься, что найдется такой непонятливый, который воспримет твою игру всерьез и влюбится по-настоящему?
– Ну, тогда придется ему объяснить, – рассмеялась Елена.
– По-моему, объяснения в таких случаях не помогают – ты сделаешь человека несчастным.
– Фу, какая ты! Слушай, можно подумать, ты – моя старшая сестра и делаешь мне наставления. А старшая сестра – я. И нечего приставать ко мне со всякими глупостями. Жизнь такая веселая, а ты – о грустном. Брось. Пойдем лучше на Белые Скалы. Я попрыгаю, а ты просто покупаешься и позагораешь.
– Елена, а вдруг ты влюбишься сама, а тот, которого ты полюбишь, посчитает это очередной твоей шуткой, несерьезной игрой?
– Ну уж нет! Пока не собираюсь! А если уж влюблюсь, то в принца! И влюблюсь так, что ему будет не до шуток! – рассмеялась она и выбежала из дверей.
Однако такие не понимающие шуток кавалеры обнаружились довольно быстро, в количестве двух штук. Первым был Антонио Каретха – ее друг и главный соперник в борьбе за титул лучшего ныряльщика в Илирии.
Они знали друг друга давно. Подростками вместе проводили время в море – купались, плавали, ныряли, играли. Антонио был немного старше Елены и выступал заводилой в их компании. Он во всем оказывался немного лучше других мальчишек: лучше плавал, лучше нырял, был сильнее и проворнее. Так что, естественно, он стал лидером в своей компании, а Елену, тогда совсем еще девчонку, он взял под свое покровительство.
Время пролетело незаметно, и Елена превратилась в удивительно красивую девушку. Некоторые, правда, говорили, что у нее слишком широкие плечи. А как же иначе! У хорошей пловчихи, какой она была, должен быть хорошо развит плечевой пояс. Но она была еще и отличной ныряльщицей. Объем легких при нырянии имеет большое значение, и именно он позволил ей стать лучшей, опередив в этом даже самого Антонио, до этого бывшего непревзойденным. Но эти злые языки недоговаривали. Да, у Елены был выдающийся объем легких, но к тому же у нее была поразительно тонкая и гибкая талия, переходящая в изящную линию бедер. Так что, плечи плечами, а все вместе формировало очень привлекательную женскую фигуру.
Антонио действительно долгое время был лучшим ныряльщиком и прославился тем, что умел задерживать дыхание почти на семь минут и установил рекорд по глубине погружения – сто восемьдесят футов. Однажды они своей обычной компанией ныряли за кораллами у скал Сорвино. Глубины там доходили до трехсот и более футов, а самые красивые и крупные ветки кораллов можно было достать только с больших глубин.
Когда Елена вынырнула с одним из таких кораллов, все переглянулись: они-то знали, что на глубинах до ста пятидесяти футов все уже обчищено, и найти там такие просто невозможно.
– Элли (так Елену звали среди своих), ты нас разыгрываешь! – недоверчиво усмехнулся Антонио. – Только я не пойму, где это ты их прятала, – твой купальник для этого явно не годится.
– Тони, если не веришь, можешь нырнуть за мной – там их много!
Они нырнули вместе, Елена чуть впереди, Антонио – за ней. По мере погружения сверкающая лазурная прозрачность воды, пронизанная солнечным светом, незаметно перешла в изумрудную прохладу, а Елена уходила все дальше. Справа от них вглубь, в зеленоватую мглу, уходила скальная стена. Глубина нарастала, и вдруг Антонио почувствовал, что дальше погружаться он не может, что он достиг своего предела, а Елена уходила дальше. «Что она делает, глупая девчонка!» Он стал дергать за веревку, которой они были соединены. Елена обернулась, и он жестами ей показал, что надо подниматься. Она помотала головой и хотела продолжить спуск дальше, но Антонио резче дернул за веревку и начал медленное всплытие.
Когда они вынырнули на поверхность и забрались в лодку, Антонио молчал. Их товарищи непонимающе переглядывались:
– Слушай, Антонио. Мы уже стали волноваться – вас долго не было. Почему пустые?
– Да все нормально, – ответил Антонио и обернулся к Елене. – Как ты себя чувствуешь?
– Не беспокойся. Думаешь, я это первый раз? Ты просто не знаешь, я ведь давно уже ныряю на большие глубины, только одна. Мне было интересно проверить себя.
– Глупая девчонка! Ты ведь могла погибнуть!
– Антонио, ты бы должен был уже заметить, что я уже не маленькая девочка и кое-что понимаю в нырянии, – с укоризненной улыбкой ответила Елена.
Вечером в кабачке «Старик Посейдон», традиционном месте отдыха их компании и своеобразном клубе всех ныряльщиков Ларны, Антонио торжественно снял символическую корону Короля Глубин и надел ее на голову Елены. Корона была великовата новой королеве. Елена лихо сдвинула ее набок и величественно протянула ручку Антонио для поцелуя, и тот шутливо-торжественно приложился к ней.
С тех пор отношение Антонио к своей подопечной изменилось. В нем словно открылось какое-то другое видение, он увидел Елену другими глазами и… влюбился в нее. Антонио оставался таким же отважным, лихим парнем, но рядом с Еленой он вдруг робел, часто краснел и смущался. Он старался скрыть свое чувство, но оно было так явно написано на его физиономии, на которой возникала чуть глуповатая смущенная улыбка, как только появлялась Елена, что всем было все ясно. «Пропал парень!»
Елена тоже видела все это, и это ее ужасно забавляло. Для нее Антонио по-прежнему оставался старым верным другом, на которого всегда можно положиться, с которым здорово плавать и нырять, провести вечер в «Старике Посейдоне». Он был для нее старшим братом, о котором она так мечтала в детстве. Но и только.
А Антонио? Антонио был безнадежен. Он стеснялся своего чувства и никогда не заговаривал с Еленой на эту тему. Для него Елена стала тем символом девичьей красоты и чистоты, с которой он был готов сдувать пылинки. Елену со временем это стало несколько раздражать, и она частенько, в шутливой форме, чтобы не обидеть, прогоняла его. Даже несмотря на то, что ей грозила более неприятная возможность: встреча со вторым своим кавалером.
Вторым не понимающим шуток поклонником Елены был Фердинанд – серьезный человек, гораздо старше ее и занимавший высокое положение при дворе герцогини. Он не был знатного происхождения – бывший сборщик портовых налогов, но своими отнюдь не человеколюбивыми методами пробившийся на уровень начальника всей налоговой полиции, а затем, поговаривают, ставший чуть ли не правой рукой герцогини. Власть над людишками – вот была его главная страсть. И он с упоением и даже некоторой виртуозностью шагал вверх по карьерной лестнице, ступая по головам окружающих. Чем выше он поднимался, чем больше он получал власти, тем более его ненавидели и боялись.
Настал такой момент, когда ему уже мало было просто власти над теми людьми, из среды которых он вышел. Он задумал завладеть и самой красивой девушкой Ларны – всеобщей любимицей Еленой. Он отнюдь не собирался жениться на ней. Нет, на счет женитьбы у него были совсем иные планы. Он просто хотел иметь ее как свою собственность.
Фердинанд понимал, что прямой атакой в лоб он ничего не добьется, – Елена испытывала к нему явную неприязнь. Поэтому начал он издалека – со Старого Питера.
Когда погибли родители Елены и Джулии, на старого Питера обрушился груз забот о девочках. Первые годы им приходилось очень туго, Старый Питер добывал средства своим трудом, изо всех сил стараясь обеспечить девочкам приличное существование, а по возможности – и воспитание. Елена рано повзрослела, помогая деду по хозяйству, но уже лет в десять открылся ее замечательный талант, который существенно облегчил их положение.
Девочка ужасно любила море, любила плавать и нырять. Забавы ради, она со сверстниками ныряла с лодок, соревнуясь, кто глубже нырнет, кто дольше пробудет под водой. Потом стали нырять за кораллами, которые хорошо продавались на рынке. Елена так натренировалась, что без труда стала лучшей ныряльщицей среди своих сверстников в Ларне, а потом и во всей Илирии. Эта забава, сначала просто доставлявшая ей ребяческое удовольствие, переросла в серьезное увлечение, к тому же приносившее хоть и небольшой, но доход. А когда ей удавалось достать со дна моря жемчужину, это всерьез облегчало им жизнь. Но это случалось редко, и семья жила совсем не беззаботно.
Этим-то и решил воспользоваться Фердинанд. Сначала он исподволь сделал так, что дела у Старого Питера пошли совсем плохо. Собственный рыбачий баркас старика внезапно сгорел, капитаны других судов, заходивших в Ларну, нуждавшиеся в лоцмане, под всякими предлогами вдруг стали отказываться от его услуг, предпочитая других. Немного выждав, Фердинанд облагодетельствовал старика, взяв его на свою шхуну. Отчаявшийся старик принял это предложение – и несмотря на то, что недолюбливал Фердинанда, считал себя обязанным ему. В дальнейшем Фердинанд сделал так, чтобы это чувство старика окрепло еще больше.
Добившись от старика полной зависимости, он убил сразу двух зайцев. Во-первых, он получил в полное свое распоряжение лучшего лоцмана во всей Илирии. А во-вторых – надежное средство влияния на Елену: ей трудно было отказать деду в его просьбах.
Вместе с этим Фердинанд стал оказывать знаки внимания Елене. Сначала это были небольшие подарки, потом участившиеся визиты Фердинанда в гости с более дорогими подарками, предполагавшими уже нечто большее, чем просто любезное внимание. Елене это очень не нравилось, но она поддавалась умоляющим просьбам деда быть с Фердинандом полюбезнее, ведь от его благосклонности к ним зависело их существование.
Примерно за полгода до описываемых событий Старый Питер ушел в очередное плавание на корабле, снаряженном Фердинандом и по его прямому заданию. Девушки остались одни больше чем на месяц.
В тот день Фердинанд организовал вечеринку на своей шхуне. Он пригласил несколько важных персон Ларны со своими дамами и настоял на том, чтобы его гостьей была и Елена, которой по этому поводу было преподнесено красивое вечернее платье. Платье было действительно красивым, а Елена, не избалованная красивыми нарядами, не смогла устоять и не удержалась от соблазна принять его и продемонстрировать новое платье на людях. К тому же она помнила просьбу деда, касающуюся Фердинанда, и была вынуждена принять приглашение.
Сначала она уговаривала себя, крутясь перед зеркалом и примеряя платье, что там будет весело, что ничего особенного, все будет хорошо. Но как только она поднялась на борт шхуны и увидела самодовольную ухмылку Фердинанда, встречавшего ее, настроение ее тут же упало.
Весь вечер она просидела с каменным лицом рядом с Фердинандом за столом, уставленным самыми изысканными блюдами. Гостей развлекал небольшой ансамбль музыкантов, неназойливо игравший чувственные илирийские мелодии. Вино было прекрасным, летний вечер – просто замечательным, но настроение у Елены было отвратительное. Настроение Фердинанда наоборот, было прекрасным. Он много и громко смеялся, шутил, рассказывая двусмысленные анекдоты свои гостям. Те тоже не оставались в долгу. Скоро выпитое вино еще больше разгорячило компанию. Разговоры и смех стали громче, шутки – фривольнее. Музыканты соответственно добавили мажорности в свое исполнение.
Елене вдруг стало настолько противно все: и смеющиеся, непрестанно что-то жующие рожи напротив, и самодовольная физиономия хозяина, и показавшаяся чрезвычайно пошлой музыка, – что она под предлогом «попудрить носик» вышла из-за стола, прошла по палубе на корму шхуны, подальше от ставшей невыносимой компании. Там она остановилась и глубоко вдохнула вечерний воздух.
На небо уже высыпали звезды, но пристань была хорошо освещена фонарями. Рядом со шхуной, почти вплотную к ней, стояла красивая яхта. Какой-то матрос на ней в одиночестве пощипывал струны гитары, мурлыча под нос незнакомую печальную мелодию. Елена невольно заслушалась музыкой, но матрос играл тихо, просто для себя, и ей было плохо слышно. Когда он остановился, Елена негромко кликнула:
– Эй, парень! Сыграй, пожалуйста, еще. Погромче.
– Милая девушка, вам понравилась песня? – голос матроса был с чуть заметным приятным ольвийским акцентом. Лица его не было видно – оно скрывалось в тени. Елена же была хорошо видна на высокой корме шхуны, освещенная кормовыми фонарями.
– Да, очень! Только слишком тихо. Спой, пожалуйста, еще, погромче, – еще раз попросила она.
– Для такой красавицы, милая девушка, я готов петь хоть всю ночь! – по его тону чувствовалось, что он улыбается. Он взял несколько аккордов – и уже для Елены запел свою песню:
Уходим мы за море, Сьюзен.
Померкли вдали берега,
На море, на бедную землю
Ложится прощальная мгла.
И гаснет маяк вдалеке,
Не успев разгореться.
И чайки не кричат.
И поник и затих твой крик.
Только звук твоих шагов
Слышу я везде и всюду.
Сью! Лишь звук твоих шагов
Слышу я и зову тебя,
