скачать книгу бесплатно
Зимородок
Яна Кане
Яна Кане родилась и выросла в Ленинграде. Она начала писать стихи в детстве, была одним из ранних участников поэтической студии Вячеслава Лейкина при газете «Ленинские Искры». Подростком Кане эмигрировала в США. Она получила степень бакалавра по информатике в Принстонском университете, затем степень доктора философии в области статистики в Корнеллском университете. Работает статистиком. Её стихи, проза и эссе неоднократно печатались в русских, американских и западноевропейских изданиях. В книге «Зимородок / Kingfisher» на равных правах сосуществуют англоязычные, русскоязычные и двуязычные тексты. Книга эта состоялась по инициативе Дмитрия Быкова. Он так отозвался о литературной судьбе её автора: «Это двойное существование («на пороге как бы двойного бытия», как писал Тютчев, вероятно, самый близкий ей поэт) – первый такой случай в литературе. Большинство билингвов, переходя на другой язык, остаются собой. Кане по-английски – это другая личность с другой памятью. … И это первый случай, когда я не жалею о том, что талантливый поэт уехал из России. Собственно, он эмигрировал в литературу, а это лучшее, что можно сделать с собой».
В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Яна Кане
Зимородок
Стихотворения
Yana Kane
Kingfisher
© Быков Дм., предисловие, 2020.
© Кане Я., текст, 2020.
© «Геликон Плюс», оформление, 2020.
* * *
Предисловие
Яна Кане начала писать стихи еще в России, посещала в Петербурге ЛИТО Вячеслава Лейкина, но потом, в возрасте 16 лет, переехала в Штаты и правильно сделала. Не потому, что в Штатах лучше, а потому, что традиция ее поэзии – американская, метафизическая, и верлибр у нее органичен, хотя и рифмованным стихом, как вы увидите, она владеет вполне. Русская поэзия отягощена бытом и социальностью, а Яна Кане предпочитает всего этого не видеть или по крайней мере на этом не фиксироваться. Ее интересует тонкая грань между сном и бодрствованием, между агностицизмом (не безверием конечно) и верой, между стихами по-русски и стихами по-английски (они пишутся явно одним и тем же человеком, но в двух различных состояниях). Как сформулировала она сама – перевожу прозой и в строчку, – «На этом языке я беседую, спорю, флиртую с мужем, учу или развлекаю дочь, общаюсь с подругами из колледжа, отчитываюсь на конференциях, докладываю шефу, здороваюсь с соседями. А на ТОМ языке – я прислушиваюсь к шепоту призраков, их неспешной беседе, скользящей своей неизменной орбитой».
Это, конечно, несколько принижает английский: «свойственные английскому тонкие недоговоренности, поэзия мысли, мгновенная перекличка между отвлеченнейшими понятиями, роение односложных эпитетов, все это, а также все, относящееся к технике, модам, спорту, естественным наукам и противоестественным страстям – становится по-русски топорным» (Набоков). Но для Яны Кане именно русский – язык отвлеченностей, памяти, темных интуиций о Боге. Ее английские стихи написаны женщиной умной и проницательной, русские – женщиной чуткой и понимающей много больше, чем она хочет выразить по-английски.
Это двойное существование («на пороге как бы двойного бытия», как писал Тютчев, вероятно, самый близкий ей поэт) – первый такой случай в литературе. Большинство билингвов, переходя на другой язык, остаются собой. Кане по-английски – это другая личность с другой памятью. Но все это написано на русском холсте, на котором – русская почва, глина (название весьма важное и откровенное), русское подсознание и русские догадки о Боге. Именно религиозность Кане – ничуть не церковная, тем более не сектантская, – вписывает ее в традицию Тютчева, Тарковского, Заболоцкого; именно этот круг авторов – названных или не названных в эпиграфах, – определяет ее поэтику и темы.
Поэзия не нуждается в предисловиях, оправданиях и пояснениях. Кане – сложившийся поэт, сумевший из своей драмы сделать лирическую тему и превратить эту драму в факт литературы. А поскольку таким двойным бытием отягощены уже тысячи наших соотечественников, – бывших, или вернувшихся, или живущих на две страны, – эта книга будет востребована, прочитана и многим облегчит душу.
И это первый случай, когда я не жалею о том, что талантливый поэт уехал из России. Собственно, он эмигрировал в литературу, а это лучшее, что можно сделать с собой.
Дмитрий Быков
Introduction
Yana Kane began to write poetry while still living in Russia. She was a student in Vyacheslav Leikin's poetry workshop in St. Petersburg. At the age of 16, she relocated to the United States, which was the right thing to do. Not because it is better in the States, but because the tradition of her poetry is American – it is metaphysical, and free verse comes naturally to her; although, as you will see, she has a mastery of rhymed verse. Russian poetry is burdened by the struggles of everyday life and by societal concerns. Kane prefers not to see all of this, or at least not to fixate upon it. She is interested in the subtle border between dreaming and lucidity, between agnosticism (not unbelief, of course) and faith, between poetry in Russian and poetry in English. Her poems in the two languages are clearly written by the same individual, though in two different states of mind. As she herself formulated:
In this language,
I converse, argue, and flirt with my husband,
Teach and amuse my daughter,
Stay in touch with friends from college,
Confer with my colleagues,
Report to the boss,
Say hello to the neighbors.
In that language,
I listen to the voices of ghosts.
Their unhurried conversation
Glides along its immutable orbit.
This, of course, underrates English somewhat. Nabokov wrote: “…the subtle understatements so peculiar to English, the poetry of thought, the instantaneous resonance between the most abstract concepts, the swarming of monosyllabic epithets – all this, and also all that is related to technology, fashion, sports, the natural sciences, and the unnatural passions – in Russian become clumsy (rough-hewn)”. But for Yana Kane, it is Russian that is the language of abstractions, of memory, of dark intuitions about God. Her English poems were written by an intelligent and insightful woman; the Russian ones were written by a woman who is attuned to a lot more than she wishes to reveal in English.
This double existence (“as though at the verge of double being,” to quote Tyutchev, whose poetry probably is closest to hers) is the first such case in literature. Most bilingual writers remain themselves when moving to another language. Kane in English is a different person with a different memory. Yet all of this is painted on a Russian canvas; grows from Russian soil, from clay (a word that occurs repeatedly in her poetry, which is important and revealing); from the Russian subconscious and Russian intimations of God. It is Kane’s religious sensibility – not at all church-based, and even more definitely not sectarian – that places her poetry into the tradition of Tyutchev, Tarkovsky, Zabolotsky; it is this circle of authors that determines its poetics and themes.
Poetry needs no introduction, justification or explanation. Kane is a mature poet who has found a way to draw a lyrical theme out of her drama and to transmute this drama into literary fact. Since by now thousands of our compatriots – former, returned, or living in two countries – are burdened with such a double being, this book will be in demand, it will be read, and it will lighten many a soul.
This is the first case in which I do not regret that a talented poet left Russia. She emigrated into literature. And that is the best thing you can choose to do with yourself.
Dmitry Bykov
Зимородок / Kingfisher
Зимородок
Зимородок живёт в трёх стихиях. Гнездо – нора в земле. Пропитание птица добывает подводной охотой. А странствия – это полёт.
Яна Кане – человек, обитающий в трёх стихиях. Она обрела литературный голос на английском языке, но не утратила русский язык, не оборвала связь со своим наставником, Лейкиным, с кругом общения, в который вошла благодаря участию в его студии. По профессии Кане – статистик. Она так обозначила связь между своей профессиональной и литературной деятельностью: «Поэзия и статистика – это два разных языка, на которых я говорю о том, что структура и неопределённость в равной степени присущи нашему существованию».
Kingfisher
A kingfisher lives in three different elements: it builds its nest by digging a tunnel in the earth, travels by flying, feeds by diving and swimming to catch fish.
Yana Kane inhabits three domains: Russian poetry, English poetry, and statistics. She grew up in the Soviet Union and began to compose poetry as a child. She came to the US as a refugee at the age of 16. Her poems and translations in Russian and English appear in anthologies and magazines in the US, Russia, and Western Europe. She holds a bachelor’s degree in engineering from Princeton University and a Ph. D. in Statistics from Cornell University. She works as a statistician. For Kane, poetry and statistics reflect both the structure and the uncertainty of our existence.
Посвящаю с любовью моей семье: Аде и Зиновию (Жене) Кане, Брюсу Эсригу и Ариели
и с благодарностью – моим учителям: Вячеславу Лейкину, Стелле Вербицкой, Профессору Эллен Чансес, Крейгу Келлер, Мастеру Ченг Хсианг Ю, Сенсею Грегу О’Коннор, Роберту Фридману
и членам важных для меня сообществ: Миллбурнского клуба, Beth Hatikvah synagogue, the Aikido Centers of New Jersey, Madison Studio Yoga, the Arts by the People program.
Я признательна Брюсу Эсригу, который помог мне отредактировать англоязычные тексты, проявив при этом свойственные ему вдумчивость, остроумие, любовь к слову (а также пристрастие к точке с запятой).
Искренне благодарю Рашель Миневич, Эда Побужанского и Александра (Сашу) Казакова за полезные советы и ценные замечания.
Я рада, что Анастасия Шеперд стала моим партнёром в литературной игре, которую мы назвали «Странники в странном мире». Часть этой игры вошла в цикл The Age of discovery.
With love to my family: Ada and Zinovy Kane, Bruce Esrig and Ariel
With gratitude to my teachers:
Vyacheslav Leikin,
Stella Verbitskaya,
Professor Ellen Chances,
Craig Keller,
Master Cheng Hsiang Yu,
Sensei Greg O’Connor,
Robert Friedman,
to the communities of the Millburn Club, Beth Hatikvah synagogue, the Aikido Centers of New Jersey, Madison Studio Yoga, and the Arts by the People program.
Acknowledgements
I am grateful to Bruce Esrig for editing the English language texts. He brought to this task his penchant for deep thought, his playful sense of humor and his love of words and of semicolons.
I want to thank Rashel Minevich, Ed Pobuzhansky and Aleksandr (Sasha) Kazakov for insightful comments and valuable suggestions.
I am glad that Anastasya Shepherd is my co-creator of the literary game we called “Travelers in a strange world”. This game is great fun to play, and it inspired “The Age of discovery”.
Metamorphosis
English language poems
Metamorphosis
What I used to think of
As myself
Turned out to be
A chrysalis.
Now it has split open.
An old woman is slowly emerging.
She will wait patiently
For her crumpled rags to unfurl,
For the sun to harden them
Into wings.
Ripening
My little daughter wakes in tears:
She fancies that her bed is drawn
into a dimness which appears
to be the deep of all her fears
but which, in point of fact, is dawn.
Vladimir Nabokov
Not life or death,
Creation or its fall,
Not good or evil,
But the whole, the all —
This fruit of knowledge
Is still dim, still green.
The ripening of dawn
Remains unseen.
The soul does not yet trust
The sense of sight,
Still hides in terror
From the kindling light.
It’s here, though each glimpse of it is brief,
It’s here, the lambent glow of joy and grief.
The Age of discovery
1. Indra’s net
