скачать книгу бесплатно
– До главного не добраться. – Доля наблюдателя Маноло явно тяготила. Ещё бы, меткость Альфорки давно вошла в поговорку. – Разве что обогнать и обстрелять. Лучше сверху. Дон Луис, место для засады не подскажете?
– Засады не будет. – Карлос смахнул с рукава какую-то пушинку. Интересно, почему хитаны таскают на груди пёрышки? Надо было спросить Ампаро, да в голову не пришло.
– Ты бы ещё ультиматум им предъявил, – поддразнил стрелка Себастьян, – дождёмся Хенилью, стреляй, сколько душе угодно.
– Глупо ждать, – Альфорка только что не кусался, – я среди белолобых одного в берете приглядел. Похоже, проводник. Вот его бы…
– Обойдёшься, – отмахнулся де Ригаско, – незачем их раньше времени полошить.
Куда двинется Гонсало, сразу к монастырю или наперерез? Если поторопиться, гостей можно не выпустить из холмов, но Гонсало никогда не спешит и всё по десять раз проверяет. Значит, это будет монастырская дорога, и дай Боже, чтоб хаммерианам не пришло в голову по пути «проповедовать». На что похожи деревушки и городки после визита «бичей Господних», Карлос не видел, но слышал довольно, чтобы бояться за смешной Тутор, одинокие мельницы, адуар, в котором нет Ампаро и его ребёнка, но есть другие женщины и другие дети.
Лола однажды уже бежала от белолобых. «Здесь вам ничего не грозит…» И кто только за язык тянул?! Выходит, не ждать? Броситься на дракона с вилкой? Четверо вояк, Лихана с больной спиной, дуралей Хайме и слуги с увязавшимися загонщиками… Это даже не смешно, хотя прикончить главаря с проводником можно. Если повезёт. Только потом не будет ничего – ни Инес, ни войны, ни ночного озера с его снами…
– Спокойно, – медленно произнёс де Ригаско, – пока от нас мало что зависит, но господ хаммериан мы проводим. Хенилья должен знать о них всё.
Глава 4
1
Сеньор Хенилья и в обычный-то день казался застывшим, а узнав про белолобых, и вовсе закаменел. Леон командора не торопил – слишком устал. Хорошо, конь герцогского родича и впрямь оказался отменным: другой бы уже десять раз упал, а Пикаро бежал. Конюх обещал поводить беднягу, но вот поводит ли?
– Пить хотите? – Хенилья кончил буравить взглядом увешанную оружием стену и уставился на дурного вестника. – Садитесь.
– Спасибо, – Леон рухнул в кресло прежде, чем сообразил, что отдаст за кружку воды половину оставшейся жизни, – пить я хочу.
– Так пейте! – Хенилья сам плеснул в высокий кубок чего-то красного. Вина, но сейчас уже можно. – И расскажите все подробно. Полковник де Ригаско слишком краток, что, учитывая случившееся, объяснимо. Не бойтесь, не опоздаем.
– Я не боюсь, господин командор. – Как трудно оторваться от вина, но от воды было бы труднее. – Хаммериане сейчас или уже переправились через Рио-де-Онсас, или вот-вот переправятся. Если выступить немедленно…
– Мы выступим, как только капитанов вытащат из таверны и оседлают коней. Вы лично видели хаммериан?
– Их видели загонщики. Ошибиться они не могли.
– А солгать? – подался вперёд Хенилья. – Будь это люди полковника де Ригаско или хотя бы ваши доверенные слуги, я бы не сомневался, но весть принесли горожане. Вы их раньше видели?
– Нет, но сеньор Лихана их, кажется, знает…
– Лихана – странный человек. – Командор задумчиво пожевал губами. Точно так же он жевал прошлым летом, когда привёзший письмо деда Леон в первый и последний раз был в этом кабинете. – Лично я не знаю, почему дон Луис осел в Туторе, если он может жить в более приятном и приличествующем его положению и здоровью месте. Скажу больше. Появление этого человека рядом с герцогом де Ригаско вызывает у меня определённые сомнения.
– Мой отец и мой дядя там тоже появились. – Пустой кубок мешал, и Леон, поколебавшись, поставил его на стол. – Сюда идут хаммериане, сеньор Хенилья. Идут убивать.
– Или не идут, – уточнил командор, – впрочем, значения это не имеет. Нужно ехать. Если никаких хаммериан нет, придётся заняться загонщиками и сеньором Лиханой. Если есть, отправить еретиков к Дьяволу, который их и породил.
– Они есть. – Выдержать чужой пристальный взгляд было непросто, но скачка через раскалённую Муэну прикончила все страхи, кроме одного – опоздать.
– Возможно, – на этот раз Гонсало Хенилья наполнил два кубка, – и всё же я предпочёл бы говорить с непосредственным свидетелем вторжения.
– Свидетели ездят на мулах, а хаммериане на лошадях. Их не менее двух сотен.
– Если они вообще есть, их будет не меньше полка, – буркнул командор, разворачивая свиток, оказавшийся картой. – Какой дорогой вы ехали? Через Тутор?
– Нет, через холмы. Так быстрее.
– Кого-нибудь встретили?
– Нет.
– Ваше счастье. Лоассцы, не оглядевшись, голову в петлю не сунут, особенно эти… Кто-то должен был проследить за гарнизоном и дать знать, что путь свободен. И этот кто-то, надо полагать, воспользовался короткой дорогой. Вашей дорогой. Мы пойдём ей же.
– В холмах коротких дорог много. – Какое мягкое кресло, но придётся вставать и идти. Хуже, чем идти, – лезть в седло. Всё начнётся сначала – стук копыт, жара, разноцветные круги перед глазами, жёсткая от высыхающего прямо на тебе пота рубаха…
– Я готов, – выдавил из себя Леон, – но мне нужна свежая лошадь.
– Она у вас будет. – Командор усмехнулся впервые за время разговора. – Даю вам час, молодой человек. Отдыхайте и наслаждайтесь жизнью, пока можете. За вами придут.
– Благодарю вас, дон Гонсало.
– Благодарить надо вас. Никогда не думали вступить в армию? Я бы вас взял.
– Де Гуальдо не покидают Альконью. – Но как же хочется покинуть и стать капитаном, командором, маршалом, наконец! Родственник де Ригаско наверняка станет, а ты сиди в своих предгорьях, куда после сегодняшнего никто не сунется ещё лет сто!
– Я слышал о вашем семействе и не смею настаивать. Жаль, из вас бы получился хороший офицер. Я редко кому это говорю.
2
Если в здешних предгорьях что и было хорошего, то это тень и несколько попавшихся на глаза родников. Альконья защищала от солнца всех своих гостей, с чем бы те ни явились, и ещё вопрос, кто был ей приятней – замахнувшиеся на местных тварей охотники или чужаки. Хаммериане не собирались проливать кровь на заповедном берегу, они вознамерились пролить её дальше. Альконья могла спать под горячим предосенним солнцем, что она и делала. Не шумела тёмная жёсткая листва, молчали отпевшие и оторавшие по весне птицы, попряталось по своим убежищам зверьё. Послеобеденная одурь обошла лишь ящериц да мелькавших сквозь разрывы в пропылённой усталой зелени коршунов. И ещё она не тронула людей в колпаках, грязно-белым потоком струившихся каменистой дорогой. Это над ними скользили падальщики, дожидаясь поживы. И как только догадались?
Пильо испуганно фыркнул и попятился. С причудливо изогнувшейся коряги стекла внушительная желтоголовица, тускло сверкнула возле обмотанных обрывками плаща копыт и юркнула под камень. И вновь ничего и никого. Лишь отдалённый цокот чужих подков да назойливое гудение и стрекот всякой летучей мелочи. Два отряда, большой и крохотный, тонули в часах и минутах, как в сонной озёрной воде. Где-то за очерченным коршунами кругом просили Пречистую о ребёнке сотни женщин, садились на коней солдаты Хенильи, прятали нехитрый скарб обитатели Тутора. Они были, и их не было…
– Сеньор, впереди прогалина. Этих… видно, как на ладони. Глянете?
– Гляну! – Карлос, словно очнувшись, уставился на хмурого Лопе. Великан был таким, как всегда. – Ну и духота… Не поймёшь, то ли лоассцы и впрямь здесь, то ли снятся.
– Тут они, уроды белолобые, – заверил ординарец, – а вы б лучше шляпу надели. Лес лесом, а голову печёт.
– Нет у меня шляпы, – признался де Ригаско, – потерялась.
Такое с ним бывало, особенно перед боем. Судьба требовала дани и получала её позабытым плащом, пустым желудком, лопнувшим не ко времени ремнём. Карлос де Ригаско был суеверен, как любой солдат, и знал, что пакость своё возьмёт. И лучше ерундой, чем кровью.
– Потерять шляпу – к удаче! – с готовностью объявил Лопе. Ординарец знал своего господина, как облупленного. Ещё б не знать вздорного мальчишку, в один прекрасный день влезшего на самого строгого жеребца в конюшне… Шрам остался до сих пор памятью о наглости и удаче. И о том, как отец велел стереть кровь и идти на барьер. На своей лошадке. До строптивого жеребца дело дошло через два года…
– Дьявол и все его мухи! – подъехавший Альфорка от злости разве что искры не пускал. – Ну почему эти твари так далеко?
– Объяснить? – предложил не отстававший от приятеля Доблехо. – Или сам догадаешься?
– Не догадаешься, Хайме спроси, – посоветовал Карлос, – или Хенилью, когда явится. Он тебе объяснит. В подробностях.
– Спасибо, не надо, – поблагодарил Маноло и погладил пистолет, – у него курок чешется.
– Так почеши! – не выдержал де Ригаско, притворяясь, что считает давно пересчитанных хаммериан. Белолобые шли уверенно и деловито. Проводник проводником, но без глаз в Сургосе не обошлось. Кто-то заверил гостей, что их не ждут, и этот кто-то вряд ли был чужаком.
– Карлос, – раздалось под ухом, – Карлос!
Герцог рывком обернулся, но это был всего лишь Хайме.
– А ты что тут делаешь? Твоё место с Лиханой и загонщиками.
– Господин полковник! – отчеканил обиженный родственничек. – Сеньор Лихана велел доложить, что к нам присоединились господа де Гуальдо во главе с бароном. Числом семеро. С ними отряд из числа слуг, числом шестнадцать, и вьючные лошади, числом семь.
– Числом, говоришь? – усмехнулся Карлос. – Очень мило с их стороны. Что-нибудь ещё?
– Нет, господин полковник, – начав дуться, Хайме становился краток и деловит. Вот и славно.
– Передайте господам де Гуальдо мою благодарность, но они зря беспокоились. Хенилья подойдёт через два или три часа. Впрочем, при желании они могут принять участие в охоте. В какой-нибудь из охот…
3
Ветер дул с гор, дул неистово, будто задавшись целью отбросить от усталой крепости вонь чужого лагеря. И так же неистово билось в звёздном небе ставшее чёрным знамя, словно хотело что-то сказать, объяснить, предупредить… Утро вернёт миру краски, и с лазоревого полотнища вновь глянет золотая яростная птица. Что она увидит? Доживёт ли до нового вечера или захлебнётся кровью вместе с безумцами, сказавшими «нет» тем, кто не знает такого слова…
– Мой сеньор, что с вами?
Звёзды заволакивает дымом, губы солоны от крови, но ветер всё ещё рвёт тёмное полотнище. Его не спустят, пока жив хоть один…
– Мой сеньор!
Что-то кисловатое и холодное смывает соль с губ, мгла рассеивается. Ночь давно прошла, над головой белёсое, обжигающее небо, но кровью и пылью пахнет всё равно. А знамя?! Где знамя и почему он лежит?
– Я ранен? Был штурм?
– Вы упали, мой сеньор. Ваш конь оступился и сломал ногу.
Он куда-то ехал? Невозможно! Крепость обложена так, что ласке не выскочить, но если он всё же выбрался, почему за ним не гнались и где письмо?! Он вёз письмо…
– Где письмо?
– Не знаю, мой сеньор. Я помогу вам сесть. Я смотрела, кости целы. У вас, не у коня.
– Но я должен ехать! Мне надо… – А куда он едет и почему так жарко? И так светло? – Где мы?!
– Возле Сургоса, мой сеньор. Вы ехали на праздник?
Сургос? Он слышал это слово или оно ему снилось? Конь покалечился, придётся идти пешком хотя бы до Сургоса. Он не может здесь валяться, нужно идти… Нужно доставить письмо!
– Помоги мне!
– Сейчас, мой сеньор.
Девушка. Из простых… Босая… Проклятые круги перед глазами, никак не разглядеть лица. Все кружится…
– Они ушли? Где они?
– Кто? – Овальное пятно цвета слоновой кости обрамлено дымом, в дыму что-то краснеет. Кровь? Нет, это цветок в волосах, в чёрных волосах, но это неправильно… Неправильно всё!
– Выпейте, вам будет легче!
Снова дешёвое кислое вино пополам с водой. Бледное пятно превращается в лицо – юное и встревоженное. Дешёвые серьги, спутанные кудри, пёрышко на шее.
– Ты хитана?
– Да, мой сеньор. Я шла на праздник, сегодня большой праздник… Сеньор искал письмо? Вот оно… Оно помялось!
Грязный надорванный лист, смазанная печать… Половина леопарда с крестом и надпись «…гаско». Что она значит? Что-то заливает глаза, но он не ранен, иначе б хитана измазалась в крови. К горлу подступает комок, звон в ушах становится нестерпимым.
– Ты умеешь читать?
– Нет, мой сеньор.
– Ты видишь, я открываю это письмо. Я прочту его вслух. Ты запомнишь?
– Я запомню.
Глава 5
1
Высоченный лохматый хитано протянул руки ладонями вперёд, а потом неторопливо скрестил их на груди. Непонятный гость был выше и Лопе, и старших де Гуальдо, не говоря о самом Карлосе, смотревшем на появившегося из зарослей бородача снизу вверх.
– Мы пришли к вам, – спокойно сказал хитано.
– Вы? – не понял де Ригаско, – Зачем?
– Праздник, – холодно произнёс гость, – слишком много женщин. Бесноватые хотят крови. Мы – мужчины, у нас есть навахи.
– Постойте! – Сеньор Лихана отстранил потащившего из ножен шпагу Себастьяна. – Это Мигелито, вожак здешнего адуара. Хитано пришли ещё при моем отце и остались… Мигелито, как ты узнал? Где Хенилья и его солдаты? Ты их видел?
– Солдаты в казармах, – Мигелито был немногословен, – офицеры в таверне, за ними пошли. Антоньито пошёл, а Хенильи в городе нет.
– Дьявольщина! – Себастьян топнул ногой, словно желая пробить покрытый трещинами камень. – И куда этого ящера унесло?!
– Командор уехал, – повторил хитано, – он и десять солдат. Их видели, а ваш человек разбился. Лошадь упала, её не поднять. Выбоина и неудачный день. Не нужно садиться в седло, не нужно брать нож…
– Он жив хотя бы? – Карлос с тревогой оглянулся на старшего из де Гуальдо.
– Конь упал по вине моего внука? – соизволил изречь патриарх. – Если это так, его стоимость будет возмещена.
Карлос провёл рукой по лбу, переводя взгляд с лица на лицо. Маноло с Себастьяном, старик в допотопных одеждах, его до одури похожие сыновья и внуки, лохматый хитано, растерянный Хайме… Люди замерли средь рыжих, пронизанных солнцем стволов, словно сами стали деревьями.
– Леон де Гуальдо жив? – Время потеряно безвозвратно и глупо, а как просто было отправить двоих. Того же Хайме на Пильо, да что теперь за ветер хвататься, тем паче ветра-то как раз и нет.
