скачать книгу бесплатно
– Один древний китаец, Лао Цзы, говорил: «Действует бездействием мудрец», – блеснул эрудицией Боб.
Гроховецкий кивнул:
– Это потом придумали прозвище Лао Цзы, «Старый мудрец». И теперь верят, что в древности некий Старый мудрец придумал очень всем нужное учение Дао дэ цзин. А на деле жизнь сама по себе, учение Дао – само по себе. Человечеству от него ни тепло, ни холодно.
Бобу трудно было угнаться за мыслями старика. Однако он быстро нашёл аргумент в защиту человечества:
– А китайцы-то! Они это учение в школе преподают…
– И много оно им помогло? – усмехнулся Лавр Фёдорович. – Если ничего не делать, мир всё равно меняется, и невозможно понять, почему и в какую сторону. В человеческих языках даже нет слов для описания этого процесса. Люди слишком замкнуты на свой интерес, у них очень бедная лексика. Большинство всерьёз уверено, что есть «добро» и есть «зло», и между ними идёт «борьба»… Вот же чепуха… Причём заметьте, голубчик, только иероглифистика позволила сформулировать основы даосизма. То есть это учение записано не словами, а категориями. А уж как людишки перевели их в слова, дело известное. Понятно, что всё переврали. Нет, надо было быть последовательным: уж если решил действовать бездействием, так зачем составлял учение?.. Гордыня, вот оно что…
Появилась старушка, жена Лавра Фёдоровича; её имени Боб, к стыду своему, не знал. Она толкала перед собою сервировочный столик с колёсиками, на котором стояли чайник, чашечки, стаканы и блюдечко мёда.
– Что бы я без тебя делал, – надтреснутым ласковым голосом пробурчал старик.
– Голодным бы сидел, – строго сказала она и вышла.
Пока Боб разливал по чашечкам чай, Гроховецкий говорил будто бы сам себе:
– Сначала всё было не так. То, что я изучал в юности, теперь знаю только я. Многое куда-то потерялось. И то, что получилось, огорчает меня. Особенно, что пропали некоторые очень яркие люди. Был один поэт… Его нет в этом мире. Вот, я вам прочту: «Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как…»
– «Как мимолётное виденье, как гений чистой красоты», – подхватил Боб. – Пушкин Александр Сергеевич, «Анне Керн».
– Вы знаете Пушкина?!
– Все знают Пушкина. Его в школе заставляют изучать.
– Да?! Какое счастье… А я думал, тут его нет. Я стал быстрее умирать, – пояснил он. – Не успеваю даже разобраться, что к чему, а уже – хлоп…
Старик осторожно отхлебнул чаю, спросил, чем он, собственно, может быть полезен уважаемому Борису Дмитриевичу. Боб стал рассказывать про свои успехи в изготовлении эквиполя как искусственной модели магнитного монополя. Гроховецкий слушал, кивал, впопад задавал вопросы. Боб, отвечая, не переставал удивляться, насколько старик при всей своей внешней дряхлости сохранил умственные способности. А тот, уяснив всё досконально, кратко резюмировал услышанное, вопросительно поглядывая на Шилина: дескать, правильно ли я понял? – и выдал чеканную фразу:
– Итак, вы создали в общем магнитном поле большой компенсационный заряд. И в силу этого смогли летать.
– Антигравитация! – осенило Боба.
– Она, – сказал Гроховецкий и неожиданно спросил: – А почему вы решили подняться при помощи трёх шаров?
– Из-за удобства, – ответил Боб. – На одном шаре висеть, как на гвозде, в этом было бы мало радости. С палки, к которой приделал два шара, я свалился. Вот и полетел на трёх. Я бы даже предпочёл четыре, а то одна нога всё время соскальзывала. Но у меня осталось только три.
– Вот как? – прищурился старый учёный. – А я хотел вас поздравить с мастерским решением проблемы движения в стороны.
– Как это?
– А представьте себе табуретку. Что такое табуретка? Небольшая площадка для размещения седалищной части человеческого организма. Но она должна быть: а) на удобном для человека расстоянии от пола, б) устойчивой. Так?
– Так, – ответил озадаченный Боб.
– Предположим, проблема установления удобного расстояния от пола нам ясна, и мы её решили. Как быть с устойчивостью? Если у табуретки одна ножка, она неустойчива во всех направлениях. Если мы ей приделаем две ножки, то можем упасть только в двух направлениях. А вот если ножек три, то табуретка наша устойчива на плоскости.
– Ну да, – сказал Боб. – Дальше можно сделать хоть сто ножек разной длины, стоять она будет на трёх самых длинных.
– Вот именно. В магнитном поле Земли компенсаторный заряд, распределяемый между тремя шарами, позволит вам уверенно передвигаться куда угодно. Вне Земли вам, возможно, понадобится ещё один шар, чтобы получилась пирамида…
– Как же, а у меня получалось только вверх и вниз.
– А вы подумаете – и поймёте…
Они занялись подробным обсуждением принципов управления, но в конце беседы старик отвлёкся, задумался, а потом озадачил Боба.
– Эта ваша штука, мономагнит в действии, может оказаться очень опасной для человечества, – сказал он.
– Вот тебе и на, – растерялся изобретатель. – С чего бы это?
– С того, что Вселенная и так неравновесна. Кто знает, куда толкнут её ваши полёты. Это, голубчик, надо обдумать.
Глава пятая
1
По коридору быстро шёл Никодимыч со свитой прихлебателей.
– Молодец, – отрывисто бросил он, проходя мимо Боба. – Грамотное заключение дал по сковороде. Зайди к Марине.
Марина была девицей, выполнявшей функции теневой бухгалтерии, она выдавала зарплату в конвертах.
Отойдя от Боба шагов на десять, Сурин обернулся и крикнул:
– Но премии тебе не будет! За срыв сроков!
Он сделал это, конечно, специально, чтобы все слышали и на ус мотали: Никодимыч за работу платит, но и за промашки карает.
Бобу вспомнился вопрос Лавра Гроховецкого:
– А кто у вас начальником?
Боб ответил ему, что Никодимыч Сурин, а старик засмеялся:
– А, Лёнька! Знаю его. Этот не учёный, а барыга. Зачем вы с ним работаете, голубчик? Ничего хорошего вы у него не почерпнёте…
И тогда Боб ответил ему, что у Сурина он не работает, а зарабатывает. Конечно, чем заниматься всякой мутнёй вроде сковородок, чудо-тёрок и прочего, лучше дома сидеть. Но «белая» зарплата в институте маленькая, а «чёрная», что идёт от Сурина, большая. А главное, в институте есть возможность заниматься наукой. Пусть даже бесплатно.
Боб задумчиво почесал щёку и отправился к Стражестрахову, думая сразу о многих вещах. О том, что Гроховецкий всё-таки гений, а маленькие заскоки его только украшают. О том, что если делать расчёты по методу, который предложил ему старик, то можно обойтись «малой кровью»: практические программы для таких действий есть. Вот и сейчас он шёл к зубру математики потому, что затеял перевести на свои цели старую программу расчёта напряжений в электросетях, она вполне подходила для его нужд.
А чтобы переходить к практике, надо валить на дачу. В городе это невозможно. И поскольку он занимался эквиполем помимо планов ИКП и никому не был обязан, а злопамятный Никодимыч уже сказал, что не даст ему новых коммерческих заданий, он решил подать заявление на отпуск.
Пока шёл к Стражестрахову, Боб подумал и о том, что Сурин – ещё не самый плохой экземпляр. А вот был у них в главных инженерах некий Мартьянов, которого иначе как Воффкой никто не звал, так это был жулик из жуликов: половина госфинансирования института прямиком шла к нему в карман. Этого Воффку Боб вспомнил потому, что, как оказалось, Лида из патентной библиотеки, дочку которой он давеча пытался воспитывать прямо на улице, была бывшей второй женой Мартьянова. Теперь этот, говоря словами Лиды, «любитель галантных приключений» отправился на завоевание новых вершин, должностей и женщин, оставив институт с неоплаченными долгами, а Лиду – с дитём на руках. Благо хоть иногда подбрасывал мелочишку на содержание собственной дочери!..
2
Мальчики всего мира любят играть с инструментами. Для всякого дошкольника высшее счастье – это найти папин молоток, и пока родителей нет в квартире, что-нибудь поприколачивать. Или найти пилу и чего-нибудь попилить, с восторгом наблюдая, как будто бы из ничего возникают горы красивых мягких опилочек. А некоторые особо одарённые мальчики сохраняют эту любовь до глубоких седин и широких лысин. Так, заслуженный изобретатель Российской Федерации Боб Шилин играл со своим эквиполем до полного самозабвения.
Для начала он сделал себе эквикуртку. Откопал в старом хламе на даче длинную робу дубового качества, с широкими рукавами. Вычистил её, слегка укоротил, трудолюбиво пристрочил на груди и спинке крепкие лямки. В рукава вшил гибкие пластмассовые вкладыши, сходящиеся у лопаток «замком», чтобы крепить в них шары, и сделал так, чтобы нижний шар, вроде пуговицы, пристёгивал полы к спинке между ног. Единственно, управление пришлось делать самое элементарное: две высоты по вертикали и две скорости по горизонтали. Иначе растопыренных рук не хватало.
Сложнее всего оказалось поворачивать на лету. Тяга-то идёт по вектору, на разнице потенциалов шаров. Это не то что колёсами по дороге вертеть. Боб и задом наперёд полетал над лесом, и спиной, и боком, и вверх ногами. А когда решил потренироваться в своём хозблоке, его так об стену шмякнуло, думал, голову снесёт.
Зато какой был кайф применить эквикуртку в деле!
Пришла тёща, напомнила, что хлеба в доме нет и ещё всякого нужного. Надо, стал-быть, в село идти, пять км в одну сторону.
Он и пошёл.
Она ему вслед крикнула: куда, дескать, в куртке в такую жарынь! А он отмахнулся, не оборачиваясь, чтоб она не увидела его радостной рожи. Он заранее предвкушал, что будет.
Ушёл в лесок, чтоб с деревни видно не было, натянул капюшон на голову, затянулся покрепче, поднялся в воздух и взял курс на сельскую колоколенку. Ветер слёзы давит: жмурился он, едва мимо не пролетел. Однако опустился в безлюдном месте, бодро сбегал в магазин и – обратно.
На всё про всё пятнадцать минут. И вот он уже с равнодушным лицом выставляет продукты из сумки на стол, а тёща сидит на своей табуретке и пытается сообразить:
– Да ты ж вроде только что ушёл?
– А я бегом сбегал.
– В куртке? Худеешь, что ль?.. Да не может этого быть!
– Точно тебе говорю. Ветер был попутный…
– Ой, Борька, чего-то ты врёшь! – шасть рукой ему под куртку, хвать за майку, и как в той рекламе:
– А майка-то сухая!!!
Он, счастливый, захохотал в голос.
– Что, разыграл? – допытывалась она. – Ну, признайся. С вечера, что ль, всё купил и за околицей прятал?
– Говорю, сбегал. Вот сходи нарочно, спроси, был я там сейчас или не был. Тебе любой скажет…
Ещё три шара он приспособил к телеге, которую выпросил у соседа Василия.
По правде говоря, это была не Васькина телега, а ничейная, как бы общая. То есть сначала она была тёти-Раина. Нет, не так. Это была телега погорельцев, которые пришли из соседней Жужельни. Потом они ушли, а телегу оставили у тёти Раи. Она её год у себя во дворе терпела, да и выставила на улицу: забирайте, кому надо. А кому её надо? Телега без лошади, что лошадь без телеги. Гарцевать, что ли, на ней по огороду?.. А Василий утащил её к себе, потому что он вообще всё к себе тащит. Натура у него такая.
И вот Боб, взяв с собою Брута – любил Брут на досуге погонять Васькиного кота, – пошёл к Василию:
– Отдай телегу.
– Уважишь, отдам.
И они пошли в беседку, и засели там на два часа. В предыдущий свой приезд Боб дал Василию баночку «очищающего порошка» собственного изобретения: марганцовочка, уголёк активированный – ну, это как всегда. Но было там и ещё кое-что – так сказать, секрет фирмы, – и теперь на столе стояла не гнусная сивуха, а чистейшая водочка, да к тому же «беспохмельная», содержащая в себе флавоноид сибирского кедра. И бутылочка была на загляденье, с фольгой и картинками, а стеклянная пробочка на ней с тиснением серебром. Васька подобрал её на станции, когда ездил в Москву весной.
Короче, Боб Ваську так уважил, так уважил, что Васька не токмо что ему телегу отдал, а впрягся вместе с Бобом в ту телегу и помог дотащить её к тёщиному дому. Оси прикипели уже к днищу, ступицы треснули, колёса практически не вертелись; волоком тащили они это гремящее угробище, с песнями и криками «Эй, ухнем!», «Иго-го!» и прочим шумом. Вечер уже был, бабки повыбегали, кричали что-то, за общим грохотом неслышное, кое-кто кулачками грозил, а Боб крикнул им:
– Бабки! Тихо! Всем с фермы доставлю навоз бес-плат-но! На вот этой вот телеге!
А уж кто-кто, а местные бабки знали, что если Боря Шилин даже спьяну чего-то пообещал, то сделает. С навозом же в деревне была прям-таки беда. Приходилось ездить на ферму с маленькими тележками по многу раз, или нанимать за пузырь тракториста, или ещё как-то исхитряться…
Прекратили бабки ругань, облепили телегу со всех сторон, помогли Бобу с Васькой во двор к Антонине Николаевне её развернуть… Так началась эпопея с «летучей телегой», но прежде чем телега поехала за навозом, над их деревней пролетела ведьма на метле.
3
Что такое инерционность мышления, Шилин отлично знал. Это когда люди бесконечно тиражируют неудобное старое и никак не могут увидеть удобное новое. Взять, к примеру, ткани. Ткать полотно научились в ужасно древние времена! И что же люди с тканями делали? Они в них заворачивались, в лучшем случае завязывая на горле, то есть по инерции поступали так же, как их предки, которые заворачивались в звериные шкуры! Только в средние века дотумкали, что ткани можно кроить и сшивать.
Или взять старинные конторские столы. Письменность придумали раньше стульев, и до девятнадцатого века почти повсеместно писали исключительно стоя!
Шпенёчки на ручных крупорушках приделывали вбок, и тысячи лет выламывали себе кисти рук, пока сообразили сделать их вверх! Носили мешочки с деньгами в руках, не догадываясь пришить их к штанам, чтобы получились карманы. Первые автомобили делали похожими на кареты. В общем, примеров сотни.
Знал это Боб, знал, и сам же чуть не попал в ту же ловушку!
Ещё в день первого полёта, на мысль о котором его натолкнул сосед Василий, Боб задумал летательный аппарат под условным названием «Метла». Но он так и воспринял его как метлу, как полёт на палочке верхом! Вот ведь пенёк… Собрав модель, уселся посреди конструкции, включил генератор, и произошло то, что должно было произойти. Аппарат крутанулся, и Боб со всего маху грохнулся об пол. «Ньютоновскую физику и Евклидову геометрию ещё никто не отменял», – такой тезис вызрел в башке, когда к нему вернулась способность формулировать мысли нормальным языком. «Через две точки можно провести бесконечное число плоскостей, вот одна и приложила меня о другую».
Теперь, вернувшись к проекту «Метла», он подумал: «Прав был старик Гроховецкий. Надо делать три точки».
Бросив всё, заперся в своём хозблоке, открыл ноутбук и засел за расчёты: конфигурация, площадь, импульс тяги, устойчивость. Попутно придумал понятия сброса и кривизны и ввёл в расчёты соответствующие коэффициенты, чтобы обеспечить ограничения по взлёту. Если по-простому, чтоб аппарат не выкинуло в стратосферу. Холодно там, да и дышать нечем. Мелькнула мыслишка про скафандр, но погодим пока со скафандрами… Нам бы чип управления где добыть. С чипом управления (скажем, от тёщиной компьютерной игрушки) сваять автопилот – плёвое дело.
Заранее хихикая, он пробрался в дом, в комнату тёщи. Сама «баба Тоня» проводила на веранде задушевную беседу с очередной брошенной мужем тёткой. Он прислушался: болтовни у них ещё на час минимум. А ему надо две минуты…
Тёща его, народная семейная целительница, была фанатичным любителем компьютерных игр. Целыми вечерами, вцепившись в ручку джойстика, гоняла самолётики по экрану телевизора. Вот на её джойстик Боб и нацелился. Тихонечко открутил винтик, аккуратненько влез под крышку и отсоединил один только контактик. Всего один! Он ведь не изверг… Потом собрал всё, как было, ушёл крадучись и занялся сборкой модели «Метла-2». Через часик, когда он почти закончил сборку, прибежала тёща с воплем:
– Борька, выручай! У меня там чегой-то игрушка не заводится!
– Ладно, завтра.
– Чего завтра? Почему завтра? Идём, быстро!
– Эх, уговорила! Идём.
Они пошли, он забрал джойстик и чип от игры, и попенял ей:
– Видишь, я ради тебя на всё согласен. Работу бросил, чтобы игрушки твои чинить.
– А надолго это?
– А я не знаю. Ты займись пока обедом-то.
Она пошла на огород, дёргать салат и редиску, а он – в свой хозблок, настраивать чип управления для полёта.
Вскоре аппарат приобрёл такую конфигурацию: длинная палка, руль и седло от велосипеда покойного тестя, в руле два шара, в седле третий, а сзади – треугольный хвост, в котором конус генератора и блок питания. Он как раз любовался результатом, когда тёщин голос гаркнул у него над ухом:
– А это что такое?!
– Это летающий аппарат, – с удовлетворением сказал он. – Называется «Метла».
