скачать книгу бесплатно
Возчик
Виктор Иванович Калитвянский
Зима 1938 г. Райцентр в Сибири. В НКВД приезжает новый начальник – женщина. В райотделе – две с половиной боевые единицы: ветеран Петренко, заставший царскую полицию, его воспитанник Семёнов да возчик. По мнению новой начальницы, местная власть погрязла в текучке. В то время как по стране тюрьмы ломятся от врагов народа, в райотделе – лишь один арестант. Новая начальница намерена исправить эту ошибку. Кроме того, она хочет найти бывшего станового пристава: тот до революции расстрелял рабочую демонстрацию, пропал в 1918 году, а теперь, по слухам, объявился в округе… Начальница начинает действовать и находит крамолу под самым носом первого секретаря райкома… Она успевает найти станового пристава, вернее, его призрак, получить благодарность – перед тем как самой попасть в жернова той мельницы, которая без устали перемалывает врагов…
В книге помещены фотографии Ольги Полонниковой с премьеры спектакля "Возчик".
Содержит нецензурную брань.
Виктор Калитвянский
Возчик
Действующие лица
Семёнов – сотрудник НКВД, около 40
Петренко – сотрудникНКВД, около 60
Ковтун – уполномоченный НКВД, женщина лет 35
Секретарь (райкома) – за 40
Председатель (райсовета) – около 50
Возчик – неопределённого возраста
Шофёр – около 40
Анька – около 30
Второй секретарь (райкома) – около 40
Жена (второго секретаря) – около 40
Сцена 1
Большая комната в старом деревянном доме – райотделе НКВД.
Справа – лестница в подвал. В центре – двустворчатая дверь. Слева – маленькая дверь. Между двумя дверьми – старый шкаф. На стене, между большой дверью и лестницей в подвал – портрет Сталина.
В центре – большой стол и две длинные лавки. Слева – стол поменьше, два стула.
За маленьким столом сидит Петренко, возится с бумагами.
Раздаётся выстрел. Петренко вздрагивает, смотрит в сторону лестницы, качает головой. Берёт папку с бумагами, идёт к шкафу, открывает дверцу. Раздаётся скрип.
ПЕТРЕНКО. Господи ты боже мой…
Вздыхает, ставит папку в шкаф. Тянется к дверце и осторожно её закрывает. Дверца не скрипит.
Идёт к столу. Снова берётся за бумаги.
На лестнице из подвала появляется Семёнов. Лестница под его тяжелыми шагами постанывает. Семёнов садится за большой стол, расстёгивает ворот гимнастёрки. Сидит, постукивая сапогом.
СЕМЁНОВ. Вот сука…
ПЕТРЕНКО. Ты чего палил?
СЕМЁНОВ. Ничего!
ПЕТРЕНКО. Неужто ты его?..
СЕМЁНОВ. Не боись. Живой… Я так. Попугать.
ПЕТРЕНКО. Ну чего к нему пристал? Пусть человек отдыхает. Сколько ему жить-то осталось – одному богу известно.
СЕМЁНОВ. Мне известно. Мне! Вот начальник вернётся из Иркутска, так он часу не проживёт, сучье племя!
Пауза.
ПЕТРЕНКО. Только что-то долгонько его нет. Начальника-то.
СЕМЁНОВ. Думаешь, его тоже…(Делает неопределённое движение.)
ПЕТРЕНКО. Ничего я не думаю. Просто долго нету.(Кладёт бумаги в папку и завязывает тесёмки.)
СЕМЁНОВ. А тебе бы только бумажку подшить.
ПЕТРЕНКО. А это не просто бумажки. (Встаёт, идёт к шкафу). Правильно оформленная бумага – это порядок. Когда порядок в бумагах, порядок и в государстве. (Тянет дверцу, раздаётся скрип). Чтоб ты провалилась!
СЕМЁНОВ. Скрипит, гадина. Веретённого масла надо капнуть.
ПЕТРЕНКО (ставя папку на полку). Надо. Да где ж его взять.
СЕМЁНОВ. Как михеевскую лавку прикрыли в тридцать втором, так больше веретённого не видали. (Пауза). Надо салом помазать, медвежьим… Налей.
Петренко достаёт их шкафа стакан и штоф, наливает.
Осторожно, без скрипа, прикрывает дверцу.
Приносит стакан Семёнову. Тот одним махом выпивает.
Порядок, говоришь… Ну, ну.
ПЕТРЕНКО (чуть раздражённо). Что – ну-ну? Опять ты за своё?
СЕМЁНОВ. А ты как думал? Кто из нас двоих должон быть бдительный?
ПЕТРЕНКО. Мы оба должны быть бдительные.
СЕМЁНОВ. Ну да. Только я – больше. Сам знаешь – почему.
ПЕТРЕНКО. Ты это брось. Я про порядок…Порядок – он что при капитализме, что при социализме… Товарищ Ленин что говорил? Социализм – учёт и контроль. А что такое учёт и контроль? Это и есть порядок.
СЕМЁНОВ. Да?
ПЕТРЕНКО. Да! Написано в статье… (Хмурится, пытается вспомнить).В общем, в одной известной статье.
СЕМЁНОВ. Ну вот. Забыл. Опять же, непонятно почему забыл. Может, потому что старый стал, а может – ещё почему-то? А?
ПЕТРЕНКО. Опять ты за своё…
СЕМЁНОВ. Ты гляди у меня, забывчивый!.. Насквозь я тебя вижу, старый хрен. Ты одну особую бумажку, гляди, не потеряй со своим порядком… На которой две подписи стоят. И третью ждут. Не забыл?
ПЕТРЕНКО. Помню.
СЕМЁНОВ. Как начальник на порог, так сразу – третья подпись…Тогда я его и кончу.
Оба смотрят в сторону лестницы.
ПЕТРЕНКО. Ты бы не палил попусту. А то не дай бог, зацепишь кого. Забыл, как нашего Колчака подстрелил?
СЕМЁНОВ. Ишь ты, собачонку пожалел. А может, он за дело пролетариата погиб, а?(Пауза.)Лучше бы ты тех людишек жалел, которых твои дружки расстреливали…
ПЕТРЕНКО. Ей-богу, что ж ты каждый раз поминаешь-то? Столько лет прошло.
СЕМЁНОВ (похлопав себя по левому плечу). А меня поминалка есть. Как погода на перемену, так я вспомянываю, как вы по народу шмоляли и как я чуть не отдал… чуть не погиб.
ПЕТРЕНКО. Ребята же поверх голов стреляли. Тебя-то кой чёрт понёс на ту сосну?
СЕМЁНОВ. Ага, меня, значит, случайно зацепило. А десяток мужиков?
ПЕТРЕНКО. Ну что ты врёшь? Трое молодых со страху пальнули – в божий свет, как в копеечку. Задело кого-то. Ну и тебя…
СЕМЁНОВ. Кого-то. Не кого-то, а – народ.
ПЕТРЕНКО. Ну да, ты у нас – народ.
СЕМЁНОВ. А кто же я по-твоему? Или, может, народ у нас – ты? Чего молчишь? (Пауза.) Вот и выходит – народ расстреливали. А кто приказ отдавал? (Смотрит на Петренко. Петренко молчит.)Твой дружок, становой пристав.
ПЕТРЕНКО. Сколько раз тебе говорят, не дружок он мне. Он был начальник, а я – служащий.
СЕМЁНОВ. Служащий… Ишь ты. Помощник станового пристава.
ПЕТРЕНКО. Хватит тебе. Я всю жизнь агентурой занимался. А это при всех властях требуется. И вообще…
СЕМЁНОВ. Что – вообще?
ПЕТРЕНКО. Совести у тебя нет, вот что. Я ж тебя, дурака, вот на этих руках сюда принёс. И возился с тобой, пока фельдшер мужиков пользовал.
СЕМЁНОВ. И что?
ПЕТРЕНКО. А ничего.
Пауза.
СЕМЁНОВ. А может, потому ты здесь и сидишь, живой да здоровый, бумажки свои перебираешь, что я помню… А? (Они смотрят друг на друга. Петренко машет рукой). То-то. (Пауза). Говорят, его опять видали.
ПЕТРЕНКО. Кого?
СЕМЁНОВ. Сам знаешь, кого.
ПЕТРЕНКО. А, ерунда. Небось, Васька-дурачок?..
СЕМЁНОВ. Что у Васьки на языке, у других на уме.
ПЕТРЕНКО. Двадцать лет прошло, как он пропал.
СЕМЁНОВ. И что? Могилы – нет. И трупа – нет.
ПЕТРЕНКО. Попусту болтают.
СЕМЁНОВ. А только вот описывают его, словно бы живёхонького.
ПЕТРЕНКО. Ты сам Ваську в смущенье вводишь. Он со страху чего только не выдумает.
СЕМЁНОВ. Может, и так. А может, и нет.
Распахиваются обе дверные створки. Входит женщина в чёрном пальто и с саквояжем – Ковтун.
КОВТУН. Кто здесь старший?
Семёнов и Петренко переглядываются.
ПЕТРЕНКО. Он.
СЕМЁНОВ. Я.
Ковтун протягивает Семёнову бумагу.
СЕМЁНОВ (читает). Управление НКВД по Иркутской области… направляется… товарищ Ковтун…
КОВТУН. Это я.
ПЕТРЕНКО. А начальник наш… Не будет его?..
КОВТУН. Я теперь ваш начальник.
СЕМЁНОВ (вставая). Ага… Присаживайтесь, товарищ… (Смотрит в бумагу). Товарищ Ковтун.
