скачать книгу бесплатно
Перебравшись на наружную сторону ограждения балкона, я ухватился за его бетонное основание а ногами стал на перила седьмого этажа. Дело нескольких секунд и я уже балконом ниже. На мое счастье там был большой ящик из-под телевизора, куда я без долгих раздумий и забрался. Защита от пронизывающего ветра, создала зыбкую иллюзию тепла.
В это время сильный грохот и лязг оповестил весь дом о том что в моей квартире выломали дверь. Видимо на этот раз неуемные воины аллаха решили оттянуться по полной программе. Даже на соседском балконе было слышно как крушили мебель, разбивали об пол и стены то что не успели расколошматить в прошлый раз, а затем принялись за остатки оконных стекол. Их разбивали табуретками, кастрюлями и т.п.,а затем начали выбрасывать в окна все что попадало под руку. Они испытывали к моей квартире отчего-то такую злобу, что ухитрились следом за телевизором выкинуть в окно холодильник. Уж и не знаю чем они им так насолили. Я сидя на чужом балконе, в холодном ящике, слушал как разоряли мой дом и плакал. Мне было очень обидно и больно, за что? Это были последние слезы в моей жизни. После этого было много случаев и пострашнее, но слезы больше не текли из моих глаз, наверное их лимит в этой жизни для меня был исчерпан.
ГЛАВА 3
Странное ощущение было у меня в тот момент. Совершенно не было озлобленности к моим визитерам, хотя и особой симпатии они у меня не вызывали. Была жгучая обида переросшая в ненависть к тем кто разрушил (и продолжает разрушать) нашу страну, тот устоявшийся уклад жизни где не было ненависти, было много радости, света и тепла. Вы ведь не будете обижаться на дубинку которая ударила вас по голове, а будете ненавидеть того кто этой дубиной вас огрел. Так и здесь. Не пришли бы эти, пришли другие. Таких вольных волков в чечне появилось очень много тогда. Но основная вина не их, они просто дикие дети природы у которых инстинкты зачастую пересиливают голос разума, хотя это их не сколько не оправдывает, они тоже заслуживали сурового наказания, основная вина тех кто безнаказанно позволил грабить, убивать, насиловать и воровать. Волков породила безнаказанность. А основным дирижером этого танца с волками был наш Боря президент —алкоголик, или тот кто за его спиной ловко манипулировал им напирая на его врожденные пороки и слабости. О том кто в действительности устроил нам этот праздник мы не узнаем никогда, приемник постарался от души, произвел зачистку по высшему разряду, чекист как никак, их в нашей стране готовили что надо, не то что сейчас. Поверь мне я знаю о чем говорю. Я хорошо изучил повадки наших стражей госбезопасности. Они заботятся в основном о себе любимых и о безопасности тех кто им дает хорошо кормиться, за счет нас. О нас сирых и убогих нет дела никому. О нас вспоминает «родина-мать» когда ей требуется дешевое пушечное мясо. Когда я говорю о нас то имею ввиду русских (не путать с россиянами).Нерусские россияне, а в основном кавказцы, оказались очень хорошо подготовленными к новым реалиям. Сплоченные крепкими родовыми узами и в совершенстве владеющие искусством подкупа, они быстро сориентировались и купили нашу «демократичную и кристально-честную» власть с потрохами. Респект и уважуха им за это, как сейчас принято говорить.
Порой задумываюсь, а есть ли в верхах этой нашей Родины, хотя бы один человек который бы нас русских оставшихся в Чечне пожалел. Который бы просто помог нам не задумываясь о своей популярности, о рейтинге, без оглядки на своих хозяев (а у каждого «слуги народа» есть хозяин, и это вовсе не народ),просто сказал: они ведь русские! Нет таких. И вообще кажется что есть громадный нацпроект: как бы побольше извести русских. Причем по видимому он рассчитан и на перспективу: например нам в Чечне не выдавали ваучеры. Отмороженный местный фюрер Дудаев заявил что гражданам Ичкерии Российские подачки ни к чему, хотя знал наверняка, как никак из одной банды с Борей, что нас уже тогда списали в расход, а трупам зачем ваучеры? Бесстыдству нашей верхушки нет равных в мире. Даже наш патриарх отличился —наградил ЕБН (Ельцин Борис Николаевич) высшим церковным орденом. Это его то, по чьей вине тысячи стали бездомными, или отправились на тот свет. Я верю в бога и надеюсь что там, ОН воздаст каждому за его деяния.
Наконец шум в квартире стал стихать. Одно из двух: либо им надоело, либо в доме не осталось ни одной целой вещи. После того как все окончательно затихло, я выждал минут десять затем выбрался из своей коробки и проделал обратный путь на свой балкон.
В доме царил полный разгром. Вся мебель была перевернута и разбита. В квартире вообще не осталось ни одной не разбитой и неполоманой вещи. А то что не разбивалось и не ломалось было разорвано. От холода и страха я не стал долго любоваться моим разоренным жилищем. Я подобрал с пола старую рваную куртку, единственное что меня могло согреть из того что осталось, одел ее, поднял воротник, полез за батарею на кухне и достал пакет где хранил документы и свои жалкие накопления. Уложив их во внутренний карман куртки, я присел на опрокинутый шкаф, как перед дальней дорогой, не догадываясь в этот предновогодний вечер, что я ухожу из своей прошлой жизни навсегда, по дороге полной скорби и печали-дороге вечного беженца.
Хотя по понятиям (именно по понятиям, как и полагается в каждой криминальной группировке) наших больших и малых «слуг народа», в России нет и не может быть беженцев, а есть вынужденные переселенцы. Таким образом я не бежал из своего разбитого и разграбленного дома, а вынужденно переселился в другой район России так как проживание в данном районе горячо любимой Родины доставляло мне некоторые неудобства: например меня бы убили если смогли бы поймать, некомфортно одним словом.
Вот ведь как все просто- у нас нет беженцев, а стало быть и нет проблем с ними связанными. Да у нас есть, не побоимся этого слова, вынужденные переселенцы, но это как говорится «уже другой коленкор». Само слово переселенец уже подразумевает, что человек уже переселился (многие на тот свет) т.е. как бы живет в другом месте, а слово беженец сразу рисует в сознании людей жалких несчастных, держащих в руках жалкие пожитки или плачущих испуганных детей. У нас такого нет и быть не может. Не надо травмировать общественное мнение, на дворе как никак конец двадцатого столетия, понимаешь. А те несколько тысяч, которым посчастливилось не сдохнуть- рассосутся как ни будь, страна большая.
Продрогший и голодный я вышел на ночную улицу. Надо было где-то искать ночлег. Чтобы опять не встретится с этой шайкой волков- анашистов и не встретить рассвет мертвецом, я начал пробираться прижимаясь к стенам зданий, в другой район города к друзьям. Родители жили ближе но беспокоить их лишний раз я не хотел. Передвижение облегчалось еще и тем что улицы были погружены в темноту и изредка освещались фарами проезжающих автомобилей. Непрерывно слышалась канонада. Одиночные выстрелы и очереди раздавались в разных концах города. И что характерно в 99 случаях из ста стрельба велась в воздух. Этот феномен чеченского народа необъясним, но это так. Если к нему в руки попало что- нибудь огнестрельное и еще в добавок блестящее —все! Он будет с ним ходить везде, даже в сортир за собой будет таскать. Будет вешать у своей кровати когда ляжет спать, и естественно не упустит возможности из него выстрелить, когда очень захочется. А хочется как оказывается очень и очень часто, т.е. пока патроны не кончатся. Если это желание его охватит за рулем машины то он тут же его и удовлетворит прямо на ходу. Однако случались и казусы-забытый в патроннике патрон приносил горе ни в чем неповинным людям, небрежное обращение, а порой наркотический или алкогольный дурман приводил к смерти либо близких либо самого стрелка
Вспоминается один особо яркий эпизод. Очередь в вагончик вулканизации. Небольшая, 5—6 машин. Жара. Впереди красивая новая иномарка. Ее водитель, лет тридцати, с лицом не обезабраженным интеллектом, изнывал от безделья. Уж он и дверь открыл, и ноги на нее положил, и музыку с горными напевами на всю включил а все ему неймется, все чего-то не хватает. Наконец он достал главный «козырь» -большой хромированный пистолет, чем привлек завистливые взгляды соплеменников, стоящих неподалеку. Он был вне себя от счастья, в этот момент. Как бы нехотя, с нарочито небрежным видом, он передергивал затвор, вставлял и вынимал обойму, щелкал курком. Красивый пистолет эффектно лязгал, обойма вылетала из рукоятки точь в точь как в фильме про терминатора и вдруг раздался выстрел: незадачливый «Рембо» прострелил себе коленный сустав и дверь машины. Не зря видимо говорится: оружие шуток не любит, ошибок не прощает.
Чем дальше я продвигался, т ем больше ощущал себя крысой загнанной в угол. За каждым углом мне чудились обкурившиеся анашой «слуги аллаха». Я был на грани отчаяния. Обидно было погибнуть ни за что, под смех и улюлюкание обдолбленных ублюдков. В той прошлой жизни я был очень миролюбивым человеком, даже очень, даже слишком. Не мог дать сдачи в драке, хотя был физически не слаб и не труслив, отчего в детстве постоянно ходил с разбитым носом или губой. Сама мысль причинить человеку боль или покалечить, казалась мне чудовищной, при виде крови своей или чужой я падал в обморок. Зато сейчас после всего что я прошел и испытал я могу убить любым способом какой только можно выдумать, пытать или просто без затей перерезать горло. Эту чудовищную метаморфозу я почувствовал но не сразу осознал. Как будто во мне появлялся другой человек, или даже не человек а зверь, а я становлюсь орудием в его руках. В голове кроме ярости и желания убивать ничего не остается. А моя сущность, человеческая, наблюдает за всем этим со стороны и ничего сделать не может. Потом зверь куда то уходит и я с удивлением и страхом смотрю на плоды его или моих, даже не знаю что вернее, рук. Наверное так начинается шизофрения, потому что силы мои увеличиваются при этом многократно как у всех душевнобольных в период обострения. Может быть это нечто всегда жило во мне и лишь когда близость опасности сильно потрясла меня и открылся некий сдерживающий шлюз, оно выбралось на волю? как знать. Но тем не менее я благодарен ему, этому беспощадному зверю, кто бы он не был за то что спас меня и наказал моих обидчиков. а их у меня в дальнейшем было не просто много, а очень много.
ГЛАВА 4
И знаете, я слушая рассказчика поверил ему, более того во время того досадного недоразумения в тамбуре, я вдруг ощутил что на меня смотрит не мой вежливый и приятный во всех отношениях попутчик, а нечто нечеловеческое и я нисколько не сомневался что еще немного и он меня прикончит. Что то такое можно увидеть в глазах хищника готовящегося к броску на свою жертву, я это как-то видел по дискавери. Но смотреть на это сидя в уютном кресле перед телевизором совсем не страшно, а вот от взгляда хищника направленного прямо в глаза перед последним броском можно обделаться мгновенно. О чем я и не замедлил сообщить своему попутчику.
– Я нисколько не удивлен -ответил он, -ты не первый кто мне об этом рассказывает. как только меня не называли и зверем, и хищником, нохчи называли «борз» -волк, а один пьяный попик-расстрига назвал Люцифером. Причем так интересно назвал, проходя мимо помахал рукой как хорошему знакомому, и так это: Привет люцифер! А я его вообще в первый раз вижу. Я его остановил и говорю:-мы что, знакомы? А он мне:-Конечно, ты всегда после первой поллитры ко мне приходишь… Это конечно было бы очень смешно, если бы не было бы так страшно.
Но мы отвлеклись. Итак я дрожа от страха пробирался по темным улицам, и как назло когда я перебегал широкую улицу из-за поворота резко вырулил громадный черный джип и перегородил мне дорогу. Все внутри так и оборвалось: конец пришел. В машине сидели два «джентельмена удачи», их я смог хорошо рассмотреть когда открылись дверцы и мягкий свет потолочных плафонов автомобиля осветил их. Оба довольно крепких «моджахеда»,одетых по последней моджахедской моде-в камуфляж с огромным количеством карманов, карманчиков и т.п.На обоих висело как минимум по пуду стреляюще-колюще-режущей белиберды начиная от «черемухи» и кончая автоматом с подствольником. Для полноты картины каждому не доставало только шашки через плечо. Много позже когда я стал мастером убийства, я не мог без смеха вспоминать этих двух сельских недоумков, но тогда мне было далеко не до смеха. Ведь я был простым обывателем в дешевеньких очках на близоруких слезящихся часто моргающих глазках, и один только их грозный вид вогнал меня в предкоматозное состояние, ноги стали ватными и перестали слушаться, я замер в лучах прожектора «патрола».
– Стоять! -истерично вскрикнул один, хотя это было в данной ситуации лишним, т.к.я на тот момент потерял способность передвигаться, но и что либо соображать вообще. Я смотрел на них как наверное кролик смотрит на подползающего удава, и мысленно прощался с родителями, женой, детьми и с жизнью.
– Почему нарушаешь, комендантский час… Твою мать!
Я не успел и рта раскрыть, как получил увесистую оплеуху, и вместе с соленым вкусом во рту ощутил как минимум отсутствие двух зубов. Потеряв равновесие я смог остановиться на четвереньках. Я с трудом поднялся и выпрямился колени противно дрожали.
– Паспорт сюда пи… рас!
Не дожидаясь когда последует вторая порция принуждения, я быстро и четко, как автомат подал ему документы. Второпях вместе с паспортом я протянул ему пакет со своими скромными накоплениями., чем вызвал у него приступ дикой радости. Его подельник готовился в это время справлять малую нужду, и стоя тут же в лучах прожектора, расстегивал массу кнопок и молний своей непростой амуниции, и так был поглощен процессом что участия в беседе пока не принимал.
– Смотри Мовсар, как этот ишак зассал, вместе с паспортом все свои деньги нам дарит, он и зад готов нам подставить, а если хорошо попросим то и за щеку возьмет! -и громко заржал.
– Мовсар этого кончишь ты, надо по честному, я и так за тебя тех деда и бабку замочил, когда ты с их внучкой кувыркался-сказал он по чеченски-я не понимаю что ты в десятилетних находишь. Носитель имени Мовсар наконец-то управился с хитроумными замками и кнопками о чем оповестила тугая пенистая струя, у моих ног подхватившая мой паспорт и потащившая его в направлении моих ботинок. Чувство глубокого удовлетворения Мовсара, выражалось в похрюкивании переходящем в громкое рыгание. Глаза его были прикрыты. а на лице блуждала нелепая улыбка. Картина плывущего паспорта так развеселила первого, что он даже согнулся пополам от смеха, а когда «брандмейстер» Мовсар начал своей струей омывать мои ноги, приступ дикого хохота, едва не свалил его с ног.
А я вдруг очень четко представил, что вот сейчас закончит свое увлекательное занятие эта помесь обезьяны и упыря, достанет длинный свой ножик, быстро и по деловому перережет мне горло, вытрет лезвие об мою одежду, сядет на чудо японского автопрома, и уедет, оставив меня остывать в луже вонючей мочи. И не будет в его свинячьих глазках ни капли сострадания или сожаления. Вдруг это началось. Наверное так действительно сходят с ума. Я как будто видел себя со стороны. Исчезла дрожь, в руках я почувствовал небывалую силу, что в тот момент наверное разорвал бы любого голыми руками. Я увидел как мои руки абсолютно помимо моей воли хватают рукоятку черного военного ножа, который висел на поясе у первого. Это я описываю так долго, и наверное немного сумбурно, из-за того что все произошло очень быстро на раз-два.,так быстро что я не верил что это сделал я. Такое бывает наверное только в кино! Я выхватил нож, на мое счастье он не был зафиксирован в ножнах. Если я сам не ожидал от себя такой резвости и смелости, то первый не ожидал тем более. Нож вошел ему точно в глаз. Он умер мгновенно. Вряд ли его куриные мозги успели что либо сообразить, он даже испугаться не успел. «Брандмейстер» от неожиданности уронил свой «брандспойт» и окатил себе правую штанину. Он прожил на пару мгновений больше своего брата по разуму, и по видимому все таки испугаться успел до того как нож по самую рукоятку вошел ему под подбородок. Лезвие пробило ему череп снизу и его кончик торчал из макушки сантиметра на два Когда я спустя несколько лет рассказал об этом своему другу судмедэксперту, он не верил т. к. покойный был более чем на голову длиннее меня. Безвременно усопшие покоились в свободных позах друг на друге, а под ними лежал мой паспорт. Все мы были мокрыми от мочи и крови. Я бережно извлек свой серпастый- молоткастый и аккуратно обтер его об Мовсара. Волоком, за руки и ноги я заволок тяжелые тела в багажник джипа и сел за руль. В этой машине мне уже было ничего не страшно. Включив музыку погромче я помчался вперед. Не доезжая квартала до дома своих друзей я притормозил и аккуратно съехал тупорылой мордой авто в кювет. Быстро по деловому обшарил карманы покойных и за 5 минут стал обладателем сказочных сокровищ. Десять тысяч долларов, и около полукилограмма золотых украшений и коронок таскали в карманах мои несостоявшиеся палачи. Прихватив автоматы покойных, с полным боекомплектом, два военных ножа, беретту и парабеллум. я найденные в машине гранаты связал в одну большую связку. Закрепив все чеки веревкой которая тоже нашлась в машине и оказалась достаточно длинной чтобы, зайдя за угол дома дернуть за нее. От взрыва как мне показалось, даже подпрыгнула пятиэтажка. Над головой пролетело колесо и с треском высадило раму на втором этаже. Стекла дождем посыпались из окон. Несмотря на переполох не один любопытный не высунулся из окна. Остатки джипа разбросанные в художественном беспорядке по улице, освещали ее не хуже праздничной иллюминации. Это зрелище отчего-то мне так понравилось, что я несколько минут стоял и глупо улыбаясь любовался творением своих рук. Из всех троих мне больше всего было жалко джип.
– А нечего было с гранатами баловаться-,сказал я ни к кому не обращаясь, и взвалив на плечи полученое наследство, не спеша отправился к друзьям.
ГЛАВА 5
Шагал я осторожно но без страха-оружие придавало уверенности. Дом где обитали мои друзья возвышался темной угрюмой скалой среди себе подобных-свободная Ичкерия освобождалась от оккупационных оков России- электричества, общественного транспорта, образования, и элементарных бытовых удобств —водоснабжения, канализации, вывоза мусора и тому подобных происков столь ненавистных свободным горцам происков имперской России. Первыми пали электричество и городской трамвай. Стоило всего на несколько часов отключить где либо электричество- так сразу лихие джигиты срезали провода и с громадной выгодой сдавали их в металлолом. По той же причине приказал долго жить и водопровод-любая поломка становилась роковой- насосы и все что можно было выдрать, выкопать, отвинтить отправлялось в свой последний путь по маршруту Чечня-Новороссийск-Турция.
Почти ощупью я добрел до нужного подъезда открыл дверь и стал пробираться по лестнице. Дом оказался не столь безжизненным как могло показаться на первый взгляд. То тут, то там слышался шепот, глаза привыкшие к темноте, замечали слегка приоткрытые двери и тени которые возникали и бесшумно исчезали. Люди напуганные небывалым разгулом суверинитета затаились как мышки в своих норках, и со страхом ждали от каждого прохожего какой -нибудь гадости, и что самое противное ожидания в большинстве случаев сбывались, о чем можно судить по моим вышеизложенным приключениям.
А вот и нужная мне дверь. Я негромко постучал. За дверью что-то зашуршало, и тут- же затихло. Я выждал немного, постучал снова и сказал:-Не бойтесь это я.
Тут в замке провернулся ключ, дверь открылась и из темноты послышался насмешливый голос моего друга Славика:– Кто я? Я бывают разные!
Я вошел в прихожую и свалил свою ношу в угол, после этого мы обнялись.
– Ты чего это по ночам с оружием разгуливаешь? Никак в муджахеды подался? Дай посмотрю, ух ты беретта, парабеллум, я их только в кино видел.
Надо отдать должное -ни он ни я на тот момент ни за что бы не определили бы марку пистолетов, если бы их название не было выбито на них самих. Единственное оружие которое мы видели и держали в руках это был автомат Калашникова и пистолет Макарова, стрелять из которых нам пришлось во время учебных сборов после окончания военной кафедры института, причем из автомата выстрелить короткой очередью дали, а вот пистолет дали только подержать.
Я с видом бывалого вояки дал ему немного подержать в руках мои трофеи, после чего усталым голосом того-же бывалого бойца сказал:
– Оружие детям не игрушка – отобрал их у него и свалил обратно в угол.
Мы прошли на кухню. У моего другана был вид как у ребенка у которого только что отобрали любимую игрушку. Что бы как то сгладить неловкость я сказал:
– Не обижайся, я потом тебе подарю любой из них на выбор. Просто ни я ни ты этими штуковинами пользоваться не умеем, еще что-нибудь отстрелишь себе или мне. Давай изучение их устройства отложим до завтра.
После этого я рассказал ему обо всем что со мной произошло.
– Теперь вот не знаю что мне делать, наверное перекантуюсь у тебя до утра если не выгонишь конечно, утром проведаю стариков и поеду к семье. Жаль квартирку но видно продать ее не судьба.
– Да живи сколько хочешь-сказал Славик-у меня та же картина – и квартиру и мебель прийдется бросить. Вот я тоже досиделся до нового года, покупателей на все это добро нету. Один, правда, тут все ходил приценивался, я уж ему и половину сбросил и часть вещей в виде бонуса пообещал, а он все завтра, завтра и пропал куда-то… Вообще все как наши братья меньшие, помнишь, скандировали: Не продавай квартиру Маша она все равно будет наша!
– Да. Я хорошо помню все их поганые лозунги: Татарам Казань, ингушам Назрань, русским Рязань, и вот этот самый сочный: Русские не уезжайте нам нужны рабы и проститутки! Все-таки как быстро все изменилось, я конечно никогда не пылал к ним особой любовью, как собственно и они ко мне, но никогда не думал что они нас так ненавидят.
– Эх лучше бы я неделю назад уехал к жене, хоть бы Новый год встретил как человек-с тоской в голосе произнес мой друг. Он расставил на столе нехитрую закуску, достал бутылку водки-Ну да ладно, давай хоть выпьем за встречу и заодно уж и за новый год.
Мы быстренько налили и выпили по первой. Закусили. И тут началось. Где-то в отдалении громыхнул взрыв, за ним второй, после чего они переросли в сплошную громкую канонаду. Мы как люди сугубо гражданские, не могли определить расстояние и тип оружия, но и неискушенному в военном деле человеку было ясно что стреляют из пушек и судя по увеличению громкости разрывов они очень быстро приближаются к нам. Где-то пролетел самолет.
– Это война, сказал Славик: Ведь говорили мне, а я дурак не верил. Вот последний раз на базаре, вчера водку покупал, один там знакомый мне все мозги вынес: завтра война, значит давай мы твой пузырь сейчас и выпьем, че добру пропадать, я послал его и ушел. И чечены с нашего подъезда во всю грузились и уезжали в свои аулы, еще и меня с собой звали. В автобусе разговоры все только про войну да про войну.
– Да. Теперь мы свои хоромы стопудово не продадим-сказал я-Давай выпьем за то чтобы я ошибся.
Мы повторно выпили и с аппетитом закусили. Бой тем временем усилился. Временами нам казалось что канонада раздается где-то совсем рядом. Вспышки освещали небо почти беспрерывно. Вдруг раздался противный, просто до тошноты противный, вой и прилетевшая откуда-то какая-то дрянь взорвалась прямо под нашим окном.
Мы оба практически мгновенно оказались под столом, а наш новогодний стол обильно осыпало битым стеклом и кусками штукатурки. В воздухе запахло какой-то кислятиной и водкой которая разлилась из разбитой бутылки. Мы крепко прижались к батарее отопления и стали ждать «продолжения банкета». И оно —это самое продолжение не заставило себя долго ждать.
Бомбы, гранаты, мины или может быть даже ракеты стали беспрерывно взрываться во дворе. Кухню, где мы затаились, буквально осыпало дождем осколков. Стоящий напротив окна холодильник за несколько мгновений на наших глазах превратился в странный уродливый огрызок. Раскаленный кусок железа отскочил от стены и воткнулся в пол прямо между моих ног. Мы оба уставились на него, а затем не сговариваясь одновременно и чрезвычайно стремительно поползли вглубь квартиры. Даже не поползли а как два барса бросились в дверь и ощутили себя уже в совмещенном санузле. Сюда не залетали осколки, но было полное ощущение того что кто-то с громким свистом бил по бетонным стенам огромной кувалдой. Стены от этого гудели и слегка вибрировали. С потолка и вдоль стен сыпался мелкий белый песок. Все вышеперечисленное породило в нас такой приступ клаустрофобии, что мы срочно решили выбираться из дома на свежий воздух
– И добро ты не спасешь и сама ты пропадешь-процитировал вдруг Славик сказку «Кошкин дом». Что мне всегда нравилось в Славике это то, что он никогда не терял чувства юмора. Мы весело расхохотались и покинув санузел хохоча переместились в прихожую. Наше жизнерадостное истеричное ржание неожиданно прервала дверь, которая после чудовищного взрыва в подъезде оторвалась от стены вместе с косяком и треснула нас обоих по голове.
Все-таки как хорошо что двери в многоэтажках делают из прессованного картона, так называемого ДВП. Я с ужасом представил что было бы с нами будь эта дверь дубовой.
Первым очнулся я. Открыв глаза, я увидел дверь которая лежала на мне, ощутил чудовищную головную боль и песок во рту. Кое-как я выплюнул песок и попытался вертеть головой. Превознемогая боль в голове это мне удалось сделать со второй попытки. С третьей попытки я вылез из-под двери. Едва я встал на четвереньки, как меня сильно стошнило, но голова стала болеть гораздо меньше и стало легче дышать. Под дверью шевелился и тихонько поскуливал Славик. Освобождение его из дверного плена длилось долго, поскольку на дверь сверху рухнул шкафчик, полный кастрюль, сковородок и разного прочего барахла, металлического и довольно тяжелого, а я после каждого предпринятого усилия был вынужден отдыхать, так как оно отдавалось в моей голове чудовищной вспышкой боли. Несколько раз я ощущал что вот-вот опять упаду в обморок, но Славик стонал так жалобно, что я из последних сил продолжал разбирать завал. Наконец я выволок его из-под двери. Он схватился за голову и застонал еще жалобнее чем до того.
Начинало светать. Я подошел к месту старта, едва не угробившей нас входной двери и замер в изумлении. На месте лестничной клетки зияла огромная пропасть. Какой —то огромный боеприпас пробил дом сверху донизу и взорвался в подвале. При этом почти все квартиры первого этажа исчезли, а взрывной волной повышибало все уцелевшие двери, одной из которых нас и накрыло.. Мой несчастный, контуженый друг по прежнему лежал на полу, плакал и стонал размазывая по чумазому лицу слезы вперемежку с соплями. Он несколько раз пытался принять вертикальное положение но оба раза неудачно. После чего он встал на четвереньки и его стошнило прямо на мои ботинки. Я взял его за шиворот и потащил в уцелевшую комнату. Уложив его на диван я упал рядом —голова болела ужасно.
На некоторое время я отключился, а когда пришел в себя то по звукам взрывов понял, что пик обстрелов от нашего дома стал удаляться. Осколки в окно больше не залетали. Славик сидел на диване и тихо подвывал. Из его уха текла кровь. Я уложил его на диван, затем принес из кухни мокрую тряпку, вытер ему лицо, а тряпку положил на лоб. Он еще немного постонал а потом заснул. В квартиру через выбитые окна врывался сырой и холодный зимний ветер шевеля обрывки занавесок и поднимая белую пыль которой вся квартира включая нас была обильно усыпана. Моя голова продолжала раскалываться от боли. На дрожащих ногах я кое-как доковылял до шкафа и начал в нем рыться в поисках таблеток от головы. Пришлось перерыть руины двух шкафов пока я нашел искомое. На кухне обнаружилась чудом уцелевшая пластиковая бутылка с минеральной водой. Я выпил лекарство, разбудил стонущего во сне друга, дал и ему. Затем я собрал всю уцелевшую одежду, одеяла накрыл его и себя и попытался заснуть. Сна как такового не было. Было странное видение-бегущие в страхе навстречу мне люди кричавшие: Зверь! Он опять появился!.Завидев меня они шарахнулись в сторону и как мне показалось побежали с утроенной скоростью.
Удивительно, но на меня это не произвело ни малейшего впечатления. Я был спокоен и с удивлением смотрел вслед убегающей толпе. И тут показался тот от которого они, повидимому, спасались. Ужасное и мерзкое существо, как из фильма ужасов, подошло ко мне. Я даже почувствовал его смердящее дыхание, но странное дело, никакого страха и ужаса отчего-то не испытал.
– Слушай, ты, помесь глиста и крокодила, почему я тебя не боюсь? -развязно спросил я.
В ответ этот монстр сунул мне в лицо зеркало. Из зеркала на меня глянула такая мерзкая и страшная харя по сравнению с которой стоящий передо мной выходец из ада казался писаным красавцем.
В холодном поту от страха я проснулся. За окнами занимался бледный зимний рассвет. Славик сидел рядом и тупо смотрел в окно. Заметив что я проснулся он негромко сказал:
– Я наверное оглох на одно ухо.
– С чего это ты решил? – сказал я, сразу вспомнив кровь которая текла у него из уха.
– Да не слышу им ничего.
– Ну это может быть временно, может просто барабанная перепонка травмирована или еще что по мелочи-попытался я его успокоить.– Контузило нас конечно от души. Хорошо что хоть живые остались. Тут такая дура взорвалась. Ты подъезд свой видел?
– Да видел конечно, Подходил, смотрел. Этажом ниже сосед по стене размазанный. По шлепанцам узнал-я их ему на день рождения подарил. Да это Серега, ты его должен помнить мы как то первое мая вместе отмечали.
– Серега? Это у которого мы потом песни пели? Да ты что…
Я подошел к порогу и глянул вниз.
– Вон видишь? На той стене.
Я увидел кровавые брызги на стене, прилипшие к ним обрывки одежды и домашний тапок, ярко красный в синюю полоску.
– А может это и не он.
– Какая разница теперь-он не он, посмотри что стало с их квартирой, там вообще никаких шансов.
На квартиру соседа пришелся видимо эпицентр взрыва и я разглядывая разрушения не понимал за счет чего вообще держится в воздухе квартира моего друга. По всем законам гравитации она уже давно должна была обрушиться и упокоить всех уцелевших в одной братской могиле.
Надо срочно валить отсюда, подумал я и спросил Славика —Ты как сам? Передвигаться можешь?
– Передвигаться то я передвинусь, но вот как мы отсюда вылезем? Да и надо ли это сейчас делать? Дом, бог даст, не рухнет, если до сих пор не рухнул. Война в самом разгаре. Еще пристрелят мимоходом. Давай хоть сегодня тут отсидимся, а завтра и рванем.
– Я в принципе не против, но уж очень страшновато выглядывать в подъезд, еще одного попадания дом точно не выдержит.
– А ты не выглядывай, будет не так страшно. Ладно, давай дождёмся темноты и будем выбираться.
Чтобы скоротать время стали рассматривать мои трофеи. Пострадал незначительно только один автомат, но для стрельбы годился. Зато вся наша верхняя одежда висевшая на вешалке и качественно обработанная осколками представляла собой жалкое зрелище и годилась только для одевания огородного пугала. Зато в ящике на балконе нашлись две отличные, правда слегка грязные телогрейки- ими на зиму укрывали картошку чтобы не замерзла. Одев их и рассовав боеприпасы по карманам мы сразу стали похожи на партизан, не хватало только красных ленточек на ушанках.
Связав несколько простыней мы довольно таки успешно спустились вниз. Оглядевшись и отдышавшись мы едва не потеряли дар речи от увиденного. От дома который мы только что благополучно покинули остался один подъезд, вернее нечто его напоминающее —корявая башня шириной в один балкон вопреки законам физики висевшая казалось в воздухе так как первый этаж отсутствовал начисто. Видимо не зря хрущевки считали одним из чудес света.
Все остальное что когда-то было домом представляло собой хаос из бетонных фрагментов перекрытий, битого кирпича, разбитой мебели и кусков тел жителей. Руки, ноги раздавленные головы и тела были повсюду. Дом был полон-жильцы готовились отпраздновать новый год, который для них, увы стал последним…
ГЛАВА 6
Осматривались мы недолго —опять начался обстрел, пришлось стремительно кинуться к единственному укрытию-бетонному заборчику который когда-то окружал мусорные баки, а ныне был едва виден из-за громадной помойки. Это укрытие как оказалось было очень кстати и едва мы зарылись в мусор, как снаряд окончательно завалил остатки дома, подняв облако пыли и разбросав вокруг обломки. Когда пыль улеглась мы грязные и вонючие напоминали двух огромных помойных котов. От одной мысли о том, что задержись мы хотя-бы на минуту… уже делалось неуютно. От всего дома в живых не осталось никого. Может быть под обломками и теплилась еще жизнь, но об этом уже никто и никогда не узнает.
И тут началось. Я опять буквально каждой клеткой мозга ощутил как в меня входит он-зверь. Ненависть к тем кто превратил наш город в руины буквально переполняла меня, я буквально задыхался от злобы. Я одинаково ненавидел этих шайтанов —боевиков во главе с идиотом —генералом которые умертвили город изнутри, так и российских доблестных « защитников» которые окончательно добили его сравняв с землей вместе с его несчастными жителями.
Мы кое-как выбрались из мусорной кучи и даже не отряхнувшись мелкими перебежками стали перебегать подальше от этого страшного места. Бежать из-под обстрела надо как можно быстрее и как можно ниже к земле, временами даже ползком. Это нехитрое правило мы усвоили очень быстро, а может быть мы и не усваивали ничего, может это все инстинкты? Не знаю.
Тем не менее в быстром, даже можно сказать в стремительном темпе преодолели таким образом пару кварталов и я почувствовал что просто задыхаюсь, Славик тоже начал сбавлять темп и пыхтел как паровоз.
– Знаешь что, давай выкинем эти дурацкие автоматы вместе с патронами-сказал я-нам и пистолетов хватит если что, а то увидят ни дай бог, пристрелят и разбираться никто не будет. Для нас сейчас опасны и те и другие.
– Я и сам хотел тебе это предложить, мне честно говоря тяжело его переть, в голове такое творится… —он махнул рукой.
Славик был бледным как сама смерть. В это время раздался оглушительный свист и мы оба абсолютно синхронно шлепнулись в довольно глубокую лужу. Где то совсем рядом громыхнул взрыв. Комья земли, какие-то камни и обломки досок больно огрели нас по спине. Полежав немного неподвижно, я выполз из грязи и выволок на сушу своего едва живого друга. Он едва дышал, из разорванного рукава текла кровь. Вокруг нас по прежнему раздавались взрывы. Осколки градом осыпали округу. Я прижался к земле и боялся даже приподнять голову, хотелось вжаться в землю, раствориться в ней пока весь этот кошмар не закончится.
И опять… Кто-то сильный, страшный и властный поднялся из глубин подсознания и скомандовал: Вперёд! Исчезла дрожь в руках, страх не пропал но как-бы отошел на второй план, и самое удивительное то что я знал как дальше поступать, как будто я всю сознательную жизнь только и делал что бегал под бомбежкой. Я весьма умело поволок своего так и не пришедшего в себя друга в ближайшую воронку от снаряда. Едва я затащил его туда, как решимость оставила меня и мы оба покатились на дно. Хотя наступила ночь но было светло из-за постоянных взрывов и горящих линий бытового газа.
Славик начал подавать признаки жизни-он слегка пошевелился и голосом умирающего произнес:
– Я все еще живой?
– Не могу утвердительно ответить на твой вопрос, мой юный друг, потому что не уверен жив ли я сам.-ответил я, ощупывая самого себя на предмет выяснения своей целостности.
В это время совсем рядом бухнул взрыв при этом всю округу и нас в том числе осыпало дождем раскаленных железок. Одна из них упала мне на руку, а Славику за шиворот. Оглушительный вопль боли огласил окрестности, перекрыв на мгновение даже звуки разрывов. В воздухе запахло паленым мясом и горящими тряпками. Моя телогрейка тлела и воняла. Славик извивался ужом и орал благим матом. Я как можно быстрее стянул с него одежду, из-под рубашки выпал сизый рваный кусок металла. После этого я снял и потушил рукав своей телогрейки, которая хотя и намокла но тем не менее уже из разряда тлеющих начала переходить в разряд начинающих гореть. После этого я утихомирил своего друга, заткнув его рот рукой, и осмотрел его. Первый осколок (перед приземлением в лужу) скользнул вдоль рукава телогрейки и распоров его от плеча до локтя просто поцарапал кожу, по видимому не очень глубоко, потому что кровь уже едва сочилась. Зато пониже затылка на спине был черный ожог размером с яйцо по очертаниям напоминающий немецкий крест. Я как смог перевязал его руку, для чего употребил его рубашку. Невзирая на его стенания натянул на него свитер и телогрейку. Эпицентр обстрела сместился тем временем в сторону и я решил осмотреться. Раненый Славик уже не орал, а тихо матюкался сквозь зубы. Следов неприятеля не было видно, зато окружающие дома годились только для съемок фильма про войну. Я представил себе людей погибших при этом и умирающих под руинами. Несколько братских могил возникло буквально за полчаса. Мое сознание было наверно еще не готово равнодушно это воспринимать. и меня прорвало: я бился в истерике, орал, посылая проклятия на голову тех кто похоронил их, выл затем выхватил пистолет и начал стрелять по сторонам пока в обойме не кончились патроны, потом бросил его под ноги и отключился. Сколько я был в отключке не помню. После того как я пришел в себя мы еще долго сидели в воронке ожидая неизвестно чего. Занимался мутный рассвет. Мы выбрались из ямы на дне которой уже начала собираться вода. Мимо нас печально проходили такие же несчастные как мы. Люди искали пристанища, пытались сохранить какие то вещи, разыскивали родственников. Слышались только шаги и сдавленные рыдания. Мы тоже тронулись в путь. На каждом шагу попадались обезображенные трупы людей. Бестолковый и бессмысленный обстрел вначале выгнал людей на улицу, а затем эта мятущаяся толпа ни в чем неповинных взрослых стариков и детей была истреблена жестоко и даже с каким то особым цинизмом. Людей накрывало прямо группами, где кто стоял тот там и упал. Некоторые были с оторванными конечностями, у некоторых была оторвана голова. Мы шли не разбирая дороги и тоже плакали- Славик размазывая слезы по чумазому лицу, а я без слез и молча но мне от этого было не легче.
Не знаю смогу ли я словами передать тот ужас первой бомбежки. Поймут ли меня те кто всю жизнь прожил в спокойной и тихой стране? Не знаю. Я и сам бы не поверил если бы все это случилось не со мной. Страшно и дико было не от самого факта неожиданной смерти, это было и будет всегда и везде —стихийные бедствия, несчастные случаи где гибнет не меньше, а может даже больше людей. Это все стихийные, неуправляемые и непредсказуемые причины. А здесь все было рукотворным и заранее обдуманным. Тот кто отдавал приказы на штурм города, доблестный заслуженный военачальник, отточивший свой полководческий гений в Афганистане прекрасно сознавал чем все это обернется. Ему и президенту- алкоголику и всей их воровской банде надо было срочно скрыть следы гигантских афер, а мы?…Ну скажите кто и когда в нашей несчастной стране жалел простых людей? Нас всегда считали, и считают и наверное будут продолжать считать Серой толпой, массовкой, быдлом т.е. скотом годным для обслуживания так называемой «элиты». Это странное слово —элита стало все чаще и чаще применяться в различного рода статьях, которые в последнее время попадаются мне на глаза. Причем газеты и журналы самого разного толка-от насквозь продажного московского комсомольца до занюханной районной многотиражки какого-нибудь Крыжополя стали как по команде употреблять это модное название. Я раньше считал (ничего не поделать -совковое воспитание) что элита это лучшие из лучших. Лучшие ученые спортсмены, специалисты, артисты в общем специальность или род занятий не имеет значения, одним словом-лучшие. Однако сейчас в это понятие вкладывают совершенно иной смысл. Сейчас элита это те у кого больше власти и денег, и только те которые входят в определенные « касты» -их несколько: первая самая могущественная и богатая —административная. Начиная от мэров всяких богом забытых городков до губернаторов и представителей президента, всевозможных депутатов и парламентариев, министров их вице и многочисленных замов. Проще говоря чем выше должность тем элитнее. На втором месте наши доблестные защитники безопасности нашей страны (ФСБ-если кому непонятно). Люди в массе своей без стыда и полным отсутствием совести. Врать не буду, надо отдать должное в их рядах иногда появляется настоящая элита, но эта элита настолько малочисленна, что существенного изменения имиджа всей псевдоэлиты не вносит. Попытка этой малочисленной группы людей жить по совести и понятиям чести жёстко пресекается, они сами подвергаются процедуре шельмования и оставшуюся часть службы, в лучшем случае, проводят в каком- нибудь анадыре среди белых медведей. Третья группа криминальные авторитеты и так называемые алигархи. Все они отнесены мной в одну группу так как граница между ними весьма зыбкая и зачастую вовсе отсутствующая. Четвертая группа – полиция, считается элитой условно так как кормится от первых трех групп и в основном у них на посылках. Деление на группы тоже весьма условно. Родственно-кумовские и приятельски-деловые отношения настолько сплотили и сцементировали их что они стали напоминать сиамских близнецов, разделение которых невозможно без их смерти. Оставшиеся граждане нашей необъятной родины независимо от каких либо достижений в чем либо элитой не считаются, их обязанность обслуживать, развлекать и всячески ублажать представителей вышеперечисленных «каст». Я немного отвлекся в своем повествовании, впрочем Америки не открыл-это известно каждому здравомыслящему человеку который прожил жизнь в России.
Итак продолжу свой печальный рассказ. Обстрел снова возобновился. Передвигаться днем да еще и под бомбежкой было опасно вдвойне и надо было определиться куда идти?
– Знаешь что, -рассудительно как только это было возможно, начал я-Будем пробираться к моим старикам. Днем нас стопроцентно кто-нибудь пристрелит или те или другие, поэтому пойдем ночью, а до этого пересидим где-нибудь. Вот только где?
ГЛАВА 7
Воспользовавшись небольшой передышкой в обстреле мы осторожно выглянули из воронки. Ничего более менее надежного не попадалось на глаза. Кругом были либо развалины либо полуразвалины, которые в любой момент могли стать ими.
И тут мой взгляд уткнулся в неприметное сооружение метрах в двадцати от нас. Высотой около полуметра от земли бетонная площадка теплоцентрали, слегка засыпанная обломками и оттого имеющая неприметный вид. Практически готовый блиндаж к тому же неплохо замаскированный.
Мы осторожно как только это было возможно начали переползать к нему, вжимаясь в землю при каждом очередном разрыве. Ну вот и последние метры преодолены – мы не без усилий сняли тяжелый чугунный люк и по скользкой железной лестнице спустились вниз. Закрыв его мы оказались в полумраке —свет пробивался только в одном месте где была повреждена кирпичная кладка-небольшая щель размером с 2—3 кирпича освещала и позволяла хотя-бы слегка наблюдать за происходящим на поверхности и ориентироваться в нашем временном убежище. Если кто не знает то объясню- это бетонный колодец размером где-то два на два на два метра-из которого в обе стороны уходит бетонный «пенал» с уложенными в него трубами. Размеры пенала таковы что по нему хотя и с трудом можно проползти до следующих колодцев который находились в метрах 50 от нашего в одну и в другую стороны. Правда на дне пенала стояла вода которая почти закрывала сами трубы и делала эвакуацию по ним несколько затруднительной если бы это пришлось делать. Едва лишь мы спустились вниз и огляделись как на поверхности разгорелся настоящий бой-мы попали наверное в самый его эпицентр. Я осторожно выглянул в щель между кирпичами
– Ты знаешь мы кажется попали, наверху сражение в самом разгаре-трассеры лупят как в кино.
В это время что-то взорвалось совсем рядом и заволокло наш «бункер» кирпичной пылью и противным дымом. Я пулей слетел вниз, за мной вдогонку упали два кирпича один из которых больно стукнул меня по ноге. Отверстие в кирпичной кладке таким образом расширилось – стало светлее. Мы просидели так весь день. Наконец-то стемнело. Я первый нарушил наше тягостное молчание-бой к тому времени наверху затих и переместился в сторону.
– Итак командование беру на себя-сказал я-бойцам оправиться и покурить. Осмотреть и перезарядить оружие.
– Есть сэр-поддержал мою шутку мой друг- Если позволите я перезаряжу ваш- мой и так заряжен. Это вы стреляете чуть что куда попало сэр.
