скачать книгу бесплатно
Рауль заглянул в резонаторное отверстие и прочитал:
– «Пабло Молина». Кажется, о нем я ничего не слышал. Но это не важно. Гитара отменная! Интересно, какая у нее была судьба, через сколько рук она прошла? Наверняка сменила не одного хозяина.
– Продавец сказал, что принес ее пожилой сеньор, и только. Не знаю, может, он и был единственным владельцем, – развела я руками.
Рауль провел пальцем по орнаменту, сделанному будто из тонкой стружки, убрал гитару в чехол и поднял на меня сияющие глаза, в которых я прочитала восхищение мальчишки, получившего на Новый год подарок-мечту.
– Значит, не ошиблись мы с Лаурой с подарком тебе? – счастливо улыбнулась я.
– Не то слово! – ответил он, кладя гитару на стол и крепко обнимая меня. – Не то слово…
…Я проснулась от звука, происхождение которого не сразу смогла разгадать. Он не был резок, наоборот, вошел в мой сон робким pianissimo, тронул мягко, не нарушив гармонии образов, вплелся в них ненавязчивым узором. И лишь когда, постепенно нарастая, зазвучал forte, я проснулась.
В комнате было темно, как в ящике, из-за опущенных жалюзи. Рядом тихо дышал Рауль. Осторожно, чтобы не разбудить его, я повернулась на другой бок, и в этот момент вновь раздался тихий и вибрирующий звук. Я села на кровати и прислушалась: кажется, доносился он из кабинета. Разбудить Рауля или самой узнать, в чем дело? Живем мы на первом этаже, дверь гостиной выходит в маленький палисадник, в который при сильном желании можно проникнуть, однако металлические ставни на стеклянных дверях обеспечивают безопасность. Я решила не будить мужа, тихонько выскользнула в коридор, и в тот момент, когда взялась за ручку двери кабинета, звук вдруг оборвался так резко, словно лопнула струна. Я распахнула дверь и нажала клавишу выключателя.
Свет озарил пустую комнату. Но это обстоятельство не столько успокоило меня, сколько напугало. Холодок легким сквозняком пробежал от затылка к пояснице. Я сделала глубокий вдох и прошла к столу Рауля, на котором стоял его ноутбук и лежала раскрытая тетрадь с набросками текста новой песни. На моем столе тоже находился ноутбук, тетрадь и несколько словарей. Все как обычно. Но, однако же, звук доносился отсюда. Я огляделась и вдруг ощутила, как что-то мягкое коснулось моей лодыжки. От неожиданности я тихонько вскрикнула и с облегчением выдохнула, увидев Булку. Вот и объяснение «мистике»: мы просто случайно закрыли кота в кабинете и он задел лапой приставленную к стене гитару Рауля. Словно в подтверждение моих слов, Булка подошел к инструменту, но вдруг, посмотрев в сторону, издал утробное мяуканье. Я оглянулась и ничего не увидела. Пустая стена, если не считать висевшей на ней подаренной нами сегодня гитары в чехле.
– Булка, ты чего? – присела я рядом с котом и протянула к нему руки. Но Булка ужом выскользнул из моих ладоней и выскочил из комнаты. И что это было? Как понимать? Я тронула приставленный к стене инструмент за гриф и, повернув к себе «лицом», обнаружила лопнувшую струну. Надо же…
– Анна?
В дверном проеме показался Рауль. Он сощурился со сна, разглядывая меня, и поежился так, словно замерз.
– Ты почему не спишь? – спросил он.
– Меня разбудил Булка. Похоже, мы забыли его в кабинете, и он немного набедокурил…
Я продемонстрировала гитару с порванной струной.
– Ничего страшного. Заменю, – сказал муж, мельком оглядев инструмент и вернув его на место. – Пойдем в кровать? Тут как-то холодно. И пахнет странно, – добавил он, втянув ноздрями воздух.
Я только сейчас обратила внимание на то, что в кабинете и правда витает незнакомый запах: цветочно-пряный, который мог бы показаться в зависимости от обстоятельств то приятным, то слишком навязчивым.
– Пойдем, – потянул меня легонько за руку Рауль. – Завтра вставать рано. Первый день съемок.
Выходя из кабинета, я повернулась, чтобы выключить свет, и вдруг увидела отразившийся в черном окне силуэт, будто кто-то стоял в коридоре и наблюдал за нами. Женский или мужской – не смогла бы сказать. Я тихонько охнула.
– Что? – всполошился Рауль, оглянувшись тоже, как и я, на окно. Но на этот раз никто в нем не отразился.
– Ничего, – отговорилась я. – Пошли спать.
III
Место, которое я облюбовала, мне показалось отличным по всем параметрам. Под низкорослой сосной с широкой кроной я обнаружила огромный плоский валун и забралась на него с ногами. Отсюда открывался прекрасный вид на пляж: можно было видеть все, что происходило внизу, но при этом оставаться в уединении. Я могла бы спуститься ко всем, но решила задержаться тут, словно желая отдать дань святому для меня месту. Этот маленький пляж, затерявшийся меж двух скал, о котором не знают туристы, стал отправной точкой моей новой жизни.
Солнце в столь ранний час еще неторопливо поднималось из прохладной перины моря, а внизу уже вовсю кипела жизнь: выбирались ракурсы, проводились какие-то расчеты, устанавливалась аппаратура, разматывались шнуры, обсуждались последние детали. По белому и мелкому, словно мука, песку змеились клубки проводов. Громоздкие колонки, камеры и осветительные приборы напоминали десант завоевателей, вторгшихся в безмятежный мир и нарушивших его спокойствие и гармонию. Глядя, как этот дикий рай, в который год назад впервые привез меня Рауль, оборудуют под съемочную площадку, я испытала грусть. Так бывает, когда личное сокровище вдруг превращается в общее достояние, с которого чужие руки варварски стирают следы твоих трепетных касаний.
Сценарий клипа на новый сингл частично основывался на истории нашего с Раулем знакомства. По сюжету героиня приходит в ночной клуб и впервые видит героя на сцене, а затем уже между ними завязываются романтичные отношения. Вчера снимали эпизоды с массовкой на площадке, сегодня – на природе. В первый день я не могла присутствовать на съемках из-за срочного и объемного перевода, но сегодня была свободна.
Рауль рассказывал, что героиню для клипа выбирали долго, проводили кастинги среди моделей и отобрали несколько девушек. Но тут по телевизору он увидел одну из серий популярного сериала, в котором главную роль исполняла известная актриса. В тот же вечер, не рассчитывая на удачу, Рауль написал девушке сообщение. Актриса ответила, более того, выяснилось, что ей нравится музыка группы и она видела их первый, крутившийся по ТВ-каналам, клип. На следующий день связались с менеджером девушки, и на съемки утвердили ее. Сегодня в эпизодах были задействованы лишь Рауль и актриса, но приехали все члены группы, и сейчас ребята сидели компанией на берегу, наблюдая за подготовкой и тихонько между собой переговариваясь. Чави, уединившись ото всех, бродил по кромке воды, закатав джинсы, и периодически бросал взгляды в сторону актрисы, которой стилист наносила макияж. Девушка совершенно не замечала взглядов Чави, и я мысленно посочувствовала парню, хоть его потуги завладеть вниманием актрисы в своей неприкрытой откровенности и казались забавными. Рауль, одетый в джинсы и накинутую поверх футболки куртку, в это время что-то обсуждал с режиссером. Последний говорил, указывая рукой то в сторону подернутого рябью и совершенно не вызывающего желания окунуться моря, то в сторону скалы. В какой-то момент, будто почувствовав, что я на него смотрю, Рауль оглянулся на меня и сделал приглашающий жест. Я махнула в ответ и решила присоединиться ко всем. Когда я спускалась по склону, у меня возникло неприятное ощущение, показалось, будто что-то обожгло спину, словно под одежду мне сунули лист крапивы. Я непроизвольно передернула плечами, словно желая вытряхнуть его из-под куртки. Ощущение пропало, но едва я сделала шаг вперед, как оно тут же вернулось. Я коснулась спины тыльной стороной ладони и оглянулась.
Позади меня, неподалеку от того места, где сидела я, только чуть выше, стоял мужчина в куртке и надвинутой на глаза бейсболке. Сунув руки в карманы, он, как и недавно я, смотрел на то, что происходило внизу. И вдруг чуть повернул голову в мою сторону, и мне показалось, что наши взгляды скрестились, хоть я и не могла разглядеть лица незнакомца из-за скрывавшей его тени от козырька бейсболки. Ощущение, будто мне на лицо налипла паутина, заставило меня провести ладонью по щеке. Мужчина едва заметно кивнул, словно приветствуя меня, и, развернувшись, направился к дороге. Мгновение, и он уже скрылся за припаркованными на небольшом пятачке фургонами съемочной группы.
– Анна! – окликнул меня Рауль, когда я спустилась. Рядом с ним уже находилась актриса. И, как только я приблизилась к ним, он мне ее представил:
– Познакомься, это Эстер. А это Анна…
– Рауль рассказал вашу историю знакомства, – сказала девушка. – Ничего красивей и романтичней я не слышала.
В ее голосе восхищение смешалось с легкой грустью, будто она сожалела о том, что в ее жизни не случалось романтичных историй. Может ли такое быть? Я с недоверием посмотрела на нее. У нее был тот тип лица, который широко востребован модельными агентствами: высокие скулы, тонкий нос, пухлые губы. Она была испанкой, но, если бы я не знала этого, подумала бы, что Эстер принадлежит к северным народам: светлокожая, с большими серо-голубыми глазами, с прямыми густыми волосами цвета зрелой пшеницы. Она была выше меня ростом и более хрупкого сложения. Красивая и успешная девушка, вокруг которой наверняка вьются многочисленные поклонники. Так откуда тогда эта грусть в ее голосе?
– Как себя чувствуешь? – обратился Рауль к Эстер. Вчера он рассказал мне, что на съемках было так душно, что в какой-то момент актрисе стало плохо.
– Хорошо, спасибо, – улыбнулась девушка. Она уже переоделась для съемок и теперь ежилась от холода в коротеньком пляжном платье, переступая босыми, открытыми почти до самых бедер ногами. Не спасал ее от холода даже накинутый поверх платья шерстяной кардиган. В какой-то момент она, услышав всплеск набежавшей на берег волны, с опаской бросила взгляд на неприветливое море и передернула плечами:
– Надеюсь, нас не заставят искупаться. Холодно как!
– Если бы не протянули до октября, а сняли клип, как и планировали, в начале сентября, то заставили бы, – сказал Рауль. – Боюсь, мы с Эстер будем не столько страсть изображать, сколько пытаться согреться. Надо, видимо, попросить режиссера изменить сценарий и заменить объятия на ветру на пробежку туда-сюда по берегу.
Мы с Эстер засмеялись. И в это время дали команду начинать.
На съемки этих эпизодов ушло все утро. Беспощадный режиссер, словно не замечая ни поднявшегося ветра, ни того, что несчастные актеры уже изрядно продрогли, заставлял Рауля с Эстер то обниматься, стоя по щиколотку в холодной воде, то бегать по кромке прибоя, поднимая брызги, то лежать на песке. И кому было хуже – актрисе в мокром платье или обнаженному по пояс Раулю в намокших джинсах, – сложно сказать. Ребята из группы, наблюдавшие за съемками, поначалу подбадривали друга и его напарницу веселым свистом и комментариями, а под конец сочувственно замолчали. Романтично обниматься на песке под палящими лучами солнца, но не вымокшими и на ветру.
– Эй! – не выдержал Чави, услышав, как пару в очередной раз попросили зайти в море. И, вскочив, крикнул режиссеру: – У нас гастрольный тур скоро! Если Рауль с ангиной или пневмонией свалится, петь за него ты будешь, клянусь!
Наконец с этим эпизодом было покончено, объявили о перерыве, который предназначался не столько для отдыха, сколько для подготовки к съемкам последней сцены. Продрогшая Эстер торопливо закуталась в поданное ей полотенце и бегом направилась к фургону – переодеваться. Рауль, закатав выше колен штанины мокрых джинсов, смывал под струей пляжного душа песок и, похоже, уже не замечал падающих ему на голую спину холодных капель.
– Как, теплая водичка? – пошутила я, подходя к нему с полотенцем в руках.
Вместо ответа он брызнул в меня водой. Ледяные капли попали на оголенную кожу руки, заставив меня взвизгнуть от неожиданности:
– Сумасшедший!
А Рауль уже схватил меня за запястье и легонько дернул на себя, делая вид, что пытается затащить под душ. И когда я испуганно выдернула руку и отскочила, засмеялся.
– Мне кажется, я уже настолько замерз, что потерял чувствительность, – признался он, торопливо кутаясь в полотенце. – Спасибо, что не в декабре жаркое лето заставили изображать. Брррр…
– Беги одевайся! – скомандовала я, видя, как он приплясывает на месте, чтобы согреться. – Там кто-то снарядился за кофе, я заказала и для тебя.
– Вот спасибо! – с чувством поблагодарил он и бегом направился к фургону, из которого уже вышла переодетая в джинсы и футболку Эстер. Согреться она так и не смогла, поэтому куталась в раздобытое где-то одеяло. К девушке сразу направился Чави, который протянул ей завернутый в фольгу бутерброд. Эстер с улыбкой поблагодарила, и парень, приободренный ее благодарностью, собрался уже было завязать разговор, но к актрисе подошел режиссер и принялся что-то объяснять, показывая руками в сторону дороги.
– Анна!
Я оглянулась и увидела, что ко мне направляется переодетый в сухую одежду Рауль. В руках у него были пластиковые стаканчики с кофе, а из карманов куртки торчали завернутые в фольгу бутерброды.
– Держи!
Я взяла один стаканчик и вытащила из кармана бутерброд. Отыскав большой валун, мы уединились ото всех и, глядя с этого места на пляж, принялись за еду. Молча, «разговаривая» лишь одними взглядами и понимающими улыбками: это место вызывало одинаковые воспоминания у обоих.
Последнюю сцену снимали неподалеку от пляжа, на шоссе. Для того чтобы перекрыть участок дороги, пусть и не очень оживленной – на самом деле машины по ней ездили крайне редко, – получили специальное разрешение. Но все хлопоты того стоили: вид с этого места открывался изумительный. Внизу пенилось, разбиваясь о скалы, море. Подсвеченное солнцем, оно создавало иллюзию вернувшегося лета. А упитанные чайки, с криком носившиеся над прибоем и рассевшиеся на камнях в маленьких бухтах, добавляли живописности картине.
Эстер уже находилась возле начерченной на асфальте мелом отметки. Компанию девушке составлял Чави, облокотившийся на свой отмытый от дорожной пыли, блестевший на солнце красной лакировкой спортивный байк. Наконец-то парень получил возможность поговорить с девушкой и, похоже, делал шаги к успеху: Эстер, слушая его, дважды улыбнулась. Но их беседу прервали командой начинать съемки. Рауль подошел к другу и оседлал его мотоцикл.
– Удачи! – пожелала я мужу, вспоминая о том, как мы прошлым летом мчались на его байке навстречу звездной ночи, которая открывала нам свои объятия, благословляла лунным светом и теплым ветром. Возможно, Рауль подумал о том же, потому что, сев на мотоцикл, оглянулся на меня и подмигнул.
Пару снимали то с одного ракурса, то с другого, то просили разогнаться и пронестись мимо едущей рядом машины с камерами и осветительной техникой, то, наоборот, притормозить.
– Оренсе, давай я тебя сменю? – крикнул перед очередным дублем стоявший рядом со мной Чави. За съемками он наблюдал с напряжением, видимо, жалея о том, что это не его обнимает за талию красивая девушка, не к его спине прижимается на проносящемся по участку дороги дубль за дублем мотоцикле.
– Эстер, не откажешь потом вот так разочек прокатиться со мной? А то и до отеля довезу в целости и сохранности! – подтвердил он мои догадки и щелкнул телефоном, делая снимок. Девушка ответила Чави легкой улыбкой, не говорящей ни «да», ни «нет».
– Ну почему одним все – красотки и главные роли, а другим ничего? – воскликнул в сердцах парень, не в силах смириться с «несправедливостью».
– А что ж ты не рвался заменить меня во время купания в холодном море, э? – весело отозвался Рауль, удерживая задорно пофыркивающий мотоцикл.
– Да я бы с радостью! Но мои плавки кастинг не прошли.
– Или ты в плавках, – хмыкнул Фернандо, за что тут же получил от Чави шутливый тычок в бок. Рауль засмеялся. Эстер обняла его за талию, взревел мотор, мотоцикл рванул с места и понесся по дороге мимо машины со съемочной группой.
Приближаясь к отметке, где должен был остановиться, Рауль стал сбрасывать скорость, и в этот момент Эстер вдруг пронзительно завизжала и резко отклонилась вправо. Я испуганно вскрикнула, Чави выругался. Рауль попытался удержать мотоцикл, но с пассажиркой за спиной это оказалось непросто. Мгновение – и байк опрокинулся. Я и все, кто стоял рядом, одновременно рванули к месту происшествия. С кузова остановившейся машины спрыгнули двое мужчин и тоже бросились на помощь. Кто-то из присутствующих подбежал к упавшей девушке. Кто-то, обогнав меня, – к Раулю. Я с бьющимся у горла сердцем, расталкивая всех, бросилась к мужу.
– Я в порядке! – пробормотал он, увидев меня. Я присела рядом с ним и порывисто обняла. Рауль торопливо поцеловал меня в щеку и обеспокоенно огляделся:
– Где Эстер?
– Здесь! – крикнул кто-то.
Оглянувшись, мы увидели, что Чави пробирается к девушке сквозь столпившихся вокруг нее людей. Я тихо охнула, подумав, что она пострадала, но когда толпа расступилась, мы увидели, что Эстер сидит на поросшей травой обочине – живая и, похоже, невредимая, но сильно напуганная. Ей наперебой задавали вопросы, но она отвечала лишь рассеянными кивками.
– Эстер, ты как?! – крикнул Рауль.
Девушка непонимающе глянула на нас, опять машинально кивнула и вдруг зарыдала. Кто-то помог ей подняться. Окружив Эстер, ее повели к фургону. А Чави растерянно остался стоять на месте, неприкаянный, испуганный, обиженный тем, что его так легко вытеснили из окружения актрисы. Увидев, что она идет сама, без посторонней помощи, мы облегченно вздохнули. Я встала, приняв поданную мне ассистентом режиссера руку, Рауль поднялся самостоятельно. Режиссер объявил о небольшом перерыве, чтобы дать всем прийти в себя, и направился вместе с другими членами съемочной группы к машине.
– Что с тобой? – обеспокоилась я, заметив, что Рауль вдруг поморщился.
– Ничего, – ответил он. Беззаботность, прозвучавшая в его голосе, была слишком наигранной, она не успокоила меня, а, наоборот, встревожила еще больше.
К нам, стоявшим в окружении ребят из группы, подошел Чави, везя поднятый мотоцикл, и Рауль обратился к другу:
– Прости, старик. Пытался удержать его… Повредил?
– Небольшая вмятина, но исправить можно. Сам как?
– В порядке. Что с Эстер?
– Напугана, но, похоже, даже царапин нет. За мягкую посадку в траву она должна быть тебе благодарна.
– Благодарности были бы уместны, если бы мы не упали.
– Счастье, что машина ехала по другой полосе и скорость мотоцикла была невысокая. Что на Эстер нашло? – спросил Фернандо.
– А я откуда знаю? – буркнул Рауль. – Неожиданно закричала и резко дернулась в сторону.
– Придет в себя – расспрошу, – твердо заявил Чави, решив, видимо, использовать это происшествие с пользой для себя.
Мы направились к фургону.
– Ты повредил ногу? – встревожилась я, заметив, что Рауль прихрамывает.
Он отрицательно мотнул головой, но при этом положил мне руку на плечи – вроде бы и чтобы обнять, но вместе с тем будто нуждаясь в опоре.
– Рауль, меня-то не обманывай.
– Подвернул, когда падал, – нехотя признался он. Шли мы медленно и быстро отстали от всех.
– И почему не сказал об этом, когда тебя спрашивали, все ли в порядке?
– Надо закончить съемки, Анна. Мы сильно ограничены во времени: разрешение удалось получить лишь до определенного часа.
– Но…
– Посижу немного, и все пройдет. Не волнуйся.
Добавить что-либо я не успела, потому что в тот момент, когда мы подходили к фургону, от группы стоявших людей отделилась Эстер и бросилась нам навстречу:
– Рауль? Ты как?
На ее бледном лице со следами размазавшейся туши был написан испуг пополам с виной.
– В порядке.
– Ты хромаешь! – нервно воскликнула она, переводя взгляд с его лица на ноги и обратно. В ее глазах заплескалась паника. Эстер сложила ладони перед грудью и виновато пробормотала:
– Прости! Я не…
– Все нормально, – перебил ее Рауль. – Почему ты закричала? Что случилось?
Девушка оглянулась на съемочную группу и затем, понизив голос, быстро сказала:
– Я увидела, что на дороге стоит женщина. Мне показалось, что ты ее не заметил, потому что ехал прямо на нее.
– Женщина? – удивился Рауль. – Не было никого на дороге.
– Она появилась внезапно. Возникла прямо перед мотоциклом. Ты мне не веришь? – жалобно спросила Эстер и, будто в поисках поддержки, посмотрела на меня. Рауль не успел ей ответить, потому что в этот момент к нам подошел Чави, и девушка быстро взяла себя в руки и улыбнулась парню самой беззаботной улыбкой.
Перерыв был недолгим. К счастью, дальше обошлось без происшествий. Сделали еще несколько дублей и наконец-то объявили о завершении съемок.
Уставшие, мы возвращались домой в полном молчании. Чтобы не отвлекать мужа от дороги, я смотрела в окно машины, наблюдая за мелькавшими за окнами пейзажами. Разнообразием они не баловали: Рауль для обратного пути выбрал платную скоростную трассу, а не национальную дорогу, ведущую через маленькие поселки. Тишину нарушало еле слышно играющее радио. Песни сменяли одна другую, словно листы перекидного календаря: какие-то вызывали у меня воспоминания, какие-то «проходили» мимо, как неинтересные дни. Один раз прозвучала та самая песня, на которую снимали сегодня клип. Рауль никак не прореагировал на нее, словно не услышал, меня же она вновь заставила прокрутить в голове сегодняшнее происшествие. Что хотела сказать Эстер? Что за женщину она увидела? И на самом ли деле существовала та незнакомка? Никто ведь больше не увидел постороннего человека на дороге, даже Рауль. Но если той женщины не было, что-то ведь напугало Эстер! Как жаль, что не удалось поговорить с ней. Впрочем, зачем? Разве что из любопытства.
