Змеиный медальон

скачать книгу бесплатно


– Спасибо, малыш. Дальше я сам. А ты беги домой. Мама волнуется.

– Но она велела в дом снести! – заартачился Таби.

– Ступай, – Бармур взял корзину из рук мальчика. Он ещё не утратил способности добиваться повиновения одной силой голоса, безо всякого потока.

Дверь оказалась не заперта. Он постоял, вцепившись в ручку и закрыв глаза.

Внутри, конечно, знали, что он здесь. Быть смешным, жалким не хотелось. Он заставил себя войти, поставить корзину на пол, двинуться дальше, в затенённую гостиную, и низко склонить голову перед тем, кто по-хозяйски развалился в его любимом кресле.

– Мой господин.

Старший брат Анма, правая рука отца-резидента Хамайи. Слишком важная птица, чтобы самолично вразумлять своевольного учёного…

– Да ты, я вижу, шалун, Бармур. Балуешься с магией, затеваешь уличные драки.

Старший брат Анма не шевелился, не моргал, мраморные кисти рук с неестественно длинными пальцами бездвижно лежали на подлокотниках, в стекляшках белёсых зрачков не было ни отсвета. Только голос – но и тот неживой, холодный, с лёгкой сардонической нотой.

Старик склонился ещё ниже.

– Простите меня, господин. Я был неосторожен.

– Я-то прощу. На первый раз, – браккариец усмехнулся. – Но что скажет отец-резидент? Ты заставил себя ждать, когда был так ему нужен. Его заинтересовал ещё один ваш артефакт… Боюсь, тебе придётся очень постараться, чтобы вымолить прощение.

– Да, мой господин, – мастер Бармур сглотнул.

Старший брат Анма поднялся – длинный, худой, как жердь, в просторных чёрных одеждах.

– Ты похож на пугало. Хотя бы плащ смени.

Он стремительно прошёл к выходу, не дав Бармуру времени исполнить своё повеление. Старик потрусил следом. Сердце в груди замирало, ныли ушибы. Сейчас бы согреть вина, лечь в постель…

После, пообещал измученному, больному телу мастер Бармур. Вечером. Если доживу.

Глава 8. Скуловорот

К вечеру Кешка с Блошкой добрели до большого притрактового села. Вдоль дороги стояли крепкие, крытые тёсом дома, над трубами курились дымки.

– Это что за деревня? – спросил Блошка курносую девку с коромыслом через плечо. – Как называется?

– Сам ты – деревня! – прыснула девка. – А Рамию на сто вёрст вокруг все знают!

И пошла – спинка ровная, бёдра так и колышутся, вода в вёдрах ловит блики закатного солнца.

Блошка вытянул шею ей вслед, браво шмыгнул носом:

– Эй, красивая, а звать тебя как?

– Не про твою честь! – крикнула, не оборачиваясь. – Слыхал такое имя?

И уплыла в боковую улицу.

Блошка дёрнулся было следом. Кешка поймал его за рукав.

– Куда? Забыл, что Имьян говорил? Не хватало нам свары с местными.

Неделю назад друзьям повстречались шестеро странников во главе с лысым Имьяном. Ходили они к Святому Дубу, по которому Заступник, бог сирых и обиженных, будто бы однажды взобрался на небо, чтобы просить старших богов о милости для рода людского. От Имьяна Кешка с Блошкой наслушались разных страстей – о голоде и море в западных землях, о наводнении, смывшем пять деревень в долине Имбри, о засухе в Притамье, об ураганах, которые поднимали в воздух дома, скот и людей, о снегопадах посреди лета, о мертвецах, восстающих из могил, и о ракенах, вырезавших целые хутора…

– В прежние времена думали, этакая нежить только в сказках бывает, – посетовал Имьян. А про Рамию сказал: – Село большое. Народ себе на уме, Заступника не чтит, из богов больше всех уважает Рада Четырёхрукого. Он мастеровым людям помогает и деньги в дом приманивает. Если думаете мягкую рухлядь сбыть, к старосте не ходите. Мелкий человечек и гонористый. Лучше загляните к Тавину-колёснику. У него две мастерские, но и купить-продать он тоже не прочь. Цену даст честную.

– А что, девки там красивые? – спросил Блошка. – До парней охочи?

Имьян усмехнулся.

– Девки там с малолетства за своих же, местных, сговорены. Засмотришься на какую, так тебе жених с приятелями тотчас бока намнут. У вас, в Варьинском бору, разве по-другому?

По легенде, придуманной Марой, Кешка и Блошка были двоюродными братьями с хутора в лесах близ местности под названием Варьины равнины. В тех краях много разрозненных хуторов и заимок… И вот при первом же испытании легенда треснула. Имьян мог бы парой вопросов разнести её в мелкие черепки, но только понимающе усмехнулся и перевёл разговор на другое. Мол, в чужие дела не суюсь…

Рамия тянулась вдоль дороги – хороша, богата. Манила цветистыми палисадниками у белёных стен, звонким голосами из-за высоких заборов, сводила с ума запахами варева и печева из распахнутых окошек.

– Может, попросимся на ночлег? – предложил Блошка.

– Думаешь, пустят?

– Пустят, – раздался хрипловатый голос от ближайшего плетня, – да только сдерут дороже, чем у Лума в трактире.

Долговязый мужик с жидкой бородёнкой улыбнулся путникам – тускло блеснула во рту железная фикса.

– Тут есть трактир? – не поверил Кешка.

– А как же. Раз есть тракт, то есть и трактир. На выходе из села по левую руку… Не пропустите. Скажете, Вашка Журавль прислал. Зайца своего Луму отдадите, он вас накормит.

Зайца и жёлтенькую птицу чуть больше голубя Блошка подстрелил утром в осиновой рощице. Птицу съели сразу, а зайца оставили про запас. И правильно поступили. Если, прикинул Кешка, за постой можно расплатиться тушкой длинноухого, то лучше и желать нечего.

Вашка не обманул. На окраине в полусотне метров от развилки стоял, выпятив в небо двускатную крышу с резным коньком, большой двухэтажный дом. За оградой – просторный двор, у входа коновязь, над дверью бурая доска с выцветшей надписью "Трактир". Первый признак того, что в этом мире есть письменность. Блошка разинул на буквы рот, а Кешка обрадовался им, как старым друзьям, хотя все эти палочки и загогулины видел впервые в жизни. Медальон даровал ему возможность понимать не только устную речь, но и местное письмо. Он сможет читать! Как только найдёт – что…

В гомоне и чаде обеденного зала на друзей никто не обратил внимания. Лишь от ближних столов повернулись головы на стук двери, несколько пар глаз, равнодушно скользнув по вошедшим, вновь уткнулись в миски и кружки. В воздухе стоял смачный дух готовящейся пищи. Кешка чуть слюной не подавился.

В центре зала над макушками едоков свисала с балки кованая люстра на цепях, дюжина свечей коптила дощатый потолок, едва разреживая дымный мрак. В глубине за дубовой стойкой в окружении полок с медной и глиняной посудой царствовал здоровяк в несвежем фартуке поверх объёмного брюха.

– Накормлю до отвала, но за ночлег этого мало, – сказал он, вертя в руках Блошкиного зайца.

Вот те раз! Они бы и зайчатиной от пуза наелись. А теперь назад не заберёшь.

Серебро в поясе следовало придержать на крайний случай, Мара на этом настаивала, и Кешка был с ней согласен. Но и самой дрянной собольей шкурки единственная ночь под кровом не стоила. Что же теперь – снова в холод и слякоть, от всех этих ум отнимающих запахов, от жаркого огня в камине, от призрака мягкой постели, почти ставшего реальностью?

Кешка совсем уже решился расстаться с одной из Мариных монет – в виде исключения… Вспыхнула отрезвляющая мысль: а если не хватит? И он пересилил себя.

– У нас нет денег. Но мы могли бы отработать ночлег.

Так говорили герои в книжках, и это помогало. В книжках. В глубине души Кешка ждал, что хозяин рассмеётся и прогонит наглецов взашей. Но Лум оглядел их критическим взглядом.

– Что ж, парни, вам повезло… Сын у меня руку зашиб. Так что работы невпроворот. Ступайте на кухню. Моя жена скажет вам, что делать.

В последующие часы Кешка с Блошкой не раз пожалели, что не легли спать под кустом, подложив под голову ветер и укрывшись дождичком. Животы у них подвело, в воображении, как недосягаемый мираж, истекали горячим соком куски заячьего мяса.

Бочонок с вином весил, наверное, килограммов двести. Вдвоём они с трудом вкатили его наверх по крутому пандусу и приостановились перевести дух.

– Слушай, – выдохнул Блошка, – тут же злыднева прорва работы. Как они без нас справлялись, а?

– Эй, ребята! – донеслось из зала. – Давайте скорей! И воды ещё натаскайте, а то кончается…

К ночи оба наломались так, что с трудом разгибали спины. Даже чувство голода от изнеможения притупилось. Но когда Лумова жена позвала их в жаркую кухню и на столе явились миски с говяжьим супом, свиной грудинкой, овощным рагу, горами румяных, лоснящихся от масла пирожков с печенью, а потом с яблоками, друзья вмиг превратились в две машины-рушилки и не остановились, пока не убрали всё подчистую.

Заметив, что работники подкармливают своих питомцев, одна из женщин, кажется сестра хозяина, принесла целую миску отонков и налила в блюдечко молока. Чмок молоком побрезговал, а Бумбараш налакался от души и донышко вылизал.

Как выглядит ракен, по эту сторону Хотими, похоже, никто не знал. Кухаркам стало любопытно, что это за "милый крошка с крылышками". Кешка скормил им байку, испытанную на паломниках:

– Повстречали мы дорогой скоморохов с балаганом. Была там зверюга заморская – полтергейст называется. Голодная, заморённая, а пузо что твой котёл. Беременная, значит. Разродилась и померла. Детёнка хотели утопить, а я говорю, дайте мне – может, выхожу.

Маленький ракен, словно зная, что на кону его жизнь, вёл себя совершенным душкой – умильно хлопал глазёнками, тёр лапками нос и даже мясо ел деликатно, по кусочку.

Женщины растроганно ахали, качали головами. Ни одна не прищурилась с усмешкой, как Имьян.

Финалом поистине королевского обеда стали две внушительные кружки красного вина. Блошка нашёл его кислым и крепким (подопечные Мары знали только лёгкую медовуху), но выпил всё до дна. Кешка разомлел, туго набитый желудок тянул упасть и забыться прямо на полу у очага.

– Комнат для вас нет, – огорошила друзей Лумова жена. – Спать будете на конюшне.

После кухонного уюта моросящий дождик на дворе показался особенно мерзким. Но в конюшенном сарае, против ожидания, было сухо и довольно тепло. Друзья зарылись в душистое сено, а по храпу, доносящемуся откуда-то слева, поняли, что не только их спровадили ночевать под бок к лошадям. Всё не так обидно.

Блошка первым ухватил мешок с мехами, пристроил себе под голову и тут же сладко засопел. Бумбараш выбрался у Кешки из-за пазухи, вспорхнул куда-то под кровлю.

– Ну и чёрт с тобой, – буркнул Кешка, поворачиваясь на бок.

Он не заметил, как уснул.

Секундный провал в черноту – и пронзительное верещание, от которого сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

Шорохи, нервный шёпот, движение в пульсирующей тьме…

– Стой! Куда! – вскрикнул рядом Блошка.

– Цыц, сопляк, прирежу!

Сверху навалились, сдавили горло, дохнули в лицо пивной кислятиной…

Хаос звуков – визг, клёкот, яростное чириканье, встревоженное ржание. Диссонансом – человеческие вопли:

– Ой! Что это?

– А-а, больно!

– Мочи их! И ухо… хрм…

Крик оборвался хрустом и тошнотворным бульканьем. Руки, державшие Кешку, исчезли.

Удар. Падение. Топот убегающих ног…

Тяжёлое дыхание и басовитый голос:

– Эй, ребята, вы целы?

Кешка помедлил с ответом.

– Да вроде…

На плечо ему бухнулся Бумбараш, впился когтями, удерживая равновесие.

Блошка откликнулся мучительным стоном: