скачать книгу бесплатно
– Найдешь! – Было понятно, что появляется шанс, и этот шанс нужно было использовать.
Через три месяца Тимур уже доверял ему настолько, что оставлял ключи. Правда, случалось это в исключительных случаях. Найти того, кто не просит отпуск, не отпрашивается по домашним делам, работает по десять часов изо дня в день с один выходным в неделю, да еще и платить ему можно меньше обычного – Тимур и мечтать не мог о таком счастье. К тому же Олег оказался непьющим и порой поражал знаниями, которые выходили за рамки типичного бомжа, что настораживало Тимура, который нередко замечал явно насмешливое отношение своего подчиненного. Он чувствовал, что тот совсем не так прост, как кажется на первый взгляд. Но все это не особо беспокоило. Ни где он жил, ни почему у него нет документов, Тимура абсолютно не интересовало. Впрочем, интересовало его совсем немногое.
Магазин уже полчаса как открылся, когда Олег закончил разгрузку. Предстояло перебрать лук и посмотреть, что нужно обновить на полках. Одно дело выложить на витрину что-то свежее и красивое. Куда сложнее было как-то спихнуть начавший портиться товар. Подумав, он все же решил попить чая. В это утреннее время народу еще не было. В подсобке стоял чайник, и он, заварив покрепче, вышел с чашкой в зал, где скучала у кассы Вера.
– Вот смотрю я, Олег, на тебя и не пойму: почему такой мужик и все время один? – Она завела старую пластинку, и мелькнула мысль, что зря он вышел. Мог бы посидеть и на улице, но теперь думать об этом было поздно. – Не пьешь, не куришь, руки золотые и характер спокойный. Я бы тебя не отпустила.
То, что она бы его не отпустила, Вера повторяла с трогательной периодичностью, когда они оставались вдвоем.
– У меня за спиной двадцать лет зоны. На мне клейма ставить негде. Меня не то, что не отпускать, меня подпускать к людям нельзя. – Что на него нашло в этот раз, он не понимал и сам. Обычная манера отшутиться вдруг куда-то пропала. – У меня, Вера, осталось только вчера и нет никакого завтра. Ищи молодого и нормального. Тебе ж от силы сорок, а я уже старый.
– Мне, между прочим, почти сорок пять. – Она сказала это с довольным видом, оценив комплимент. – А ты, кстати, неплохо сохранился. И седина очень идет. Чуть поухаживать, подчистить, и вообще красавчиком стал бы.
Ввязываться в разговор не хотелось. Представить себя проживающим с Верой в мире и согласии не получалось даже в мечтах.
– Значит, повезло с генетикой. Объяснять мой вид здоровым питанием и образом жизни язык не повернется. – Он потерял интерес и к ней, и к разговору.
Олег быстро допил чай. В подсобке высыпал на пол три сетки лука. Работа была монотонной, можно было «отпустить мозг», как говорил он сам себе в таких случаях.
Пятьдесят два года позади. Что в них? Что в нем самом? Однажды, нелепо сломав судьбу, он потерял надежду и махнул рукой на все. Но было то, что заставляло жить. Раз уж Господь еще не забрал его к себе, значит, он что-то должен на этой земле. Значит, есть смысл и в его жизни. Мысли снова и снова возвращались к ней, и по огрубевшей щеке скатывалась слеза, которую он смахивал, озираясь по сторонам. Позволить кому-то увидеть собственную слабость было непозволительно. Есть привычки, которые впитывались на уровне рефлексов, позволяя не только жить, но и выживать. Дать слабину в их мире значило навсегда упасть, практически без шансов подняться. И он привык драться, привык быть жестоким и не доверять никому.
Сейчас у него были стабильный доход и ночлег. Вот только, насколько доход стабильный, – вопрос сложный. Смешно сказать, но чтобы быть хорошим работником, нужно не пить и просто аккуратно выполнять поставленные задачи. Жизнь до тюрьмы теперь казалась ему нереальной. Он был молод, мечтал о карьере и успехе. Он видел, как умные, целеустремленные, наглые и уверенные в себе покоряют новые высоты. Тогда и он хотел быть в числе тех, кто смог изменить свою историю. Теперь же становилось понятно, что и без инициативы, без таланта и усердия можно выглядеть незаменимым и крайне важным. Все зависит лишь от того, где ты находишься. А в его кругу быть вундеркиндом получалось так просто, что приходилось сдерживать себя, чтобы никого не шокировать. То, что понятие ума слишком относительно и определяется не твоим личным мнением, лучше было не говорить. И на дне есть те, кто считает себя олигархом и гением, которого лишь случайность оставила в этой богом забытой дыре.
Вот как, например, Тимур, который ожидаемо пришел к обеду, проверить работу магазина. С серьезным видом он рассматривал прилавки, морща лоб и выискивая недостатки. Все было убрано, и, недовольно хмыкнув, он молча ушел в свою конуру. Это было высшей степенью одобрения. Народ прибывал, и работа пошла веселее, заставляя забыть грустные мысли. Олег метался между подсобкой и залом, поднося товар и поглядывая за посетителями. Вечер наступил незаметно, и еще один день торопился уйти в прошлое.
Неспешно он двинулся по привычному маршруту. Три фигуры, маячившие на пути, он выделил сразу. Манеры, позы и небрежно бросаемые в его сторону взгляды ничего хорошего не предвещали. Еще можно было свернуть, но они явно видели его, и показывать, что он пытается избежать встречи, не стоило. Страха не было. Просто ни к чему ему сейчас все эти визиты из прошлого и неотступное окружение той жизни, с которой он безуспешно пытался порвать.
– Ты че, Шапир, не признаешь? – Стоявший к нему спиной обернулся. – Здорово, братан.
Это был Косой. Они познакомились лет пятнадцать назад, когда Олег отмотал уже приличный срок и оказался в числе тех, кого приблизил к себе авторитетный вор Мамай. Они оказались земляками, и приблатненный Косой старался на этой почве скорешиться с ним, подбираясь таким путем к авторитетам. Потом они случайно пересеклись уже на свободе, года полтора назад. Общих дел у них не было никогда, и причину такого внимания угадать было невозможно.
– Здорово, коль не шутишь. – Показывать напускную радость от встречи Олег не спешил.
– А я думаю, что-то знакомое маячит. – Косой сплюнул и протянул руку к стоящему рядом молодому. Тот быстро протянул сигарету.
Олег отметил, что Косой явно строит из себя авторитета. Стало даже смешно. Все это он видел не раз, и дешевые понты были рассчитаны на этих бакланов, которые, открыв рот, смотрели на него.
– Каким ветром в наших краях? Давненько не видно было. – Они не протянули друг другу руки.
– Ты же знаешь, мы птицы вольные. – Косой затянулся. – А ты как? Совсем от нашей жизни отошел?
– Жизнь, она у каждого своя. Я свое отдал хозяину. Долгов нет. – Олег говорил твердо, показывая холодную решимость. Он уже начинал понимать, что от него хотят.
– Ты, Шапир, человек авторитетный, законы знаешь. Общак нужно поддерживать. И тебе помогли когда-то, и ты теперь должен помогать.
– Я дел не имею. Так что меня не примазывай, в завязке я.
– Зря ты так. Мало ли что в жизни… Может, помощь будет нужна. – Косой знал нрав Олега еще по зоне. Потому вел себя спокойно, прощупывая почву. Теперь эта была его территория, и он был здесь главный. Шапир тоже должен знать, что этот район в его подчинении. Он здесь поставлен, и он следит за порядком. – Но мы с тобой на нарах рядом парились, я тебя знаю. Ты обращайся, если что.
– Бог даст, справлюсь. – Он показал всем видом, что говорить больше не о чем.
– Ну, бывай. – Косой все же протянул руку.
– Бывай. – То, что теперь им придется пересекаться, было понятно. Но была уверенность, что лично он Косому не интересен.
Троица молчаливо провожала Олега взглядом. Наконец, тот, который протягивал сигарету, не выдержал:
– Слушай, Косой, а он не борзый?
– Он? – Косой сделал паузу. – Он борзый. Но ты его обойди при случае, от греха подальше. Его сам Мамай братом считал. Мутная там история была. Ладно, пора нам.
Олег не любил этих встреч. Они словно возвращали в то прошлое, которое он старался забыть. Вот только сделать это было, наверное, уже невозможно. И снова длинный путь домой, снова максимум внимания и аккуратности. Единственное, что по-настоящему пригодилось на воле из опыта зоны, – это умение пользоваться отмычками. Старый вор Бусел проникся к нему удивительным расположением и старался передать свои навыки. Олег не собирался ими пользоваться, но обижать человека, который знал, что уже никогда не выйдет на волю, не хотел. Зато теперь открыть подвал или чердак он мог без проблем и мысленно не раз благодарил наставника.
Быстрый ужин, и Олег с легким трепетом достал планшет. В нем хранилась цель его жизни, его мечта и его единственная надежда – книга. Она была уже почти готова, и оставались последние страницы. Сейчас, когда работа приближалась к завершению, стало особенно страшно, и сомнения одолевали с непреодолимой силой. Вся его жизнь была рассказчиком этой истории. Два года назад ему казалось, что это будет что-то необыкновенное и пронзительное. Потерянные десятилетия душили невыносимой тяжестью бессмысленного существования. Эта книга должна стать оправданием его никчемности и пустоты, которые жили с ним рядом уже столько лет.
Он должен вернуть тот долг, который не давал покоя и сна. Однажды на зоне у него мелькнула мысль: а нужен ли он на этой земле? Задумавшись, Олег пришел к выводу, что степень твоей важности и необходимости определяется не тобой лично, а окружающими людьми. И, если есть те, кому ты нужен, кто в тебе нуждается и кто рассчитывает на твою поддержку, нужно жить. Нужно собрать все силы, все умения и всю энергию, чтобы отдать их за улыбку, за благодарный поцелуй, за теплое касание. Если твое существование дарит радость, и ты способен сделать счастливыми тех, кто рядом, – ты не зря живешь на земле. В тот момент, когда за спиной было пять лет зоны, а впереди не намечалось ни малейшего просвета, и жизнь теряла всякий смысл, он вдруг обрел мечту. Еще не знал он всего уготованного судьбой. Но точно знал только одно – жизнь не имеет ни малейшего смысла, если она никому не нужна. Он был совсем один. Его никто не ждал, ему некуда было идти. У него не было завтра, было только вчера. Но он должен жить ради той светящей из прошлого улыбки, которая приходила во сне и давала силы, наполняя бессильной злобой за упущенное, потерянное и беспечно сожженное. И этот долг будет будить его по утрам, согревать, закрывать от дождя и заставит вставать, когда больно и нет никаких сил.
Память снова и снова возвращала его в те дни, когда еще можно было все исправить. Как наивно, как смешно все тогда получилось.
Начало девяностых ознаменовалось новыми лозунгами и новыми ориентирами. Вдруг стало можно все. Ему исполнилось двадцать пять – вокруг один за другим начали создаваться кооперативы, и народ ринулся в бизнес, где крутились большие деньги. Начинался первый этап накопления капитала. Три года назад он закончил юридический институт и работал на одном из крупнейших предприятий города, в отделе внешнеэкономических связей. Но это было не то, о чем он мечтал. Объемы падали, завод разворовывали на глазах. Когда давний товарищ из института позвал в создающуюся частную адвокатскую контору, предложение показалось просто сказочным. Была лишь одна мысль – заработать хоть как-то, чтобы съехать из их однокомнатной квартиры, где они ютились с тещей, женой и трехлетней дочкой. Олег работал до ночи, забирая все возможные дела и мечтая снять хотя бы комнату.
Эта встреча перевернула его жизнь. Иномарок в городе было немного, и, когда одна из них остановилась возле их офиса, все замерли. Клиент выглядел весьма презентабельно. Два молчаливых «шкафа» замерли по движению его руки. Лев Геннадьевич, так звали гостя, зашел в кабинет Олега и закрыл за собой дверь.
– Мне нужен человек, которому я буду доверять и который не только знает уголовное право, но и сможет помогать в бизнесе. Я знаю, что ты работал на заводе, вел договора, знаешь английский и сейчас занимаешься уголовными делами. Мне нравится, что ты молод и амбициозен. – Он взял со стола карандаш и написал на чистом листке цифры. – Смотри, это твоя зарплата без бонусов. Премии могут превышать ее многократно. – Цифры выглядели настолько впечатляюще, что о премиях можно было не думать. У Олега пропал дар речи. – Согласен?
– Да! – Во рту пересохло, и голос показался незнакомым.
– Ну и отлично! Поехали. Я покажу тебе рабочее место. Здесь тебе делать больше нечего. Первый рабочий день сегодня.
Офис был вызывающим. По коридорам сновали привлекательные девицы, звонили телефоны, и кто-то что-то орал за приоткрытой дверью. Олег вошел в свой новый кабинет и окончательно растерялся: такой роскоши он не видел никогда. Хозяин наслаждался произведенным эффектом.
– Вот твое рабочее место. В курс дел тебя введет Марат. – Он кивнул в сторону щупленького, в смешных очочках старичка. – Твой заместитель и помощник. И вот что: все, что услышишь, узнаешь, останется в этих стенах. Я подписок брать не буду, но и разбираться не буду. Здесь все решается не по тому закону, который ты учил. Есть другой. С сегодняшнего дня ты директор нашего филиала. Поздравляю. И вот что. – Он достал бумажник. – Это аванс.
Последние сомнения ушли, а захлестнувшее чувство эйфории лишило способности думать.
За три месяца они сняли квартиру в самом престижном районе, купили машину, и впервые Олег почувствовал себя на гребне волны. Золотая рыбка была в руках, исполняя любые желания. Но чем больше узнавал Олег, тем меньше оставалось иллюзий и радости. Суммы, проходящие по счетам, зашкаливали. Молчаливый Марат не то, что ничего не рассказывал, а чаще всего просто молча протягивал документы на подпись и уходил, не утруждая себя объяснениями. Беспокойство нарастало. В один из дней его взяли под руки два крепких парня и, ничего не говоря, затащили в машину. Через двадцать минут он сидел в кабинете следователя. Его обвиняли в сокрытии доходов и неуплате налогов в особо крупном размере. Кроме того, оказалось, что сумасшедшие кредиты, полученные под программы строительства огромного бизнес-центра, ушли по каким-то договорам, и на его фирму подали в суд несколько крупных банков. Оставалась последняя надежда, что ему помогут. Вечером дверь в камеру открылась, и охранник впустил Льва Геннадьевича.
– Ну, привет. – Он остановился у двери, и Олег, поняв, что ему не стоит приближаться, лишь кивнул. – Ты парень умный и все уже должен был понять. Ты соглашаешься со всем, что тебе предъявляют, и молчишь. Если вдруг что-то удумаешь, помни: на воле у тебя жена и дочка. В общем, так: будешь молчать – все будет хорошо. Отсидишь, выйдешь и жить нормально будешь. За семьей присмотрим, тебя в обиду не дадим.
Олег снова кивнул.
– Ну и молодец. Понятливый.
Когда огласили приговор, хотелось завыть. Восемь лет с конфискацией. Ну три, ну пять, но не восемь. Это же почти вечность.
Жена с дочкой вернулись к маме. Через три месяца Льва Геннадьевича пристрелили. Сказка закончилась. Здесь, в заключении, знание законов и умение писать апелляции оказались почти бесценным даром. За советом к нему выстраивалась очередь. Однажды пришлось познакомиться и с Мамаем, вором в законе и смотрящим на зоне. Через два года он получил письмо о смерти жены. А еще через пять лет жестокая драка закончилась несколькими смертельными исходами. Это была одна из тихих войн внутри зоны, и Шапир, как его уже звали, выступил за Мамая. Следствия как такового не было, машина правосудия работала быстро и неумолимо. Но, положа руку на сердце, его роль была совсем не маленькой в этой истории. Роковые события добавили не только авторитета, но и двенадцать лет срока. Жизнь стремительно неслась под откос.
Глава 6
Сессия подходила к концу. Оставалась последняя пересдача, и уже с понедельника начинался отпуск. Роберт раскладывал на столе билеты в ожидании неудачников, дотянувших до последнего. Кто-то еле выполз на сессию в последний момент, кто-то так и не смог заставить себя выучить казавшийся бессвязным набор слов и цифр. Весь семестр он пытался довести до всех, что здесь нет незначительных моментов, нет лишнего. Здесь в каждом параграфе не только срок, который получит человек, здесь его судьба и его горе. Можно все просто заучить, но это было слишком примитивно. Роберт не любил откровенных зубрил, мгновенно забывающих предмет после сдачи экзамена. Но он готов был всегда помочь желающим вникнуть в суть, найти взаимосвязи и логику, даже если на первый взгляд казалось, что ничего логичного здесь быть не может. Все это им придется еще не раз открывать и переучивать потом, когда начнется настоящая практика. Важно было точно знать, что тебе нужно искать, и понимать, как практически применять знания. Дверь кабинета отворилась, и показалась рыжая шевелюра Ненашева, студента, который умудрился выйти на сессию только к третьему экзамену.
– Роберт Маркович, можно уже? – В голосе чувствовалось волнение.
– Заходи. Что ж ты? Вроде и не двоечник, а с хвостами. – Роберту был симпатичен этот юморной парень. – Неужели и у тебя последний шанс?
– Да понимаете, сам не ожидал. Начал подрабатывать и не рассчитал силы. Не выкручиваюсь я на стипендию. – Было видно, что парень чувствует вину, стесняясь такого положения отстающего.
– Ну, все еще не плохо. Пересдача – не конец света. Не ты первый, не ты последний. – Хотелось чуть успокоить парня, да и настроение у Роберта было хорошее.
– Роберт Маркович, да что толку учиться? Вы вокруг посмотрите! Сейчас все откупаются, и все. Неужели адвокаты кому-то нужны? Проще дать обвинителю взятку, и он сам найдет свои ошибки, акцентирует на них внимание и скинет срок. Тот чудак, который кричал:
«О времена! О нравы!» – даже не представлял, что будет впереди. Боюсь даже подумать, что сказал бы он сейчас.
– Не чудак, а Марк Туллий Цицерон, и сказал он эти слова в храме Юпитера Статора в первой речи против заговора Каталины восьмого ноября шестьдесят третьего года до нашей эры на созванном им заседании Сената города Рима. – Роберт со смехом смотрел на онемевшего студента.
– Вы вообще все знаете? – Ненашев растерянно стоял у стола.
– Все знать нельзя. А ты бери билет. Еще что-то осталось сдавать? – Роберт открыл зачетку.
– Последний.
– Значит соберись. Одно дело – денег не хватает: можно пережить, а вот отчисление… Хотя, – Роберт прищурился, – и отчисление можно пережить. Все можно пережить. Там никого под дверью больше нет?
– Как нет?! Стоят, родимые. – Коля отвернулся к стене и левой рукой, не глядя, взял билет.
– Ну как? Повезло? – Роберт смотрел на студента с улыбкой. Когда-то и он делал точно так же. Помогало не всегда.
– Могло быть и лучше. – В голосе Коли оптимизма не ощущалось.
– Готовься. – Роберт открыл дверь. – Что стоим? Заходим и берем билеты.
Он смотрел на склонившиеся над столами головы студентов, замечая каждое движение. Сидящий на последней парте бросил на него изучающий взгляд. Роберт видел всех, кто пытается списать. Стало смешно. Сейчас он уберет все написанное (точнее, списанное) в сторону и будет задавать совсем другие вопросы. А ведь прав Коля. Но не в том, что времена изменились. Есть вещи, которые не меняются с годами и правителями. Прав в том, что знания далеко не всегда определяют успех и положение. Куда важнее попасть в струю, уметь преподнести себя, уметь выкручиваться, налаживать мосты и чувствовать ситуацию. И он вдруг ощутил, что весь арсенал его навыков – всего лишь теоретическая база, которую он упрямо пытается представить студентам как основу их будущего успеха. А ведь сам он так и не убедился в правильности выводов, не ответил себе на вопрос: «А смогу ли я сам все это применить на практике?» Сейчас перед ним эти ребята замерли в волнении и убежденности, что от этого экзамена зависит дальнейшая жизнь. Сейчас он должен решить, кто из них продолжит учебу, а кто окажется у черты, которая должна изменить все то, на что они надеялись еще совсем недавно. В этом есть что-то до боли глупое: человек решает судьбу человека. Не Бог, не судьба, не слепой случай, а он сейчас ставит оценку и вдруг меняет что-то в жизни этого рыжего парня. А тот мечтает доучиться, работает по вечерам и выходным, чтобы существовать, и, может быть, даже без этого экзамена станет хорошим специалистом, проявив просто понимание и неожиданную проницательность. Кто может оценить невидимые стороны, скрытые до поры?
– Кому нужна тройка, давайте зачетки. – Роберт прочитал удивление в лицах.
Он молча расписывался, с одобрением отметив, что Коля единственный, кто остался на месте. Было приятно, что парень не обманул его ожидания.
– Ну что, по законам жанра, оставшемуся в одиночестве я должен предложить четыре. – Роберт улыбнулся. – Но шанс был один. Тебе придется отвечать.
– Но, может, три вы мне таки поставите, если что? – Во взгляде студента теплилась какая-то надежда.
– Нет уж. Теперь давай по-честному. – В душе он понимал, что четыре поставит по-любому, но хотелось дать заряд адреналина.
Пятерки не вышло, но четверку они на двоих натянули, разобрав половину билетов. Коля даже вспотел.
– Никогда еще меня так не гоняли. – Он смотрел, как Роберт выводит ему в зачетке заветную оценку.
– Вот видишь, что-то в памяти останется.
Роберт смотрел на уходящего парня, и на душе было очень хорошо. Конечно, несправедливо раздавать оценки просто так. Но и понимать, что ты не стал причиной чьей-то боли, было тоже очень приятно.
Мысленно он снова вернулся в тот вечер, когда встретил удивительную попутчицу в купе поезда. То, что Даша не позвонит, не вызывало сомнений. Да, впрочем, он понимал это и тогда, при расставании. Что он знает о ней? Только то, что зовут Даша. Стоп, и еще она терапевт.
«Интересно, а сколько в городе поликлиник?» – он быстро набрал в интернете запрос. Оказалось, что взрослых двадцать две. «Не так уж и много». Роберт начал собираться. На сегодня дел не оставалось, да и освободился он раньше планируемого. Зашел на кафедру, о чем-то поговорил с коллегами, собирающимися отметить конец сессии и начало отпуска. Больше его ничего не задерживало, и Роберт спустился к машине. Теория вероятности лишь на первый взгляд логична. Только сейчас рассуждать логически было сложно, а опыт говорил, что искомое всегда находится в противоположном конце от точки начала поиска. «Ну что ж, попытаемся обмануть законы невезучести». Он решил начать с середины, наугад отметив не самые дальние, но и не ближние районы. «Можно, в общем-то, и за день все успеть. Но дня целиком у меня нет. Значит, нужно проверять по две-три и по возможности в попутном направлении. Теоретически за неделю я ее найду», – мысленно Роберт уже составил план поиска. Ни зачем он это делает, ни что руководило им, ответить было невозможно.
У окошка регистратуры никого не было.
– Скажите, пожалуйста, у вас есть терапевт по имени Даша? – Только сейчас появилась мысль, что даже вопрос звучит глупо.
– Есть кардиолог Дарья Семеновна, не устроит? – Молодая девушка оторвалась от журнала, в котором что-то писала. – И медсестра в хирургическом отделении.
– Спасибо, уже не надо. – Роберт поспешно вышел на улицу.
Вся идея поиска вдруг показалась глупой и смешной. «Ну что я скажу? Привет! Помнишь, мы ехали в одном купе?» Роберт живо представил возможный диалог. «Мало ли, кто с кем ехал. Улыбнется, сделает вид, что страшно рада, и будет искать повод, чтобы скорее убежать. А я буду все это видеть и понимать, что нужно как-то тактично свалить. Отличная перспектива! Как итог: в неловком положении и она, не понимающая, что делать со мной, и я, мечтающий провалиться сквозь землю», – поговорить самому с собой бывает не так уж и плохо.
Он крепко зажмурил глаза, словно пытаясь сбросить внезапное оцепенение, и повернул в сторону дома. Послезавтра они переезжают на дачу. Нужно продумать, что с собой взять, и начинать потихоньку собирать вещи.
Домой он приехал непривычно рано. Телевизор рассказывал очередную историю неудавшейся любви, которую горячо обсуждали в огромной студии.
– Сама виновата! – Оля не отрывалась от экрана. – Нужно было сразу детей рожать, а не ждать, пока карьера сложится, денег заработают.
– Как вы меня? – Матвей зло посмотрел на нее. – Могли бы и подождать. Все было бы иначе.
– Мы? Мы… – Слезы выступили на ее глазах.
– Что, и сказать нечего? Думать надо было! – Лицо сына было перекошено злобой.
– Вот и договорились. – Роберт смотрел не то с усталостью, не то с грустью. – Я даже готов признать, что виноват во всем я. Но эту жизнь нужно менять! – Он вдруг осознал, что больше не может переносить эту давящую атмосферу и нужно срочно что-то предпринимать. – Сейчас мы все вместе будем собирать вещи. Послезавтра едем на дачу. А там мы составим план нашей жизни. Если вас все устраивает – живите по-прежнему. Лично я так больше не могу.
Глава 7
Первую половину дня Даша носилась по вызовам. Хотела зайти домой перекусить, но, пробегая недалеко от дома, лишь с грустью посмотрела на часы – времени уже не оставалось. До приема было десять минут, и попить чай она все-таки успела. Да и после работы пришлось задержаться почти на час. Все было слишком обычно, и, если кто-то увидит в этом дне хоть каплю романтики, пусть обязательно напишет. Даша вошла в подъезд с одним желанием – упасть на диван и не вставать. Как всегда, первой ее встретила Лена:
– Мама, ура! – Она бросилась на шею.
– Как ты сегодня? – Школьный лагерь закончился. Лена проводила дни дома. Она могла часами рисовать, что-то вышивать или читать и совершенно не чувствовала себя одинокой.
– Все хорошо. Звонила Настя. Можно она придет ко мне завтра? Одноклассница была лучшей подругой и нередко приходила к ним в гости.
– Конечно. А где папа? – Она слышала звук включенного телевизора, и угадать, чем занимается муж, было несложно.
Даша прошла в комнату. Дима лежал на диване, увлеченно глядя футбол. Две пустые пивные бутылки стояли за диваном, и еще две ждали своей участи. Судя по увлеченному взгляду и полному игнорированию ее прихода, футбол был очень важный.
– Чемпионат мира? – Она спросила скорее из желания не молчать.
– Чемпионат Италии, – бросил Дима, не оборачиваясь.
– А пива не мало? – Бесило все, но еще больше не хотелось окончательно портить вечер.
