скачать книгу бесплатно
– Чего? Он, конечно, немец, перец, колбаса и со своими орднунг[3 - От нем. Ordnung, что переводится как «порядок».]-закидонами, но мужик дельный, и работник за ним как за каменной стеной.
– Ну а я-то тут при чем? Я его даже не просил ни о чем.
И это конечно же было правдой. Как правдой было и то, что Петр и не подумает его отговаривать от предстоящего путешествия. Кто знает, какой из него боец, но в любом случае ему под силу отвлечь на себя хотя бы одного бандита. А это уже дело.
– Как вас зовут? – обратился к Пастухову подошедший инженер, прилаживая к маузеру кобуру-приклад.
– Петр.
– Ну что же, Петр. Вы первый, я за вами.
Говорить больше было не о чем. Намерения немца ясны как божий день. Порядок движения он определил с ходу. Хм. Вообще-то, о том, чтобы командовал Пастухов, речи не было, но у Отто Рудольфовича распоряжаться получалось как-то не обидно, легко и естественно. Как у человека, привыкшего отдавать распоряжения. Вот что значит опыт работы с людьми. Петр не нашелся что сказать, а только оттолкнулся палками и покатил к обнаруженному съезду.
– У вас есть какой-нибудь план? – послышался из-за спины голос инженера.
К этому моменту они уже достаточно далеко отошли от дороги, следуя по руслу замерзшего ручья. А куда бандитам еще податься-то, с санями? Не через бурелом же, в самом-то деле. После первого же поворота русла след стал явным и четким. Заметать его уже не имело никакого смысла: с дороги не видно, и ладно. Скорее всего один из бандитов сел в сани, а трое продолжали следовать за ними на лыжах. Чтобы понять это, хватало и познаний Петра.
– Никакого плана у меня нет. Просто идем по следу и крутим головой по сторонам, чтобы не угодить в засаду. Если все будет нормально, то, думаю, через пару часов мы их нагоним.
– Отчего такая уверенность? – спросил немец.
– Сани, – начал пояснять Петр. – Лошадь не сможет их быстро тянуть. Человек на лыжах куда быстрее. К тому же они идут по целине, а мы бежим по готовой лыжне. Я, может, и не особенно хороший боец или следопыт, но поверьте, за почти две зимы, проведенные мною в Сибири, неплохо научился ходить на лыжах.
– Ну, раз уж вы не такой хороший солдат, предлагаю поделить секторы наблюдения. Вы следите слева по ходу движения, я справа.
– Кхм. Согласен, – несколько стушевался Петр, когда ему указали на его собственное дилетантство. – Отто Рудольфович, а вы-то что со мной пошли? Ведь не одобряете.
– Я глубоко убежден, что подобными делами должны заниматься профессионалы. Местные охотники или охотничьи казачьи команды способны сделать эту работу куда лучше нас.
– Но вы все же здесь.
– Ну, порой я бываю глупым. Наверное, заразился от русских. Я здесь уже три года, поэтому такую возможность вовсе не исключаю.
– Это да. Дурость – штука весьма заразная. Но извините за вопрос, мне бы знать надо. Вы из вашего маузера только по банкам упражнялись?
– Я прошел с этим пистолетом всю войну, от первого и до последнего дня.
– Случайно не по тылам?
– Случайно на фронте. Командовал ротой.
– Это хорошо.
Хорошо, конечно. Когда немец увязался за ним, думал, что при случае тот сумеет отвлечь на себя хотя бы одного бандита. А на поверку вышло, что у того боевого опыта на пятерых таких, как Петр, если не больше. Теперь понятно, откуда в нем тот стержень, который безошибочно определил Петр. Ну и навыки руководства, а скорее даже командования людьми. Правда, тут не военные, но и инженер не дурак, чтобы муштровать своих подчиненных.
Примерно через час они все же нагнали беглецов. Впрочем, нагнали бы в любом случае, даже если бы не спешили. Хотя бы потому, что бандиты добрались-таки до своего логова.
Самая обычная избушка, расположенная на полянке. Чем-то похожа на ту, в которой Петр и Кравцов накрыли японцев. Разве что, кроме сеней, имеется лишь одна комната. Уж больно размеры скромные.
Сбоку пристроена сараюшка. Или все же навес. Эдакий каркас из жердей, крытый еловыми лапами, ими же прикрыты и стены. Есть и калитка, утепленная все тем же лапником. Там стойла для лошадей, не иначе. Вон видны еще одни сани. Из-за избушки, чуть вдалеке, выглядывает почти нетронутый стожок сена, рядом – уже разоренный. По-хозяйски устроились тати, нечего сказать.
С другой стороны, сомнительно, чтобы они тут лошадей держали всю зиму. Петр помнил, какие стога были у соседей Аксиньи, которые имели хотя бы одну корову. Лошадь, конечно, не корова, но вот таким количеством сена ее не прокормить. Так что сбывают они добытых лошадей. В Иркутске и сбывают. А здесь только и того, что отстаивают какое-то время.
Утепленный же сарай – это чтобы животина на морозе не пала. Шутка сказать, но тут бывает термометр опускается чуть ли не до пятидесяти градусов мороза. Это сейчас тепло, чуть ниже десяти. Хотя, пожалуй, уж и до пятнадцати дошло. Но все одно для здешних мест – так, сущая безделка.
К слову сказать, бандиты уверены в себе настолько, что даже часового не выставили. Интересно, эти идиоты полагают, что в сказку попали? Или настолько обнаглели от безнаказанности, что плевали на возможную опасность? Петр и Отто битый час нарезали круги вокруг избушки в поисках возможного охранника. Никого.
– Какие будут предложения? – глянув на инженера, спросил Петр.
– У нас принято сначала интересоваться мнением младших, – неопределенно ответил сорокалетний немец.
– И это правильно, – согласился Петр. – Так куда проще сохранить свой авторитет и не сморозить глупость в глазах младшего.
– Совершенно верно. А еще это возможность для молодых проявить себя.
– А для вас – снисходительно заметить, что молодой человек невероятно прозорлив для своего возраста, коль скоро думает так же, как и старший.
– И это тоже, – вновь согласился инженер, а потом требовательно посмотрел на Петра.
– Значит, так. Мой опыт подсказывает, что рано или поздно они захотят в туалет. И гадить будут не в избушке, а снаружи. Поэтому начнем действовать, как только кто-нибудь из них выйдет на улицу. Учитывая то, что карабин есть только у меня, я буду держать фасад. Вы обойдете с тыла и возьмете под контроль заднее окошко. Итак, убиваю первого. Потом пресекаем попытки бегства. И наконец предлагаем им сдаться от имени полиции. Они бывшие каторжники и, поняв, что выхода никакого, сдадутся. В России смертной казни нет, а к каторге им не привыкать. Вот и весь план.
– Хм. Как у вас говорят, толково. Возражений не имею.
В этот момент из избушки донесся душераздирающий женский крик. Как там сказал унтер? От бабы не убудет? А вот Петр так не думал. Не кричит так баба, от которой не убудет. И ведь до избушки около сотни метров. Пастухов даже дернулся, чтобы броситься к избушке прямо сейчас. Но легшая на плечо и слегка надавившая рука инженера остановила. Да, противно, да, от злости скулы сводит. Но сгоряча тут ничего не сделаешь. Их двое против четверых бандитов. И это как минимум.
Инженер успел занять позицию. И даже, наверное, слегка подмерзнуть. Во всяком случае, Петра слегка пробрало. А тут еще и дело к вечеру. Максимум еще час, и опустятся короткие зимние сумерки.
Женские крики прекратились. Либо ее наконец оставили в покое, либо смирилась, осознав всю тщетность стенаний. Но в одном Петр был уверен: она жива. Если бы ее убили, то труп уже выбросили бы на улицу. Ни к чему держать его в доме. Да и не стали бы ее убивать в помещении, вывели бы на улицу, чтобы потом не затирать кровь.
Он уже хотел послать пару пуль в окно, чтобы напугать бандитов, и начать с ними переговоры, когда входная дверь отворилась, и наружу вышли двое. Все верно, по большой нужде человек может сходить раз в сутки, а бывает и в двое. Малая же заявляет о себе куда как чаще.
Подождал, пока они не оправятся за углом конюшни. Конечно, стрелять в неподвижного противника, сосредоточенного на определенном занятии, куда проще. Вот только есть шанс, что второй бросится не в дом, а в лес. Выжить в одной рубахе, даже в марте, здесь проблематично. Но не невозможно. А гоняться за ним у Петра не было ни возможности, ни желания. Поэтому он решил выждать.
Оправившись, оба бандита засеменили к двери. И когда один из них потянул ее на себя, прозвучал выстрел. Петр отчетливо видел, как пуля взбила неподпоясанную просторную красную рубаху, ударив точно промеж лопаток. Отличный выстрел. И кто говорит, что патрон у винчестера слабый? Бандита буквально бросило на дверь.
Будь иначе, и второй скорее всего попытался бы заскочить вовнутрь. Но убитый подпер своим телом дверь, и вот так просто ее было не открыть. Поэтому он кинулся прочь, вдоль избушки в сторону конюшни. И как ни быстр был Петр, передергивая рычаг и удерживая беглеца на мушке, тот успел добежать до угла конюшни. Еще немного…
Но Пастухов не дал ему этих нескольких секунд. Второй выстрел свалил беглеца в снег. Правда, пуля оказалась не смертельной. Не успел Петр передернуть рычаг, как бандит подскочил на колени, зажимая рукой раненное плечо. Но встать на ноги не успел. Следующий выстрел свалил его окончательно.
Покончив с этими, Петр прицелился в окошко и произвел один за другим четыре выстрела. В разные стороны брызнули битое стекло и щепки. Изнутри послышались испуганные крики. С противоположной стороны также раздались два выстрела. Это инженер отметился своим маузером. И надо сказать, удачно отметился. А иначе с чего бы одному из татей заходиться в таком болезненном крике.
Укрываясь за деревом и продолжая наблюдать за избушкой, Петр сноровисто заталкивал патроны в трубчатый магазин. При этом он был готов в любое мгновение подхватить изготовленный к бою маузер. Вот и последний патрон. По сложившейся традиции передернуть рычаг и дослать в магазин еще один заряд. Семь. Теперь порядок. Да-а, зря он все же пенял Завьялову на изрядное количество боеприпасов. Если так пойдет и дальше, то патронов еще и мало окажется.
– Граждане бандиты, говорит урядник полиции Пастухов! Избушка окружена. Сопротивление бесполезно. – Ну не смог он удержаться и не припомнить Жеглова. – Выходим на улицу с поднятыми руками. Стволы и ножи перед выходом бросаем на снег. Раненого выносите наружу. В случае продолжения сопротивления вы будете уничтожены. Двоим уже не повезло.
– Начальник, а подумать дашь? – раздался резкий и самоуверенный голос.
– Конечно, думайте, – щедро разрешил Петр, а потом добавил: – Только учтите, что скоро стемнеет, и у нас нет желания гоняться за вами по ночному лесу. Так что через пять минут мы подожжем избушку, а тех, кто выскочит, достреляем к нехорошей маме.
– Не по закону, начальник.
– А мне до фонаря. Здесь я закон. И людей под ваши пули я бросать не буду. Спалим вас, а там скажем, что никого не нашли. Кто докажет обратное?
– Начальник, так у нас это… Бабенка у нас тут. Спалите нас, и ей того не миновать.
– Ты меня за дурака держишь? Решил прикрыться своей лярвой, на которой пробу негде ставить? У вас две минуты. Либо выходите, либо начинаете жариться уже здесь, а там в аду черти добавят.
– Начальник, падлой буду, она не из кодлы.
– Ага. А ты агнец божий.
В этот момент в глубине оконного проема что-то мелькнуло. Что именно, не понять. Урки то ли опытные, то ли слишком уж осторожные, близко к окну не подходят. Но Петр предпочел перестраховаться и, не раздумывая, послал в окно пулю.
– Эй, начальник, ты чего! – тут же послышался испуганный крик бандита.
– Минута времени! – жестко припечатал Петр.
– Все начальник. Выходим.
Далее произошла некоторая заминка с дверью, так как бандитам пришлось на нее подналечь из-за привалившегося к ней трупа. Но ничего, управились без особого труда. Потом побросали на снег оружие и ножи и вышли сами. Двое бандитов поддерживали своего раненного товарища. Инженер прострелил ему плечо. И, как видно, попал качественно.
Женщина вышла самостоятельно. Держалась особняком, всячески стараясь хоть как-то удержать на себе лохмотья, в которые превратилась ее одежда. На лице отрешенное выражение. Нет, с расстояния в сотню метров Петр не особо рассмотрел бы ее эмоции, но едва он убедился в том, что преступники разоружились, как тут же направился к избушке.
А инженер молодец. Как только увидел, куда идет Петр, сместился в сторону, обойдя домик по дуге и зайдя с фланга. Со своей новой позиции он теперь мог простреливать пространство вдоль избушки, перекрывая оба окна и дверь. Собственно, именно поэтому Петр и решился двинуться на сближение.
– Внутри еще кто-то остался? – спросил он, обращаясь к женщине.
– Нет, – покачав головой, безучастно ответила она.
– Хорошо, – удовлетворенно произнес Петр, удерживая под прицелом маузера троих бандитов.
Винчестер уже висел на ремне поперек груди. На короткой дистанции скорострельный маузер с более вместительным магазином был куда как предпочтительнее. Например, для этого.
Кессених не успел приблизиться, как раздалась скороговорка выстрелов. Когда он наконец подошел, бандиты лежали вповалку, с несколькими лишними дырками в своих бренных телах. Петр же спокойно заталкивал в магазин патроны из скорозарядника.
– Зачем? Их нужно было предать суду, – окинув взором неприглядную картину, сказал немец.
– Они сопротивлялись до последнего, и я вынужден был их убить, – по обыкновению пожав плечами, ответил Петр под одобрительный взгляд женщины.
– Закон существует, чтобы его выполнять даже в такой глуши, – не согласился инженер.
– Отто Рудольфович, ну и что бы им сделали? Опять определили на каторгу? Так они там уже были. И выйдя, решили продолжить грабить и убивать. Нет, если бы они только крали и грабили, то я бы с вами согласился. Но ведь они убивают.
– Тот мужик жив, – возразил немец.
– Был жив, когда мы расстались, и точно бы умер, если бы мы совершенно случайно не нарвались на его сынишку.
– Максимка? Семушка? Они живы? – с явно прорывающимися рыданиями спросила женщина.
– С сыном твоим все хорошо. Муж был жив, но выживет ли, не знаем. Отто Рудольфович отправил его в Слюдянку к доктору, – кивнув в сторону инженера, ответил Петр.
– Слава тебе господи, – истово перекрестилась женщина, опускаясь на снег и заливаясь слезами.
Вот так сразу и не разберешь, что это за слезы. То ли от радости, то ли от пережитого за сегодняшний нескончаемый день. Но то, что плачет, уже хорошо. Слезы – они очищают душу, смывая с нее бренную грязь. А еще выносят прочь боль. Не физическую. Душевную. Ту, что подчас ранит куда как сильнее.
– Это хладнокровное убийство, – отведя Петра в сторону, возмущенно произнес Кессених.
– На фронте вы были столь же щепетильны?
– Здесь не война, – отрезал немец. – И я никогда не позволял себе самосуда.
– И это радует, Отто Рудольфович. Но вы совершенно правы: тут не война, а потому и спрос другой. Око за око. Слышали о таком?
– Кхм. Вы поставили меня в неловкое положение, – с долей сомнения сказал немец. – С одной стороны, я вынужден доложить о случившемся. С другой…
– Отто Рудольфович, возможно, вам от этого будет легче… Даже зная точно, что вы доложили бы о случившемся, я все одно поступил бы так же.
Петр ничуть не лукавил. А по большому счету и ничего не боялся. Его слово – против слова немца. И поверят Петру вовсе не потому, что он русский. Боже упаси. Просто достаточно положить в качестве довеска к своим словам пару «катенек»[4 - «Катенька» – в дореволюционной России так в простонародье называли сторублевую купюру с изображением Екатерины Второй.], как местная Фемида примет его показания к сведению и нагло проигнорирует таковые со стороны господина Кессениха. Дело будет закрыто за отсутствием состава преступления еще на начальном этапе.
А отчего, собственно говоря, нет, коль скоро убитые были бандитами и их, можно сказать, прихватили на месте злодеяния? Ну постреляли их. И что с того? Не уговаривать же их было, раз они стреляют.
– Сделаем так. Я был далеко и не видел всех деталей произошедшего, – наконец пошел на сделку со своей совестью инженер.
Глава 3
Первая ласточка
– О, майн гот![5 - Oh, mein Gott! – О, мой бог! (нем.)] Я когда-нибудь вас поубиваю. Вот этими самыми руками!
Инженер Кессених, от злости красный как рак, тряс своими руками, осыпая бранью понурившихся мужиков. Разнос происходил у входа в конторку, в свете фонарей. Рабочий день начинается достаточно рано, а светает пока еще довольно поздно. На востоке едва-едва появилась светлая полоса. Еще немного, и тьму сменят предрассветные сумерки.
Вообще-то картина достаточно комичная. Каждый из шоферов был как минимум на полголовы выше инженера и куда более внушительной комплекции. И тем не менее, все пятеро покорно стояли, осыпаемые бранью, разве только носом не шмыгали и не шаркали ножкой. А нет. Вон один из них утерся рукавом телогрейки.
Никакой ошибки. Да, середина апреля. Однако на мужиках надеты телогрейки. Петр, кстати, щеголял в такой же. Просто в кабине грузовика в ней куда удобнее, чем в полушубке. Водители если и носили меховую одежду, то только в нерабочее время. Ведь, кроме неудобства, есть еще и вариант испортить достаточно дорогую вещь. Ватник же стоит недорого, и если без надобности, его можно пристроить на крючке позади водительского места.
– Ну вот как? Объясните мне. Как можно было не слить воду из котлов?
– Отто Рудольфович, так ведь апрель. Снега уж нет. Вот мы и подумали… – заговорил было один из шоферов, но его тут же оборвал разъяренный инженер:
– Oh mein Gott! Вам не надо думать! Вам нужно только выполнять! За вас уже давно подумали! Вы хотя бы представляете, что сорвали график работ? И это если ничего не разморозится. А ведь может.
Н-да. Нет, не понять Кессениху, немцу до мозга костей, русского человека, у которого расп… В общем, в крови это у него. На генном уровне. А еще извечная надежда на русского Авося, родного брата римской Фортуны. И судя по надеждам, которые всякий раз на него возлагают русские, она таки его младшая сестра.
Весь сыр-бор случился из-за непредсказуемой сибирской погоды. Или скорее уж байкальской. Само озеро все еще покрыто ледовым панцирем, хотя нередко встречаются самые настоящие озера талой воды, поверх льда. А вот в округе снег уже сошел практически везде. Разве что на сопках лежит, да и то в складках, подальше от солнечных лучей.
Мало того, вчера был такой солнечный денек, что… Есть такая присказка: «Займи, но выпей». Не сказать, что Петр придерживался подобного мнения, но погодка была и впрямь замечательная. К тому же мужики вовсе не разделяли его отрицательного отношения к спиртному. Торопились они после работы. Вот и побросали свои грузовики, едва только загнав на территорию гаража строительного управления.
А что такого? Жара стояла под двадцать градусов. С наступлением сумерек, конечно, похолодало, но оно и понятно, земля все еще стылая, да от Байкала веет холодом. А ночью ударил двадцатиградусный мороз. Угу. Бывает здесь такое. Случается и летом снегопад. Не часто. И подобное – скорее аномалия. Но вот морозы даже в середине мая – вовсе не исключение. Пусть и не такие крепкие.
