скачать книгу бесплатно
– Кто бы сомневался. Но лучше бы тебе для начала сообщить обо мне верховному вождю. А ну как он решит, что я сгожусь для чего-нибудь другого, чем подохнуть у ног их богов.
Вообще-то Мойсесу хотелось рассмеяться в глаза этому чернокожему. Тот попросту был лишен выбора и должен был представить пленников верховному вождю, поскольку эти земли принадлежали его роду, да и эти воины скорее всего из него же. Даром, что ли, их троица несколько дней скрытно пробиралась в эти места. Единственный момент, когда бывший раб мог убить пленников, им был упущен. Как бы ни ненавидел белых вождь арачей, у Мойсеса было к нему слишком выгодное предложение.
Вряд ли он станет возражать и против поединка чести. Правда, этот чернокожий недостоин честной схватки, ну да жизнь вносит свои коррективы. В любом случае ни один раб не смеет поднять руку на отпрыска дворянского рода Ариас. Поэтому этот наглец умрет, не важно, как и когда это произойдет.
– Мойсес, ты все еще думаешь, что мы сможем выбраться? – тяжело дыша, на бегу поинтересовался Ралин.
Бежать приходилось за идущими рысью лошадьми, будучи привязанными к седлам. Хорошо все же, что, несмотря на ненависть к белым, арачи используют предметы своих врагов. Вот, например, эти седла, что сейчас под всадниками. Не будь их, и пленники уже не смогли бы поспеть за своими конвоирами, волочась по земле. Ведь всадник без седла может двигаться либо шагом, либо галопом, ни о какой рыси не может быть и речи, так как в этом случае можно отбить себе все на свете. Как, впрочем, и спину лошади. Только благодаря седлу и стременам возможна вот такая средняя скорость, между двумя крайностями.
– Береги дыхание, Ралин. И смотри под ноги. Если споткнешься, уверен, что поднимать тебя не станут до самого стойбища.
– Думаешь, там что-то изменится?
– Я когда-нибудь тебя обманывал?
– Ладно, поверю тебе снова.
Кронпринц Элиаш застыл у высокого стрельчатого окна, рассматривая открывавшийся вид. Посмотреть и впрямь было на что. Великолепный парк с тщательно спланированными дорожками и газонами, обрамленными вечнозеленым кустарником. В дальнем конце имеется участок, густо засаженный деревьями. Полная иллюзия первозданности, даже подлесок в наличии. Раскинувшийся на значительной территории парк как минимум в три раза превышал размеры королевского.
Либер ни в чем не уступал старосветским городам и даже обладал весьма существенным преимуществом: относительно молодой, он был спланирован без свойственной им скученности и стесненности. Широкие и прямые улицы, просторные парки и скверы. Ощущения зажатости и тесноты нет и в помине.
Причина этого проста. Раньше города были ограничены пределами крепостных стен, и о больших подворьях не могло быть и речи. Впоследствии постройки продолжали жаться друг к другу, как дань старой традиции и просто из желания домовладельцев устроиться как можно ближе к центру. Свою лепту внесли и нувориши, которые скупали владения обедневших родов в центрах больших городов и, разбив их на меньшие участки, продавали с выгодой для себя. Все это способствовало весьма плотной застройке.
Либер строился в те времена, когда необходимость в городских стенах отпала, а потому имел более удачную планировку. Даже на самой узкой улочке два экипажа могли легко разъехаться друг с другом, при этом еще оставалось и место для пешеходов, которым вовсе не было необходимости прижиматься к стенам домов. Разве только в стремлении не быть обрызганным из лужи, оказавшейся на пути экипажа.
Элиашу Моравику нравился этот по-настоящему современный и просторный город. Здесь были кварталы, в которых проживали состоятельные люди, имелись рабочие слободки и промышленная зона. В последней располагались различные предприятия, количество которых за последний год увеличилось чуть ли не вдвое благодаря политике кронпринца, всячески поощрявшего промышленников.
Производство появлялось не только в столице, но и в уездах, однако Новая Рустиния не могла похвастать сколь-нибудь значительным ростом поступлений в казну. Причин было несколько. Одной из них, и немаловажной, являлся дефицит топлива.
Новая Валенсия конечно же увеличила поставки, но не так чтобы и намного, что казалось довольно странным. Однако валийский генерал-губернатор, заботясь об интересах казны, не преминул взвинтить цену на уголь, доведя практически до предела рентабельности, когда выгоднее будет закупать его на стороне или организовывать поставки из Рустинии. Впрочем, последнее вряд ли, так как збродовские копи едва справлялись с обеспечением быстро разрастающегося промышленного производства метрополии.
В настоящий момент дела обстояли настолько плохо, что в лесных районах топки паровых машин питались дровами, а это вело к уничтожению лесов. Тропинка, уже хоженная в Старом Свете, и потому повторять ошибку не хотелось. К тому же уголь намного эффективнее. Доля потребления древесного угля на металлургических заводах Вестема не только не уменьшилась, но даже увеличилась. Наместнику его величества, то есть его высочеству, пришлось взять под жесточайший контроль цены на уголь, дабы избежать спекуляции.
Проблем хватало и помимо топливного голода. Увеличение количества промышленных предприятий вовсе не означало такой же рост качества. Многие предприятия еще строились или ожидали прибытия необходимого оборудования, другие не вышли на проектную мощность. Но если топлива не хватало уже сейчас, то что же говорить о том, когда предприятия наконец заработают с полной отдачей.
Вопрос поставки угля в достаточном количестве приобретал уже стратегическое значение. Если в ближайшее время не удастся переломить ситуацию, то довольно обширные планы короля Рустинии по увеличению доли рустинских товаров на новосветском рынке могли пойти прахом и обратиться убытками. Стоит только утратить доверие промышленников, и можно ставить крест на всех начинаниях, а затем все вернется на круги своя. Ведь даже сейчас есть такие, кто опасается вкладываться в производство, не желая подвергать риску свои капиталы.
В свете этого возможность угольной войны его высочеству отнюдь не казалась абсурдной. Складывалось полное ощущение, что валийцы намеренно не наращивают добычу угля, таким образом сдерживая рост производства Новой Рустинии. Трудно их в этом винить, но его высочеству был необходим уголь, а другого поставщика, кроме Новой Валенсии, у него не было.
Дворжак и Варакин не обманули ожиданий Элиаша, но и не оправдали. Они действительно вложили огромные средства в организацию поселения Домбас на пинкской территории, однако сделали все настолько бездумно, что возникали серьезные сомнения в успехе. Впрочем, нерасторопностью отличался как раз инициатор этой задумки, Варакин. Именно благодаря вмешательству писателя в голой степи хоть что-то делается в нужном направлении. Жаль, что он не может заниматься исключительно этим вопросом – у него хватало забот и в метрополии, а помимо этого он не хотел забрасывать свое сочинительство.
Несмотря на топорную деятельность Варакина в Домбасе, первый уголь оттуда поступил, правда, всего лишь две баржи. Оставалось надеяться, что это только первые ласточки и впоследствии количество будет нарастать. Пока же доставленное не тянуло и на каплю в море.
А вот в плане противостояния арачам все обстояло наилучшим образом. Как и ожидалось, появление поселка белокожих вблизи их границы с куроки, пришлось им не по душе. Однако насколько Варакин оказался несостоятельным дельцом, настолько же был хорошим солдатом. Ему удалось отбить два крупных нападения на Домбас, изрядно потрепав пинков и при этом избежав больших потерь.
Подробности его высочеству были неизвестны ввиду скудости информации. Впрочем, чему тут удивляться, если вспомнить биографию Варакина… Но не подвиги героя фронтира больше всего занимали Элиаша, а то, что он, погрязнув в драках с арачами, не может наладить то, ради чего, собственно, все и затеял.
Вот такие невеселые думы одолевали его высочество в тот момент, когда он смотрел на красивый и ухоженный весенний парк своей резиденции в Либере. Впрочем, на самом деле резиденция принадлежала генерал-губернатору, которого Элиаш, кстати говоря, не захотел потеснить, поэтому тот так и оставался в своем роскошном кабинете, а кронпринц, по своему обыкновению, довольствовался куда более скромным помещением.
– Разрешите, ваше высочество?
Элиаш обернулся в сторону двери, где стоял подполковник Коваржик с кожаной папкой в руке. Быстрый взгляд на часы. Нет, ничего необычного или срочного. В это время его высочество обычно подписывал документы. Одним словом – рутина.
Элиаш прошел к столу и вооружился перьевой ручкой. Отчего-то пришло на ум, как же мучились его предки, вынужденные обходиться гусиными перьями. А ведь в те времена и помощников было куда меньше, и просителей не в пример больше, ведь король рассматривал даже крестьянские челобитные.
Просматривая документы, подкладываемые адъютантом, кронпринц каждый раз надеялся, что следующая бумага может иметь отношение к домбасовским копям. Насколько же его занимал этот вопрос, если он, даже понимая, что Рустиния не может оказать никакой официальной поддержки данному предприятию, ожидал увидеть подобный документ. Увы, ничего подобного.
Нашлись еще два предпринимателя, которые хотели открыть ткацкие фабрики в столице и Крумле. В столице открылась еще одна ремесленная школа. Это была уже десятая по счету, открытая благодаря кронпринцу. Кадровый голод был настолько высок, что потребовалось вмешательство самого Элиаша.
Местные предприниматели шли старым и проверенным путем, закрепляя за мастерами учеников и доплачивая первым, пока последние не овладеют специальностью. Но подобный подход вполне оправдывал себя при незначительных объемах, да и то не мог покрыть всех потребностей. С ростом же производства росла и потребность в квалифицированных рабочих. Кстати, тоже немаловажный сдерживающий фактор, но этот вопрос решить куда проще, чем отсутствие топлива.
– Карел, у тебя имеются сведения относительно угольных копей Домбаса? – закончив с бумагами и откинувшись на спинку кресла, поинтересовался кронпринц.
Подполковник еще не успел стать доверенным лицом, а потому его высочество старался выглядеть бесстрастным. Не хватало еще выказать в присутствии адъютанта свои слабости. Коваржик еще и на десятую часть не приблизился к кронпринцу, как полковник Войнич.
– Сведения имеются, но они неутешительные, – с готовностью начал докладывать подполковник. – Из Домбаса прибыл очередной пароход с баржей угля, но, судя по всему, они опять подверглись нападению арачей. Если добавить сюда слухи, как всегда склонные к преувеличениям, то столь грамотно продуманная господином Дворжаком агитационная деятельность имеет все шансы на провал.
– Это здесь, в Новой Рустинии. А как у них идут дела в метрополии?
– Там тоже не все слава богу. Борзописцы из желтых листков[3 - Желтые листки – название связано с бумагой весьма низкого качества, желтоватого цвета, а также небольшим объемом газеты в сравнении с солидными изданиями.] расписывают творящиеся на пинкской территории ужасы, согласно их высказываниям, население Домбаса было уже трижды вырезано поголовно, а попавшие в плен погибли самой лютой смертью. Много негативных высказываний по поводу господина Дворжака, лживости его фильмов и книг. Все это подогревается слухами, передаваемыми якобы очевидцами. Ввиду этого несколько уменьшился поток переселенцев. Так что в настоящий момент вместо пользы от предприятия Варакина и Дворжака мы имеем хотя и незначительный, но все же ощутимый вред.
Н-да-а. Кто же так грамотно разносит все эти слухи и домыслы? Впрочем, глупый вопрос. Валенсия. Навредить себе они не боятся, у них и без того поток переселенцев не так чтобы и велик. С другой стороны, себе-то они как раз и не вредят. Это рустинцы позволяют дикарям жить среди них, а те платят насилием и грабежами, валенсианцы же загнали дикарей в резервации и строго следят, чтобы те не покидали эти территории. Ну с этим-то власти Рустинии еще борются, развеивая нелепые слухи. Ни одному борзописцу не будет позволено огульно распространять слухи и даже нежелательные факты. Для того и существует цензура.
А вот в отношении куроки и уж тем более Домбаса властям приходится хранить молчание и не реагировать на ту грязь, что льется на Варакина и его поселение. Почуяв, что нашлось-таки направление, где цензура не вставляет палки в колеса, и стремясь увеличить тиражи, щелкоперы набросились на эту тему, смакуя самые невероятные подробности, которых никогда и не было. За прошедший почти полный год Варакин потерял не больше дюжины наемников. Из переселенцев умерли трое, да и то от болезни.
Но слухи и газетчики расписывали совершенно иное. Цензура была вынуждена держаться в стороне и не могла пресечь творящийся беспредел. Демонстративная отстраненность правительства от Домбаса привела к тому, что люди, всегда более склонные верить в плохое, начали проецировать написанное о куроки на всю Новую Рустинию. Отсюда и спад потока переселенцев. В этой ситуации цензура была просто обязана вмешаться, как это и случилось бы в любое другое время, но только не сейчас, когда натянутые отношения с Валенсией диктовали свои условия.
– Необходимо что-то предпринять, и в самые кратчайшие сроки, – задумчиво заговорил его высочество. – Если в ближайшее время не переломить ситуацию, последствия могут быть самыми плачевными.
Нужно заметить, что обеспокоенность Элиаша в немалой степени была вызвана и тем, что его деятельность в Новом Свете находилась под неусыпным контролем короля. Здесь и сейчас наследник престола проходил жизненную школу и набирался опыта. Стоило ему опростоволоситься…
Нет, отец не откажет ему в престолонаследии, он просто не сможет этого сделать, не нарушив закона. Но он будет им недоволен, а мнение отца для Элиаша значило многое. Кронпринц любил его и восхищался им как правителем, принявшим бразды правления в сложной ситуации и в переломный момент сумевшим не только выстоять, но и не уступить другим ведущим державам. Вот и сейчас король решил пойти дальше других государств, начав развивать промышленность в колонии.
Элиаш чувствовал, что ступил на тонкий лед. Один неверный шаг, и последствия могут быть фатальными. Он кронпринц, и, что бы он ни сделал и ни сказал, король всегда его поддержит, дабы не уронить авторитет. Но от этого ответственность становилась куда выше.
Элиаш понимал, что обязан поддержать Варакина. Это было в интересах короны. Но эти же интересы требовали прямо-таки демонстративного невмешательства в происходящее на территории куроки. Генерал-губернатор Новой Валенсии обладал как острым умом, так и решительным характером. Однажды его решительность едва не стоила войны с Валенсией. А ведь тогда можно было обойтись и дипломатическими методами.
Оставалось только придумать, как оказать поддержку, держась при этом в стороне. До сегодняшнего дня подобное удавалось, хотя и результат был более чем скромным. Оставлять все на самотек неразумно, но и более явное вмешательство не принесет пользы, а скорее даже, наоборот, навредит. Варакин… Варакин оказался абсолютно непохожим на своего друга. У него хватка бойцовского пса, но отсутствует деловая жилка, что с избытком наличествует у его друга.
Привлечь к делу господина Дворжака? Похоже, он единственный козырь, имеющийся у Элиаша. Предприятие изначально организовано на его средства и при его поддержке, поэтому подозрений ни у кого не возникнет. А Дворжак не Варакин, мозги у него работают куда лучше. Он жаждет получить дворянство, и технически им уже выполнено условие, при котором оно ему было обещано. Да, уголь поступает в мизерных количествах, но все же разработка месторождения уже начата. Однако без его вмешательства все может пойти прахом.
– Ваше высочество. – Полковник Войнич замер перед кронпринцем, стрельнув ревнивым взглядом в сторону подполковника Коваржика.
Тот в свою очередь являл собой картину легкой озабоченности. Офицер старался изо всех сил и во многом преуспел, избавившись от опеки наставника по большинству вопросов. Мало того, имелись позиции, по которым он успел обойти Войнича, слегка потеснив того в глазах его высочества. Но говорить о победе было еще рано. Вот только что кронпринц застал его врасплох, вдруг поинтересовавшись господином писателем и не получив исчерпывающего ответа. Подполковник затаив дыхание ждал, насколько окажется подготовленным к подобному первый адъютант.
– Собеслав, ты обладаешь информацией по поводу господина Дворжака?
– Что именно интересует ваше высочество? – сохраняя невозмутимость, уточнил Войнич.
– Где он находится, чем занимается и каковы его планы.
– Чем он занимается в настоящую минуту, я сказать затрудняюсь. Мало ли как борются со скукой пассажиры на океанских лайнерах. Подозреваю, что он работает над новым романом. Относительно его планов не могу утверждать наверняка, но подозреваю, что в них входит как минимум помолвка с госпожой Валич.
– Он на пути в Либер?
– Вы совершенно правы, ваше высочество. Он сопровождает переселенцев, согласившихся отправиться в Домбас.
– Необходимо организовать ему аудиенцию.
– Думаю, нет необходимости отправлять ему приглашение. Господин Дворжак наверняка сам будет просить об этом, чтобы иметь возможность вручить вам экземпляр своего нового романа. И не только.
– Дворянство.
– Уверен, что он будет просить о подобной милости, – с легкой улыбкой, явно адресованной влюбленному мужчине, подтвердил полковник.
А еще эта ухмылка предназначалась подполковнику Коваржику, так как Войнич позволил себе слегка скосить глаза в его сторону. Противостояние этих двух офицеров продолжалось, мало того, заставляло их постоянно быть в тонусе. Но у Войнича было неоспоримое преимущество – он куда лучше изучил кронпринца и зачастую умел предвосхищать его пожелания. Было дело, он подрастерял хватку ввиду возросшей нагрузки, но появление второго адъютанта позволило переложить часть дел на его плечи и вновь стать самим собой.
– Жаль, но сейчас я не смогу выполнить свое обещание. Это привлечет ненужное внимание как к нему, так и к Домбасу. Но с другой стороны…
Именно что с другой. Отчего господин Дворжак так стремится к получению дворянства? Ответ очевиден. Он хочет жениться на представительнице старинного дворянского рода. Сегодня подобным мезальянсом никого особо не удивишь. Случаи, когда дворяне отдавали своих дочерей за богатых промышленников, имели место. Это было не то чтобы правилом, но и не такой уж диковинкой.
Разумеется, господин Валич не стеснен в средствах, что зачастую и является причиной подобных браков. Но неужели он не прислушается к мнению кронпринца, пусть и завуалированному? Сомнительно. Тем более что дворянство господина Дворжака – только вопрос времени, это уже давно не секрет, как и весьма активная деятельность писателя в этом направлении.
Прекрасная возможность и сдержать свое обещание, и сохранить в тайне свою причастность к угольным копям. Касаемо же господина Дворжака – нет никаких сомнений, он все поймет правильно и останется благодарным. А еще окажет реальную помощь своему другу, ради которого он и впрямь готов на многое.
Глава 2
Деловое предложение
– Мила, за детьми смотри. Вашек, чего встал?
Мужчина, обвешанный узелками, мешками и явно растерянный, не знал, на ком сорвать переполняющее его раздражение. А и то, как тут оставаться спокойным? Сначала двухнедельное путешествие через океан – практически в полную неизвестность. Все это время его одолевали тяжкие думы. Ведь поддался порыву, увидев на белом экране, в какое благостное место его зазывают.
Отличные просторные дома, бесплатное топливо, уголь, который можно добывать, не спускаясь в глубокую шахту, где всякое возможно. А потом еще услышал на фонографе рассказы людей, которых знал давно и хорошо. Тот же Высек, известный на все збродовские копи артельщик, врать не станет. Это какой пьянчужка напоет все что угодно, а этот именем своим дорожит. Потому и поверил ему мужик, как и многие другие, хотя и ходили слухи один страшнее другого. А еще сказывали, что, мол, самого Высека и в живых-то уже нет, мол, вырезали их всех. Что же до фонографа, то записать могли когда угодно, как и заснять на преобразек любое иное поселение, а выдать его за этот самый Домбас.
Думал, в пути сумеет порасспросить народ, да случилось так, что на том корабле ехали только те, кто пожелал переселиться именно в Домбас. Всего их вместе с детьми было больше трех сотен, хватало и холостяков, и совсем уж мальчишек, были и девчата-сиротки, и даже пара десятков падших девок. Правда, последние вроде как отринули свое прошлое и решили вести праведный образ жизни, но верилось в подобное с трудом. Ну и что с того, что они все ухаживания отвергают, это еще ничего не значит.
Пытался было заговорить с матросами, разузнать, что там за океаном и как. Не тут-то было. Матросы словно глухие и немые. Нет, друг дружку-то слышат и очень даже общаются, но переселенцев для них будто и не существует. Только если окажешься не вовремя на пути, потребуют посторониться, хорошо. Если по-людски, а то ведь и за крепким словцом в карман не лезут.
Единственный, кто с ними общается, так это господин, который сопровождает переселенцев. Охотно отвечает на вопросы, рассказывает о тамошних краях. Вот только по его словам уж больно все благостно получается. А жизнь научила мужика, что сказка и быль сильно разнятся. Вот и маялся всю дорогу, изводя себя мыслями, а не совершил ли он ошибку, отправившись за лучшей долей. Наобещать-то можно с три короба…
А тут еще и хворь приключилась чуть не с половиной народу, от постоянной морской качки. Как погода тихая, еще туда-сюда, но стоит волне хоть малость разгуляться и начинается самое веселье. Тут уж волей-неволей проклянешь все на свете и задашься вопросом – за каким лядом все это понадобилось, ведь жили же раньше, и ничего.
Когда корабль наконец причалил и опустили трап, все, как стадо баранов, повалили на берег. Теснятся, толкаются, словно земля убежит куда. Даже не смотрят на то, что детки малые под ногами крутятся. Господин тот вроде старается навести порядок, да куда там, все словно ополоумели. Ну и как тут не быть в расстройстве и не вызвериться на весь белый свет? Тут ведь не столько на иных, сколько на себя злишься.
И вот наконец ноги ощутили твердую землю. То, что она твердая, чувствуется сразу. Сам-то все пытаешься уловить покачивание палубы, а никакой качки нет и в помине. Оно и радостно, да творящееся вокруг ту радость омрачает. Вот и срывается мужик на близких.
– Тятя, так не пускают дальше, – ответил отцу парнишка лет четырнадцати, также нагруженный, как ломовая лошадь, пожитками, из-за которых ничего и не видно.
Наконец мужик рассмотрел того, кто преградил путь. Высокий и крепкий мужчина в красном кафтане. Пуговицы расстегнуты, и ясно виден оружейный пояс, да проглядывает кобура с револьвером. На голове широкополая шляпа. Он такой не один, здесь еще человек пятнадцать, одетые подобным образом, словно их специально обрядили в одинаковую одежку. Вот только лицо этого вроде как знакомо.
– Чего смотришь, Брыль? Аль не признал?
– Михал, ты ли?
– Я, кому же еще быть-то.
– А сказывали, что вас всех побили.
– Как видишь, жив-здоров. Ты верь больше сказкам, не то еще услышишь.
– А чего встали-то?
– А вам не сказали, что ли, что все собираются здесь, на причале, и никуда не разбредаются?
– Дак говорил вроде чего-то там господин Дворжак.
– Чего-то там, – передразнил Брыля Михал. – Слушать нужно. Сейчас здесь собираемся и все разом на регистрацию. Через четыре часа сядем на поезд – и в Крумл, а там пароходом прямиком до Домбаса.
– Это как же так-то? Даже дух не переведем?
– А ты что же, через океан пехом пер, что ли? Или тебя по шпалам на своих двоих отправляют?
– Так-то оно так, но…
– Брось, Брыль, нечего тут делать. Ничего хорошего тут нет, а в Домбасе для вас уж и дома готовы. Не то что мы в прошлом году в чистое поле приехали да в палатках обретались чуть не все лето.
– Михал, ты ли?!
– О, Мышта. Привет. Соблазнился-таки?
– Соблазнишься тут, коли из трубы граммофонной ты зазываешь да расписываешь, как у вас все ладно и пригоже.
– И это правильно, потому как ни капли вранья нет.
– А чего это вы одинаково разодеты? – не удержался от вопроса Брыль.
– Это чтобы не потеряться и вам лучше видно было.
– А чего так много и оружные? – не унимался мужик.
– А это чтобы какой дубина не подумал вас обижать. С нами в прошлом году чуть беда не случилась. Вот господин Варакин и решил озаботиться. Не тушуйтесь, мужики, все нормально будет. Куда прешь? – Это уже мужику, который появился из-за штабелей ящиков с каким-то грузом.
– У тебя забыл спросить. Куда хочу, туда и иду, и ты мне не указ, – вызверился мужик, явно нацелившийся на толпу прибывших и внимательно их осматривающий.
За первым появились на пристани и другие и наперебой стали выкрикивать, приглашая переселенцев кто на завод, кто на ферму, зазывая баб в услужение в гостиницу, харчевню или еще куда. Но мужчины в красных кафтанах быстренько разделились, и часть из них заступила путь «покупателям», отсекая их от прибывших.
– Осади. Не про вас народец, – легонько оттолкнув мужика и угрожающе зыркнув из-под полей шляпы, произнес Михал.
