Скользящие по краю войны

скачать книгу бесплатно


Киев бесновался. От: "Хотим кружевные трусики и в Евросоюз" до: "Никогда мы не будем братьями…".

Богиня Украинской "революции гидности" направила свой беспощадный взор на Крым и ощерила окровавленные клыки, чувствуя запах смерти и разорения непокорных сторонников русского мира. Но Крым с Божьей помощью и Российской армии ловко выскочил из приготовленной для него западни.

Тогда чудовище повернулось в сторону Донбасса. Затаилось, изучая новую жертву, готовясь напасть. А жертва еще ничего не подозревала. Люди ходили на работу, дети ходили в школу и в садик, пенсионеры копались на своих дачах, бабульки сидели по вечерам на лавочках у подъездов.

Прошел март. Националисты постоянно делали выпады в сторону востока, обещая прислать "поезда дружбы" с вооруженными молодчиками. Провоцируя нас на ответные шаги.

В апреле наши тоже стали занимать администрации, но как-то спокойно, без сопротивления. Нет, не в Рубежном, в Рубежном никто ничего не занимал. Был митинг в поддержку евроинтеграции. На него привезли несколько автобусов «участников» из Днепропетровска. Помитинговали, сделали картинку для телевидения. Уехали. Местных на нем было очень мало.

Потом был митинг против переворота в Киеве. Мы с мужем пошли. Взяли внучку. С ребенком встали в стороне, близко не подходили – опасно. На площади возле администрации собралась кучка пожилых женщин с плакатами: "Нет бандеровцам!", "Мы наследники победителей фашизма!". Выступило несколько ораторов: коммунисты, представители администрации. Бабульки бодро скандировали: "Фашизм не пройдет!"

Но главные участники стояли за деревьями, по периметру площади. Сбившись в кучки, курили, тихо переговаривались.

Размахивая флагом Украины, по площади ходил неопрятный мужчина лет пятидесяти. Кричал:

– За Украину, неньку. За украиньску мову! Граждане, братцы, мы же любим Украину!

Подошел к нам, заглядывая в глаза: "За Украину…" Мы молча стояли, стараясь не встречаться с ним глазами. Отошел к другой группе, не находя ни у кого поддержки. Я знала этого мужчину: предприниматель, любит собак, держит скотину. Безобидный и простодушный работяга. Уверена, из всех, кто сейчас находился на площади, никто не был против Украины и украинского языка. Многие из нас, особенно кто приехал из окрестных деревень, разговаривали на украинском, а кто здесь родился – любили свою Родину. Но в данной ситуации его призывы имели совсем другой смысл.

Мужчина, так и не найдя сочувствующих, ушел.

И вот провокаторы. Человек пятнадцать-двадцать. Вышли прямо к микрофону колонной, пестрящей желто-голубыми флагами. Со всех сторон большой площади к ним бросились дежурившие за деревьями защитники. Минута, и колонна утонула в толпе сбежавшихся мужиков. Из толпы вылетали поломанные древки, разорванные сине-желтые ошметки.

С площади в сторону сквера побежали два укропатриота, несколько полицейских со всех ног рванули за ними. Убегающие и преследователи скрылись за домами.

А в это время на площади толпа расступилась, и мы увидели, что «свидомые» спокойно стоят группкой возле автомобиля полиции, только уже без знамен в руках.

Вечером дочка показала мне видео задержания одного из убежавших. Это произошло под окнами офиса, где работала дочь. Конечно, все бросились к окнам смотреть, многие снимали на мобильники. Сначала было непонятно, почему полицейские догоняли буйных, но на записи видно: убегавший держал в руке над головой гранату. Естественно, стражи порядка бросились за ним: мало ли что задумал отморозок – может, гранату в толпу швырнуть или себя подорвать.

Когда полицейские настигли беглеца, граната покатилась им под ноги. Представляю, что пережили ребята. Но граната оказалась муляжом из школы, а "обезьяной с гранатой" – учитель физкультуры из той же школы. Когда его, взявши под белы рученьки, вели к машине, он истерично орал:

– Слава Украине!

А когда подвели, стал биться головой о бок полицейского автомобиля. Его скрутили, запихнули на заднее сиденье. Но парень пытался как можно больше заляпать полицейских своей кровью из разбитого лба. Знал, что все будет снято на видео. Не зря старался. На следующий день все центральные каналы показали, как на митинге в Рубежном жестокие полицейские заталкивают избитого патриота в машину. А о том, что предшествовало этому эпизоду, – ни слова. Да и митинг в репортаже оказался в поддержку майдана, но кто будет разбираться, что все перевернуто с ног на голову?

Глава 6

Майдан широко шагал по стране. По телевизору скачущие и орущие толпы «свидомых» по всей стране крушат памятники Ленину. Из интернета новости о том, где что сожгли, где ограбили, где убили… Мы ходили притихшие, подавленные, как будто барахтались в тягучем, сером болоте неопределенности.

Глядя на Крым, и у нас пошли разговоры о самоопределении, о референдуме. Разговоры эти подогревались предчувствием надвигающейся на нас большой опасности. В сторону наших городов по всем дорогам стекались силы Украинской армии. Окружая нас плотным кольцом. Просто стояли в пригородах, в лесах, по полям. Не стреляли, дороги не перекрывали. Тоже ждали референдума. Как охотник, залегший в засаде и ждущий момента для выстрела.

В городе тишина. На столбах и бетонных заборах, вдоль дорог стали появляться свеженанесенные коричневой краской нацистские руны. Это меня беспокоило: как будто видишь тайное послание: "Готовьтесь, мы здесь, мы вас видим, мы идем к вам".

27 апреля Луганский облсовет провозгласил о самоопределении и образовании Луганской Народной Демократической Республики и о намерении провести референдум.

В последних числах апреля с утра на каждом столбе у дороги белели объявления: "11 мая в г. Рубежное состоится референдум. На референдум выносится вопрос: поддерживаете вы или нет акт о государственной самостоятельности Луганской Народной Республики". Примерно такой текст.

Сердце мое радостно забилось. Настроение улучшилось. Появился свет в конце тоннеля непрекращающегося хаоса революций. Простой и красивый выход, за Крымом, скорее, к спокойной и счастливой жизни.

Муж узнал через знакомых, где штаб по подготовке референдума. Хотелось поучаствовать. В одной из хрущевок к облезлой коричневой двери трехкомнатной квартиры на первом этаже по всей лестнице выстроилась очередь. Люди заходили один за одним, недолго задерживались, на выходе рассовывая по пакетам стопки белых бумажек.

В квартире везде – на подоконниках, на столе, на стульях, просто в углу на полу – лежали пачки свеженапечатанных приглашений на референдум. Помещение нежилое. Несколько женщин споро расправлялись с очередью. Одна записывала посетителей в журнал, выясняя, где данный человек планирует распространять приглашения. Две других отсчитывали и выдавали нужное количество пачек. Четвертая на карте города делала отметку, чтобы ни один дом не остался без уведомлений.

Теплый апрельский вечер был наполнен ароматами весны: сладким – цветущих деревьев, свеже-горьким – молодой листвы и прелым – теплой земли. Вся улица утопала в бело-розовой пене цветущих яблонь и вишен. У нас старались заполнить любой клочок земли и сажали фруктовые деревья вдоль заборов – и красиво, и полезно.

Наконец-то ко мне пришло это прекрасное настроение, которое бывает только весной, когда все вокруг пробуждается к новой жизни, буйно растет, цветет и щебечет. Мы летали от калитки к калитке, раскладывали бумажки по почтовым ящикам, оставляли в щелях ворот. Подшучивая друг над другом, тихо смеялись, стараясь не беспокоить собак за воротами.

Несколько раз в сумерках мелькали темные фигуры каких-то людей. Это было странно – обычно с наступлением темноты у нас по улицам не гуляют. В частном секторе нет ни одного фонаря на столбах. Если приходилось выходить в город в темное время – подсвечивали себе под ноги фонариками.

К десяти часам вечера приглашения закончились. Уставшие, но довольные, вышли на свою улицу. В нашем почтовом ящике что-то забелело в свете фонаря. Открыла дверцу, и на землю полетели, как белые бабочки, приглашения на референдум. Сколько их? Штук восемь, десять. Так вот значит, что это за тени мелькали. Такие же, как мы, добровольцы. Каждый бросил в наш ящик приглашение из своей пачки. И так ведь по всему городу.

За несколько дней до референдума случилось ужасное. Сначала поступали тревожные сведения, что радикалы съезжаются в Одессу. Около тысячи «нациков» встали на подъездах к городу. Перекрывали дороги. Уже было предчувствие – в Одессе что-то намечается на Первое мая. Ведь в городе была самая сильная оппозиция Майдану.

Муж целый день второго мая смотрел по интернету стримы из Одессы.

Крики. Крики. Крики.

Потом расстроенно сказал:

– Все, Одессе конец.

Это правда, конец, там, в Доме Профсоюзов, сгорела наша любимая столица юмора – веселая Одесса.

На референдум утром 11 мая пошла со смешанным чувством: побаивалась, что нас будет немного. А на улице люди шли со всех сторон к избирательному участку. Даже образовалась очередь на улице у входа на избирательный участок. В очереди много знакомых с моей бывшей работы. С некоторыми перекинулась парой фраз:

– Вы тоже пришли?

– Ну да, я еще сомневался, но после Одессы уже твердо решил идти.

Проголосовали. Кругом – в зале, на лестнице, у входа – дежурят суровые ребята. Все наши, местные работяги. Муж подошел поздороваться. О чем-то тихо с ними поговорил, а потом сказал мне:

– Иди домой. Я останусь с мужиками. Надо проследить, чтобы не было провокаций, а потом повезем бюллетени в избирком. Тоже надо охранять – могут напасть.