Огненные знаки судьбы

скачать книгу бесплатно

Огненные знаки судьбы
Виктор Каирбекович Кагермазов

Подросток в школьные годы впервые увидел знаки над головами одноклассников, понять что это было сложно! Годы шли, а знаки, увиденные в подростковом возрасте, начинали сбываться. Как оказалось, это были знаки судьбы…

Огненные знаки судьбы

Пролог

Слишком уж много мистики и страхов было связано с деревянным обелиском, поставленным на месте гибели солдат в прошедшую войну, не говорить об этом люди не могли. Среди горожан постоянно ходили ужасные истории, связанные с этим на вид простым памятником. И эти страшные слухи, имели реальные подтверждения. Сам обелиск стоял, вначале парка, на небольшом пригорке, а парк, примыкал к центральной улице, от которой к городскому пруду, шла аллея, вдоль которой стояли высоченные пирамидальные тополя. Если смотреть с противоположной стороны улицы, где стояла вторая школа, открывался красивейший вид, особенно на закате солнца. Покрашен памятник был в синий цвет, наверху простенькая деревянная звёздочка. Состояние памятника было неважным, даже обветшалым, за прошедшие годы, от частой покраски, слой на слой, краска на нём не держалась и свисала лохмотьями, а сквозь трещины было видно, что доски уже порядком прогнили. И вот этот, скромненький памятник, наводил ужас на всех кто к нему подходил, ходили слухи, что если подольше возле него постоять, то можно услышать шёпот. Это было настолько жутко, что возле обелиска никто не задерживался, и даже ради того, чтобы понять, о чём говорит голос с того света, всё равно не останавливались, заранее переходили на другую сторону улицы. Возле него всегда было безлюдно, горожане даже проходить рядом с ним боялись. Исключением был один день, 9 мая, день победы, тогда возле памятника проходил митинг, было много народу, играл оркестр, звучали в микрофон воспоминания фронтовиков. Но как только праздник заканчивался, к обелиску опять никто не приходил, боялись. Были, конечно, попытки, особенно у подростков, постоять подольше возле памятника, но как только появлялся негромкий скрежет, будто кто-то из обелиска, так легонечко скребёт пальчиком, а затем начинал звучать тихий, жуткий, монотонный шёпот, все в панике убегали, были даже случаи обмороков. Однажды одного подростка еле откачали, он поспорил с друзьями, что простоит возле обелиска на расстоянии вытянутой руки, двадцать минут, да ещё ночью. Его друзья стояли поодаль и наблюдали, всё время беспокойно поглядывая на часы. Вдруг их друг вскрикнул и рухнул на землю, хорошо, что рядом со второй школой был телефон, сразу вызвали скорую, та, с воем сирен увезла спорщика, а как потом выяснилось, у молодого человека случился инфаркт. Вот так ему обошёлся глупый спор, который добавил ещё больше страха, перед неприметным обелиском. Но на пятнадцатую годовщину победы, было решено установить новый памятник, всё место вокруг загородили забором и приступили к работам. Перед тем как разобрать старый обелиск, рабочие, наслышанные от людей про жуткий мистический шёпот с того света, пошли и изрядно выпили спиртного. И только потом как можно быстрее стали разбирать деревянный обелиск. Но один из рабочих при этом очень сильно разорвал себе ногу гвоздодёром, кровь лилась так сильно, полевая землю под обелиском, что пришлось срочно рабочего везти в больницу. При этом бригадир, глядя на обломки памятника, мрачно сказал:

– Разве мало, здесь пролито крови!?

Этот случай добавил ещё больше жути этому месту, начали поговаривать, что памятник требовал крови, поэтому и слышался этот жуткий шёпот с мира мёртвых. Люди понятно всё переворачивали, усиливали нелепостью, но от этого непонимания страхи только усиливались. Через день, к загороженному месту прибыли три крытые тентом машины, с них подъёмный кран сгрузил огромные короба, затем начался монтаж нового каменного монумента. Рабочие справились быстро, и уже через пару дней, забор был убран. Перед взором горожан предстал новый памятник. Каменный войн, метров пять высотой, у его ног венок, рядом склонённая в скорби женщина покрытая платком, войн в одной руке сжимал автомат, и сурово смотрел вперёд. Ещё через три дня к памятнику был подведён газ, и установлен вечный огонь, пламя горело в звезде, которая была расположена у подножья монумента. После установки нового памятника, шёпот как бы пропал, или его просто заглушало шипение огня, трудно сказать. Но появилось другое мистическое явление. Когда наступали сумерки, отблески вечного огня играли на серебристой форме война, а чуть позже происходило самое страшное, блики от огня поднимались всё выше и выше, к суровому лицу война, и вдруг, уже в полной темноте, его глаза вспыхивали огнём, казалось, что войн смотрит на вас кровавым взглядом. Вот с этого кровавого взгляда всё и началось!

Глава 1

Восьмой «В» класс учился во вторую смену, шёл последний пятый урок, за окном почти стемнело, но урок всё тянулся и тянулся, не заканчивался. Казалось, будто само время стало вязким, и выдавливается через силу, звуки с тройным эхом медленно плыли по классу, достигая дальних углов с большим опозданием, скрип от мела по доске то пропадал, то появлялся вновь, с долгими разрывами, напоминая звучание азбуки Морзе. В классе было тихо. Ученики распластались на партах, опустив головы на руки, вяло смотрели, как учительница географии Екатерина Мартыновна на доске записывала задание, многие, опустив глаза, делали вид, что переписывают задание в тетрадь, но все с нетерпением ждали звонка. Виталий устало смотрел в окно, на памятник, установленный в память о погибших солдатах в отечественной войне. Он ещё раньше приметил, когда блики вечного огня играют на лице воина, то урокам конец, в этот момент часы всегда показывали половина седьмого вечера. Вообще с этим памятником было связано много чего необычного. Если смотреть от школы, под определённым углом, то, около пяти часов вечера, памятник как бы увеличивался, становился огромным, виделся даже выше стоящих напротив пятиэтажек. Может, так казалось от того, что от городского пруда, от его водной глади, вечером поднимался тёплый воздух, и в этом плавающем мареве трудно было определить настоящие контуры памятника. Ещё чуть позже, памятник словно отрывался от пьедестала и парил в воздухе, и выглядел как большая серебристая глыба, на фоне темно–серого неба. Дальше он вдруг становился маленьким, казался, даже меньше чем был, как бы сжимался, свет в это время отражался лишь только на каменном венке, также выкрашенным в серебристый цвет. Этот световой эффект вызывал суеверный страх, венок мерцал, и зрительно казалось, что он дёргаясь судорожно кружит, описывает загадочные рваные круги. Но на этом мистика не заканчивалась, с приходом полных сумерек, отблески вечного огня, отражаясь от мраморной доски, играли уже в складках его большущего, тяжелого плаща, делая его похожим на гигантские оранжевые крылья, потом эти крылья вдруг вмиг слаживались, исчезали. На небольшое время блики пропадали совсем. Но потом начиналось самое впечатляющее, блики вспыхивали вновь, сначала в складках галифе, потом бежали верх, как огненные сороконожки, отсвечиваясь в гимнастёрке, потом дальше, плясали на его тяжёлой скуле, в плотно сжатых губах, и наконец, ещё выше. И вдруг, на суровом лице воина, вспыхивали кровавые глаза, это зрелище было величественным, хотя и пугало до холода в спине, смотреть в этот момент на воина было невмоготу. Виталий боялся огненного взгляда, поэтому прикрывался ладошкой, оставив щелку между пальцев, и смотрел через неё, да и то, как бы мимо лица война. Сегодня глаза, почему то не вспыхивали огненным светом, Виталий опустил руку под парту, достал из кармана часы и посмотрел, уже прошла целая лишняя минута, а ничего не происходило, в голове мелькнуло, а ведь звонка тоже нет, может часы отстают? Он вновь посмотрел на воина, прямо в глаза, и чуть было не вскрикнул от испуга. Прямо на него был устремлён кровавый взгляд, но на этот раз, глаза были совсем другими, и в них было выражение, как у живого. Виталию стало не по себе, отвернувшись, не смея больше смотреть на памятник, он стал смотреть в класс.

Вдруг его внимание привлёк Юра Даводин, над его головой, высветились два огненных кольца. А меж огненными кольцами, соединяющая их линия, но не прямая, а слегка наклонённая горизонтально, и ещё что– то над одним кольцом, не совсем понятное. Всё это видение было коротким, даже было похоже на такие же блики, что и на памятнике. Виталий подумал, что всё оттого, что долго смотрел на огонь, так бывает. Но дома всё же взял серую общую тетрадь, и записал в неё фамилию Даводин, а сверху нарисовал увиденные им на уроке знаки, уж очень необычными показались они ему.

На следующий день, н всё же решил удостовериться, ему показалось или над головой одноклассника и правда, проявлялись огненные знаки. В классе Виталий долго всматривался в лица одноклассников, выбирая, на кого посмотреть в этот раз. Когда подошло время последнего урока, он был напряжён до предела, прошёл на своё место за партой, сел, не с кем не говорил, и даже когда его друг, Саня Марицкий, подошёл к нему, и стал говорить что то смешное, он рассеянно ответил ему, что то невпопад. Саня недоумённо посмотрел на него, но ничего не сказав, пошёл на своё место в конец класса. За окном быстро темнело. Виталий под партой, на коленях держал в руке часы, то и дело, поглядывая на них, чем неоднократно вызывал замечания учительницы. В конце – концов, её терпение «лопнуло», и она вызвала его к доске. Он был настолько возбуждён, поглощён своей затеей, что не мог сосредоточиться для ответа, и просто ответил, что не знает урока. Учитель удивлённо вскинула брови, и, сняв очки, сказала:

– Ты и не знаешь? Ты же Азнов все викторины по литературе выигрывал!? В чём дело?

– У меня болит голова, я не могу отвечать! – ответил он.

– Извините! – добавил Виталий, чтобы быстрей закончить объяснение с учителем, и не пропустить нужной ему минуты.

– А можно я отвечу? – подняв руку верх, сказала Таня Сканевич.

Учительница согласно кивнула, указав рукой на классную доску. Виталий облегчённо вздохнул, а заодно решил, если Таня сама вызвалась отвечать, то на ней и проверю свою догадку, тем более уже два года сидим за одной партой.

За окном совсем стемнело, подходило нужное время, он теперь неотрывно, смотрел на воина. Когда блики вечного огня поползли верх по статуи, поднимаясь выше и выше, к лицу, Виталия охватило сильное волнение, вроде бы что, каменный памятник, но было ощущение чего– то не реального, необъяснимого, в висках тикало, будто пробежал стометровку на скорости, дыхание стало тяжёлым, ему не хватало воздуха. Всё, половина седьмого, глаза война полыхнули кроваво – оранжевым бликом, показалось даже, что войн, гордо приподнял подбородок, словно говорил:

– Да это так!

Виталий посмотрел на Таню Сканевич. Над её головой появились два огненных кольца, таких же, как и над Юрой. Он успокоился, видать простой оптический эффект. Но тут знаки вдруг резко поменялись, вернее, дополнились, через мгновение над головой одноклассницы явно проявились три огненных человечка, простенькие такие, каких обычно рисовали на листках тетрадей, из чёрточек и кружочка вместо головы. Первые два человечка были тусклее последнего, и ещё над первым человечком был небольшой квадратик, как махонькое оконце. Всё видение знаков длилось секунды три, может четыре, потом исчезло.

Виталий сидел обалдевший, его охватило оцепенение. Он не двигался. В классе ученики суетились, было шумно, все собирались домой, торопились.

– Ну что ты идёшь? Уснул что ли? – спрашивали поочерёдно ребята с кем он обычно шёл со школы.

– Я догоню – буркнул он.

Когда все разошлись, и улица опустела, только редкие прохожие проходили мимо, нарушая тишину стуком каблуков. Виталий подошёл к памятнику, и стал пристально его рассматривать, будто видел первый раз. В ночи, да в одиночестве, памятник выглядел намного печальней, суровое лицо война казалось даже скорбным, и выражало всю трагичность потерь той войны, лишь мягкий шум вечного огня хоть как то разряжал застывшую печаль. Виталий ещё некоторое время постоял у подножия, словно ждал отгадки огненных знаков, потом медленно пошёл домой.

После этих случаев Виталий изменился, стал другим, по пустякам не смеялся, а голову его заполнили непростые мысли, и суждения не по его возрасту. Теперь ему открылось другое видение мира, более сложное, многогранное, детская беззаботность отодвинулась, как бы спряталась на

заднем дворе. В глубине души он понимал, что столкнулся с чем–то таинственным, необъяснимым. Из памяти всплыли, разговоры матери с приходящими к ней женщинами о разных необычных вещах, о колдовстве, о способностях некоторых людей заглядывать в прошлое или будущее. И если раньше Виталий воспринимал всё, как бабушкины сказки, то после случаев с памятником, все эти разговоры стали восприниматься совсем по– иному. Он и раньше знал от матери, что две её тётки обладали чем– то с родни колдовству, но думал это так, как говорится для красного словца. Теперь вот сам думал, рассказать матери про знаки, или промолчать, вдруг это всё не стоит её внимания, и пришёл к выводу пока не говорить, пусть дальше всё прояснится, чтобы было о чём говорить. На следующий день, придя в школу, он решил ещё раз удостовериться в том, что видел знаки. Подошёл к лучшему другу, Сани Марицкому, и сказал:

– Сань, тут такое дело, не знаю, как и рассказать, чтобы попонятней было.

– А ты говори как есть, что мямлить – просто сказал Саня.

– Ладно, слушай, в общем, когда заканчивался последний урок, я смотрел на памятник, вдруг, глаза его блеснули кровавым цветом, я шугнулся, и отвернулся в класс, взгляд случайно попал на Юрца, а у него над головой, знаки высветились, огненные, в виде колец и линии.

– Да ну тебя Вит! Так бывает от усталости глаз – иронично подметил Саня.

– Да нет Санёк, на следующий день над Таней Сканевич тоже высветились знаки, но уже другие, в виде человечков, помнишь, таких, как мы раньше рисовали в тетрадках на полях!? Может, ты сегодня сам проверишь? Когда глаза засветятся, ты сразу поворачивайся и смотри на кого не будь, поверх голов, лады?

– Лады! Что мне трудно, что ли!? – согласился Саня.

Когда подошло время, Виталий не спускал глаз с Санка, а как только прозвенел звонок, быстро подошёл к нему и спросил:

– Ну что? Что видел? На кого смотрел?

– Да ничего не было, я смотрел на Яна, как и договаривались. Просто над головой два тёмных круга, это скорее всего эффект как от картинок, помнишь по школе гуляли разные Моны Лизы, смотришь на них долго, потом на стенку взгляд переводишь, а там картинка вырисовывается. Так что не забивай себе башку, всё просто, как ясный день. Ну а ты, что видел?

Виталий некоторое время молчал, затем тихо, растеряно ответил:

– Да, были! Человечек огненный стоял на коленях, а в груди у него меч торчал.

– Но ты даёшь, Вит! Это наверно от того, помнишь, в шестом классе всё играли в игру? Рисовали человечков просто линиями и кружочек сверху, одну группу слева, другую справа, ставили ручку сверху одного человечка и надавливали на ручку в сторону противоположной группы, на кого попадал след прочерченный ручкой, тот считался убитым, и так до победы. Наверно у тебя эта игра запала, плюс усталость, забудь, всё чепуха!

– Да Сань, человечки и правда, такие, только огненные! Может ты и прав – согласился Виталий.

Но в душе он понимал, что всё не так, всё намного серьёзней, было досадно, что ему не кому объяснить, не с кем поделиться. А может всё-таки маме рассказать, она сразу всё поймёт, но подумав, решил больше некому ничего не говорить, просто записывать всё в тетрадь, а дальше видно будет, как поступить, так и решил.

Шли дни, в его тетрадке было уже два десятка фамилий, и над каждой были нарисованы красной пастой знаки. Но Виталия расстраивало, то, что зима заканчивалась, а с ней дни становились длиннее, блики от вечного огня на каменном воине, стали почти не видны. А сильнее всего огорчал слух о том, что памятник снесут к 9 мая, а сбоку от него поставят другой, современный и большой. Огорчало потому, что ещё треть класса была не записана в его тетрадке. Тут ещё как назло он заболел, сильная простуда, в больницу его не положили, но прописали постельный режим. Больше недели он провалялся в постели с температурой, но как только ему стало легче, он засобирался в школу.

– Ты бы, Виталик, ещё пару дней дома побыл, не окреп, а уже в школу собрался, неужели, по школе так соскучился? – глядя на него, сказала мать.

Но вместо ответа, Виталий вдруг спросил:

– Ма! А настоящие предсказания бывают?

Лицо матери резко изменилось, оно стало не столько грустным, сколько сильно озабоченным, будто Виталий своим вопросом поставил тяжёлое препятствие перед нею. Она сдавлено, будто ей не хватало воздуха, сказала:

– Я, было, уже успокоилась, думала, что мои дети будут ограждены от всего этого, все шестеро даже словом не обмолвились про такое, а нет, ты вот седьмой интересуешься, и сразу про предсказания. Ну что же спрашивай, что вдруг тебя так озаботило?

Тон, которым говорила мама, и выражение её лица, сбили Виталия, и чтобы совсем её не расстраивать, он быстро сказал:

– Да нет, ма, это я так просто, гляжу на всех в классе, и думаю, ведь у них у всех судьбы по-разному сложатся!? Так, что то в голову пришло.

Мать изучающе посмотрела Виталию в глаза.

– Ладно, беги в школу, опоздаешь ненароком, время вон уже сколько. Да! И справку не забудь, на столе лежит.

Виталий схватил портфель и быстро выскочил из дому. На улице никого не было, это значило, что все ученики уже прошли, закинув портфель за плечо, он побежал. Добежав до железнодорожного переезда, повернул в сторону городского парка, за которым и находилась его вторая школа. Впереди, у пруда, по дорожке шли соседские мальчишки, но он их догонять не стал, и уже не спеша пошёл сзади. Ещё издали Виталий увидел, что старого памятника нет. Подойдя ближе, с сожалением посмотрел на пустое место, где вместо памятника, лежала небольшая кучка битого бетона, да всё вокруг было засыпано маленькими кусочками серебристой краски, словно кто-то очистил здесь огромную рыбину, и её чешуйки большущим пятном светились в лучах утреннего солнца. Он стоял среди этого огромного блестящего пятна, ему было горько. Так горько, как было давно, совсем давно, когда заболел, и его отправляли в больницу, совсем ещё кроху, а он, уткнувшись лицом в мамин живот, не видел ничего, кроме цветастого маминого платья, не слышал ничего, кроме маминых слов, которая пыталась его успокоить, плача сама. Никто тогда не понимал, что творилось у него в душе, в тот момент весь мир был против него, и даже мама, не могла забрать его с собой. И вот сейчас, стоя среди останков разбитого памятника, он испытывал похожее чувство, будто у него отняли, что доброе, давнишнее, своё. В школе через дорогу раздался звонок, Виталий с неохотой поплёлся в школу.

Глава 2

На урок Виталий всё же опоздал. Спросив у учителя разрешения, прошёл на своё место и сел. Настроения не было, он грустно уставился в окно, на то место, где раньше стоял каменный войн. На перемене подошли школьные друзья, хлопали дружески по плечу, выражая, таким образом, как они рады его видеть. Позже других подошли Саня Марицкий и Юра Даводин

– Привет Вит! Ну что, наотдыхался? – толкая его дружески, спросил Саня.

– Подожди, Санёк, дай сказать – перебил Саню, Юра.

– Вит, слушай я тут со своими предками поговорил, в общем, они не против, чтобы мы у нас в доме отметили восьмое марта, всей нашей компашкой. Всё-таки мы уже в восьмом классе, а ещё не раз толком не собирались, так, по-взрослому!

Виталий был расстроен, и всё не мог сосредоточиться, собраться с мыслями, он невнятно буркнул:

– И что? Мне то чего? Собирайтесь!

– Вит, что ты дуришь? Сдался тебе этот памятник, ещё о таком думать, вон рядом новый ставят, раза в четыре больше! Тут Юрец кайфануть предлагает, а он! – взорвался Саня Марицкий.

– Вит, что ты, правда, тормозишь, может ещё от болезни не оклемался!? – недоумевал Юра.

– Ладно, давай всё по порядку, и что от меня требуется?

– Ну вот, доехал, наконец! – хлопнув его по плечу, обрадовано сказал Саня.

– Пока ты валялся, мы тут решили собраться у меня на восьмое марта, родаки, как я сказал, не против, даже наоборот, матушка обрадовалась. Конечно не всем классом, так своей компашкой, ты, Вовчик Буранов, Коля Хабин, ну и Санёк да я, из девчонок Наташка Селина, Ольга Гас, Люда Тиряева, Вера Сахина. Ну что, как мы придумали, только вот с музоном надо решить, и с записями, чтобы было больше разных бабин.

– С музоном не проблема, вы же знаете, что у меня магнитофон есть, да и с записями нет проблем, сестра уехала, записей, наверно с десяток бабин, и все по 500, четыре дорожки. Так что всё путём! Конечно, давайте соберёмся, тем более, как Юрец сказал, что мы уже не маленькие!

Виталий по-доброму усмехнулся и, положив руку на плечо Юры, спросил:

– Небось, всё из-за Людки, а?

При этих словах, Юра покраснел, смутился.

– Ну почему только из-за Люды? Ты же знаешь, что Вовчику, Ольга нравится, Саньку, вон Наташка – оправдываясь, сказал Юра

– Да ладно, шучу я, конечно, давайте соберёмся, это же здорово! – уже весело сказал Виталий.

– А что девчонкам подарим? – спросил Саня.

– Думаю карандаши, ну можно и авторучки! – с серьёзным видом ответил Виталий.

Все закатились смехом.

– Ладно, после уроков решим, что покупать будем, но думаю так, коль здесь было сказано, что мы уже не маленькие, то и подарки нужно дарить соответствующие ну, к примеру, по роскошному букету цветов, или духи хорошие – подытожил Виталий.

– Сказал тоже, духи хорошие, это где-то по червонцу надо, да и как ты говоришь, роскошный букет к восьмому марта, тоже не дёшево стоит – возразил Саня.

– Можно подработать, где не будь – предложил Юра.

– Нет, парни, это копейки, да и не успеем заработать нужные деньги. Я вот что предлагаю, вы что забыли, что у нас на краю есть цветопитомник? А там что? Цветы! А на днях что? Восьмое марта! Ну, смекайте дальше! Возьмём цветы там! – предложил Виталий.

– Ты что соли из ружья захотел? – с усмешкой спросил Саня, затем добавил:

– И не взять это, а стыбзить!

– Ладно, погнали на урок, потом всё решим – прервал спор Юра.

После школы всей гурьбой пошли по аллее, вдоль парка в сторону первой школы, чтобы не кому не было обидно, конечно оттуда не всем было одинаково до дому, но всё же это была как бы нейтральная территория. По пути скинулись, и купили за 16 копеек, булку ещё тёплого, серого хлеба, разломив его руками на куски, стали с удовольствием есть.

– Странно, но почему то этот хлеб вкуснее, чем дома, хотя тоже серый, и такой же – откусывая довольно от куска, сказал Вовчик Буранов.

– Это точно, намного вкусней – подхватил Саня.

– Ну да, тут мы купили ещё горячий, с жару, а дома уже остывший – вставил своё Юра.

– Нет, ребята, это от того, что этот хлеб вроде как добытый, а дома что, мама всё нарежет, подаст, а тут мы сами купили, разорвали на куски, на вроде охотников, добыли и съели, может, поэтому и вкусней!? – высказал своё по поеданию хлеба Коля.

– Вы все просто голодны, вот и вкусно, а то понесло, то, да это! – смеясь, добавил Виталий.

Остановились на перекрёстке, откуда всем надо было идти в разные стороны города.

– Слышь, Вит, давай вернёмся к тому, как мы цветы добудем, а то ведь времени до праздника осталось совсем мало, вдруг твой план неудачный, что тогда делать будем? – жуя хлеб, предложил Саня.

– Да всё просто! Коля с Вовчиком, будут дразнить собак, на лай придёт сторож, а ходит он медленно. Мы с Юрцом, вытаскиваем плоскогубцами гвоздики в одной из фрамуг в теплице, дальше, Юрец как самый маленький лезет внутрь, и нарезает цветы, я с Саньком на атасе с обоих углов теплицы, вот и весь план! – пояснил Виталий.

– Так рвать же намного быстрей – возразил Юра.

– Да конечно быстрей, но тогда поймут сразу, что это не их рабочие, их всегда режут секаторами – добавил Виталий.

– А если сторож в вас бахнет из ружья? – спросил Коля.

– Не бахнет, за забор ему стрелять нельзя, и даже солью, – ещё раз объяснил Виталий.

– Откуда ты всё знаешь? – с ехидцей спросил Саня.

– Да книги читаю, Санёк, и не только учебники! – бравадно ответил Виталий.

Все дружно рассмеялись. Ещё немного постояв на перекрёстке, и доев хлеб, каждый пошёл в своём направлении.

Дома преступив порог, и щурясь от яркого света, Виталий хотел было уже пройти к себе в комнату, но его остановила мама.

– Садись, поешь, только что котлет наделала, ещё тёплые в кастрюле укутаны стоят.

– Что – то не хочется, позже поем – вяло ответил он.

– Небось, снова хлеба натрескались всухомятку?

– Да купили булку серого, горячим умяли.

– Позже, так позже. Иди, положи портфель, хочу поговорить с тобой.