скачать книгу бесплатно
Дом вверх дном
Виктор Кабакин
Если приличного пятидесятилетнего мужчину, примерного семьянина, внезапно охватывает любовная страсть, то это чревато непредсказуемыми последствиями. Герою повести Владимиру Викторовичу пришлось на себе испытать переход от райских удовольствий до адовых мук. Возвращение к самому себе было непростым…
Дом вверх дном
Виктор Кабакин
© Виктор Кабакин, 2023
ISBN 978-5-0059-6014-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Дом вверх дном
(мелодраматическая история из современной жизни)
Все счастливые в любви люди похожи друг на друга
Каждый несчастный в любви человек несчастен по-своему
Глава 1
Роскошные подарки не приносят счастья
1
Наконец-то в семье Владимира Викторовича воцарилась прежняя, почти домашняя атмосфера.
А до этого было несколько беспокойных дней. Сначала у дочери поднялась температура, и появился кашель, вроде как ни с того, ни с сего. Пришлось вызвать врача, и тест на пресловутый коронавирус дал положительный результат. Через два дня – такая же картина у матери. Потом заболел сам Владимир Викторович, правда, у него в отличие от жены и дочери тест – отрицательный. Все трое отделились друг от друга, закрылись в разных комнатах, общались только по телефону, пищу принимал каждый в отдельности. Тоска, скука, тревога. Четыре стены и мобильник в руках.
Заболевание продолжалось больше недели, после чего оно вроде стало уходить. Врач сказал, что им очень повезло, так как болезнь пошла по легкому сценарию. Однако семья решила покинуть столицу и перебралась в загородный дом.
Но тут случилась новая напасть – все члены семейства лишились обоняния. Доктор успокоил – при этой болезни такое случается. Обоняние возвратится, надо только подождать. В саду расцвела сирень, но никто из домочадцев не ощущал ее аромат. Беда…, беда…
Каждое утро, ровно в десять часов, возле особняка, что рядом с заросшим прудом, останавливалась оранжевая легковая автомашина. Из нее выходил молодой человек, нагруженный пакетами и контейнерами, которые он заносил в дом. Девушка, живущая с родителями в доме, как бы случайно выходила в это время погулять в сад.
– Здравствуйте, Мария, – вежливо говорил ей молодой человек.
– Здравствуйте, Сережа, – важно кивала головой Мария и неизменно спрашивала: – Как там Москва?
– Москва – словно осажденный город, – весело отвечал Сережа. – Замерла. Улицы опустели. Всюду патрули и проверки. Меня трижды останавливали, спрашивали, куда и зачем еду.
Пока Сергей заносил на кухню пакеты, Мария, сидя на скамейке, ожидала его в саду. Ей нравился этот симпатичный и никогда не унывающий паренек.
– Сережа, а почему бы вам не побыть здесь подольше? – спросила девушка, когда он наконец вышел из дома и направился к машине. Мария делала вид, что рассматривает крупные кисти махровой сирени, пушистые лепестки которой напоминали ресницы гламурной модницы. И глубоко нюхала воздух. Иногда ей казалось, что до нее доносится волшебный аромат. И тогда она счастливо улыбалась.
Сергей остановился возле нее.
– Не могу, у меня еще много дел. Сейчас, когда рестораны позакрывали, люди чаще стали заказывать еду на дом. Да и ваш отец может рассердиться, а я не хочу лишиться работы.
– Жаль, – вздохнула Мария. – В этой глуши такая тоска, и не с кем поговорить.
– Почему тоска? В саду сирень распустилась, вокруг лес, рядом пруд, птички весело поют. Красота. Романтика.
– Сирень. Сирень. Еще бы я ее чувствовала, – грустно усмехнулась девушка.
– Хотите, я расскажу стихотворение, чтобы поднять вам настроение, – Сергей рассмеялся: – Вот уже и рифма получилась.
– Хочу, – оживилась Мария, устраиваясь удобнее на скамейке.
– Нет, пожалуй, я лучше спою.
Сергей подошел к машине, открыл багажник и достал оттуда гитару. Возвратившись, он загадочно улыбнулся девушке, уселся рядом, ловко перебрал струны и запел. У него оказался мягкий тенор, которым он владел очень даже неплохо. К тому же он то и дело поглядывал на Марию, отчего та слегка смущалась.
Мария, как зачарованная, слушала его.
– Это ваше? – тихо спросила она по окончании пения.
– Нет. Песня называется «Колдовство», но, к сожалению, я не знаю автора.
– Еще. Еще что-нибудь, – потребовала Мария.
Сергей с чувством поиграл пальцами по струнам, настраиваясь на желательный лад, и по саду понеслась удалая мелодия про черные очи.
– Ой, как здорово! – воскликнула Мария и добавила. – А у меня тоже черные очи.
Сергей опять лукаво, одними глазами, усмехнулся.
– Молодой человек, где вы научились так хорошо петь? – раздался со стороны высокой веранды женский голос.
Во дворе появились миловидная, хорошо одетая женщина.
– Мама, познакомься. Это Сережа. Он привез нам пиццу и много другой еды.
– Знаю я Сережу. Исполнительный молодой человек. Вот только не думала, что он к тому же талантлив. Спойте что-нибудь еще.
Смущенный Сергей чуть задумался, глаза его покрылись легкой поволокой, и он задушевно исполнил щемящий романс «Признание» Николая Заболоцкого.
– Любите этого поэта? – спросила Светлана Владимировна, пытливо разглядывая молодого человека. Так порой смотрит учительница на нового ученика, желая узнать: кто он и на что способен. Или, как врач на больного, чтобы поставить верный диагноз.
– Очень. Великолепный поэт.
– Вы где-то учились пению и игре на гитаре?
– Мой отец любит этот инструмент, от него я научился перебирать струны. А потом стал сам себе подпевать. Вот и все мое учение.
– Думаю, вам надо развивать свои способности. Кстати, автор стихов первой песни Леонид Дербенев, а музыку написал Александр Флярковский.
– Моя мама, между прочим, режиссер в театральном институте, – гордо заявила Мария.
Сергей встал.
– Мне, пожалуй, пора ехать. Меня ждут заказчики.
– Сергей, привезите мне завтра томик стихов Заболоцкого.
Парень, садясь в машину, кивнул головой.
– Ох, и хитер этот Сережа, артистическая натура, – глядя ему вслед и покачивая головой, многозначительно произнесла Светлана Владимировна. – Знает, какие песни петь.
– Ты о чем, мама? – спросила Мария и покраснела. Хотя обычно смутить ее было непросто.
– Да так, – улыбнулась Светлана Владимировна.
2
– Сумасшествие. Мир точно слетел с катушек и перевернулся вверх дном. Больные умирают тысячами, города закрываются один за другим, предприятия прекращают работу. Людей на домашний режим переводят, чтобы они меньше общались, а они вместо изоляции на курорты и за границу собираются. Говорят, что на самолеты уже на месяц вперед раскуплены билеты и гостиницы забронированы. Прямо, пир во время чумы. Должны же быть у людей здравый смысл и чувство самосохранения! Вот ты, например, бережешь себя, прививку сделал.
Владимир Викторович хмуро ходил по комнате на втором этаже загородного дома – в своем рабочем кабинете на то время, которое он вынужден проводить здесь в виду вынужденной изоляции.
Его друг и деловой партнер Борис Иванович важно кивнул головой: Развалившись в кресле, он ножом очищал яблоко, разрезал его на аккуратные кусочки и неторопливо кушал. Внешне, да и по характеру они казались антиподами. Высокий и стройный, с узким и нервным, гладко выбритым лицом Владимир Викторович был по натуре порывистый и неусидчивый и, в то же время, несколько мнительный и сомневающийся, хотя старался тщательно это скрывать. В отличие от него Борис Иванович чуть ниже среднего роста, склонный к полноте, с модной и аккуратной бородкой и усиками под хрящеватым носом, всегда уверенно держал себя и никогда не терял присутствие духа. За что бы он ни брался, он знал, как надо делать и обязательно доводил дело до конца. Эта его черта чрезвычайно нравилась Владимиру Викторовичу и была предметом его зависти.
Хотя партнеры были как огонь и вода, тем не менее, дружили уже много лет, каждый понимал другого с полуслова, им не надо было церемониться и что-то скрывать друг от друга.
– Успокойся. Такое в истории человечества не раз бывало, – рассудительно говорил Борис Иванович. – Чума или оспа косила людей, как траву, а они устраивали пиры. Люди особо начинают ценить жизнь и стремятся на полную катушку насладиться ею, когда чувствуют запах близкой смерти. Люди должны порой сходить с ума, чтобы оглядеться, немного подумать, что-то уразуметь и нестись дальше. Мир периодически надо встряхивать, чтобы он не зажирел, не заленился и не пожрал сам себя. Увы, опыт прошлого мало кого и чему учит.
Этот Борис Иванович был немного философом, и весь его вид свидетельствовал о том, что кто-кто, а уж он никогда «с ума не сойдет», ибо всё у него разложено по полочкам и находится под полным контролем.
Владимир Викторович резко остановился прямо перед ним и вперил в коллегу острый взгляд:
– Ты о чем? Неужели все так критично?
– Считай, что я образно выразился. Хотя, как посмотреть, если в мире умерло от болезни уже более пяти миллионов.
– Ну-ну, нечего людей пугать. Вот и моя дочь туда же: стоит мне чихнуть, она кричит: «Папа, ты снова заболел? Померяй сейчас же температуру». – «Мне муравей в нос залез», – отвечаю в шутку ей. – «Нет, не обманывай. Ты точно заболел» – сует мне термометр и строго так смотрит на меня. Во время пандемии у нее развился целый комплекс подозрительности – всюду и во всем видит источник заражения. Носит с собой бутылочку с разбавленным спиртом и «пшикает» все подряд. Мы уехали из Москвы, чтобы спокойно переждать пик пандемии. Как думаешь, долго она продлится?
– Долго, – уверенно ответил Борис Иванович. – Чума в средние века продолжалась десятки лет.
– Сейчас не средние века, – выдохнул Владимир Викторович. – Медицина, гигиена, культура, воспитание – все несравненно выше. Да и не чума нынче. Возможно, месяца через три, ну, четыре все закончится.
Борис Иванович с сомнением покачал головой.
– Нет, пандемия продлится несколько лет. И еще возьмет сотни тысяч жизней. Неизвестно, что будет после нее.
А поскольку Борис Иванович не только обладал трезвым умом, но и немалой эрудицией, то привел некоторые факты:
– Оспу окончательно удалось победить только в 1978 году, за столетия она унесла более 500 миллионов человеческих жизней. Разные виды гриппа – испанский, азиатский, гонконгский, свиной и прочие погубили свыше 100 миллионов, эпидемия ВИЧ – 35 миллионов. А это уже наше время. Так что, считай сам. На самое опасное даже не это. Любые социальные потрясения, а пандемии, без сомнения, к ним относятся, возбуждают в людях не очень хорошие инстинкты, а это чревато непредсказуемыми последствиями.
– Ты о чем? – насторожился Владимир Викторович.
– Да так? – вертя нож в руке, уклонился от прямого ответа Борис Иванович. – Достаточно посмотреть на некоторые страны. Кстати, ты решил, что нам делать с бизнесом?
– Говоришь, предстоит длинная катавасия. – Владимир Викторович наморщил лоб и призадумался. Но ненадолго. Он, чтобы его не упрекали в слабости и нерешительности, предпочитал быстрые решения. – Значит так, рестораны временно закроем, как того требуют власти. Однако увольнять людей не будем, перейдем на обслуживание по заказам с доставкой еды на дом. Кстати, сейчас наблюдается большой рост таких заказов. Люди остаются дома, и кушать им что-то надо. Официантов на это время переведем в курьеры, так они не потеряют работу и заработок.
– Дельно, – кивнул головой Борис Иванович.
Поскольку Владимир Викторович не любил откладывать в долгий ящик принятые решения, то тут же по мобильному телефону отдал соответствующие распоряжения.
– Что? – разговаривал с кадровиком Владимир Викторович. – Говоришь, что официанты могут не согласиться. Убеждать людей надо. Не заставлять, а доказывать и мотивировать. Подумай над этим. Пусть каждый, повторяю, каждый почувствует свою важность и необходимость в нынешней ситуации. В ресторане они разносят еду по столам, а сейчас будут делать это по квартирам. Суть не меняется. Назовем их выездными официантами.
И Владимир Викторович тонко улыбнулся собственной находчивости.
– А как у тебя с торговыми центрами? – спросил он, отключив аппарат и усаживаясь за рабочий стол, на котором лежали ноутбук, деловой блокнот и ручка.
– Тоже приходится на время закрывать. Нерентабельно. Кстати, хочу с тобой посоветоваться: думаю, два из них следует продать. Потенциальный покупатель желает переоборудовать их под жилые дома. Собирается делать миниатюрные квартирки-студии по 12—15 квадратных метров каждая. Сейчас модно, особенно среди молодежи. Они недорогие и идут нарасхват, словно горячие пирожки.
– Ничего себе, – покачал головой Владимир Викторович. – Представляю, какие это будут муравейники. Или, как сейчас любят говорить, – человейники. В свое время были коммуналки, когда в одну квартиру селили несколько семей. Тебе не приходилось в них проживать? А мне в детстве и юности довелось. Знаешь, отчего я больше всего страдал – от отсутствия личного пространства. На кухне – толпа и свара, в ванной закроешься, начинают стучать, мол, ты не один, в туалет по утрам очередь. Поэтому я и построил для себя этот большой дом с тремя ванными и тремя туалетами.
Он встал с кресла и снова прошелся по комнате от стены до стены, как будто отмеряя ее и убеждаясь, насколько она просторна. Потом остановился возле окна.
– Как быстро время летит. Казалось, не так давно мы начали с тобой наше дело. А уже двадцать лет прошло, – заметил он с легкой грустью.
– «Мои года – мое богатство», – пропел Борис Иванович.
– Слабое, однако, утешение. Так не хочется стареть. Старость – это когда тебе уже ничего не хочется. А у меня пока, слава богу, много еще разных желаний.
– О Лилит что ли думаешь? – с ехидцей спросил собеседник и усмешка мелькнула в его серых чуть сощуренных глазах.
Лицо Владимира Викторовича сморщилось: Он сокрушенно покачал головой – совсем недавно у него была огромная радость в жизни, а теперь ее не стало.
– Лучше не вспоминай.
Покушав яблоко, Борис Иванович положил нож на тарелку, поднялся с кресла и тоже подошел к окну. Долго глядел в сад. Потом сказал, правда, без особых эмоций, просто констатировал:
– Хорошо у тебя. Тихо, спокойно. Такое здесь густое довольство жизнью ощущается, что хоть ножом его режь. От запаха сирени голова кружится. Почему-то когда зацветает сирень, всегда хочется делать глупости. Но расслабляться нельзя.
В очень редкие минуты лирического настроения глаза у Бориса Ивановича начинали жмуриться, как у кота, делались паточно-сладкими и немного сонными.
– Ну и оставайся. Живи сколько хочешь. Места хватит.
– Спасибо. Никак нельзя. Дела не могут ждать. Вот ты говоришь, двадцать лет прошло, и как много мы успели сделать. А могли бы еще больше.
– Да-да, ты прав, – подтвердил Владимир Викторович. – Я вот что сейчас подумал – за сто лет у нашей страны не было и пятидесяти годков спокойной жизни. То революции ее сотрясали, то губительные войны, наконец, развал огромного государства. Боюсь, как бы сейчас опять чего не случилось. А ведь дай нам хотя бы пятьдесят лет мира и спокойствия – как далеко мы бы ушли. Только вот не дадут. Да.
Кто и почему не даст, он не стал разъяснять. Борис Иванович пожал плечами:
– Э-э-эка, куда тебя потянуло. Причем здесь страна? У нее свои задачи, у нас свои. Впрочем, как поется в песне, «всё пройдет – и печаль, и радость». Наладится и, как говорится, устаканится. Любая материя в конце концов стремится к покою и равновесию. Если, конечно, ее не тревожат посторонние силы.
