скачать книгу бесплатно
Кассандра подняла голову.
– Болят, – подтвердила она коротко.
– Удивительно. Ты уже вчера так живехонько залетела в аудиторию, словно ничего не было.
– Ну, я же взрослая девочка. Не ныть же мне при студентах над каждой болячкой. – Она хихикнула.
– Зря. Тебя бы точно с удовольствием пожалели.
– А что, похоже, что мне нужна чья-то жалость?
От ее синих глаз неожиданно повеяло холодом. Я даже поежился. Неужели закоренелая феминистка? Ненавидит мужчин? Что плохого в том, чтобы дать себя утешить? Мне всегда казалось, что девушкам нравится быть слабыми и беззащитными. Мои подружки частенько строили из себя беспомощных, чтобы я мчался их спасать, но когда я этого не делал, они вдруг мутировали в яростных, диких кошек, которые с легкостью выцарапают глаза, если быть неосторожным.
– Я этого не говорил.
– Ну вот и славно.
Профессор снова отвернулась к окну. На следующей станции зашло еще больше народа, и ее грудь прижало к моей. Тут остатки моего сна как рукой сняло. Кассандра тоже напряглась. Я невольно покосился на ее выпуклые, мягонькие прелести. Под двумя слоями одежды трудно было угадать истинные формы, но сейчас я отчетливо чувствовал, что с ними все в порядке. Даже более чем в порядке! Я бы с радостью потискал ее мячики и понаблюдал за ее реакцией. Мне стало немного стыдно за свои похотливые фантазии, но в такой ситуации они были неизбежны. В конце концов, я мужчина, во мне бурлит молодая горячая кровь, и я набит тестостероном до отказа. Профессор попыталась сдвинуться в сторону, чтобы избежать близости, но у нее ничего не вышло. Я ощущал всем телом, как жутко она нервничает. На ее лбу проступили капельки пота. Она тяжело сглотнула, и я это слышал. Похоже, наша близость и ее не оставила равнодушной. Очень эротично!
– Господи, да не смотри ты на меня так! – взорвалась она вдруг. Хоть Кассандра и говорила шепотом, но ее взбудораженный тон от меня не ускользнул.
– Как? – поинтересовался я наивно, но с ноткой ехидства. Я прекрасно знал, что она имеет в виду. Я снова неприкрыто пялился на нее, и выражение моего лица едва ли скрывало мои мысли. Мне чертовски нравилось смотреть, как она ерзает, и не находит себе места из-за меня, и пытается это скрыть.
– Все-таки стоило поехать другим поездом, – процедила она сквозь зубы.
Не думаю, что эти слова предназначались мне, но я все равно ответил:
– Ну, в принципе, я так и думал, что ты теперь будешь меня сторониться.
Она подняла бровь.
– Я что, ребенок, бегать от своего же студента?
Профессор Грин сразила меня своим заявлением наповал. Я не сдержался и усмехнулся нагло:
– Именно поэтому ты еще и рядом со мной встала?
И вот снова ее белые щеки разрумянились. Будь это одна из моих бывших, я бы даже не сомневался, что она подстроила эту ситуацию. Но профессор Грин явно была неискушенной в этом плане. Без сомнения, она намного взрослее моих девушек, в ней чувствовалась эта гордая независимость и самоуверенность, как у всех состоявшихся женщин. Но при этом она становилась такой беззащитной, когда оказывалась в тупике! Думаю, я верно предположил, что профессор нечасто флиртует и заигрывает с мужчинами. Может, у нее уже кто-то есть. Помимо того, что Кассандра привлекательная и умная, она кажется доброй и честной. Обычно таких быстро прибирают к рукам. Но меня не особо волновало, есть ли у нее мужчина. Я просто чувствовал легкую гордость из-за того, что мне удавалось выбить ее из колеи. Она была очаровательна! Кассандра притягивала к себе взгляды, сама того не замечая. Мне это нравилось. Я по-настоящему любовался ей.
– Я просто решила поздороваться! – огрызнулась она. – Ты невыносимый, Лео Вебер! Не стыдно тебе так со старшими разговаривать?
– Может, хочешь меня перевоспитать? – снова ковырнул я ее.
– Делать мне больше нечего – перевоспитывать здоровенного обалдуя!
Она нахмурила брови и старательно смотрела мимо меня. На ее несчастье, на следующей остановке набилось еще больше людей. Она еле слышно взвизгнула, когда ее придвинули совсем близко ко мне. Тут уже и мне стало не по себе – не только ее грудь, но и живот и бедра практически слились с моим телом. Я старался сильно не концентрироваться на этом ощущении, потому что у меня в штанах проснулась жизнь. Меня обдало жаром. Я аккуратно обвил руку вокруг ее хрупкой талии, потому что сзади ее слишком сильно теснили и припирали, даже если она старательно не показывала вида. Мне пришлось затаить дыхание, иначе оно могло выдать мое возбуждение.
– Ты что творишь? – прошипела Кассандра незамедлительно.
– Тебе же держаться не за что. Вдруг снова упадешь, а у тебя еще коленки не зажили, – оправдался я.
Тут ей нечем было крыть. Раунд остался за мной, хотя сомневаюсь, что она могла упасть в вагоне. Мы были зажаты со всех сторон, как шпроты в банке. Кассандра до последнего сражалась со своим неловким положением, а вот я сдался и просто наслаждался ее близостью. Она упорно держала шею прямо, хотя могла просто прислониться к моей груди, и все. Все части ее тела и так были прижаты ко мне. Чего уже тут сопротивляться?
Она тонко и нежно пахла духами с отчетливой яблочной ноткой. Моя одежда наверняка насквозь пропитается ее запахом. Ее вещи тоже пропахнут мной. Если она в отношениях с кем-то, интересно, что она ему скажет в оправдание? Я не то чтобы желал Кассандре проблем с любимым человеком, но мне хотелось, чтобы мой запах на ее одежде заставил ее лишний раз вспомнить обо мне и об этой эротичной ситуации в электричке.
– Профессор, от тебя приятно пахнет, – подкинул я дровишек в топку не без наслаждения. К сожалению, она отвернулась от меня, так что я не мог разглядеть выражение ее лица – пришлось довольствоваться созерцанием ее светлой макушки. Уши Кассандры предательски порозовели.
– А от тебя перегаром разит за версту! Бессовестно отрываешься посреди недели! Молодежь пошла просто кошмар!
– Ого, вот это претензии! А ты разве не гуляла в студенчестве? – поинтересовался я, нисколько не обиженный ее комментарием.
– Гуляла, конечно, но знала меру! – ответила она нравоучительно.
– В самом деле, профессор, я же не прогуливаю занятия, чего ты разворчалась? Между прочим, ты сама виновата, что тебе приходится стоять со мной в обнимку.
– Мы не стоим в обнимку! Это все переполненный транспорт! И замолчи уже! Ты больно разболтался! – выпалила она так отчаянно, что я аж пошатнулся.
Неужели ей противна моя близость? Понимание этого меня неприятно ужалило и одновременно приземлило. После ее слов я замолчал. Я действительно слишком разболтался. Сам не заметил, как увлекся разговором. Это было на меня не похоже. Обычно мне даже пару слов сложно связать, а тут беседа лилась сама собой.
Кассандра достойно терпела до станции, когда нам нужно было выходить, а потом вылетела из вагона как ошпаренная. Она ринулась к эскалатору и, не оборачиваясь, бросила мне, что пойдет одна и чтобы я не шел за ней.
И у нее еще хватает смелости говорить, что она не ведет себя как ребенок?! Мы же с ней в один универ направляемся, и из-за ее ребячества я что, теперь должен идти другой дорогой?!
Я вздохнул уныло. Голова разболелась еще сильнее. Хорошо, что у нас не намечалось урока английского. Мне уже на сегодня хватило выкрутасов профессора Грин. Женщины утомляют.
Кое-как отсидев пары, я поторопился вернуться к себе в берлогу и, как и собирался, лег отсыпаться. Проснулся я уже ближе к десяти вечера. Сделав ужин на скорую руку, я поел, а потом загрузил грязные вещи в стиральную машину. Те, что были на мне этим утром, я тоже решил постирать. Перед тем, как засунуть свитер в стиралку, я обнюхал его ради любопытства. И точно, я не ошибся. Он все еще пах духами профессора Грин. Яблочный запах крепко въелся в ткань. Как ни крути, а яблоки мне теперь постоянно будут напоминать о ней. Вздохнув, я закрыл машинку и запустил стирку. В это время затрезвонил мой сотовый. Вернувшись в комнату, я поднял его с кровати и уставился на экран. Пару секунд я набирался мужества и в итоге неохотно ответил на звонок.
– Привет, сынок, – послышался на том конце взволнованный мамин голос.
С тех пор как я переехал, мы почти не виделись и общались только по телефону. Я старался как можно реже приезжать домой.
– Привет, звонишь поздно, – отозвался я.
– Днем до тебя не дозвонишься. Как дела? Как учеба?
Все это были стандартные, из раза в раз повторяющиеся вопросы, на которые мне периодически приходилось отвечать, чтобы не спровоцировать приступ паники у мамы.
– Все отлично.
– Я рада. – Повисла пауза.
– А ты как? Как папа? – поинтересовался я.
Каждое слово давалось с трудом. Иногда я задавался вопросом: всем взрослым детям так тяжело общаться с матерями? Сколько себя помню, я никогда не мог быть при родителях самим собой. Особенно тяжело пришлось в подростковом возрасте. Постоянный контроль безумно тяготил меня. Хотя и в детские годы было не лучше. За каждым моим шагом следили, за выбором друзей тоже, да и в остальном мое мнение не приветствовалось.
– Папа, как всегда, много работает, а я по-прежнему… – Мама всхлипнула и добавила, набираясь мужества: – Сынок, приходи домой! Хотя бы на Рождество! Очень прошу!
– Мам, не начинай, – простонал я протяжно. Так вышло, что в прошлом году я не явился ни на один праздник, в том числе и на Рождество, которое принято отмечать с семьей.
– Папа больше не злится, а я очень по тебе скучаю!
Во рту появился неприятный привкус горечи от ее слов, а на сердце стало тяжело. После каждого разговора с ней я не мог отделаться от ощущения, что я плохой сын.
– Я постараюсь, – ответил я уклончиво.
– У тебя появилась девушка? – спросила она осторожно, а я дернулся, как от электрического разряда. Этого я и боялся. Опять началось.
– У меня никого нет, – сказал я, уже зная, что последует за этим.
– Лео, давай я познакомлю тебя с приличной кандидаткой. У меня есть одна очень милая особа на примете. Не упрямься. Ты же знаешь, мы с отцом желаем тебе только добра.
Вот как всегда. Она никогда не могла удержаться от того, чтобы не вмешаться в мою личную жизнь. Став совершеннолетним, я фактически объявил им войну за свою независимость. Только так я добился, чтобы они не лезли в мои дела. Дабы не обострять и без того обостренные отношения, родители уступили, но лишь потому, что у меня была отличная успеваемость и я больше не позорил отца. Тем не менее контроль не прекращался. Порой в маме я видел скорее не маму, а надзирателя, который шпионит за каждым моим шагом. В любом вопросе я чувствовал подвох. Ее любезность и мягкость не могли меня обмануть.
Этот разговор начал раздражать. Не в первый раз мама пыталась свести меня с угодной для нее и отца девушкой. Уж очень им хотелось вернуть блудного сына назад под свое крыло. Да. Однажды я оступился. Им есть в чем меня упрекнуть, но это все равно не дает им права решать за меня, что для меня лучше, с кем мне встречаться, в кого влюбляться и с кем провести остаток жизни.
– Мам, давай без этого. Извини. Я кладу трубку. Мне нужно еще поучить. У меня завтра семинар. Пока. Передавай папе привет.
Не дожидаясь ее ответа, я нажал на дисплей, прерывая звонок. Мне было так паршиво, что я просто снова завалился спать, чтобы забыться.
Следующим утром я проснулся в бодром настроении и со свежей головой отправился на занятия. Неприятный разговор с матерью я по привычке выкинул из головы. Как всегда, я задвинул все гнетущее подальше, чтобы не бередить зарубцевавшиеся раны, – не понимая, что когда-нибудь эти проблемы все равно меня настигнут. Но мне было не до этого. Я просто хотел наслаждаться студенчеством и жить на полную катушку, не забивая себе голову лишними переживаниями. Наверное, я вел себя легкомысленно, не по-взрослому, но я устал от разборок с родителями, которые все равно не слушают, что я им говорю. Какой смысл биться головой о стену? От этого она не сломается, только будет больно. Так вот я и бегал от самого себя.
4. Взаимное притяжение может быть опасным, особенно в непредвиденных ситуациях
Профессора Грин в электричке я больше не встречал. От ее храбрости ничего не осталось. Я даже огорчился чуток. Хотелось бы поиграть с ней еще немножко. Никогда еще мне не доставляло такого удовольствия дразнить кого-то. Однако так лучше. Мы живем где-то по соседству, и если нас начнут регулярно видеть вместе, неизбежно поползут слухи, а это нам обоим не на руку.
В последующие недели профессор вела себя со мной как со всеми остальными студентами. Она не сторонилась меня, но и лишний раз не заговаривала. А вот я продолжал за ней наблюдать. Мне по-прежнему не давала покоя ее вымученная, будто приклеенная улыбка. Профессор заставляла себя улыбаться, скрывая какие-то эмоции, о которых никто не должен знать. Я это точно видел, потому что сам так делал, но моя маска отличалась – боль и разочарование я прятал за безразличием.
На первый взгляд профессор вся сияла и лучилась. Она была приветливой, доброй и отзывчивой. Возле нее постоянно кто-то крутился. И среди учителей, и среди студентов она была нарасхват. Мы все быстро поняли, какой она хороший преподаватель; видно было, что и коллеги ценят ее профессионализм и относятся к ней с уважением. Сомневаюсь, что при такой популярности можно было назвать ее интровертом. Но я все время ловил себя на мысли, что мне ее жаль. Должно быть, профессор очень устает постоянно притворяться веселой. И вот однажды я окончательно осознал, что меня смущает – у нее были ужасно печальные глаза, настолько печальные, что на улыбающемся лице они выглядели неродными. Замечали ли эту особенность остальные? И почему грусть въелась в ее взгляд настолько сильно, что не покидала его ни на секунду? Мне было безумно интересно наблюдать за профессором Грин, хоть я и понимал, что на расстоянии не смогу разгадать ее тайну. Она просто красива, одержимая своей болью, и лезть к ней в душу я не собирался. Несмотря на мой неподдельный интерес к ней, нас разделяло очень многое. Я не мог решиться сделать серьезный шаг ей навстречу, так как боялся, что все станет только хуже. Удивительно, но по отношению к другим девушкам я не был так осторожен. Профессор мне действительно нравилась как человек – наверное, поэтому я опасался случайно ранить ее или обидеть.
Три недели пролетели незаметно. Работа, учеба и баскетбольный клуб занимали почти все мое время. На тусовки я больше не ходил, но все равно толком не высыпался, да и настроение было ниже плинтуса непонятно отчего.
– Выглядишь подавленным, – заметил как-то Дирк на паузе. Мы с парнями сидели в столовой. Гидо уставился в какую-то книжку, а Фабиан, чавкая, уплетал лапшу за обе щеки.
– Учиться стало сложнее, – ответил я. – Времени свободного почти не остается. И на подработке завал.
– Да у тебя просто дефицит потрахушек! – подстебнул меня Фабиан, ухмыляясь с набитым ртом.
Я стрельнул в друга убийственным взглядом, но тему уже подхватили с другой стороны. Дирк состроил задумчивую мину.
– А разве ты на прошлой неделе не провожал какую-то красотку до дома? – спросил он с неприкрытым любопытством.
У меня полезли глаза на лоб. Нет! Ну надо же! Эти гады, что, за мной слежку установили?! Иногда их чрезмерная заинтересованность моей сексуальной жизнью бесила.
– Вам заняться, что ли, больше нечем, как шпионить за мной? Это всего лишь знакомая с другого курса! Если я общаюсь с девушками, это не значит, что я сразу тащу их в кровать!
– Ну да, ну да! Так мы тебе и поверили! – осклабился Дирк.
– У них унылая личная жизнь, поэтому они и лезут в твою, – пробормотал Гидо в утешение, не отрывая глаз от книги.
– Это у кого тут унылая личная жизнь? Не слишком ли много самомнения, книжный червь! И что ты там постоянно читаешь? Уже второй день не отлипаешь! – поддел его Фабиан в ответ, отнимая томик.
Гидо хотел вырвать книгу обратно, но Фабиан стал махать ей у него перед носом, пока не добился возмущенных проклятий и воплей. На наш стол пялилась вся столовая. Это был уже не первый случай – такие театральные сцены случались довольно часто. Я не выдержал и забрал у них игрушку. Ну правда, как два нахохленных попугая! Столько шума! От этих двоих у меня быстро начинала болеть голова.
Я невзначай глянул на обложку. Книга имела английское название, и ее автором была не кто иная, как Кассандра Грин. В изумлении я пролистал несколько страниц. Весь текст был на английском.
– Отдай обратно! – закричал Гидо и с силой выдернул книгу у меня из рук.
– Ее что, написала наша профессорша? – уточнил я на всякий случай.
– Да, – ответил он уже спокойнее, поняв, что я не собираюсь его высмеивать, и покраснел.
На мгновение я по-настоящему оторопел. Еще один неожиданный поворот. Профессор Грин с большими печальными глазами и фальшиво-слащавой улыбкой – писательница! Сколько еще неизведанных сторон я открою в ней чисто случайно? Признаться, мне тоже стало любопытно, о чем она пишет.
– А где ты купил эту книгу? – спросил я с искренней заинтересованностью.
– В интернете. Она пишет только на английском, поэтому в магазине нет, – пробубнил Гидо, усмирив свою агрессию.
– Гляньте-ка, а наш очкарик и правда залип на госпожу Грин! Хочешь ее, да – эту белую шоколадку? Ну скажи! – завопил Фаби во весь голос. В этом парне было ноль такта. Гидо еще больше покраснел, потому что слова Фабиана слышала как минимум половина столовой.
– Заткнись, чертов придурок! Промыл бы уже свой поганый рот! Как же мерзко! – заорал Гидо.
Запахло серьезной ссорой. Я решил вмешаться.
– Хватит, Фаби! Ты правда зашел слишком далеко! Извинись! Это уже не смешно.
– Да ну вас! Совсем юмора не понимаете! Смотреть на вас тошно, все такие правильные!
Фабиан обиженно схватил свою сумку, пустую тарелку и пошел на выход. Дирк хотел рвануть за ним, но я его остановил.
– Пусть идет. Ему нужно остыть и подумать над тем, когда стоит открывать свою варежку, а когда нет.
Дирк сел обратно.
– Не злитесь, парни. Он лезет ко всем подряд, потому что у него с подружкой не клеится. Он не говорит, что случилось, но его это гложет. Недавно они ругались по телефону.
– Если у него проблемы, это не значит, что он может срывать свое плохое настроение на друзьях! – справедливо заметил Гидо.
– Кажется, пора сходить напиться. Там все и уладим, – предложил я.
– Без меня! Надоело! – буркнул Гидо, подхватил рюкзак, книжку и тоже испарился.
Я удивленно проводил его взглядом. Гидо терпеливый парень, и обычно он очень хорошо справляется с выкрутасами Фабиана. Но, видимо, и у него есть предел, чего Фабиан, к сожалению, не замечает.
– Этот обормот его реально достал, – подтвердил Дирк мою теорию. – Теперь не знаю, как их мирить.
Я вздохнул печально. Только этого нам не хватало – разлада в нашем дружном квартете. Но еще сильнее меня занимал неподдельный интерес Гидо к Кассандре. Откуда он узнал, что она пишет книги? Он намеренно собирал на нее досье или она ему сама сказала? Я не хотел спрашивать Гидо об этом. Он слишком остро реагирует на расспросы о личном. Впрочем, у него все равно нет никаких шансов, и даже не из-за его хронической стеснительности. Если он вдруг решится признаться ей, что влюблен, она его к себе не подпустит. Так я себя убеждал. Мне не нравилась мысль, что мой друг испытывает к Кассандре серьезные чувства, – это я точно знаю.
Тем же вечером я загуглил имя Кассандры Грин и быстро нашел ее книги – их было две. Одна из них оказалась пособием по изучению английского языка. Я заказал только художественную, которую видел у Гидо. Мой английский, конечно, не так хорош, как у моего друга, но смысл я должен был уловить. Когда я получил книжку на руки, то прочитал ее всю за выходные. Это был приключенческий роман – по-настоящему увлекательный, веселый и динамичный. Но, к своему разочарованию, я не смог провести никаких параллелей с личностью Кассандры и уж тем более объяснить себе ее печальные глаза и странную улыбку. Скорее, ее творчество контрастировало с ней самой. Мне казалось, что авторы проецируют себя и свой опыт на героев, но, прочитав историю профессора Грин, я засомневался в своем убеждении. Я, конечно, не знаток литературы, но надеялся найти хотя бы ниточку, чтобы лучше ее понять. Мне стало досадно от своей глупой самонадеянности. Пора завязывать с этими детскими играми – это стало походить на одержимость. Однако в итоге судьба сама все расставила по местам.
