скачать книгу бесплатно
Меня пробрало… честное слово! Меня пробрало! Я подумал о том, что один, ну ок, может, два раза могли быть совпадением, но повторная ситуация становилась закономерностью. А закономерность могла сказать о наличии, в нашем случае, того, чего быть не должно.
– Ты уверена? – спросил я всё так же шёпотом и посмотрел на слегка освещённое лицо моей напарницы.
– Да, совершенно уверена! – Краска кивнула, продолжая общение на волне «намного тише обычного».
– Я выйду, гляну, – сказал я и тут же обругал сам себя за беспечность и псевдогероизм.
– Может, не надо? – она была не в восторге от моего предложения.
– Не, наверное, надо. Только аккуратно, шепоточком, тихо и быстро, – вот что сказал я, понимая, что сам себя возненавижу, если не выполню то, о чём сказал.
– Смотри сам, – Краска пожала плечами.
На её лице отпечатались страх и недоверие. Она ещё раз посмотрела на меня.
– Слушай, действительно проще всего сейчас выйти, посмотреть и убедиться, что мы в этой области одни. Если же кроме нас тут кто-то есть, будем в срочном порядке искать выход из сложившейся ситуации и выселять с нашей временной жилплощади. Ну, или сами будем выселяться с занятой нами чужой. Тут уж как посмотреть! – сказал я, храбрясь и пытаясь успокоить себя.
– Так, погодь, этот гусь забрал чудо-пупер шлем… – сказала Краска. – Так что бери свой старенький и… подожди минутку.
Она пошла в сторону отсека для отдыха. Вернувшись, она протянула мне старенький пистолет и отдельно дала глушитель.
– О как! – я был удивлён. – Откуда у тебя такие винтажные приколюхи?! – я посмотрел на старенький пистолет «Беретта» и на устройство подавления звука. Оружие было приятно тяжёлым, хорошо ухоженным и удобно лежало в руке.
– Неважно, откуда, – сказала Краска, – я надеюсь, ты умеешь стрелять. Патроны стоят намного больше, чем жратва и многие другие услады, так что старайся не тратить понапрасну, оки?
Я кивнул в ответ. Отложил оружие на несколько секунд, чтобы надеть шлем. Затем, приготовившись к неизвестности, вооружившись с Краскиной руки, вышел во внешний мир. Я не стал брать фонарик, благодаря возможности моего старого головного убора включить прибор ночного видения. Также внезапно для себя я вспомнил, что мой шлем оборудован специальным датчиком, который позволяет считывать температурные диапазоны со всего окружения. Не раздумывая, я включил функцию тепловизора и принялся к внимательному изучению внешнего мира.
К моему и счастью, и разочарованию не было никаких следов чужаков. Даже обойдя вокруг нашей капсулы, я ничего не обнаружил. Только тишина, только запустение и лёгкий, неизвестно где возникающий и откуда исходящий гул. Конечно, последнее меня несколько волновало, но я заранее был уверен в отсутствии весомых причин для волнения. Таким образом, погуляв вокруг да около, я вернулся на борт нашего небольшого исследовательского центра.
– Ну, что там? – с нетерпением спросила Краска, посмотрев на меня своими большими и до охренения красивыми глазами.
– Знаешь, хотел бы я присесть тебе на уши и развесить там лапшички, но не хочу быть скотиной, ничего там нет, – сказал я, присаживаясь на место пилота.
– Но я же видела! – возмущенно сказала она. – Видела так, как тебя сейчас вижу!
– Послушай, милая, разве я сказал, что не верю тебе? – спросил я. – Разве я обвиняю тебя в чем-то или упрекаю?
– Нет, – смутившись ответила Краска. – Но я не могу понять, как?! Почему? Что?!
– Я тоже не могу понять того, что с тобой происходит, потому что ты уже не в первый раз ловишь белочку в этом месте, но… – я не успел договорить.
– Белочку? – лицо моей напарницы изменилось. Гамма непонимания разбавилась цветами любопытства. Я понял, что она срочно хочет сменить тему и больше не возвращаться к вопросу о том, что она кого-то видела.
– Ну да, это старое выражение, – я поддержал её стремление и, дабы ещё немного уйти от предыдущей темы, в своём ответе оставил место для получения последующего вопроса от напарницы.
– А что оно значит? – спросила Краска, не желая прерывать разговор на новую тему.
– Увидеть то, чего нет на самом деле, – коротко ответил я. – Раньше, обычно, если кто-то в состоянии измененного сознания начинал видеть галлюцинации, то говорили о том, что он поймал белочку.
– А что такое «белочка»? – спросила она, неотрывно смотря на меня.
– Это небольшой рыжий грызун с шикарным хвостом. Жили эти зверьки на деревьях, кушали небольшие фрукты, жучков и червячков, а ещё орешки, – я говорил и улыбался.
– А почему именно «белочку» ловить? – спросила Краска.
– Белочка – это белая горячка сокращённо. А белая горячка это – металкогольный психоз, конкретнее – делирий, связанный со злоупотреблением алкоголем. Возникала у хронических алкоголиков при выходе из запоя и продолжительном не-употреблении, – начал я с видом профессора. Краска не перебивала, она внимательно слушала до определённого момента.
– Так, ты чё, наехал на меня получается? – её лицо и голос наполнились серьезностью.
– В смысле? – я не понял того, почему поведение моей напарницы столь стремительно изменилось.
– Ты, получается, назвал меня алкоголичкой? – спросила Краска.
Она была напряжена.
– Не, я ж не в том смысле. Я так, устойчивое выражение из прошлого использовал, – сказал я в попытке оправдаться.
Краска смотрела на меня так, будто бы была готова меня убить. В глазах её стояли слезы до того момента, пока она не рассмеялась. Громко, по-детски.
– Вот это я тебя наколола! – она смеялась надо мной, тыча пальцем в мое лицо. Я был сконфужен и первые несколько секунд пытался осознать происходящее. Когда же до меня дошло, я тоже рассмеялся. Мне понравился тот небольшой пранк, который Краска провернула.
– Что вы тут как кони ржёте?! – из лаборатории вышел недовольный и заспанный Нэк. – Разве время отдыха подошло к концу? Нет! – он встал не с той ноги и был настроен крайне негативно.
– Ой, да ладно тебе, – Краска хихикнула. – Раньше выйдем, раньше вернёмся. А сейчас по энергетику, глюкозному батончику и в путь.
Поскольку никто уже не спал, мы начали собираться и готовиться к очередной вылазке. Освещение я врубил на полную катушку. По моим предположениям, если за нами кто-то и следил, то резкое повышение уровня света должно было отогнать всех тех, кто ошивался вокруг нашего транспортного средства, во всяком случае, я надеялся на это.
Примерно через сорок минут мы покинули надежную обшивку исследовательской капсулы и начали прикидывать, куда нам двигаться дальше. В предыдущем цеху мы оставили небольшой маячок, передававший уже посещенное местоположение. Согласно этому, было принято следующее решение: «Идем до предыдущего проверенного здания. От него строго перпендикулярно выдвигаемся дальше. По идее, за пять, может быть, десять минут мы найдем ещё один цех и сможем приступить к поискам», – такое предложение поступило от меня. Спутники просто согласились с таким планом, и мы моментально приступили к выполнению.
Краска оборачивалась всю дорогу; как бы она ни старалась храбриться, но выглядела напуганной. Я это заметил, но решил не подавать вида. Единственное, изредка посматривал на её состояние, чтобы предотвратить возможную внезапную вспышку паники. Когда-то раньше я уже наблюдал такое. Тогда человек, поддавшийся своему внезапному безумию, начал нападать на окружающих. Вгрызаться зубами в тонкие хрупкие шеи и рвать мясо – это было чем-то страшным, а начиналось с галлюцинаций.
Мы дошли до изученного здания достаточно быстро. Для этого мы даже не использовали иглы. Просто шли прямо по показанию предусмотрительно установленного жучка-транслятора. Прошлым днём обратно к капсуле мы также шли, используя высокие технологии. К сожалению, мой, точнее, наш с Краской скарабей не позволял такого, а ставить на него адекватное устройство слежения было делом затратным и бессмысленным. Внутри, как в свинцовом ящике, глушились сигналы, именно по этой причине все средства связи были выведены наружу, и со стороны исследовательская капсула смотрелась как утыканный проводами снежный ком. А снаружи: одноразовые – устанавливать дорого, а вечные – такие отваливались бы, если не после каждого спуска в бездну подледья, то через раз их приходилось бы устанавливать заново, а это ещё дороже и еще более непрактично.
Глава 7
Новый цех мы нашли быстро, на входе поставили иглу и вошли внутрь. Короткие тёмные коридоры сразу завели нас на рабочую площадку. Здесь были установлены сварочные посты. Мы проходили под кран-балками и изучали оставленные куски металла, что от коррозии превратился в пыль. Мы смотрели на странные большие аппараты, предназначение которых было утеряно. На небольших табличках были выбиты серийные номера и названия, которые нам ни о чём не говорили.
– Да… Вчера было лучше, – сказала Краска, проводя рукой по пыльному корпусу огромной машины, – Была нажива, интересности всякие, а тут много свободного пространства, неясная херь, и на этом всё.
– Может, попробуем найти какое-нибудь складское? – спросил Нэк и был прав в своём вопросе.
– Да, и если ничего не найдём, надо будет пошарить еще где-нибудь. Как минимум у нас будет возможность найти следующее здание и отметить его жучком, чтобы завтра не блуждать, – сказала Краска.
Я лишь молча кивнул в знак согласия, и мы зашевелились чуть активнее.
В итоге мы отыскали какую-то зачуханную кладовую. По наживе получилось не так много: несколько десятков концевиков, датчиков движения и пару сотен метров не самих широких токопроводящих жил. Всё это аккуратно было сложено в тележку и теперь толкалось перед собой. На поиски следующего цеха у нас ушло много времени. Нам не очень повезло, так как он был вмерзшим в лёд… Полностью вмёрзшим.
– Проклятье! – выругался Нэк. – Нам придется зайти в каждое из зданий, придётся прорубаться.
– Ты чё, с сугроба кубарем скатился? – спросил я, – Какое «прорубаться»? Мы на это потратим несколько дней, как бы не неделю или несколько недель! Это ж не просто: взял и расчистил!
– Во-первых, мне всё равно, – отрывисто сказал он. – А, во-вторых, у нас есть оборудование, которое поспособствует быстрому проникновению внутрь. Правда, нам придётся использовать капсулу, чтобы добраться до сюда и с этого момента начинать каждый наш день с этой точки. Как долго будет работать маячок в дырке, через которую мы сюда попали?
– Пару недель будет и светить, и подавать сигнал, не дольше, – ответил я, с предвкушением чего-то нехорошего. – Через девять дней мы должны собраться и направиться в ту сторону, чтобы обновить сигнализатор или, что ещё лучше, покинуть это место.
– Значит нам надо за два, максимум три дня зайти и выйти, – пробормотал Нэк. – Возвращаемся на капсулу и стараемся добраться сюда за оставшееся количество тепла!
– Но это же тупо и безрассудно! – возразил я, чувствуя не только подступающую панику моей напарницы и не испытывая особого желания к тяжелой и, возможно, бессмысленной работе.
– Не обсуждается! – сказал он. – Нам необходимо обыскать каждую щель, а если щели нет, то сделать её и обыскать!
– Ладно, танцует тот, кто платит, – сказал я.
– Что это значит? – спросил Нэк, посмотрев на меня с ненавистью.
– Ты платишь, ты танцуешь. То есть нам ничего не остаётся, кроме как сделать так, как ты говоришь, – спокойно ответил я, хоть мне и хотелось рассказывать о втором, менее радужном, для него, варианте. По лицу Краски было видно, что она тоже имеет в запасе одно из возможных развитий событий, с трупом одного исследователя в конце.
– Выдвигаемся! – его голос звучал смесью из ярости, презрения и страха.
Нам ничего не оставалось, кроме как поставить маячок и направиться в сторону нашей капсулы. Практически через час мы нашли наш замечательный экипаж. Ещё примерно час мы потратили на поиски места, с помощью которого мы смогли безболезненно проникнуть на территорию завода. Ещё минут двадцать мы искали тот самый цех или склад, который нам предстояло освободить ото льда.
– Выходим! – скомандовал Нэк, когда мы достигли необходимого места. – Сейчас буду показывать вам магию!
Мы сделали так, как он сказал. Сам наш пассажир немного задержался, но вышел с каким-то не совсем понятным с виду прибором.
– Что это? – спросила Краска, пытаясь в плохом освещении рассмотреть странное устройство.
– Смотри внимательно, правда, надо подняться чуть повыше, – сказал Нэк и взобрался на крышу исследовательской капсулы, – потом он вскинул странное устройство так, как вскидывают тяжёлое огнестрельное оружие. – А вот теперь… – он нажал на кнопку, которая сработала как курок. Из отверстия вырвалось несколько не очень длинных прутьев, которые вонзились в лед на несколько метров.
– О как… – я заинтересованно посмотрел на оставленные дырки.
– Только не подходи, – сказал Нэк. – Сейчас начнется самое интересное, – мы замерли в ожидании.
– И? – спросила Краска, которой, возможно, было интереснее всех.
– Внимательно слушай, да! – недовольно прошипел он.
– Я слышу какое-то странное шипение, – сказал я, не понимая происходящего.
– Я тоже… – сказала Краска, которая также просто стояла, смотрела и не понимала того, что сделал исследователь.
– В этой малышке, – он погладил что-то отдаленно похожее на ружье, – специальные штыри. Использовано специальное химическое соединение, которое нагревается при контакте с водой. А с водой контакт появляется в любом случае, так как при выстреле оболочка нагревается. Так же можно отрегулировать глубину вхождения в лёд, чтобы безопасно очищать необходимые места. В итоге мы получаем высокотемпературный испаритель с простой системой введения.
– Неплохо, – сказал я, вспоминая свой последний раз, когда приходилось зачищать помещение. Тогда пришлось практически месяц работать долотом и пилой, начиная сверху, медленно спускаться вниз и выносить, выносить, выносить лёд.
К концу этого долгого дня наши термодатчики показывали, что тепла практически не осталось, а это говорило о том, что необходимо набить желудки и завалиться спать. Мы разделились, чтобы поступить так. В итоге Краска направилась на кухню. Нэк объяснил мне принцип действия устройства перезарядки и общий смысл применения ружья, после чего отправился в лабораторию, оставив меня заниматься делом и тем самым сокращать количество оставшейся работы. В принципе, с этим я был согласен и поэтому аккуратно очищал своды здания.
Штыри вонзались в лед и превращали его в воду и туман. Первое стекало и тут же замерзало длинными неровными полосами. В скором времени я увидел то, насколько мощной может быть сосулька. Такая могла не просто раздавить, а превратить в мокрое место, которое, при такой температуре, мгновенно стало бы частью все той же сосульки. Второе, то есть туман, садился на любые поверхности, обволакивая собой так, как может обволакивать воздух.
«Не то чтобы в происходящем мало смысла… Я продвигаюсь вперёд и сейчас могу сказать, что это не цех, а ангар. Возможно, чисто складское помещение», – думал я, наблюдая за тем, как ледяная площадка из новозамерзшей жидкости подо мной становится все более весомой и уже подступает к временному убежищу в виде капсулы, предназначенной для проведения исследований нашего холодного мира.
Краска вышла на внешняк, чтобы позвать меня на ужин. К этому моменту я приноровился топить застывшие водные массы и придумал для этого свою уникальную систему, которая заключалась в количестве и направленности выстрелов. Итого, за один раз я выстреливал три прутка. Два параллельно друг другу и один намного ниже и по центру между первыми. Это позволяло растопленному льду с первых двух мест попадать в образованную полость от третьего или, как вариант, превращаться в испарение. Из-за этой технологии видимость очень резко и сильно упала практически до нуля, но в шлемах была система связи, которая и выручила нас.
– Эй, я не вижу тебя, – проговорила Краска в свой микрофон.
– Я там же, на крыше, – сказал я, пытаясь рассмотреть очередные несколько точек для выстрелов, но образовавшийся туман был слишком плотным.
– Заканчивай и спускайся, ужин готов, – проговорила Краска. Точнее, я услышал её голос, пробивающийся сквозь шорох помех.
«Помехи? – меня это действительно удивило. – Я не слышал помех уже много лет, кажется, они ушли в прошлое вместе с теми протоколами связи, которые использовались раньше», – думал я, спускаясь по лестнице на боку исследовательской капсулы.
Мы поужинали, и каждый занял своё место. Я отдыхал, вновь пялясь в бесконечную темноту подледья. Из отсека для девочек раздавались неразборчивые слова неспокойного сна моей напарницы. Нэк заперся в исследовательском отсеке. Я впервые заметил, что двери могут закрываться на цифровой замок. Это случилось в тот момент, когда на совершенно белой стене справа от двери отобразился ярко-красный замочек.
«Интересно, чем он планирует там заниматься?» – вот о чём я подумал в тот момент, когда увидел специальный значок.
Сейчас же я пребывал в среднем состоянии между сном и бодрствованием. Передо мной была распахнута бескрайняя пасть неизведанного ранее мира, покоящегося подо льдом пространства, с лёгкостью способного ввести неподготовленную психику и восприятие обычного человека в крутое пике. Я это наблюдал раньше. От этого я старался оградить и Краску своим присутствием и теплыми словами.
«Это место в прошлый раз не так воздействовало на нас. Такое ощущение, что тут действительно кто-то поселился. Невидимый, страшный и голодный», – думал я сквозь свое странное состояние, граничащее между отдыхом и бодрствованием.
Появилось нехорошее чувство, будто бы кто-то следит за мной. Я почувствовал это даже сквозь закрытые веки. В один миг с появлением этого чувства ко мне вернулась способность мыслить. Глаза открывать я не стал, лишь чуть приоткрыл один. Так, чтобы сквозь лес ресниц посмотреть на лобовое. К моему облегчению, там никого не было. Убедившись в этом, я полностью раскрыл глаза, чтобы несколько раз моргнуть и снять со зрачков тонкую пленку сонливости. Проделав это нехитрое действие, я вновь посмотрел на лобовое, и меня вновь что-то насторожило. Первые несколько секунд я сам не понимал того, что конкретно мне не нравится, а потом заметил и ужаснулся. Это были отпечатки ног на осевшей тонкой корке льда, оставленной после освобождения части складской территории ото льда.
«Это что такое?! Это что, детские следы?!» – подумал я, понимая, что и душа, и сердце забились в пятки и трясутся от страха. То, что я видел на лобовом, действительно походило на отпечатки маленьких человеческих ножек, мне хотелось закричать. Сквозь плотно сжатые зубы мне хотелось орать от страха. Такого я не ожидал увидеть, о таком, я даже подумать не мог!
«Тихо! Подожди… тихо! – я начал рассуждать логически. – Это может быть продолжением моего путешествия по Фобеторовым закоулкам мира сновидений, но как отсюда вырваться?» – подумал я и постарался представить своё пробуждение, но этого не получилось сделать.
Я постарался двинуть рукой или ногой, но не смог. Это было странным и не до конца понятным явлением для меня, так как я внезапно осознал, что действительно сплю и не могу проснуться. Меня мучали удушье и чувство преследования.
«Давай! Давай, просыпайся, тупой кусок мяса! – думал я по мере того, как пространство внезапно начинало сужаться. – Мара! Пошла прочь, Мара! – внезапно для себя я вспомнил это имя злого духа, демона, садящегося по ночам на грудь и вызывающего дурные сны с чувством удушья из-за веса демона, удобно расположившегося на груди спящего. – Мара! Отпусти меня, дрянь!»
В какой-то момент получилось двинуть рукой, и это стало тем самым минимально необходимым движением для того, чтобы стена, удерживающая меня по ту сторону от реальности, рухнула.
– Ух! – я вскочил в шоке от произошедшего и тяжело дышал, жадно хватая губами воздух. – Ух, меня заплющило! – хрипящим голосом произнёс я и поднял свои глаза на лобовое, с которого всё началось. Тонкие плёнки не сошедшего с глаз сна мутным стеклом предстали перед тем, что я хотел увидеть и видел на самом деле.
Пришлось протереть глаза для того, чтобы убрать тонкие сонные пластинки и остатки песка, оставленного песочным человечком. Только после этого я вновь устремил свой взгляд на покрытое тонкой коркой инея лобовое стекло, чтобы не увидеть там маленьких следов… Таких, какие могли бы оставить дети на теплом песке, если бы тот существовал.
– Ну вот и хорошо, – сказал я шёпотом, чтобы не спугнуть чувство спокойствия. Почему-то я не хотел смотреть наверх. Так, будто бы заранее знал, что вру себе, или потому, что боялся поймать ту же болезнь, что могла поймать Краска, или из-за совокупности этих нескольких факторов, которые не обнадеживали. Я встал со своего места и пошел к женскому отсеку, чтобы разбудить её и попросить, чтобы уже она посмотрела на смотровое стекло.
– Роднота… род-но-та-а! – чуть прибавляя силы своему голосу, не заходя в комнату, тихо произнёс я в попытках разбудить свою напарницу. – Краска, девочка-а-а! – но мои попытки были тщетны. Я прислушался и в тишине спокойной ночи я слышал тяжелое дыхание.
– Да что ж такое?! – произнёс я, врываясь в комнату для девочек. Краска, упершись на лопатки, выгнулась и стояла в этой ужасающей позе. Руки её были сложены около горла. Каждый частый вдох и выдох сопровождался тяжелым хрипом. От увиденного меня сначала бросило спиной к стене, но, быстро совладав с собой, я в один прыжок приблизился к Краске и начал трясти её, схватив за плечи.
Спустя несколько очень длинных мгновений та сначала закричала, а после открыла глаза. Там читались шок, паника, страх. Она отмахивалась от моих рук и забилась в угол своего спального места. Краска обхватила руками колени, и некоторое время просидела так, сотрясаясь от ужаса. Взгляд её был направлен в никуда, стеклянные глаза буравили полумрак.
– Что… что это было? – проговорила Краска, спотыкаясь о слова.
– Это был очень плохой сон, – сказал я, понимая, что если я сейчас поведу её показывать то, что увидел сам, то её это добьет.
– А что ты тут делаешь? – спросила она, посмотрев на меня, сидящего на полу отсека для девочек.
