скачать книгу бесплатно
Смолев же дал работу и лучшему повару острова – Петросу Папаскирису и практически спас от нищеты старого рыбака Никоса, ежедневно выкупая его улов и щедро рассчитываясь с ним за кальмаров, лобстеров, осьминогов и другую морскую живность, что привозил рыбак каждое утро.
Благодаря повару Петросу и рыбаку Никосу таверна «У Ирини и Георгиоса» в самое короткое время завоевала славу лучшей таверны на берегу, где подают свежайшие морепродукты. Впрочем, нанимая на работу лучшего повара острова, Смолев предполагал, что так все и будет, и в своих предположениях не ошибся.
Он же помог и садовнику семьи Аманатидисов, Христосу. Получил разрешение на аренду земли вдоль дороги, ведущей из Хоры к лиману Алики, где старый грек смог осуществить свою давнюю мечту: разбил сад в пятьдесят олив. Смолев за свой счет снабдил старика саженцами и всем необходимым для ухода за садом, отказавшись при этом от денег и долговых расписок.
Другими словами, приезжий показал себя во всех смыслах человеком щедрым, порядочным и достойным. И, разумеется, трудолюбивым: вилла и таверна требовали ежедневного внимания.
Чтобы управлять таким хозяйством Алексу потребовалась помощница. Ей стала его давняя знакомая еще по Санкт-Петербургу Софья Ковалевская, или, как он звал ее, Рыжая Соня, – по ее детскому прозвищу.
Копна ярко-рыжих волос цвета красных сицилийских апельсинов, которой она любила встряхивать в такт своим словам, произвела неизгладимое впечатление на повара Петроса, – и в самом скором времени на вилле «Афродита» готовились сыграть очередную свадьбу. Смолев был безмерно рад за Софью, которую знал еще ребенком и любил, как младшую сестру.
Свадьба – это большой праздник: снова соберутся все друзья, приедут даже Манны из Афин. Тереза, жена Виктора, ни за что не упустит возможности снова встретиться на вилле «Афродита» со своими подругами – Лили и Стефанией, особенно когда выдалась такая замечательная возможность. Как всегда, при мысли о Стефании, молодой испанке из Мадрида, с которой Алекса свела судьба здесь, на острове, у Смолева мгновенно теплел взгляд его серых глаз, а на губах появлялась мечтательная улыбка.
Да что там говорить! Своей жизнью на Наксосе Алекс был положительно доволен. Сюда он ехал за спокойствием и безмятежностью, в поисках тихой гавани, но, похоже, обрел на древнем острове нечто большее и значительно более важное для себя…
А теперь постепенно сбывалась и еще одна мечта Смолева: по совету одного из самых опытных виноградарей острова, Иоанниса Спанидиса, Алекс приобрел землю под виноградник на южном склоне горы Зевс.
Если долго и прилежно трудиться, он сможет вырастить урожай и сделать свое собственное вино. Но до этого момента пройдет еще несколько лет. Хорошо, что Димитрос, молодой, но уже тоже опытный и знающий виноградарь, согласился помогать ему. Вместе они обязательно добьются результата, в этом Смолев ни секунды не сомневался.
Все будет просто отлично! – Алекс весело подмигнул своему отражению в зеркале. Отражение в ответ укоризненно покачало головой: опять ты размечтался! Хватит тратить время, хозяева наверняка уже заждались!
Быстро приведя себя в порядок и переодевшись, Алекс вышел на веранду в прекрасном настроении.
– За стол! За стол! – радостно скомандовала Мария, увидев его. – Присаживайтесь, я скоро вынесу горячее! Пейте и закусывайте, меня не ждите!
Уже сидевший за столом Димитрос, с мокрыми после душа волосами, в свежей белоснежной рубашке, весело махнул другу рукой и, откупорив бутылку белого ассиртико, разлил вино по бокалам.
– Что ж, – бодро произнес он, вручая бокал Смолеву и поднимая свой, – первый тост традиционно за окончание сезонных работ на виноградниках! Это вино прошлого урожая с виноградника старого Спанидиса. Очень достойное ассиртико… Ничего, ничего! – ободряюще подмигнул грек Алексу. – Немного терпения, друг мой! Скоро и у нас самих будет вино не хуже!
Друзья выпили по глотку вина и жадно набросились на закуски, которыми был в изобилии уставлен весь стол.
– Только сейчас понял, насколько я голоден, – спустя пару минут пробормотал Смолев, щедро накладывая ложкой смесь тушеных баклажанов с чесноком и оливковым маслом на ломоть горячего хлеба и отправляя затем закуску в рот.
Жуя, он закрыл от наслаждения глаза. Хлеб был только из печи, с хрустящей корочкой и нежным мякишем, а баклажаны, напротив, были холодными, при этом сочными и пряными. Чеснок добавлял блюду остроты, травы – душистого аромата, а оливковое масло смягчало резкие вкусовые нотки, объединяя их вместе в произведение кулинарного искусства.
– Как же вкусно! – восторженно сказал Алекс, покрутив головой. – В России говорят: «Пальчики оближешь!»
– Да, крестьянский труд на открытом воздухе всегда прибавляет аппетита, – рассмеялся Димитрос, в свою очередь сооружая себе огромный бутерброд с козьим сыром, вяленой свининой и лукаво поглядывая на гостя. – Знаю по себе! Нет пищи вкуснее, чем домашний ужин после целого дня работы на винограднике!
Мария вынесла большое блюдо с дымящейся мусакой – запеканкой из баранины, картофеля, баклажанов, томатов и сладкого перца с соусом бешамель и хрустящей сырной корочкой. Она установила блюдо посреди стола и гордо поклонилась. Мужчины встретили ее появление аплодисментами.
– Моя жена уже вполне освоила греческую кухню, – похвалился Димитрос, раскладывая ароматную запеканку по тарелкам и с добродушной иронией косясь на Марию, усевшуюся напротив Смолева. – У нее даже стали получаться настоящие греческие долмадес, хоть я все время и прошу класть в баранину побольше корицы. Но, в целом, она справляется. В самом начале нашей семейной жизни, правда, не все было так гладко: мне приходилось есть исключительно тосканские блюда… Мучение, не передать словами!
– Надо же! – немедленно всплеснула руками итальянка, заводясь с пол-оборота. – И чем это тебе не угодила тосканская кухня? Томатный суп с кростини[8 - Маленькие кусочки поджаренного хлеба – ит. – прим. автора] или мои папарделле с грибами[9 - Широкие и плоские яичные макаронные изделия, тосканская кухня – ит. – прим. автора] пришлись тебе не по душе? Что-то я не припомню! Да ты лопал так, что за ушами трещало! Еще и добавки по три раза просил! Тоже мне, мученик! Болтун!
– А что оставалось бедному крестьянину? Приходишь домой с поля уставший, голодный, – скрывая улыбку, Димитрос незаметно подмигнул Алексу. – Поневоле съешь все, что угодно… И что в итоге? Я поправился на несколько килограммов! И это за первые три месяца брака!
– Ах, «все, что угодно»?! Так, может, дело в твоем непомерном аппетите, дорогой, а вовсе не в моей готовке? Может быть, мне пора посадить тебя на диету? – Мария сурово сдвинула брови и погрозила мужу кулаком. – Вот получишь у меня сейчас по шее полотенцем! Будешь знать, как позорить меня перед гостем!
– Нет, все дело именно в тосканской кухне! – весело отбивался Димитрос от темпераментной итальянки. – Вы знаете, Алекс, эти тосканцы – заядлые хлебоеды! И всему дают отдельное название. Такие выдумщики! Вы не знали? Ломоть хлеба, подсушенный на огне и залитый оливковым маслом – это «феттунта». Но если на тот же ломоть хлеба выложить резаные помидоры, паштет из печени или черных оливок, тогда он уже превратится в «брускетту». Хлеб обязательно добавляют в супы, а тертыми сухарями могут посыпать даже пасту. Пасту! Как тут похудеешь?
– Знаю, знаю, – покивал, улыбаясь, Смолев, осторожно пробуя еще дымящуюся мусаку. – Очень горячо… Но какой аромат! – Он с сожалением отодвинул тарелку, давая блюду немного остыть. – А что до Тосканы, я жил там пару лет и помню, что практически в каждом из городов и городков Тосканы пекут свой особый хлеб, в который добавляют перец, оливки, грецкие орехи, розмарин или даже тыкву. – Тут Смолев, желая доставить удовольствие Марии, перешел на ее родной итальянский: – Но, справедливости ради, хочу сказать слово в защиту нашей хозяйки: мусака просто бесподобна, как и все блюда, что стоят на столе. Такую мусаку было бы не стыдно подать в лучшей таверне острова! А закуски? Баклажаны – верх совершенства! Браво, Мария, браво!
– Спасибо, Алекс! – Мария расцвела от похвалы, и весь ее боевой пыл немедленно испарился. – Вот можете вы поддержать бедную девушку добрым словом, не то что некоторые!.. А на этого болтуна не обращайте внимания! Он только ворчит, а ест вечно за троих! Не успеваю готовить!
Шутливо замахнувшись на мужа столовым полотенцем, Мария снова убежала на кухню.
– Ох уж эти женщины! – произнес Димитрос, проводив жену влюбленным взглядом. – Никакой с ними нет жизни! А без них – тем более! Болтушки! Кстати, Алекс, – обратился он к Смолеву, наслаждавшемуся мусакой. – Мария разговаривала по телефону с Катериной, а вы ее знаете, она распространяет новости быстрее, чем международный телеграф. Так вот, Катерина шепнула моей жене «по секрету», что на вилле «Афродита» нас очень скоро ждут и помолвка, и свадьба! Мол, Петрос уже обо всем договорился с отцом Спиридоном и чуть ли не со дня на день сделает Софье предложение. И вы молчите? По-моему, эта новость заслуживает отдельного тоста! – весело сказал грек и снова наполнил вином бокалы.
– Я и не собирался делать из этого тайны, – беря в руку бокал, ответил Смолев. – Вы просто меня немного опередили. Петрос заходил ко мне накануне, и мы обо всем переговорили. Узнав, что я еду в долину, он обрадовался и попросил меня передать вам нечто важное. Так что от вас никаких тайн быть не может. Тем более, что вы с Марией в списке самых дорогих гостей! Я с радостью взял на себя это поручение, Петросу не пришлось меня упрашивать…
– Поручение? – загорелась Мария, вернувшаяся к столу с овальным блюдом, полным лукумадес – сладких пончиков из дрожжевого теста, обжаренных во фритюре и политых медом, – любимого лакомства Димитроса. – Какое еще поручение? Вам? От Петроса? Ой, как интересно! И какое же?
Она быстро поставила блюдо с пончиками на стол и уселась рядом с мужем, который, улыбаясь, немедленно обнял ее за плечи.
– Ну же, не томите, Алекс! – взмолилась она. – Мы и так уже все извелись от любопытства. Которую неделю никаких новостей, а тут – такое событие!
– Друзья мои, – Алекс взял бокал, поднялся на ноги и приличествующим ситуации торжественным тоном произнес: – Я официально уполномочен пригласить вас на праздничный ужин с сюрпризом. Он состоится через четыре дня, во вторник, в таверне «У Ирини и Георгиоса». Барашек на вертеле – также обязательная часть ужина, хоть и не самая главная на этот раз. На нем будут все наши близкие друзья и даже, – он подмигнул Димитросу, – отец Спиридон! Ну и Софья с Петросом, разумеется! Ждем вас в семнадцать часов на берегу. Форма одежды – праздничная!
– Святая дева! Неужели он наконец-то решился сделать ей предложение?! – произнесла Мария, радостно всплеснув руками, пока мужчины, смеясь, с веселым звоном чокались бокалами. – И года не прошло! Вот увалень! И чего, спрашивается, так долго тянул? А еще грек! Ну и бестолковый же вы все-таки народ, мужчины!..
Часть вторая
Инкогнито проклятое!..
Н. В. Гоголь, «Ревизор»
Обычный осенний день в полицейском участке Наксоса с самого утра ничем не отличался от целой вереницы других дней, похожих друг на друга, как две капли дождевой воды, частенько стекавшей по стеклу полицейского участка поздней осенью. Но дожди придут позже, а пока теплая пора была еще в самом разгаре: близился к концу октябрь, и в открытые окна со сложенными жалюзи щедро светило ласковое солнце, хоть уже и не такое яркое и слепящее, как летом.
На острове наступил тот очень комфортный период для грека с материка, каким и был начальник уголовной полиции Наксоса, когда дневная и ночная температуры воздуха практически сравнялись с температурой воды, достигнув двадцати градусов по Цельсию.
Бедолага инспектор, который за последние два года так и не привык к знойному островному климату и вечно страдал летом от жары, отчего постоянно потел и вынужденно носил в карманах своего мешковатого костюма по дюжине платков, теперь мог вздохнуть куда как свободнее: палящая жара до следующего сезона уже точно не вернется.
Северный ветер мельтеми, ежегодно спасающий остров от летнего зноя, с наступлением октября, словно за ненадобностью, стих до небольшого ветерка. Проникая внутрь через распахнутые окна перестроенного старого венецианского особняка, он приносил с пляжа едва уловимый запах моря, добавляя к нему бережно подхваченные по пути цветочные ароматы из городского сада, разбитого напротив здания, и приятно освежал лицо начальника уголовной полиции, чей стол стоял как раз у раскрытого окна.
Размышляя об этом, старший инспектор уже в который раз искренне поражался тому, насколько в природе все четко выверено, сбалансировано и учтено: есть невыносимые жара и зной – есть спасительный ветер мельтеми; есть коварные преступники – существует доблестная криминальная полиция, готовая в любой момент прийти на помощь добропорядочным гражданам. И в отличие от мельтеми, кстати сказать, он и его сержанты на посту круглый год, двадцать четыре часа в сутки!
Антонидис автоматически взглянул на настенные часы, и ему непроизвольно пришло в голову, что после завтрака прошло уже больше трех часов, и было бы уже неплохо чем-нибудь подкрепиться… Мысль мелькнула и пропала, – и философские рассуждения старшего инспектора плавно перетекли в другое русло.
И вот, опять же, думал он, существуют, как ни крути, голод и жажда, но и тут мироздание снова пошло человечеству навстречу, создав греческую кухню и холодное пиво «Амстел», особенно приятное в употреблении под жареный сыр саганаки гравьера. Да и местное пиво, которое старший инспектор распробовал совсем недавно, – греческий «Мифос», тоже ни в чем не уступит импортному: отличный лагер – светлое пиво с пышной белоснежной пеной, легким фруктовым ароматом с нотками хмеля.
Антонидис прикрыл глаза и улыбнулся довольной улыбкой, причмокнув от удовольствия. И тогда уж совершенно ничто не мешает добавить к этому набору и ароматные мясные шарики – кефтедес, сочные и пряные тефтельки, обжаренные в масле, а если их еще и обмакнуть в чесночный соус тцатцики!..
Яркие образы пива и закуски настолько явственно нарисовались в его воображении, что старший инспектор сглотнул слюну и потряс головой, пытаясь придать мыслям более деловой настрой. Да, островная кухня – это просто какая-то кулинарная феерия. Особенно, если речь идет о таверне «У Ирини и Георгиоса»: сегодня там на обед фаршированные кальмары на гриле – фирменное блюдо повара Петроса. Но до обеда в таверне еще пара часов, а пока отделение криминальной полиции Наксоса на посту, готовое в любой момент пресечь любое нарушение правопорядка на вверенной ему территории!
Теодорос Антонидис гордо расправил плечи, мечтательно улыбнулся и кивнул. Дайте, только дайте нам самое запутанное преступление, – криминальная полиция Наксоса в грязь лицом не ударит! – подумал он. Порядок будет обеспечен, преступники задержаны и понесут заслуженное наказание. Закон есть закон!
Глава уголовной полиции Наксоса был человеком порядочным, добросовестным и трудолюбивым, а главное, – всей душой преданным своей профессии, которую выбрал много лет назад. Выбрал раз и навсегда, на всю жизнь, и ни разу о своем решении не пожалел.
Будучи еще совсем юношей, после окончания школы, он не колебался ни секунды: все, о чем мечтал он в тот момент – это Полицейская Академия, а затем и служба в рядах криминальной полиции, где он сможет приносить пользу людям, раскрывая самые запутанные и кровавые преступления. В том, что у него есть если не талант, то хотя бы предрасположенность к такого рода деятельности, молодой Теодорос не сомневался: он рос мальчиком вдумчивым и наблюдательным, обожал с детства читать детективы, прочел все произведения Агаты Кристи, Конан Дойля, Честертона и Сименона, до которых только смог добраться. Работа в сыске представлялась ему окутанной романтичным флером и в несколько более радужно-героических тонах, чем оказалось на самом деле.
В первые же дни учебы в Академии выяснилось, что в работе полицейского куда как больше рутины, требующей ежедневного внимания, знания законов, усидчивости и дотошности, а погони и перестрелки с преступниками гораздо чаще встречаются в приключенческих фильмах, чем в настоящей жизни. К слову сказать, огневую подготовку в Академии вел ветеран полиции, без промаха стрелявший из любого вида оружия, и курсанты были поражены, когда инструктор признался, что ни разу за двадцать пять лет службы не применил свой табельный пистолет против живого преступника! И пусть курсант Академии Теодорос Антонидис был несколько разочарован, но от своей мечты не отказался. Он с головой ушел в изучение полицейских наук и с блеском закончил курс обучения. Впрочем, надо добавить, что, на всякий случай, он также регулярно посещал и тир, и вскоре стал отменным стрелком, и даже участвовал в командных соревнованиях по стрельбе.
Уж так распорядилась судьба, что жизнь забросила Антонидиса служить на Наксос, затерявшийся посреди бескрайней морской глади Эгейского моря. Это вам не столичный город, где жизнь бурлит человеческим водоворотом каждый день, а преступления происходят еще чаще – только успевай поворачиваться, если ты призван охранять закон и спокойствие граждан.
На острове же всего восемнадцать тысяч жителей, половина из них – старики-пенсионеры, живущие по деревням. Но и здесь порой, как показали последние полгода, все-таки случаются громкие преступления. И убийство старого нотариуса Галифианакиса, и попытка захвата амфор с фалернским вином международным преступным картелем, и пропавший из Смитсоновского института синий алмаз Хоупа, обнаруженный на Наксосе, и похищение картин великих импрессионистов с выставки, не говоря уже о золотом ковчеге с частичкой святого Креста – древнего византийского сокровища, хранившегося в подземелье замка Базеос больше восьмисот лет! Из-за этого сокровища, кстати сказать, погибло несколько человек. И, возможно, погибло бы еще больше, если бы старший инспектор не вышел тогда против вооруженного преступника один на один в пистолетной дуэли, заслонив собой раненого сержанта… Вот уж когда точно пригодились главе островной полиции его занятия по огневой подготовке в Академии, на которых он оттачивал свои навыки по стрельбе!
Кстати сказать, с тех пор Теодорос Антонидис пользовался у своих подчиненных – местных сержантов – безусловным уважением, полным доверием и непререкаемым авторитетом…
Старший инспектор с важностью вздохнул и сперва поправил на шее галстук, затянутый в тугой симметричный узел, а потом и выровнял между собой лежавшие на рабочем столе папки с документами, записную книжку и пластиковый стакан с десятком остро отточенных карандашей.
Компьютер на соседнем столике дружелюбно светился заставкой экрана, где была изображена эмблема греческой полиции: весы правосудия и оливковая ветвь на фоне голубого щита. Наведя на столе безупречный порядок и бросив взгляд на компьютер, начальник криминальной полиции острова снова удовлетворенно кивнул: готовность к работе вверенного ему подразделения была полной. Но делать сегодня, похоже, было нечего. Как и вчера, и позавчера, и вот уже вторую неделю подряд.
Приняв подробные утренние доклады по оперативной обстановке на острове от своих помощников, старший инспектор убедился, что, не считая пропажи с одной из прокатных площадок «Rent-a-Bike» очередного скутера, на вверенной ему территории все спокойно. Скутеры пропадали и раньше, этим, как правило, грешили подгулявшие подростки.
Техника потом находилась или на пляже, или у одного из баров Хоры, куда молодежь приезжала «догуливать», бросала краденое транспортное средство, и то возвращалось полицией владельцам автопроката. Еще не было такого случая, чтобы пропавшие скутер или квадроцикл не вернулись к своим хозяевам.
Надо просто подождать пару дней.
А пока одного своего помощника – молодого сержанта Димоса старший инспектор отправил патрулировать набережную: жители и гости острова должны постоянно видеть, что силы правопорядка не дремлют.
Сержант Дусманис должен был сменить коллегу через час, а до того момента наводил порядок в архиве, разбирая поступившую на адрес полицейского отделения корреспонденцию за последние несколько недель. Это был единственный незначительный прокол в работе подразделения, и сегодня же он будет устранен.
На почте что-то напутали и вместо того, чтобы доставлять, как и раньше, письма в отделение, почему-то копили их у себя, в ожидании, что кто-то из сержантов заберет поступившую корреспонденцию. Якобы, на почту поступил циркуляр с материка, что система получения письменных отправлений в адрес полицейских подразделений изменена по согласованию с Министерством внутренних дел. Когда же, после звонка начальника почтового отделения, крайне удивленного тем, что полицейские не забирают свою корреспонденцию почти уже месяц, ситуация вскрылась, старший инспектор немедленно поручил сержанту Дусманису во всем разобраться и доложить ему об исполнении.
Старший инспектор и не подозревал, что досадная неразбериха с доставкой почты стала следствием кардинальных изменений в работе Департамента полиции в Афинах. Со сменой руководства в прошлом году, когда прежний глава, Михаил Папандопулос, был неожиданно отправлен в отставку, по длинным коридорам и многочисленным кабинетам Департамента уже который месяц вольно гулял ветер перемен. Этот коварный сквозняк регулярно кроил и перекраивал функциональные обязанности полицейских чинов на всех уровнях, внося путаницу и неразбериху в работу подразделений Департамента. Нарушил он и системы информационного взаимодействия с региональными отделами полиции и другими государственными службами.
Старая, привычная, сложившаяся годами система управления рушилась. Попытки заменить ее модными и подчас бестолковыми моделями работы, навязанными извне и не учитывающими специфику греческой полиции, приводили лишь к тому, что все окончательно запутывалось еще больше.
Ситуацию пока спасало лишь то, что профессионалы на местах, работающие, как говорится, «на земле», продолжали делать свое дело, не оглядываясь на чехарду в Главке, справедливо полагая, что рано или поздно в Департаменте «перебесятся», а дело делать надо уже сейчас: преступники ждать не будут.
Постоянная кадровая ротация в Департаменте, увольнение старых опытных спецов и приход им на смену людей, слабо представляющих себе задачи и особенности криминального сыска, начались с появлением нового руководителя Департамента в начале этого года.
Поговаривали, будто новый руководитель получил должность по протекции, ни года не проработав в полиции. Он лишь занимал разные должности в различных министерствах Греческой Республики в течение последних пяти лет. Не обладая необходимыми знаниями, зато имея потрясающий нюх на все политические изменения, происходящие в стране, находящейся под жестким прессингом Евросоюза, новый босс привел с собой таких же, как и он сам, «активных и прогрессивных» помощников, назначил их на ключевые посты и дал им полный карт-бланш на переформатирование полицейской работы. И пошла чистка! А новая метла, как известно, метет усердно…
Покинувшие Департамент профессионалы сыска между собой с горечью говорили о том, что новому главе наплевать на полицейскую работу. Все, что его волнует, так это лишь то, как выглядит со стороны «фасад» Департамента на фоне других служб и министерств и насколько он соответствует модным нынче общеевропейским стандартам.
А особо злые языки даже добавляли, что глава уже присмотрел себе новую должность и планирует в самом ближайшем времени переместиться на приготовленное для него теплое местечко в штаб-квартире Евросоюза в Брюсселе. Но все эти разговоры велись, разумеется, тайно и до крошечного полицейского участка на небольшом острове посреди Эгейского моря не доходили.
Из окна послышались громкие голоса из сада напротив: мамы со своими чадами нагуливали аппетит перед обедом. Детки резвились, бегая по садовым дорожкам, играя в догонялки, катаясь на самокатах и роликах, запускали воздушных змеев, громко и весело перекликаясь между собой.
Антонидис даже привстал со своего кресла, растроганно наблюдая за этими картинками из чужой счастливой семейной жизни. Самого старшего инспектора, несмотря на то, что ему было уже давно за сорок, судьба пока ни разу не побаловала семейной идиллией.
Ранний брак его оказался неудачным и распался немедленно после перевода с материка на Наксос: жена не поехала с ним, через месяц прислала ему уведомление о разводе, а детей у них не было.
Но пару месяцев назад все та же судьба, словно смягчившись к нему за какие-то неведомые заслуги, свела его с молодой еще вдовой в долине, замечательной женщиной. И вот результат: Антонидис собрался с духом и сделал ей предложение, а она – к полному его изумлению – ответила «Да!». Помолвку провели в деревне по всем канонам островных традиций: со священником и гостями, официально назначив дату свадьбы. Очень, очень скоро старший инспектор Теодорос Антонидис станет семейным человеком, а там глядишь, кто знает, и ему жизнь отмерит счастья отцовства: ведь не может же такого быть, чтобы он этого не заслуживал…
Предсвадебные хлопоты поглощали массу времени в последние дни, но старший инспектор чувствовал себя счастливым и словно помолодевшим лет на двадцать.
Вот и сегодня он встретится с поваром Петросом, и они уже окончательно согласуют меню свадебного стола. Праздновать, конечно же, будут в лучшей таверне острова – «У Ирини и Георгиоса», это уже решено, да и владелец виллы «Афродита» великодушно заверил старшего инспектора, что тот может рассчитывать на очень значительную скидку, что тоже немаловажно: на жалованье полицейского не особенно-то разгуляешься. Антонидис с благодарностью принял щедрое предложение владельца таверны и в тот же день поделился отличной новостью с будущей супругой.
Сидя сейчас за своим рабочим столом, старший инспектор предвкушал, как сегодня же, перед обедом, он будет обсуждать с поваром и жареного барашка на вертеле, обязательного на свадебном пиру, и морепродукты на гриле, и вина, и подарки для гостей. Сколько всего надо учесть! Управляющая виллой «Афродита», Софья, обещала старшему инспектору помочь и с музыкантами, чтобы праздник удался на славу.
Вдохнув полной грудью свежий воздух из окна, Антонидис радостно потер руки. Все складывалось отлично, оставалось только дождаться этого дня.
В соседнем помещении, где находился архив, вдруг раздался громкий возглас, затем что-то зашуршало и обрушилось, и было слышно, как папки с документами попадали со стеллажей на пол.
Выйдя из состояния глубокой задумчивости, старший инспектор вздрогнул, дважды постучал кулаком в стену и крикнул:
– Что у вас там происходит, Дусманис? Вы не ушиблись?
Из-за стены ему никто не ответил, но хлопнула дверь архива, раздались торопливые шаги по коридору, и в дверь постучали. Не дожидаясь разрешения, сержант распахнул дверь. На его лице застыло встревоженное и растерянное выражение. В руках он сжимал какое-то письмо.
– Э-э… Разрешите, господин старший инспектор? – заметно волнуясь, произнес он, делая шаг к столу своего начальника. – Я по вашему распоряжению вскрывал и сортировал корреспонденцию… Э-э-э… Ту, что на почте зависла… Вот, взгляните. Это письмо из Департамента. Было отправлено три недели назад. В нем сказано, что «главный специалист Ревизионного управления по взаимодействию с региональными отделами полиции посетит Наксос с инспекционной поездкой в последней декаде октября». Фамилия, правда, не указана… А к письму прилагается, вот, список выявленных нарушений в работе отдела, которые требуется немедленно устранить к приезду проверяющего… Э-э… Вернее, требовалось устранить. Три недели назад… В противном случае, как они пишут, «отдел может быть расформирован с увольнением личного состава». Что же теперь будет? Нас теперь что, всех уволят?..
– Что еще за нарушения? – ошеломленно произнес старший инспектор, едва переварив новость. – У кого? У нас?! Какие у нас могут быть нарушения? Они там что, с ума все посходили? Что значит «расформирован»? С каким еще «увольнением»? Что за бред?! Ну-ка, дайте мне письмо! Да давайте уже, Дусманис!
Он выхватил письмо из рук растерявшегося сержанта и положил перед собой на стол.
– Быть того не может, сержант! Вы, наверное, что-то не так поняли…
Но сержант оказался прав. Письмо было крайне неприятным и даже угрожающим. Полицейскому отделению на острове Наксос и персонально старшему инспектору Теодоросу Антонидису вменялся в вину целый ряд грубейших нарушений служебных циркуляров, положений и инструкций по взаимодействию с головным офисом.
В основном, речь шла о «несвоевременном предоставлении служебной и финансовой отчетности в новых, утвержденных Департаментом форматах документооборота, соответствующих требованиям единых стандартов Евросоюза».
Требовалось к приезду проверяющего устранить все нарушения и сдать всю отчетность, – в противном случае начальнику островной полиции грозило «служебное несоответствие и перевод с понижением на материк в рамках плановой ротации кадров», и это, как ехидно сообщало письмо, «еще в лучшем случае, при условии успешного прохождения кадрового аудита», а отделу полиции острова Наксос – «расформирование, с частичной передачей его функций подразделению портовой полиции в целях оптимизации расходов».
Не веря своим глазам и дважды протерев их, будто это могло помочь, а затем и трижды прочитав перечень «нарушений» из восемнадцати пунктов, где были детально поименованы все распоряжения и инструкции, им «проигнорированные», Антонидис еще раз растерянно произнес:
– Бред! Чушь какая-то!.. – сказав это, он надолго замолчал, пытаясь осмыслить сложившуюся ситуацию.
Придя в себя, раздраженно потряс письмом и в негодовании бросил его на стол.
– Мы еще посмотрим! Мы с вами здесь, Дусманис, чтобы раскрывать преступления, а не для того, чтобы плодить никому не нужную лишнюю отчетность. У нас раскрываемость – сто процентов! За последний год мы раскрыли шесть убийств и три громких кражи. Меня повысили в звании и наградили. Министр лично жал мне руку и хвалил за работу! Кстати, все отчеты, пусть и в старых форматах, подавались вовремя!
Растерянность и негодование старшего инспектора сменились решимостью: он схватился за телефонную трубку.
– Подождите, Дусманис, мы еще во всем разберемся! Никто никого не уволит! Я немедленно, сейчас же, звоню в Департамент! Это просто какая-то ошибка.
Сержант с надеждой кивнул и, отойдя от стола начальника на три шага, присел на краешек стула, стоявшего у противоположной стены, откуда, сложив руки на коленях и замерев, слушал затем весь телефонный разговор от начала до конца.
С четвертой попытки Антонидису удалось наконец-то дозвониться до Афин.
– Это старший инспектор Антонидис! Остров Наксос, начальник отделения! Что?.. Остров Наксос, начальник отделе… Что? Ах, чтоб вас!.. Да, да! Наксос! Кто говорит? Кто?.. Что?.. А-а, черт!
Связь с материком, как это уже часто бывало и раньше, барахлила, и старшему инспектору приходилось время от времени повышать голос, повторяться, мучительно вслушиваться, прижимая трубку плотнее к уху, и то и дело переспрашивать собеседника.
– Ах, это ты, Фасулаки! Дружище! Слава богу! Рад тебя слышать! Да, давненько!.. Выручай! Что?.. Выручай, говорю! Скажи мне, куда черти унесли твоего начальника? Я сейчас трижды набирал ему в кабинет, так никто и не ответил. Хотел обсудить с ним кое-что… На совещании? С самого утра?.. Так время уже к обеду! А когда закончится совещание? Только к вечеру? И часто у вас теперь так?..
