скачать книгу бесплатно
– Кстати, а вы знаете, что сиртаки – вовсе никакой не традиционный греческий танец? – поинтересовался Алекс, в свою очередь откусывая кусочек сувлаки, предварительно обмакнув его в соус.
– Как так? – Джеймс даже перестал жевать на мгновение. – Во всех путеводителях…
– Знаю, знаю! – рассмеялся Алекс. – Это очень забавная история. Когда снимался фильм «Грек Зорба», а это было в начале шестидесятых годов, то в конце фильма была сцена, где главный герой учит другого танцевать. Так вот, это сцена снималась последней, а актер – великий Энтони Куин, американец, кстати, который и играл главного персонажа, Алексиса Зорбу, незадолго до этого сломал ногу. Со сломанной ногой он не мог выделывать прыжки и пируэты, что требовал от него хореограф, и он, просто-напросто, придумал под музыку, что была написана к этой сцене, собственный танец с медленными па и подволакивающим движением ноги.
– Но откуда тогда взялось название? – продолжал недоумевать археолог. – Ведь оно не появилось бы на пустом месте!
– И название выдумал он же, Куин, заморочив голову режиссеру. Сиртаки – это уменьшительная форма от «сиртос», настоящих критских народных танцев. До Энтони Куина этого танца не существовало в природе.
– Не может быть, что вы говорите, Алекс? – расстроилась Лили. – То есть, его не танцевали древние греки?
– Древние точно не танцевали, хотя в нем и есть несколько движений, заимствованных из народных танцев. Но с тех пор, только подумайте, как велика сила кино – вся Греция танцует сиртаки! Теперь сиртаки – символ греческого народного искусства вот уже больше пятидесяти лет. Так что, не расстраивайтесь, дорогая Лили, – утешил он англичанку. – Танец, хоть и молод, но прекрасен!
– Слушайте, слушайте, – вдруг проговорила Лили, схватив мужа за локоть. – Вы слышите, там что-то происходит!
Алекс и сам уже слышал, как на улице завыли автомобильные сирены, раздались громкие крики, и хлопнули выстрелы, потом еще и еще.
Встревоженный Смолев оставил недоумевающих англичан и быстро сбежал по лестнице вниз, к стойке администратора. Там он увидел Костаса и Катерину, с цветами в руках и счастливыми улыбками на улицах.
– Что случилось? – быстро спросил он у них. – Кто стрелял?
– Молодожены прибыли домой! – удивленная его беспокойством, ответила Катерина. – Босс, вы вообще помните, что у нас сегодня свадьба? Ах да, вы же не знаете местных традиций! Муж на руках должен внести молодую жену в дом. Все их приветствуют и поздравляют! Отсюда и пальба! Не переживайте, стреляют в воздух холостыми. А вот и они!
– У-р-р-ра! Счастья молодым! – закричали они с Костасом и дружно захлопали в ладоши.
По лестнице вниз сбегали гости, навстречу молодоженам.
Профессиональная деформация сознания, с облегчением подумал Алекс, массируя невовремя разболевшийся висок. Как глубоко это во мне засело: стреляют, значит – война… А это местный обычай такой. Как на кавказских свадьбах. Палят в божий свет, как в копеечку, на счастье, отгоняют злых духов. Традиция, понимаешь, такая у них! Черти…
Смолев перевел дух и постарался успокоиться.
Вверх по лестнице поднимался Димитрос, неся на руках свою молодую жену в длинном белом платье, расшитом золотыми лентами, похожем на древнегреческую тунику.
Дойдя до площадки у стойки ресепшн и увидев Алекса, он остановился со счастливой улыбкой, но жену так и держал на руках, крепко, словно боялся отпустить.
Катерина и Костас расцеловали их обоих и засыпали рисом – на счастье, удачу и благополучие.
– Поздравляю вас, ребята! – растроганно произнес Смолев и вручил букет красавице Марии.
– Спасибо большое, Алекс! – серьезно ответил Димитрос. – Спасибо за все! – потом повернулся к гостям и сказал уже громче. – Пойдемте все праздновать! Все наверх! – и продолжил движение вверх по лестнице в сторону большой террасы с молодой женой на руках.
Их встречали аплодисментами гости, столпившиеся на лестнице, забрасывая цветами, лепестками роз и рисом.
На верхней площадке молодых ждали Ирини и крестный отец Димитроса – Иоаннис Спанидис, держа в руках пышный свадебный каравай – превенту.
Приветственные крики только усилились, когда пара молодых подошла под благословение матери жениха и его крестного. Началась длинная программа празднества, рассчитанная на всю ночь, до самого утра.
На улице продолжали сигналить машины, время от времени раздавались хлопки выстрелов, сопровождаемые радостными криками.
Смолев уже успокоился, хоть и еще и нервно крутил головой в ответ на особенно оглушительные залпы.
Нервы у тебя ни к черту, подумал он.
– И долго они будут палить? – поинтересовался Алекс у Костаса по-английски.
– Когда как, – весело ответил он. – Улица же тоже гуляет: матушка Ирини распорядилась накрыть там столы, вынести вино и закуски, чтобы любой прохожий мог выпить за здоровье Димитроса и Марии Аманатидис! Иногда всю ночь палят, греки любят шумно погулять!
– Да уж, – невесело хмыкнул Алекс. – Я заметил. Ну, а какие ваши планы? – обратился он к парочке будущих молодоженов.
– Мы подождем пару часиков, потом закроем ворота, вдруг кто-то из гостей еще не приехал, – ответила Катерина за двоих.
Костас лишь улыбался и энергично кивал.
– Проверим номера, все везде закроем и тоже подойдем на праздник, как раз торжественная часть пройдет – и начнутся танцы. Алекс, вы идите скорее на террасу, Димитрос с Марией очень расстроятся, если вас там не увидят.
Алекс понял, что Катерина права, и вернулся на террасу, где его встретили приветственными криками – матушка Ирини уже успела рассказать родне, что именно сделал для ее семьи этот русский гость.
Смолева немедленно усадили на почетное место, – и многие гости подошли к нему в течение вечера, чтобы выразить свою благодарность за помощь своей родственнице и ее сыну.
Каждый подходил с бокалом вина и не выпить хоть глоток – значило бы обидеть человека. Смолев это прекрасно понимал и допустить никак не мог, поэтому призвал на помощь всю свою профессиональную подготовку и опыт застолий: выбрал высокий, но самый узкий фужер, незаметно отливал вино из него в соседний бокал на столе, разбавлял водой, менял бокалы, пил небольшими глотками, старался закусывать. Поэтому, несмотря на нескончаемый поток родственников и бесконечные тосты, продержался три часа вполне достойно, хотя некоторые гости успели уже основательно нагрузиться.
Когда на его плечо легла в очередной раз чья-то рука, он вздохнул про себя, снова взял бокал с вином и повернулся.
На него заплаканными глазами смотрела чем-то сильно расстроенная Катерина.
– Катя? – удивился он. – А что случилось? Почему ты одна? Где Костас? Почему глаза на мокром месте?
– Алекс, извините, что я к вам… Ну, а к кому еще… – сбивчиво произнесла горничная. – Но Костас ушел и не возвращается уже полчаса… А я туда одна боюсь идти. Глупо, правда?
– Куда ушел? – все еще непонимающе смотрел на нее Смолев, поставив – и слава богу! – бокал обратно на стол.
– Ну, проверить номера, все ли в порядке. Он обычно за пять минут все обегает, а тут его уже полчаса нет, я звоню – он телефон не берет… А одна туда идти я боюсь. У меня почему-то плохое предчувствие, Алекс! – всхлипнула девушка.
– Так, ну что еще за глупости, – решительно поднялся из-за стола Смолев. – Пойдем, я сам все проверю. Уверяю тебя, тебе нечего бояться, – он успокаивающе обнял девушку за плечи и они незаметно покинули террасу.
– Куда именно он пошел? – уточнил Смолев у горничной, когда они спустились по лестнице к стойке ресепшн.
– Проверить и закрыть номера, на всякий случай, там же вещи люди сложили. У нас на острове воровство нечасто, но случается, – вздохнула Катерина. Казалось, она немного успокоилась.
– Хорошо, пошли. И ничего не бойся.
Они прошли от стойки администратора на галерею, на которой были расположены все номера для постояльцев, начали с первого номера, двигаясь постепенно к одиннадцатому.
Галерея шла по кругу: с одной стороны номера были с первого по восьмой, потом надо было спуститься по лесенке, снова подняться – и еще три номера, с девятого по одиннадцатый, находились на другой стороне галереи.
В первом номере жили Димитрос с Марией, во втором и третьем – гости, приехавшие на свадьбу, в четвертом – пожилая греческая пара с материка; пятый, шестой и седьмой были также выделены под гостей. В восьмом уже десять лет квартировала чета Файер. Здесь галерея заканчивалась тупиком.
Под восьмым номером располагалась нижняя терраса с так полюбившимся Алексу виноградом. Чуть дальше были домик старого садовника Христоса и хозяйственные постройки.
Смолев и Катерина шли, проверяя, закрыты ли двери номеров. Если дверь была не заперта, они стучали и заходили. Убедившись, что все в порядке и Костаса в номере нет – выключали свет, запирали номер и шли дальше. Катерина, осмелев, чуть задержалась в шестом номере, выключая воду, что оставили течь забывчивые гости.
Алекс почувствовал неладное, когда подходил к концу галереи.
Увидев издалека знакомую фигуру, неподвижно лежащую плашмя на полу в тупике у восьмого номера, Алекс в два прыжка оказался рядом и перевернул лежащего лицом к свету. Это был Костас. На его бледном, как мел, ни единой кровинки, лице застыло удивленное выражение. На белой футболке расплылось огромное кровавое пятно.
Подбежавшая Катерина зажала обеими руками рот и, воя от ужаса, тихо сползла рядом по стене.
Алекс быстро разорвал футболку и осмотрел рану. Огнестрельная. В грудь справа. Кровоточит. Он достал из кармана чистый платок и прижал к ране, лихорадочно соображая. Выходного отверстия нет, значит, не сквозная. Наверняка, задето легкое. Необходимо немедленно оперировать.
В этот момент, видимо, от прикосновения к ране, Костас громко застонал. На его стон очнулась Катерина, подскочила и, причитая, упала на колени рядом с раненым.
– Катя, да живой он, живой. Слышишь меня? Катя? Катерина, смотри на меня, на меня смотри! – жестко скомандовал он, когда понял, что она его не слышит. – Значит так, быстро! Лети на ресепшн, неси сюда полиэтиленовый пакет, широкий скотч, я видел там упаковку. Аптечку неси, что у тебя лежит за стойкой. У нас каждая минута на счету. Поняла? Принесешь, дальше скажу, что делать! Чего сидишь?! Бегом! – рявкнул он по-армейски, от души, видя, что девушка никак не может оторваться от Костаса, судорожно вцепившись в его руку.
Горничная вскочила от его крика, как ошпаренная и, путаясь в собственных ногах и рыдая во весь голос, понеслась к стойке администратора.
Теперь все зависит от того, как быстро они смогут доставить его в больницу.
Смолев, сильно прижимая платок к ране одной рукой, другой набрал номер Виктора Манна и кратко обрисовал обстановку.
– Понял, – немедленно отозвался он. – Я свяжусь с госпиталем, через пять минут у виллы будут парамедики, звонить будут на твой номер. Парня сам не трогай с места. Постарайся остановить кровотечение, перекрыть доступ воздуха в легкое через рану. Остальное они все сами сделают, там у них в команде есть толковый бывший военврач, пулевых ранений насмотрелся достаточно. Интерпол его привлекает на спецоперации. Дам команду срочно готовить операционную. Отбой!
– Есть, понял тебя. Отбой! – ответил Смолев. С полицией будем позже разбираться, подумал он.
Подбежавшей Катерине он сунул в руки свой мобильный телефон.
– Катя, я вызвал бригаду парамедиков, они будут звонить сюда. Снимешь трубку, объяснишь, если будут вопросы. Иди ко входу и стой там. Я здесь сам разберусь, – он мягко положил руку ей на плечо и тихонько его сжал. – Все будет хорошо, девочка, вот увидишь. Мы еще на вашей свадьбе спляшем! – ласково сказал он и слегка подтолкнул ее. – Иди, встречай «скорую» и веди сюда. Я побуду с ним, ничего не бойся.
Оставшись один, Алекс порылся в аптечке и покачал головой. Не густо. Что поделать, будем использовать то, что есть.
Он совсем разорвал на Костасе футболку, пропитанную кровью, обработал края раны раствором йода из аптечки, затем положил на рану полиэтиленовый пакет, надежно приклеив его широкими лентами скотча по краям. Затем, достав из аптечки широкий бинт, плотно перемотал грудь раненому.
Закончив медицинские манипуляции, он слегка приподнял Костаса и устроил его в положение полусидя, снял свой пиджак и, свернув его, положил юноше под голову, повернув ее чуть набок. Все, больше ничего он сделать не мог.
Перебирая аптечку в поисках обезболивающего и антибиотиков, вдруг он наткнулся на тюбик-шприц промедола. Повезло!
В свое время профессор Смирнов научил его пользоваться такими. Сейчас как раз тот случай! Он ввел раненому препарат и сел рядом на пол, привалившись гудящей головой к холодной и шершавой стене коридора. Теперь можно и выдохнуть.
Прошло несколько минут, прежде чем Алекс услышал топот ног и голоса подбегающих врачей на галерее.
Старший из прибывших медиков, грек, лет пятидесяти, быстро осмотрев пострадавшего, удивленно и одобрительно покивал головой и крепко пожал Алексу руку.
Алекс протянул ему использованный шприц-тюбик промедола. Тот, бросив взгляд на тюбик, снова одобрительно кивнул, похлопал Алекса по плечу и что-то скомандовал троим своим коллегам помоложе. Они развернули мягкие носилки и, двигаясь профессионально, быстро унесли раненого в машину.
Включив маячки и сирену, машина резко сорвалась с места и скрылась за поворотом.
Часть вторая
Пусть тот, кто любит тайные доктрины,
Ни одного намека не пропустит!
Микаэль Майер,
«Убегающая Аталанта», 1617 г.
Отправив «скорую» с пострадавшим, Смолев вернулся в свой номер и набрал телефон Теодороса Антонидиса – инспектора уголовной полиции острова. Быстро изложив суть вопроса и убедившись в том, что инспектор немедленно выезжает на виллу для проведения следственных действий, Алекс вернулся к стойке администратора, где сидела тихая и совершенно поникшая Катерина.
– Катя, – мягко сказал Алекс, обращаясь к горничной. – Иди домой, я тебя отпускаю. Сейчас приедет инспектор Антонидис, с ним я разберусь сам. Показания полиции ты дашь позже, они не так важны. Завтра с утра поезжай в госпиталь, я попрошу, тебя пропустят. Кстати, надо сообщить родственникам. Свяжись с его отцом, Никосом, и поезжайте вместе. Оттуда информируй меня о состоянии здоровья Костаса. Надеюсь, что завтра мы сможем с ним побеседовать.
– Алекс, – тихо спросила горничная. – Он выживет? Я ни о чем другом думать просто не могу. У меня в голове словно туман. И домой не могу идти – ноги не идут. Может мне сейчас поехать в больницу?
– Сейчас тебе там делать нечего, девочка, – отрицательно покачал головой Смолев. – Его уже оперируют. И, сама понимаешь, помочь ты ему ничем не сможешь. Там хороший хирург, бывший военный врач с большим опытом таких операций. Я не буду тебя обманывать, положение сложное. Но, во-первых, ранение мне не показалось очень тяжелым, просто он потерял много крови. Во-вторых, мы с тобой сделали все правильно и все, что было в наших силах. В-третьих, у него молодой и очень сильный организм. И к врачам он попал вовремя. Я уверен, что Костас выкарабкается. Очень надеюсь, что мы сможем завтра с ним пообщаться.
– Хорошо, Алекс. Я вам верю, – слабо улыбнулась Катерина. – Но все равно, я не пойду домой. Тут за стойкой есть комната отдыха для персонала. Я попробую подремать на кушетке, мне тут как-то спокойнее.
– Пусть так, – согласился Смолев. – Тогда сейчас иди и ложись, а я займу твое место на «мостике», – сказал он, указав на стойку ресепшн. – Я дождусь здесь инспектора Антонидиса. Все, беги. Не хочу, чтобы инспектор мучил тебя расспросами, от которых все равно не будет толку. Все, что ты видела, я и сам ему расскажу.
– Хорошо, босс! – ответила девушка. – Кстати, вот ваш мобильный.
Она положила телефон Алекса на стойку, вышла в комнату для персонала и плотно прикрыла за собой дверь.
Смолев остался один. Он сел в крутящееся кресло, у которого удобно откидывалась спинка, и задумался.
Нападение на Костаса произошло в тупике галереи у восьмого номера. Баллистическая экспертиза должна ответить на вопросы: с какого расстояния пришелся выстрел и в каком направлении стреляли. Соответственно, если повезет, то и на вопрос: где находился стрелявший в момент выстрела.
Вот инспектор обрадуется, хмыкнул Смолев. Будет ему возможность проверить в деле новое оборудование для лаборатории криминалистической экспертизы, что по просьбе Алекса подарил Интерпол уголовной полиции Наксоса.
Но уже сейчас Алексу было понятно, что стреляли в направлении от дверей восьмого номера. У дверей стоял нападавший или стрелял через открытую дверь из самого номера – в этом и придется разбираться.
Хорошо бы, подумал он, если Костас, когда придет в себя, сможет вспомнить, как все произошло. Но он мог и не заметить нападавшего, не видеть, особенно в темноте номера, его лица. И вообще не разобрать, кто стрелял: мужчина или женщина. Или Костас кого-то вспугнул, кто пытался вскрыть дверь в восьмой номер, и грабитель выстрелил навскидку, не боясь, что в праздничном шуме на выстрел обратят внимание. Чего тут бояться? Вон они полночи уже палят. Или Костас толкнул дверь в номер, она оказалась не заперта, и пойманный на месте преступления грабитель выстрелил в него? И где старики Файер? На празднике он их не заметил. В номере их нет, он проверил после того, как парамедики унесли Костаса. Специально подошел и постучал. Дверь была закрыта и, кстати, совершенно никаких следов взлома. То есть, была попытка проникнуть в их номер в отсутствие хозяев, удачная или неудачная – покажет время. После чего нападавший покинул виллу.
А ты уверен, что он ее покинул, сам себе задал вопрос Алекс. Может быть, это кто-то из гостей? Все возможно. Именно в этот день, когда многочисленные гости, приехав на свадьбу молодого хозяина виллы, сбили и запутали бедной Катерине весь порядок расселения, и теперь никогда не узнать, кто в каком номере, как оказался и почему – именно в этот день злоумышленник и решил проникнуть в восьмой номер, где жили загадочные Николас и Перренель Файер, «талисман гостиницы», как называл их покойный Георгиос Аманатидис. Подобная праздничная суматоха была только на руку злоумышленнику.
Но, подумал Алекс, даже если бы его застали рядом с номером, он бы мог легко сказать, что остановился в соседнем и перепутал. Вот именно, зачем тогда вообще было стрелять? Ну, притворился бы подвыпившим, добряк Костас бы его еще и под руку отвел в любой другой номер, который бы он назвал. Стрелять-то зачем? Абсолютно не логично.
Алекс раздраженно потер указательным пальцем левой руки шрам на виске. Выпитое вино сказывалось на нем, мысли были тягучими и ленивыми.
Что побудило нападавшего все-таки выстрелить в юношу, который не представлял никакой опасности? В каком случае ведут огонь на поражение? Либо его застали за проникновением в чужое жилище, и то, что он там делал, он бы никак не смог объяснить не вызвав подозрений, – либо его напугали, и он выстрелил от неожиданности? Либо он хотел именно убить.
Нет, покачал головой Алекс, последняя версия не выдерживает никакой критики. Убить Костаса? Неунывающего студента, этого шумного и совершенно безобидного весельчака?
Сама мысль о том, что у Костаса могут быть серьезные враги, вызвала у Алекса улыбку. Караулить его в тупике галереи, чтобы дождаться, когда он там окажется? Откуда мог знать злоумышленник, что Костас вообще там будет? Ведь это Алекс пригласил его в помощь Катерине. Под свою ответственность.
Вот она и наступила, твоя ответственность, сказал он сам себе, давай шевели уже извилинами!
Его размышления были прерваны появлением полицейского. Инспектор уголовной полиции Теодорос Антонидис поднялся по лестнице к стойке администратора. Он шумно отдувался, но спешил изо всех сил.
Поприветствовав инспектора, Смолев оперативно ввел его в курс дела. Затем, не откладывая, они отправились на галерею, в злополучный тупик у восьмого номера.
