скачать книгу бесплатно
– А почему я должна тебе верить? – негромко спросила я. – Ты сказал – ты не подсыл, но чем ты это докажешь? Откуда мне знать, что ты говорил правду? Кто на самом деле вложил в твои уста эти речи, заставил нарассказать легенд затворнице, истосковавшейся по новостям? Я уеду из поместья… и где окажусь? Исчезну? Или…
Рыжий молчал.
– Откуда-то ты прознал обо мне и Саннежи, – продолжила я, – но это мог помнить и Арнольд, герольд: ты же сам сказал, что напоил и расспросил его. Уж об отречении Саннежи он должен был знать наверняка! А я… Что мне остается? Остаться здесь и ждать, пока сестра умрет очередными родами, а за мной пришлют? Бежать в никуда одной? Бежать с тобой, все время думая о том, что ты можешь оказаться врагом или слугой врага? Этак я и в самом деле сойду с ума!
– Клятве ты, должно быть, не поверишь? – негромко спросил он, и я покачала головой. – Страшно никому не доверять…
– Все, кому я верила, умерли, – ответила я. – Ты что делаешь?
Рыжий распахнул куртку, дернул завязки на воротнике рубахи, и я невольно вздрогнула: левое плечо его было покрыто замысловатыми рисунками, какие накалывают себе моряки. Но у тех они обычно черные от жженой пробки или синие от чернил, а у Рыжего сложная вязь светилась тусклым золотом. Мне показалось даже, словно под кожей у него продета золотая нить, которой вышито неведомое послание.
Он вынул нож и провел острием у самой ключицы, там, где начиналась загадочная вязь, и приложил руку к царапине.
– Смотри, – сказал он, протянув мне окровавленную ладонь. – Не бойся.
Я смотрела как зачарованная: узор под кожей шевельнулся, вспыхнул ярче и вдруг… начал расплетаться, и тонкие золотые нити побежали по пальцам Рыжего, словно следовали за током крови.
– Сейчас…
Он выдернул из так называемого букета стебелек осота, ветку крапивы, размял между пальцами, а потом как-то так ловко сплел с этими самыми нитями, что вышел тонкий жгутик, который Рыжий и свил у меня на запястье.
– Эту нитку можешь разорвать только ты, – сказал он, завязав узелок и оборвав концы.
– И что случится? Ты умрешь?
– Нет, не умру, – серьезно ответил Рыжий. – Это вовсе не для того. Это просто оберег – почувствуешь, если мужчина против тебя умышляет, ну…
– А если вдруг женщина? – прищурилась я, вспомнив придворных сплетниц.
– Тьфу ты… – Он мотнул огненной головой. – Тут я ничего поделать не могу. Чему научили, то сделал. Ну уж будто ты наглую бабу не огреешь топором ровно так же, как мужика?
– Так-то оно так, но речь у нас шла вовсе о другом, – напомнила я, разглядывая странный браслет, на удивление похожий на золотой. Помню, в детстве мы с Аделин плели венки, и такие вот жгутики из травы тоже плели… – Откуда мне знать, что ты сделал, что это за вещь? Почему я должна послушать тебя?
– Я не хотел этого делать… – покачал головой бродяга. – Да только иначе ты не поверишь. А ты и этак не поверишь!
– Ну, говори же!
– Князь Саннежи знал одну твою стыдную тайну. Ты сказала ему, не матери и не отцу, и это он объяснил тебе, что ты вовсе не умираешь, что это в порядке вещей, и велел все же пойти к матери. Помнишь?
– Откуда ты… – Я почувствовала, как заливаюсь краской.
– Огонь. – Рыжий протянул руку, и огонек с фитиля свечи перескочил ему на руку, затанцевал на костяшках пальцев, как монета у ловкого фокусника. Такого я еще никогда не видала, даже у того циркача с факелом! – Он помнит то же, что Саннежи, ушедший в небо с дымом. А я умею разговаривать с огнем. Я могу рассказать, когда и как он в первый раз поцеловал тебя…
– Замолчи! Я все равно тебе не поверю, – прошептала я. – Ты мог узнать об этом от кого-то из слуг, наших или княжеских. Мог подслушать… А мог вызнать иначе.
– Скверно жить, не веря никому, верно? – повторил он после паузы.
– Да. Но лишиться жизни, доверившись бродяге с большой дороги, еще хуже.
– Значит, не рискнешь? Останешься ждать гонцов от своего зятя?
– Нет. Что мне терять?.. Тебе незачем везти меня к каким-нибудь бандитам, рискуя собственной шкурой: выкуп за меня если и заплатят, то огнем и сталью, сам ведь говоришь, что Рикардо не церемонится с разбойным людом. «Ночные короли»… они всегда блюдут выгоду и не тронут меня. Лихим людям на поживу ты меня не отдашь: что проку? Будто мало кругом девиц красивее и доступнее… – Я перевела дыхание. – Если я нужна кому-то, кто умышляет против Рикардо, скажем, как знамя, как законная наследница престола, я рада буду помочь ему, а там уж сама разберусь… Ну а если ты посланник Рикардо и если он получит меня, я придумаю, как убить его, оказавшись рядом!
Показалось мне, или свечи вспыхнули ярче?
– Вот это другой разговор, – серьезно сказал Рыжий. – Ты сказала, у тебя есть мужское платье. Собирайся да возьми смену одежды, и поживее! Коней уж я оседлал… Твой – караковый жеребец с белой проточиной на лбу?
– Он самый. Как догадался? – обернулась я.
На кровати уже высилась гора тряпья, и я выхватывала самое необходимое.
– Нрав точь-в-точь как у хозяйки, – фыркнул бродяга. – Я его погладить хотел, а он меня за плечо цапнул. Ну, долго еще?
– Может, отвернешься?
Вместо ответа он поставил поперек комнаты ширму, о которой я совсем позабыла, и я принялась переодеваться. Хорошо еще, гардеробная за дверью, костюм для верховой езды хранился там, и его успели вычистить… Так, сапоги, плащ…
– Годится, – сказал Рыжий, увидев меня. – Только косу под куртку спрячь.
– Ее можно отрезать, чтобы не мешала.
– Нет. Это всегда успеется, а такими вещами… – Он осекся. – Верно. Укоротить придется. Позволишь мне?
Я кивнула и невольно поежилась, когда Рыжий снова вынул нож.
– Дай руку, – попросил он, а когда я протянула ее, несильно порезал мне палец. – Извини, хозяйка, так надо. А теперь волосы…
Отхватил он едва не половину, и голова сразу сделалась какой-то легкой. Воображаю, что будет, если срезать волосы под корень! Наверно, вовсе в небеса улечу…
– Идем, – негромко сказал Рыжий, подхватив мой небольшой, но туго набитый тючок.
Что мне было брать с собой, кроме пары смен одежды? Немногочисленные драгоценности, несколько памятных писем и мелочей, вот и все. Медальон с портретами родителей и так был при мне. Ну и верный топорик и кинжал, отцовский подарок, я не забыла.
– А припасы как же?
– Смеешься? Припрятаны где надо, с голоду не умрем.
– Меня искать станут! Еще и кони пропадут…
– Не беспокойся, – сказал он, бесшумно отворяя одну дверь за другой. – Садись на своего зверя. Себе я вон того серого выбрал, он вроде как посмирнее будет. А этих заводными возьмем… и навьючим как следует.
– Ты что делаешь? – прошептала я, когда он выпустил из конюшни остальных лошадей и настежь растворил ворота.
Вместо ответа Рыжий ловко вскочил в седло и погнал серого вскачь, а я последовала за ним. Заводные лошади поспешали позади на чембурах.
– Рыжий! – едва слышно окликнула я. Серый конь был едва виден в темноте, луна то и дело скрывалась за тучами.
– Тс-с-с… – отозвался он. – Стой. Теперь обернись и гляди.
– Но…
– Этой ночью положено жечь костры, – негромко произнес он. – Лето умерло, родилась зима, так что это – костер в твою честь.
Позади вдруг вспыхнул огонь, мигом охватил пустую конюшню, перепрыгнул на дом и весело затанцевал на крыше… Истошно залаяли проснувшиеся собаки, раздался топот копыт – это разбегались перепуганные лошади. Слышны были крики – видно, дом пытались тушить, но куда там…
– А как же люди? – прошептала я.
– Я ведь не палач, – серьезно ответил Рыжий. – Все успели выскочить. Все, кроме тебя. Это ты опрокинула свечу – все же знают, что ты не спишь ночами, читаешь. Ну и вот…
– Волосы и кровь, так? – медленно произнесла я. – Как в старых сказках: влюбленные убежали, но это заметили не сразу, потому что они оставили свою кровь, и та говорила с преследователями вместо них?..
– Именно. А теперь едем. Рассвет скоро, полночь давно позади, уже можно.
Я кивнула, ощущая странную пустоту внутри, а он добавил без тени иронии:
– Принцесса Жанна умерла. Да здравствует королева Жанна!
– Безобразная, – добавила я.
– Бешеная, – поправил он.
– Одно другому не мешает, – не сдалась я, Рыжий тихонько засмеялся и тронул серого каблуками.
– Нам туда, – махнул он рукой. – К перевалу. Правь на рассвет…
Глава 3
Мне не приходилось раньше забираться в эти ущелья, прогулки мои ограничивались известными тропами. Мне дозволялось ездить лощинами и перелеском, но и только. Должно быть, соглядатаи мои знали, что Тван может уйти и по горной круче, как его полудикая мать, а потому держали меня на короткой привязи.
– Рыжий, а как же гвардейцы? – спросила я, следуя за ним. Для бродяги он как-то слишком уж хорошо держался в седле.
– Они спали, – ответил он, глянув через плечо. – Нет, огонь на их лужок не пошел, ветер в другую сторону. Но теперь, если они уже проснулись, то пытаются понять, что вообще случилось!
– Твоих рук дело?
– А как же, – самодовольно ответил он. – Самое лучшее вино от госпожи! Три бочонка! Ты же его не пьешь, верно? Отчего бы не попотчевать служивых?
– Значит, ты все рассчитал заранее… Так кто же ты на самом деле, Рыжий? – негромко произнесла я, подобрав поводья.
Тван мог развернуться даже на этой узкой тропе, я знала…
– Просто бродяга, – ответил Рыжий. Уже рассвело, и видно стало, какое у него усталое, серое лицо. – Помолчи, хозяйка. Я и так еле жив.
Мы ехали молча до тех пор, пока солнце не поднялось в зенит, а мы не оказались в тенистом ущелье, где ручеек со звоном впадал в небольшое озерцо.
– Привал, – выдохнул Рыжий, сполз с коня и со стоном потянулся. – Давненько я не садился верхом!
– Ездишь ты уверенно, – заметила я.
– Научился в свое время, – ответил он, расседлывая серого. – Помочь?
– Сама справлюсь, – ответила я, – а то, чего доброго, Тван тебе руку откусит…
– Да уж… – пробормотал Рыжий, покосившись на моего каракового. – Ты есть хочешь, хозяйка?
Я покачала головой.
– И я не хочу. Сейчас лошадей обиходим, и можно будет вздремнуть. Сюда никто не доберется.
– Если гвардейцы живы-здоровы, то по следам нас найдут.
– Не найдут, – ответил он, глянув на небо. – Пока проснутся, пока разберутся, вот тебе и дождь… Успеем передохнуть.
Рыжий стреножил лошадей и пустил пастись – травы тут было вволю, – а сам примостился под большим валуном на попонах. Я села рядом – куда еще было деваться?
– Ты забывай свою привычку не спать ночами, – сказал он перед тем, как заснуть, – теперь хоть когда пару минут сна урвешь – считай, удача!
Я промолчала. Это от меня не зависело: я перестала спать ночами после смерти отца, да и прежде спала беспокойно. Только рядом с Саннежи я засыпала мгновенно, и снились мне огнегривые кони на бескрайних равнинах и кони белогривые на морских волнах, они встречались и мчались дальше бок о бок, и было это прекрасно…
– Хозяйка, – встряхнул меня Рыжий, и я очнулась. – Солнце садится. Я думал, дальше поедем, но не выйдет. Дождь скоро хлынет. Седлай своего дикаря, попробуем прорваться к пещерам, а то как река вздуется, нас только в заливе и выловят…
– Это, что ли, река? – нахмурилась я, глядя на ручеек.
– Сразу видать, в горах ты не бывала, – ухмыльнулся он и закинул седло на серого. – Живее!
Мы двинулись дальше, все вверх да вверх по замысловато изрезанным узким долинам и ущельям. Накрапывал дождь, потом он перешел в ливень, но Рыжий не сбавлял хода, понукая:
– Скорее, скорее, немного осталось!
Я же с ужасом и восторгом наблюдала за тем, как узкий ручеек в мгновение ока увеличивается до размеров настоящей реки, и реки очень бурной!
Тут мой заводной конь оступился, его едва не унесло потоком, и если бы не Тван да не подоспевший Рыжий, пропадать бы бедняге… Мы вытянули дрожащего гнедого на твердый берег, а мой проводник, слава всему сущему, сказал:
– Здесь остановимся. Не зальет.
Кони не хотели идти в пещеру, пусть даже снаружи поливал дождь. Только Тван, знавший меня с рождения, уверенно пошел за мною следом, ну а за ним потихоньку удалось завести и остальных.
Пещера, узкая у входа, едва-едва лошади пройти, почти сразу резко расширялась, образуя большой зал (здесь мы оставили коней), а затем снова сужалась. Туда Рыжий и привел меня. Там было тесно, но хотя бы сухо, а в углу нашелся хворост и целая груда черных камней.
– Это горючий камень, – пояснил Рыжий, высекая искру. – Его тут видимо-невидимо. Вонюч, но горюч, чуть распалишь, потом не погасишь… Кузнецам и ювелирам он особенно по нраву: жар дает ровный. Ну а нам, сама видишь, пары камешков на всю ночь хватит. А что до вони, так тут хорошо сквозит, живо вытянет…
Я молча порылась во вьюках, достала хлеб, сыр и вяленое мясо, и мы уселись у костра.
Лошади недовольно пофыркивали, принюхиваясь к костру, но Рыжий не солгал: дрянной запах мгновенно выдуло наружу, и стало можно дышать свободно. Тот, кто устроил здесь убежище, не прогадал: углядеть вход, густо заросший диким виноградом, можно было, лишь зная, где искать. Ну а что мы осторожно раздвинули плети, не страшно: они мгновенно переплетутся вновь. Зимой, когда листва опадает, должно быть, прятаться сложнее, но я была уверена: на этот случай есть другие тайники.
– Ты обещал рассказать, что случилось с Аделин, – напомнила я, утолив голод. – Кто исполнил ее желание, как это произошло?
Рыжий помолчал, вороша длинной веткой горящие камни. Вот уж поистине необычное зрелище! Надо же, столько времени я провела здесь, но слыхом не слыхивала о такой диковине…
