скачать книгу бесплатно
Ника непонимающе молчала. Абсурдность происходящего зашкаливала. Она ущипнула себя за руку, потеребила ухо, но ни замок, ни этот скрипучий голос не исчезли.
? Понимаете, я…? начала, было, Ника, ? я совсем не та, за кого Вы меня принимаете.
? Перестань, девочка моя! Это крёстная заморочила тебе голову сказками, вечно что-то придумает, ? мужчина в бархатном камзоле и остроносых сапогах, помахивая плёткой, спустился вниз, ? отправляйся в свои покои, детка, и не позорь наш древний род, не то прикажу тебя запереть.
Тут же, словно, из ниоткуда выскочила служанка, проводила Нику в комнату, усадила в высокое кресло и подала горячий напиток. Девушка не понимала что с ней, где она, как оказалась здесь и начала теребить служанку. Но та на все вопросы удивленно таращила глаза, мотая отрицательно головой, и, низко кланяясь, скрылась в одном из многочисленных коридоров.
Ника огляделась. Странно. Современная мебель и слуги. Барон и замок. Где она? Как попала сюда? Вспомнилась сорока, зеркало, плойка. У неё закружилась голова.
? Ты здесь, красавица? ? перед Никой стояла моложавая дама в шляпке и кремовом платье со шлейфом, ? грустишь? Что, папенька опять завёл песню про древние корни и смирение?
? Где я вообще? Кто вы все? Почему я здесь? ? всхлипнула Ника.
? Утри слезы, радость моя! Ты что действительно ничего не помнишь? Да… Тяжёлый случай, ? дама повернулась к окну, ? ну ничего, не страшно. Главное все живы и мы снова вместе. Продолжаем?
? Объясните мне, пожалуйста, что происходит! Я скоро сойду с ума! Или уже сошла?! ? зарыдала Ника.
? Кому сказала, перестань реветь, ? дамочка подтолкнула Нику к окну, ? двигай вперёд, ? и они тут же оказались в саду, ? тссс… ? прижала палец к губам, ? я не слишком многое себе позволяю. Может, это ты слишком во многом себе отказываешь?
? Но, ? начала Ника.
? Никаких «но», будешь много знать – очень расстроишься.
Они устроилась на зубчатой крепостной стене, поглядывая, как на безмятежной синеве небес оставляют росчерки облака, залюбовалась причудливым нагромождением горных кряжей, усыпанных какими-то мелкими цветочками. Казалось, что тишина напевает грустные песни. Совсем рядом, переминаясь с ноги на ногу, быстро застрекотала сорока.
? Пора? ? спросила её дама, ? мы готовы!
Та бойко взмахнула крыльями, сделала над ними круг и, прокричав что-то не совсем внятное, полетела к лесу.
? К бабуле, так к бабуле, ? засмеялась дамочка, подтолкнула Нику вперёд и бодро зашагала по кочкам, нисколько не беспокоясь за свой шлейф и сапожки на каблуках.
Долго ли коротко они так шагали, но пришли к лесной избушке, мхом поросшей, в чаще затаившейся. На завалинке сидела подслеповатая бабка и щурилась на солнышко:
? Это ты что ли, ошибка природы, леший, явился? Или кто другой припожаловал? Что-то не разберу, совсем нюх потеряла.
? Бабулечка, это я, Ядвига! Девчонку привела, совсем её жизнь закружила, платье новое надо, ну знаешь то, что праздник в душе делает, с которым расставаться не хочется.
? Ишь, лягушка, чего вспомнила, платье ей надобно волшебное. Сейчас люди без волшебства живут, не верят они в нас. У них и тканей то разных всех сортов, хочешь шубу шей, хочешь сарафан. Зачем им наши чудеса лесные надобны при жизни такой? Там свои радости городские имеются.
? Не ворчи, бабуля, вспомни себя! Ну, пошьет она платье, жакет новый накинет, а радости то и нет, ? зашептала тихонько женщина, ? не простая девушка это, у неё в душе сказки живут, а наружу никак не выберутся. Из Зазеркалья Сорока привела, да нечаянно к барону в замок попала, а тот, как всегда, за дочку её принял.
? Чего ты там путаешь, Ядвига, насочиняла тут про баронов всяких разных, ? проворчала бабка, ? помочь оно, конечно, надо бы, коли девка с разумением, только нет у меня платьев, кончились. А сундук, раритет этот, давно заклинило, чепуху выдает разную. Красивую, правда. Вот кикимор наряжаю, лешему рубаху красную достала, а чтоб волшебное… Нет, миленькая, не помощница я вам в этом деле.
Она горестно вздохнула и отвернулась.
? Вот ты, лягушка, осчастливить девку хочешь, а спросила её, сама-то она чего желает? Может просто покрасоваться хочет, так это мы можем, враз соорудим красоту неземную. Она что немая у тебя? Или там, в Зазеркалье, все такие?
? Что это вы про меня шепчетесь, не пойму никак? Она, ? Ника ткнула в Ядвигу пальцем, ? притащила меня сюда. А ещё, бабушка, ты её лягушкой зовешь. Ничего не понимаю.
? Что понять ты, девица, хочешь? Что жизнь не сложилась ладно? Тоска душу гложет? Дни твои одноликие, обыденные. Всё-то у тебя есть: дом, семья, работа. А краски где в той круговерти серости и скуки? Живут люди так, гнездятся, не спорю. Но те, у кого сказка в душе зарождается иные совсем. Ты вот думаешь, платьишко поменяешь и полегчает? Нет, не такова ты!
? Так что же делать то? Не пойму вас никак!
? На мир по-другому глянуть, и платье своё, именное волшебное найти. Нелегко, конечно, внученька, будет, но поверь мне старой, отыщешь, жизнь поменяется, засияет и родным с тобой рядом тепло станет, да и другие от твоего света прозреют.
? Где же искать, бабулечка? ? напряглась Ника.
? Знамо где, у Елены Премудрой. Дам я тебе в помощь клубок путеводный, мелок заговорённый, да лукошко. Найдешь ты в нём, все, что надобно будет. Только идти одной придётся, твоя это дорога.
Поблагодарила Ника и бабку и Ядвигу, бросила клубок под ноги, и он покатился по кочкам. Девушка поспешила за ним. Только через некоторое время переместился клубок обратно, а за ним и Ника вышла, чумазая, расстроенная.
? Дела! ? ухмыльнулась она, ? и волшебство сбой даёт.
Клубок крутнулся на месте, направился в противоположную сторону и вскоре затерялся среди кривых стволов, оставив слегка примятый след. Ника побежала догонять, сокрушаясь в душе, что не занималась спортом. Красный хвостик нити казался маленькой змейкой, скользящей среди пожухлой травы и мха. Вот он нырнул под развороченный корень скорчившегося дуба и пропал.
Ника попыталась заглянуть в образовавшийся проход, на нее дохнуло чем-то знакомым и показалось, что там, в неоновом свете, подмигивает черным глазом клубок. Ника двинулась следом и растянулась.
? Куда завёл, чудо лохматое? ? позвала девушка.
Сверху на неё смотрело бездонное небо с бисеринами звёзд, глубокое, затягивающее. Вернулись звуки, которые в первый момент словно бы исчезли. Шелестела трава, стрекотали кузнечики, ветер перешептывался с листвой. Не то с озера, не то с болота донеслось громкое «ква-а-а!».
? Вляпалась! Только куда не пойму?! Где я? Клубок потерялся! ? и Ника двинулась на лягушачий крик.
Пробираться приходилось на ощупь. Луна спряталась, от звёзд толку особого не было, поэтому Ника постоянно путалась в траве, налетала на пеньки и кочки. Мох всё время проседал под ногами. Назойливо пищали комары. На подол налипла грязь. Путь всё время преграждали поваленные деревья, а длинные, изуродованные лишайником ветки цеплялись за рукава. Но туда, куда шла Ника, видимо нельзя было добраться известными тропами.
Выглянувшая луна осветила небольшое болотце. У бочажка сидела девушка и напевала себе под нос: «Выходи за поля с границами в лучших платьях с яркой окраской. Успокой себя девочка шёпотом. И смотри на мир изнутри», рядом с ней лежал клубок, и что-то еще, переливающееся в лунном свете
Она заметила Нику:
? Платье ищешь? Молодец, что пришла, вот тебе ряски немного и ещё блестяшки возьми, ? она подняла руку, зачерпнула пригоршню бисеринок-звёзд. Уложила их на дно корзинки, ? кто знает, что в твоём деле пригодится.
Поднялась, потянулась и вот уже маленькая жаба исчезла среди камышей. Ника с клубком двинулись дальше, углубляясь в лес. Луна катилась встречать утро, начало светать. Клубок исправно бежал по какой-то ему одному известной тропке. Неожиданно закрутился возле неприметного пня и замер. Из-за кустов выглянул Лесовик.
? К Премудрой ведёшь? ? наклонился он к клубку, ? ну коли так, ? повернулся к Нике, ? возьми подарочек.
И бережно уложил в лукошко горсть утреннего тумана, тонкие ниточки паутинок и первые нежные лучи солнца.
? В добрый путь, сказочница! ? помахал скрюченной лапой и скрылся из виду.
К полудню вышли на большую поляну. Порхали бабочки, носились стрекозы, пела зарянка. Застрекотала сорока, и рядом опустилась Жар-птица. Ника никогда не касавшаяся чудес так близко, замерла. Столько всего сказочного появилось в её жизни, что оно просто не вмещалось в голове.
? Голова, чтоб платок носить, ? словно читая её мысли, молвила птица, ? а чудеса в душе живут. Чего там ещё не хватает в твоем лукошке?
Она махнула крылом и в корзинке зашуршали бабочки, стрекозы, божьи коровки, заалели ягоды и закивали головками цветы. В руках у Ники появилось пёрышко, оно закружило её в воздухе и опустило у большого расписного терема.
? Ну вот, очередная явилась! Сколько вас развелось то вокруг!? ? хмуро встретила её Елена Премудрая, ? вчера только двоих ни с чем отправила, не справились девки. Погляжу на твоё умение, красотка! Разгадаешь загадки, покажу своё платье, а нет, так топай откуда пришла! ? добавила сердито.
Ника поставила рядом с собой лукошко и уселась на траву. Ноги гудели от пройденного пути, мысли путались, а тут загадки какие-то. Но куда было деваться?
? Носишь их много лет, а счету им не знаешь. Что это? Считаю до десяти. Не угадаешь – уходи. Один – два – три… ? начала Елена.
? Подожди, Елена, не так быстро. Волосы это! ? вздохнула Ника с облегчением.
? Ишь ты, угадала. Давай вторую. Чем их больше, тем вес меньше. Что это?
? Это дырки, ? выдохнула Ника.
? Скучно с тобой, больно умная. Ну, смотри наряд, так и быть!
Она взмахнула руками, и на ней появилось платье, которое невозможно описать словами. Это был целый мир! Горы, с которых стекали кипучие ручьи, степи с быстроногими антилопами, леса непроходимые. Солнце и луна попеременно освещали то один край, то другой, звезды играли в прятки. Ника замерла. Вот это чудо чудесное! В таком платье и жизнь ? сказка.
? Насмотрелась? Иди в светёлку, там всё есть для шитья. Сотворишь диковинку – награжу, нет, так и уйдешь ни с чем.
? Да я и шить то не умею, а тем более красоту такую мне в жизни не повторить! ? поникла Ника, ? я ж не Золушка, не Белошвейка.
? Зачем повторять то? Своё диво создай, какое получится. Вижу, есть в тебе что-то, загляни в душу свою, там и ответ будет, ? сказала так и по делам отправилась.
Пригорюнилась Ника, но в светёлку пошла, лукошко прихватила. Глянь, а клубочка нет. Как выбираться отсюда, подумала. Выгонит через три дня Елена Премудрая, а куда идти без поводыря неведомо.
Смотрит, на столе ткани разные разложены: и парча, и бархат, и муслин. А расцветки то, какие яркие! Даже в руки брать жалко, испортит ведь, отвечать придётся. Сидит, перебирает, а в душе сказка рождается, про миры непохожие, про красоту земную. Глянь, лоскуты хороводом пошли, да ладно так. В душе звучит сказка, вокруг идёт пляска. Повеселела Ника. Один лоскут взяла, с другим сложила, третий приладила. А тут из лукошка бабочки выпорхнули, стрекозы, букашки разные.
На наряд устроились, такой узор вывели, загляденье. Тогда Ника все из лукошка вытряхнула и давай прилаживать, словно буковки в слова складывать. Не платье, а сказка получается настоящая. Елена заглянула, ахнула:
? Да оно моего краше! Вон и роса на листочках, паутинки, словно живые, а месяц серебристый, точно бусинки, звезды развесил! Говоришь неумеха?! Цену ты себе, девка, не знаешь, вот что! Ну-ка примерь теперь!
Ника попыталась стянуть старенькое платье, служившее ей верой и правдой долгие годы, но куда там. Сидело, как влитое будто вторая кожа. А на него не наденешь же эту красоту нежную?! Она жалобно посмотрела на Елену. Как быть? Та только усмехнулась.
? Что жалко расставаться со старьем? Выросла ты из платья прежнего, не по тебе оно.
? Что же делать? Как быть, Премудрая? ? тихо молвила Ника.
? Ну, дорогуша, что в сказках делают? Волшебничают! Разводи огонь, наполняй котлы водой.
Они споро натаскали воды и вскоре над котлами начал подниматься парок. Елена в каждый из трех кинула по щепотке трав, плеснула настойки и выжидающе уставилась на Нику. Та боязливо передернулась, но всё же подошла ближе. Где-то в пятке шевельнулось сомнение. А в ушах уже звучала не раз слышанная песня: «Успокой себя, девочка. Отпусти на четыре стороны. Не стремись казаться иной, отвыкай от слова «несчастья».
Она закрыла глаза и с мыслью, что мечты должны быть либо безумными, либо нереальными, а иначе – это просто планы на завтра, погрузилась в горячую, пахнущую мятой, сосной и чем-то еще до боли знакомым и родным, воду. А через несколько минут уже прохаживалась павой в своем новом платье.
? Покрасовалась и будет, ? недовольно пробурчала Елена, ? снимай, да в короб уложи. Сама спать ступай, завтра дел полно. Честь тебе оказываю, помощницей у меня будешь.
? Елена Премудрая, мне бы домой вернуться, ? испуганно залепетала Ника.
? Хочешь остаться при своём мнении? Держи его при себе. Ишь какая, платье соорудила и бежать, ? фыркнула Елена, ? сказала, останешься, значит, так тому и быть, ? и уже шёпотом добавила, ? умная больно, не хочешь по-плохому, по-хорошему будет хуже.
Ночью Нике снился страшный сон, как закрыла её Елена в светёлке, шить заставила наряды разные, а они такие уродливые выходят. Проснулась под утро в слезах и к окошку. В какую сторону бежать не ведает, клубок пропал, а домой хочется.
И вновь откуда-то донеслась тихая песня: «Выходи за поля с границами в лучших платьях с яркой окраской. Успокой себя, девочка, шёпотом. И смотри на мир изнутри. Он ответит тебе звонким хохотом. В нем так много взаимной любви».
Ника натянула новое платье, вынула мелок, что подарила бабка и, не таясь, пошла очерчивать им круг окрест терема, нашёптывая пришедшие на ум слова: «Помощь есть, да не про твою, Елена честь!»
Обернулась вкруг себя и очутилась дома перед зеркалом. Зарастающая дырища на его поверхности быстро сковывала стекло, зыбкие волны пошли рябью и исчезли. Из ступора её вывел шорох. На подоконнике открытого окна переминалась с ноги на ногу сорока, держа в клюве красочную книгу: «Никины сказки».
Еремеево счастье
Еремей, призадумавшись, смотрел, как осенняя ночь вступала в свои полновластные права, укутывала село тёмным покрывалом, убаюкивала всё живое. Стар и млад погружались в сон. Тишина нависала над миром. Только берёза возле горотьбы дрожала и гнулась, разбрасывая вокруг золото осенней листвы, да вот он о судьбе задумался.
Братья старшие и прежде-то посмеивались над ним, недолюбливали. А как отца с матерью не стало и вовсе озлобились. Кондрат шпынял его, олухом кликал, а Ипат рохлей и дуралеем. Всё время козни строили разные. Еремей сердца на братьев не держал, родня всё же. Мягкий характер у него, деликатный. Чувствовал только – лишний он здесь. Вчера братья замыслили что-то уж очень нехорошее, долго шептались и злорадно поглядывали на младшего.
Еремей, чтобы не искушать их, дождался темноты, накинул плащ и толкнул скрипучую дверь. Ночь приняла его в свои бархатные объятья. Начинал накрапывать дождик, и свет уже ущербной луны не мог пробиться сквозь набухшие веки ночного неба. В робком дожде рождалось доверие. Словно дождь и Еремей понимали друг друга, соединяя свои одиночества вместе. Так и шагнули на дорогу, словно два закадычных друга. Возле лесочка дождь остановился и потрусил обратно, а Еремей направил свои стопы по тропинке к пастушьему шалашу, дожидаться утра.
Когда в воздух замелькали лучи восходящего солнца, лес наполнился не успевшей раствориться туманной дымкой. Она мерно кружилась, будто парила в этой смеси света и влаги. Еремей залюбовался туманными спиралями, и не заметил, как из кустов за ним наблюдают чьи-то настороженные глаза. Он слушал дыхание леса и наполнялся им.
Кажется, он мог стоять вечно, прижимая ладони к грубой шершавой коре, вглядываясь в трещины, чешуйки. Ни дереву, ни ему торопиться было некуда. Но всё же Еремей похлопал по заскорузлому боку сосны и шагнул вперёд. Посреди тропы, поделив её надвое, лежала исполинская ель. Ветвями, обращенными к небу, ель походила на гребень сказочного существа. Нижние лапы, пожелтевшие, обломанные порождали таинственные лабиринты. Разглядеть, что было там, за рухнувшей елью не представлялось возможным.
Вкрадчиво шелестел утренний ветер. Испуганно щебетала птаха. И какое-то поскрёбывание, повизгивание там, не то за гранью лабиринта, не то в нём самом. Еремей, не раздумывая, нырнул в мешанину ветвей под стволом и пополз, опираясь на ковер из осыпавшихся иголок, устилавший проход. Протискиваясь, почувствовал за собой что-то похожее на сопенье и вздохи, но не придал этому значения.
Наконец наметился долгожданный выход из путаницы ветвей, и он вывалился на поляну. В глаза ударило солнце, ослепив после сумрака, царящего под стволом. Жалобный тихий стон доносился из овражка. Еремей двинулся на звук. На дне, уткнувшись в траву, лежал пушистый комочек с полным муки взглядом и поскуливал. Юноша прошёлся ладонями по густой шёрстке и вытащил помятого кем-то детеныша росомахи. Пушистая шубка местами слиплась от крови, а передняя лапа висела не то покусанная, не то повреждённая когтями какого-то зверя. Еремей оторвал лоскут от рубахи, перевязал зверьку лапу и поспешил к ручью, который звенел где-то совсем рядом. За хлопотами не заметил, как следом за ним двигался зверь.
Омыв в ручье раны, напоил малыша водой и устроил в тени. Сам Еремей притулился рядом, прикрыл глаза. Но вскоре почувствовал на себе чей-то взгляд и вскочил.
? Не бойся, ? рядом сидел парень, прижимая к себе мальчонку с подвязанной рукой, ? ты спас моего брата, спасибо. Ястреб изрядно потрепал его, но твоя забота сохранила жизнь и избавила от страданий. Мы сыновья Лесного Духа, Нар и Влас. Много лет назад нас похитил злой колдун Дэв. Мы смогли сбежать, долго прятались от него, пока он не исчез, ? озабоченно огляделся по сторонам и вновь перевёл взгляд на Еремея, ? я видел тебя по ту сторону. Кто ты? Куда путь держишь? Ты ведь нам теперь брат названный!
Еремей не заметил сам, как поведал о братьях, о злых умыслах и интригах, коими наполнены были их мысли. Он чувствовал доверие и доброжелательность новоиспечённых побратимов, поэтому не раздумывал долго, когда те позвали его к себе в хижину.
Следующим утром Нар и Влас отправились по своим делам, а Еремею велели их дожидаться, хозяйствовать, отдыхать. Место тихое, безопасное. Хочешь по лесу броди, хочешь у реки сиди, хочешь в хижине отдыхай, только в дальний погреб не ходи. Припасов полно оставили разных. Сами же обернулись вокруг себя три раза и в росомах оборотились.
Чудно Еремею. Скучно. Коры надрал – кузовков наплёл, туесочков. Грибов насобирал, насушил. Руки работы просят, не привык он без дела сидеть. Решил дом строить, чего всем в хижине ютится. Дерева кругом полно, инструмент есть, руки при нём. Чего ж ещё?
Братья названные явятся – сюрприз будет. Вытёсывает брёвна не спеша, ладно всё у него получается. Топор затупился и пошёл он оселок искать. Везде посмотрел, да не найдёт никак. Решил в погреб заглянуть. Только дверцу приподнял, а оттуда возмущённый звон резанул по ушам и туманным облаком накрыл всё вокруг. Пока Еремей очухался, туманная тень бесшумно скользнула перед хижиной и, злобно взвизгнув на прощание, улетела прочь. Тишина настала. Захлопнул он погреб, а тут и братья названные вернулись. Накормил он их, напоил, спать уложил, а сам на стройке своей хлопочет, да забыть не может про туман.
Так и повелось. Еремей дом строит, хозяйствует, а братья отдохнут, в росомах оборотятся и по делам своим лесным отправляются. Долго ли, коротко, но вот и дом готов. Скучно Еремею, заняться нечем, не к чему руки приложить. Пожаловался братьям своим названным.
? Спасибо вам, братушки. За тепло и заботу. Но тоскливо мне. Жениться хочу, да семьей своей жить. У вас своя жизнь.
? Воля твоя, мы не держим, ступай с миром! Осторожен будь. Ты нам дом знатный построил, хозяйство вёл, ?Нар сказал, ? за труд позволь тебя одарить. Возьми вот Сапоги-скороходы. Шаг сделаешь ? версту отмеряешь. Неблизкий путь тебе предстоит, брат.
? А от меня Рукавицу Волшебную возьми, защитит она тебя от врагов. Удачу принесёт, ? подошёл Влас, ? не забывай о нас, да и мы тебя всегда помнить будем.
Поклонился Еремей. Жалко с побратимами расставаться, но с тоской в душе жить тоже не хочется. Сапоги надел и в путь отправился. Спешат Сапоги-скороходы, несут его по мшистым болотам, горам и пригоркам, лесам и перелескам. Смотрит Еремей по сторонам и диву даётся ? вот это скорость!
Не заметил, как до города добрался. Снял Сапоги, в котомку положил, чтоб по городу спокойно прогуляться и на площадь вышел. Ходит, к разговорам прислушивается. А разговоры все только о невесте царской. Капризной и взбалмошной красавице. Всех женихов перебрала, никто не угодил. Испытания придумала, кто Платье Красное добудет, за того замуж пойдет. А Платье то Чудище охраняет за тридевять земель в лесах непроходимых, в самой чащобе.
? Где наша не пропадала? ? подумал Еремей, ? достал свои Сапоги- скороходы и в путь отправился.
Через лес дремучий, буераки и пригорки пробирается, через степи привольные, ручьи широкие Славно Сапоги службу несут быстро бегут. Вот и опять через лес непроходимый продирается Еремей. Не останавливается. Кривые ветви деревьев хватают его за одежду и отвешивают пощёчины. Комары и мошки норовят отведать кровушки, только Еремею всё нипочём, не мнётся, не стопорится. В самую глушь забрался.
? Выходи, Чудище, поганое, биться будем! ? кликнул громко. Эхо по лесу покатилось и назад воротилось.
? Это кто там пищит? Что за шум устроил, человечишко? Что тебе у меня понадобилось?
