скачать книгу бесплатно
Костик, как и многие в его годы, работал программистом. Действительно, что еще можно делать молодому человеку, чтобы не казаться белой вороной и хоть как-то, но зарабатывать себе на пропитание. Работал он в маленькой компании, работы, соответственно, было тоже мало, и, как следствие, зарплата тоже, зато много свободного времени, и Костик себя этим утешал. Он был холост и не собирался жениться, не потому что не хотел семьи, а просто потому что он не видел вокруг достойных девушек. Будучи расчетливым, Костик подсчитал, что ему вполне достаточно того, что он зарабатывает и в свободное время спокойно, с превеликим удовольствием, занимался любимыми делами. Нет, он не был каким-то уродцем, а даже наоборот – многим он нравился. Симпатичная внешность, экстремальные взгляды на жизнь, бунтарство и строптивость – мечта каждой девушки, но он их не замечал, как будто бы был у него в голове некий трафарет, идеал, с которым он сравнивал, и ни одна не подходила ему.
Как бы он ни пытался раскрасить свои будни, дни все равно были блеклыми и неинтересными. Он любил забываться во время катания на велосипеде и не раз въезжал в машину, после чего приходилось делать ноги от разъяренных и озлобленных водителей.
Так за годом год жизнь его шла мимо и ничего не менялось. Работа-дом, работа-дом. Он и предположить не мог, что его жизнь будет такой, а ведь совсем недавно он окончил школу с золотой медалью, казалось, что все пути ему открыты, что он, молодой и бойкий, возьмет с первого наскока любую вершину, но все его мечты разбились о суровые реалии. Он не раз думал, что родился не в том времени, и что было бы лучше, родись он хотя бы на полвека раньше, где люди жили, любили, переживали. Он проклинал тех, кто считал, что после них – хоть потоп. Он восхвалял тех, кто заботился о своем будущем и будущем своих детей, но их было меньше, вернее, почти не было. Если бы существовала Красная книга для людей, их бы туда обязательно занесли. Так, загруженный неподъемными для него мировыми проблемами, он шел из дома на работу и с работы домой…
Как и подобает молодому человеку, Костик снимал квартиру у одной старушенции на окраине города. Добираться было далеко, зато платить меньше. Дом был старый, обветшалый, но теплый и на редкость хорошо сохранившийся изнутри: подъезд, водопровод, электросеть – все было замечательно, все работало, как швейцарские часы в лучшие годы.
Он был сиротой, его родители погибли в результате обрушения ветхого дома, в котором они жили. От старости или от вредности, но дом решил, что больше он не может быть памятником советского зодчества и канул в лету. Каким-то чудом Костик уцелел, более того его просто аккуратно накрыло перегородкой в углу, которая и уберегла его, а в радиусе полуметра не было ни одного обломка или куска строительного мусора. Так четырехлетний Костик стал сиротой. Дальнейший его жизненный путь предсказать не трудно. Его ждал детский дом со всеми входящими туда «прелестями», но его это не сломило, он прошел этот этап, закалился, стал сильнее. Дальше школа и университет, одно только «но»… Он был сиротой.
Костик всегда говорил, что пережить все трудности жизни ему помогла вера, хотя близкие друзья понимали абсурдность этого высказывания, ведь они знали, что Костик ходил на все мессы и службы не из-за того, что верил в это, а просто потому, что в храме он набирался сил. Он приходил на исповеди и просто выговаривался, это помогало, спадало напряжение. Да и нельзя не отдать должного Русской Православной Церкви, ведь именно она спонсировала приют Костика. Подведя черту под всеми «за» и «против», Костик говорил, что, да, он православный христианин, хотя и понимал, что не знает ни одной песни из Библии.
Он очень любил загадки, возможно, поэтому он и любил ходить в храмы и церкви, ведь они были настоящими вратами между мирами. Нашим миром и тем миром, который был тысячи лет назад. И пускай храму в лучшем случае несколько веков, но сюжет витражей, росписей гораздо более древний. Красиво расписанные стены, множество икон, каких-то символов, знаков, про которые все уже забыли и знать не знают, что они значат. Костик поражался, как такие хрупкие изнутри строения могут так долго обходиться без капитального, да что там капитального, без вообще какого-либо ремонта. Тут-то и стал он верить в Божью силу, какую-то абстрактную, совокупную. Но все это ничто, по сравнению с той силой, которая калечит мир, человечество, Россию, Родину.
Глава 5
Состояние мира
Был обычный столичный зимний вечер, кстати говоря, столицу перенесли в Казань, обосновав это тем, что Москва стала более непригодной для жизни и походила больше на могильник радиоактивных отходов, нежели на жилой город. Не думаю, что глупые современные дети были счастливы увидеть картину пост апокалипсиса не в компьютерной игре, а за окном. Люди стали массово уезжать кто куда. Нынче уже не увидишь новогодних поздравлений президента у московского кремля, никогда больше не всплывет на фотографиях туристов собор Василия Блаженного, и почти полуторавековое московское метро более никогда не заговорит эхом поездов и громкими, шумными, усталыми разговорами жителей. Москва нынче разорена. «Нерезиновая» окружена трехметровой стеной, вокруг которой несут почетный караул. Теперь это выглядит так. Нет красивых мужчин в наутюженных мундирах с аксельбантами и ружьями, гордо несущих почетный караул у Вечного огня, памятника в честь давно забытой Великой победы. Многие скептики того времени, времени, когда у Федерации еще были шансы на спасение, заявляли, что День победы будет праздноваться до тех пор, пока жив хоть один ветеран, потому что это просто нужно. Нужно для них, не правительству, не молодёжи. Последняя годовщина Великой победы датировалась 2034 годом, в год восьмидесяти девятилетия. Заядлые игроки в лото назвали бы эту цифру «Бабушкой», но это все глупые и неуместные шутки. Уровень преступности в Москве в последние годы ее жизни резко возрос, причиной этому стало странное, спорное и абсолютно необдуманное решение нашей Государственной думы принять закон о роспуске тюрем и мобилизации их на нужды государства, школ, садов, детских домов, казарм. Казалось бы, цели преследуются благие, и наконец-то власть стала думать в этом направлении, но какими методами… Как и раньше, закон был принят «под шумок»: его прикрыли мелким указом об улучшении армейских условий и возможности выбора места прохождения воинской службы. Собственно, указ так и не был исполнен, а вот тюрьмы распустили, и десятки тысяч воров и убийц по всей стране вышли на свободу и начали получать пособие до тех пор, пока не смогут устроиться на работу, но кто возьмет на работу таких.… В общем, правительство хотело поправить своё финансовое положение, сократив расходы на содержание тюрем и заключенных, они наивно надеялись, что люди, получив амнистию будут по гроб жизни обязаны стране, что исправятся и воспользуются своим шансом. О, нет, как же они ошибались! Правительство совсем забыло, что государство, которому по плану амнистированные должны быть благодарны, когда-то и засадило их за решетку. И пускай, что многих за дело, но если вспомнить арифметику, то дай Бог можно было рассчитывать на нейтральное отношение, но потерянные годы все же перевешивали. Люди не исправились и не простили. Нельзя слепо следовать библейским обычаям и подставлять вторую щёку. Такие люди обязательно ударят еще раз. Люди, потерянные для общества, выпавшие из цепи человеческой эволюции, живущие «по понятиям» и не думающие ни о чем. На улицы стало опасно выходить. Оно и понятно – любой поход в магазин становился смертельно опасной операцией. «Выжившие из ума старики!», – кричали заголовки неправительственных газет, но что может общество против такой свирепой злобы.… Как и столетиями раньше, все стремились в сожженный город: богатство, власть, престиж – Москва стала кормушкой, но прилетали туда далеко не соловьи, а падальщики и стервятники, ничего другого, кроме падения её ждать не могло. Выбитые стекла в жилых домах, запах дыма, перевернутые и разбитые машины, разоренные банки и ювелирные магазины, повсюду раздавались взрывы от Коктейлей Молотова. Это не была гражданская война, люди, нет, не люди, это звери, хотя тоже нет, исчадия ада, изгои общества, падальщики дрались за добычу. Москву рвали на маленькие кусочки.
Экстренный приказ президента от двадцать восьмого июля две тысячи тридцать четвертого года, спустя месяц после принятия закона «о тюрьмах и врагах государства», гласил о переносе столицы в Казань, что в очередной раз показало недальновидность первых лиц страны. Переносить столицу так близко и в не вполне благополучный город, в котором были свои проблемы, как минимум глупо, как максимум – расскажут учебники истории. Позже эту дату назовут «Падением третьего Рима». Это будет государственный праздник, точнее не праздник, а день скорби и печали, именно так кучка сумасбродов разлагала страну, три сотни против ста миллионов, месяц – и страна погрязла в хаосе. Современная Россия напоминает Древнюю Русь в удельный период, только пока еще имеющую общую границу и конституцию, первая статья которой по-прежнему гласит, что Российская Федерация – Россия – есть демократическое федеративное правовое государство с республиканской формой правления.
Сохраняя общую границу, Россия очень многое растеряла: многие субъекты вышли из состава Российской Федерации. После указа «о тюрьмах и врагах государства» отделилась Мурманская область, тем самым был утерян незамерзающий северный порт, Республика Карелия и Архангельская область с их лесными массивами, образовав при этом Северное, пока еще не принятое, государство. Отделились кавказские республики и вместе с Ростовской областью и Калмыкией образовали Кавказскую народную республику. На востоке тоже не обошлось без перемен: Япония наконец-таки заполучила Курильские острова, когда страны "большой пятерки" выдвинули ультиматум России о погашении государственного долга в течении короткого времени или возвращения Японии ее исконных земель. Дружественная Китайская Народная Республики нуждалась в расширении земель, и наше правительство не смогло ей в этом отказать, отдав за очень скромные откупные три субъекта: Приморский край, Амурскую и Читинскую области. В ответ на эти действия Республика Саха вышла из состава Российской Федерации. Таким образом, одним лишь указом страна потеряла чуть меньше четверти всех земель. Да, эти новые страны еще не были признаны, но это лишь вопрос времени. Никто не заинтересован в сильной России, даже ее граждане. В то время смотреть новости, читать газеты, было сродни самоистязанию, хотя люди быстро к этому привыкли. Был всплеск самоубийств. Массовая иммиграция куда-нибудь. Бурный рост преступности. За короткий период Россия потеряла почти треть своего населения. Русский народ – многострадальческий народ, но, видимо, грядут такие беды и перемены, которые не переживет даже он. Всё, что имеет начало, имеет и конец. Как-то Королёв, руководитель космической программы СССР, сказал: “Странный мы народ – летаем в кандалах. А что будет если их снять…? Потеряем равновесие и разобьемся насмерть”. Так оно и произошло после этого приказа. Пройдена точка невозврата.
Нельзя сказать, что где-то в мире ситуация была намного лучше, но там народ и власть все же могли балансировать на лезвии ножа. Расы размылись. Больше не было деления на европеоидную, монголоидную, негроидную расы. Были только серые, серые, безликие люди. Похожие на всех и не похожие ни на кого. Люди без истории, люди без будущего, живущие только одну жизнь – свою. И не важно насколько короткую или длинную. Больше не было великих целей или стремлений. Все стало безликим и никому не нужным. Люди перестали замечать прекрасное, потому что перестали мыслить творчески и создавать что-то необычное. Измельчали чувства и эмоции, все стало неискренним и больше похожим на инстинкты. Инстинкты, опирающиеся на простую логику – чтобы удовлетворить свои потребности нужны деньги, а чтобы были деньги нужно работать. Туристические фирмы и агентства разорились. Больше уже никому не было интересно путешествовать. У каждого дома стояли визуализаторы, где нужно было просто нажать на кнопку, и машина смодулирует тебе пляж, море, песок. Города стали похожи друг на друга. Почти в каждом городе была Эйфелева башня или Статуя Христа-Спасителя, ничем не хуже оригинала. Государства, полностью зависящие от туристического бизнеса, были вынуждены присоединиться к своему «большому» соседу. Мир вернулся к началу XX века, когда площадь колоний была гораздо больше площади столичных земель. Количество государств сократилось вдвое. Научно-технический прогресс встал. Последней гениальной разработкой человечества было изобретение степлера, который работал в двух направлениях: механически дырявил и скреплял бумаги и разгибал скобку, пропуская через нее электрический заряд. Нынче наука такова: весь радиоактивный мусор отправляют в космос на каких-нибудь старых ракетах, поэтому и экологическая обстановка что планеты, что космоса оставляет желать лучшего. Человечество пришло в упадок. А может, стоит вспомнить Моисея и просить Бога о потопе?
Во всем этом беспорядке оставалась верной себе только природа. Все такая же снежная зима с лютыми морозами и гололедом на дорогах. Все также искрилось Полярное сияние за полярным кругом. Все также дули бризы и муссоны, с гор спускался фен, а Западные ветра все также резвились в Тихом океане. Извергались вулканы, били камчатские и исландские гейзеры, росли и выветривались горы-дети и горы-отцы. Все так же океан в сговоре с Луной подтапливают Котантен и Корнуолл. Усталые, томные города засыпают, тени становятся все длиннее, очень редкие моряки-счастливчики наблюдают зеленый луч, но не осознают своей удачи. Потому что им все равно, а в мыслях только забота о собственном животе.
Глава 6
Суд в Междуречье
В следующий раз Костик очнулся привязанным к стулу, который стоял на краю какой-то пропасти. Дна ей было не видно. Вокруг не было ни души. Костик оказался совсем один в каком-то заброшенном ржавом ангаре и если он правильно помнил надпись с табличкой, то находился он в поселке Пришиб. От названия ему стало не по себе. «Видимо, из-за таких как я, попавших в такие же ситуации, этот посёлок назвали именно так», – думал про себя Костик. Однако, долго ждать его не заставили, и в ангар вошли три мужчины в черных похоронных костюмах: водитель и два верзилы. Не сказать, чтобы водитель был намного меньше этих двух дуболомов, но все-таки разница была на лицо. Они окружили его с трёх сторон, с четвертой стороны Костика с распростёртыми объятиями, улыбаясь, ждала пропасть.
– Хочешь что-нибудь сказать? – спросил водила.
– Мм-мм, – Костик старательно пытался выплюнуть кляп изо рта, но тот весьма добротно придавил и обездвижил язык.
– А, не можешь? Ну вот и славно. А теперь немножко полетай, – водила подошёл ближе, взял за кончик кляпа и толкнул ногой стул. Костик, вереща, покатился вниз по наклонной поверхности прямо в пропасть, оставив кляп в руках охранника.
– Это чтобы ты мог орать, и у тебя сердце не разорвалось от испуга, а кляп мне ещё пригодится, – сказал водила. – Для таких же умников, как ты. Эх, люблю я всё-таки Пришиб… И здесь мы хотя бы можем улыбаться и не бояться смерти.
– Как он орет, – закрывая уши, говорил один из них.
– Да, можно даже сомневаться, что в нем есть частичка Их.
– Есть. Я в этом уверен.
Это были последние слова, которые услышал Костик. Докатившись до края наклонной и начав падать, он заорал, что есть мочи, содрогнув эхом безумно старые и ржавые стены ангара. Он со всего размаху во что-то ударился, но благо стул его защитил, хотя видя, как стул рассыпался после удара, Костик невольно подумал, что ещё одно столкновение, и он последует примеру стула. Он падал несоизмеримо долго и уже перестал орать. Хотелось просто отдышаться и промочить горло. Ему казалось, что уже можно было долететь до дна Кольской сверхглубокой, ну или по крайней мере, до Марианской впадины точно. Ему порядком наскучило падать, и он с томным, недовольным видом стал ждать смертельного удара. Стены пропасти вдруг заблестели, стали переливаться всеми цветами радуги, пропасть становилась то шире, то уже. Костик уже начал со всеми прощаться и у каждой дворовой собаки просить прощения, когда пропасть стала в диаметре не больше метра, но на его удивление желоб стал изгибаться и аккуратно положил Костика в своё русло. Он катился по идеально гладкой поверхности мерцающего желоба, который брал то резко влево, то резко вправо. Скорость постепенно снижалась, а угол наклона стремился к нулю. Вдалеке, метрах в трехстах, Костик увидел конец этой лихой петли, как будто кто-то поставил пробку на горлышко этой огромной, витиеватой бутылки, без преувеличения шедевра стеклодувного дела. Он медленно докатился до этой «пробки», легонько ударившись в него спиной. «Прибыли», – подумал про себя Костик. И тут же под ним открылся люк, выбросив Костика из этого произведения искусства на красную выжженную почву с высоты трёх-четырёх метров. От неожиданности он не успел сгруппироваться и обильно окропил почву густой слюной, с размаху ударившись о землю. «Все-таки не удалось избежать неприятного приземления», – мысленно подшутил он сам над собой. Костик встал, осмотрелся – пустыня, красная, марсианская пустыня. Недалеко, метрах в пятидесяти, стояла табличка. Костик подошёл к ней. «Междуречье. Стрелка направо». Костик помедлил, поискав вокруг еще какие-нибудь знаки и подсказки. На табличке появилась надпись: «Тебе туда, дурень!». «Ладно, ладно», – подумал про себя Костик и, взяв курс направо, зашагал по выжженной земле.
Около часа он шагал под пепелящим… чем? Он посмотрел наверх. Солнца не было. Небо светлое, красно-желтое и однотонное. Чтобы это ни было, но жарило оно ничем не хуже солнца. Вскоре вдалеке показалась помпезная растяжка на двух тонких прутьях. «Междуречье. Проживи жизнь за десять секунд». «Не очень оптимистичный лозунг», – подметил Костик. Однако, это было лучше, чем сдохнуть от жары и жажды под этим непонятно чем. Костик услышал шум воды, где-то недалеко бежала речка. Минуту спустя, где-то впереди он услышал человеческую речь и после недолгих раздумий выбрал людей, вместо непонятно где текущей речушки. Там оказалось намного больше людей, чем он мог подумать. Они стояли у ограды. За оградой стоял огромный стол. За столом сидел сухой и выжженный, как вся эта пустыня, дедушка, со всех сторон заваленный разными бумагами. Это был суд. У суда была стража, четыре таких же выжженных, как дедушка и пустыня, сухих и высоких человека. Один стоял у ворот, пропуская вызванного на суд, двое стояли у кафедры, где подсудимый пытался доказать свою невиновность. Невиновность в чём? И четвертый страж стоял за огромным столом с маленьким дедушкой у других, более внушительных врат. За этими вратами, сужаясь, а потом расходясь, текли две речки. Одна река чёрная, будто смоль, густая, вязкая, медленная, горячая и тяжелая. Вторая белая, как молоко, быстрая, холодная и лёгкая.
Стражник у ворот зашевелился. Наступило молчание.
– Тимоти Бернерс Ли, – провозгласил стражник у ворот.
«Тим Бернерс Ли, это же создатель сети интернет! Он же умер вот уже как пятьдесят лет назад! Долго же мне придется ждать своей очереди. Адские мучения. Столько стоять и сохнуть, когда совсем недалеко текут две реки», – подумал Костик про себя.
Из толпы вышел высушенный старик, со облезавшей кожей и мертвыми глазами.
– Это я, – окликнул он стражника.
Стражник открыл ему ворота и проводил его до кафедры. Суд начался.
– Тимоти Бернерс Ли – британский учёный, создатель Всемирной паутины и бывший глава консорциума Всемирной паутины.
– Да, это я.
– Вы обвиняетесь в том, что ваше главное изобретение – Всемирная паутина, далее Интернет, не пошло на пользу человечеству, а только ввергло его в пучину хаоса. Интернет стал причиной разжигания межнациональных и межрасовых конфликтов, системой контроля за человеком, нарушающей все принципы права на свободу мысли и слова. Далее, сеть Интернет подвергла опасности безопасность всех стран, что привело к еще большей обособленности стран планеты Земля. Также сеть Интернет использовалась не по назначению, распространяя пагубную для молодых умов информацию, стала местом ссор и примирений, иными словами лишила человека необходимости общаться с другими людьми, добывать интересующую его информацию, а также развратило его разум и сделало злым его сознание.
– В свою защиту хочу сказать… – ему не дали договорить.
– Вы – глава и создатель консорциума Всемирной паутины. Вам и отвечать за ваше детище. Все доводы защиты были судом приняты и рассмотрены. Суд постановил, признать Тимоти Бернса Ли виновным в преступлении против человечества и назначить ему высшую степень наказания. Приговор привести в исполнение немедленно.
Глаза Костика выкатились на лоб, он всем сердцем не понимал, как такого человека можно признать виновным в том, что люди измельчали. Это не его вина, что мизерные умишки рядового человека не способны на большее, чем полить грязью собеседника. И тут же он стал переживать за свою судьбу. Ему никак не хотелось оказаться в Чёрной реке.
К Бернерсу подошёл стражник, взял его под руку и повёл к большим, красивым вратам. На них было написано: «Да не исчезнет в сердце страх. Луч веры не потух». Что было дальше никто не видел, только слышали. Раздался громкий, короткий крик. И парящее тело медленно понесло по течению Чёрной реки.
– Костет Мыр Тайре, – провозгласил стражник.
Снова повисла тишина, но никто не вышел.
– Костет Мыр Тайре, – повторил стражник.
Снова тишина.
Стражник открыл ворота, пошёл в толпу, взял Костика за шкирку и приволок к трибуне.
– Костет Мыр Тайре, – начал судья. – Воин и философ, погубивший ради своих идеалов и учений многие жизни. Ни раз обрекавший своих спутников и друзей на верную смерть. Шантажер, пройдоха и мошенник. В последствии жестокий тиран и диктатор.
– Что-о? – неуверенно и тихо спросил Костик.
– Суд постановил, признать Костета Мыр Тайре не виновным в преступлении против человечества. Приговор привести в исполнение немедленно.
Толпа радостна зашумела. Всё-таки беда сплочает людей. А может у них просто появилась надежда, что суд отнесётся также лояльно и к ним…
Стражник взял Костика под руку и проводил к Белой реке. Жестом показал, чтобы Костик вошёл в реку. На удивление, быстрое течение не унесло Костика, а как будто обходило его стороной до поры до времени. Воды было по пояс. Стражник приказал Костику сесть на колени, тот покорно повиновался. Вода была прохладная, то, что нужно в такой пустыни. Костик захотел попробовать её, опустил голову к воде. Крепкие руки стражника схватили шею Костика, сильно сдавили и толкали под воду. Костик барахтался, махал руками, пытался встать с колен, вода вокруг вскипела, но всё тщетно. Белая, что молоко, вода наполнила его лёгкие. Его тело опустилось на дно и медленно поплыло по течению.
Толпа ликовала, все были счастливы узнать, что всё же суд отправляет в путь по Белой реке. Все хотели повторить путь Костика, Костета, они не знали, что произошло за теми большими и красивыми вратами. А стоило бы. Костик, он же почему-то Костет, получил второй шанс. Шанс исправить свою прошлую жизнь, но все мы знаем другого человека. Здесь вышла какая-то ошибка или это заговор свыше.
Глава 7
Арена
Костик очнулся, на него мчался огромный уродец с секирой в руках. Уродец был одет в лёгкую броню, кожаные наручи с металлическими шипами, на левом плече был стальной наплечник с какой-то замысловатой вязью, на торсе скрещивались два кожаных ремня, которые держали за спиной круглый щит с кривым шипом. На голове – рогатый шлем без забрала, на поясе – набедренная повязка, лохмотья, которые остались от некогда дорогих пандемийских полосатых штанов, ноги босы. Откуда Костик знал, что такое пандемийские полосатые штаны, он не понял, да и некогда было разбираться, когда на тебя несётся такое чудище. Костик поднял левую руку, чтобы как-то закрыться от удара. Раздался звон, секира попала в щит, на котором был изображен молот и наковальня. В правой руке оказался хорошо сбалансированный полуторный меч, которым Костик рубанул по диагонали справа налево. Уродцу пришлось отступить и изменить тактику на выжидательную и позиционную. Уродец был где-то два с половиной метра в высоту, крепкий, груда мышц, очень широкоплечий, кожа белая, словно снег, лысая голова в татуировках, два клыка нижней челюсти выпирали на верх, доходя, примерно, до уровня носа. Уродец снова пошёл в атаку, взял секиру двумя руками и замахнулся. Он недооценил Костика, который на удивление быстро освоился. Отпрыгнул в сторону, увернувшись от удара, рубанул мечом наотмашь и снес уродцу голову. У Костика выдалась минутка, чтобы осмотреться. Это были подпольные бои. Тусклый свет, круглая арена, со всех сторон закованная решеткой, через решетку свешиваются разные люди и существа, были такие же, как уродец. Все грязные, с безумным глазами, чёрными прогнившими зубами. На балконе сидели высокие гости, холеные, парадно одетые, все без исключения высокомерные, снисходительно смотрящие на всё, что происходит на арене и нижних этажах трибун. На арене было еще пять не уродцев, сражающихся с уродцами: коренастый, широкоплечий бородач, темноволосая, черноокая, смуглая девушка, длинноволосый, статный мужчина в пандемийских полосатых штанах, ловкая девочка с зелеными глазами, пытавшаяся одолеть своего уродца, проткнув ему шею стрелой, и мужчина в серой рясе, выбивавший своим деревянным посохом последние мозги своему уродцу. Все они одержали верх над своими противниками и ждали подлости со стороны каждого стоявшего на арене. Все синхронно отошли спиной к стене и следили друг за другом, чтобы кто-нибудь не выкинул глупость.
– Вновь Империя одержала верх на Могильных землях в битве против нелюдей, – заорал в рупор диктор с трибуны. – Встречай, толпа, героев битвы при Сэт Хеме! – толпа одобрительно завыла, кидая на арену черные лепестки невиданных цветов.
Шестерка «имперцев» на арене расслабилась, некоторые даже поприветствовали публику. В стене открылась решетка, громилы вышли на арену и стали недвусмысленно показывать, что всей великолепной шестерке следует пройти за ними. Герои подчинились и пошли следом. Как только за ними захлопнулась решётка, на арену выпустили монстров, которые с большим удовольствием накинулись на лёгкую, еще тёплую добычу под шумные восторженные крики толпы. Видимо, это была вторая часть представления, нисколько не менее зрелищная, чем первая. У монстров было шесть лап, длинный шипастый хвост, пасть, открывавшаяся на пол окружности, являя миру три ряда острых зубов и змеиный язык. Туша, метров пять, в чешуйчатой перламутровой шкуре. Монстры набросились на дохлых уродцев, рвали их на части, толпа бесновалась и завыла ещё громче. Безотходное производство. И волки сыты, и овцы целы.
В подтрибунном помещении громилы их обезоружили, отвели в общую камеру, сырую и тёмную, принесли пайка, жидкого блевотного цвета похлёбки и закрыли камеру. Костик первый решил сдвинуться с места и проверить похлебку на вкус. Он взял миску, аккуратно поболтал её, всплыло что-то мерзкое, скорее всего, это был раздавленный человечий глаз. Костика вытошнило на решетку. Ещё пару минут он откашливался, потом со злостью швырнул миску в ту сторону, куда недавно ушли громилы.
– Успокойся, – сказал длинноволосый мужчина. – С голоду помереть не дадут. Можешь у Яра спросить, мы с ним вместе очнулись в… – он задумался, – на… ай, чёрт знает где мы, короче.
– И сколько вы уже здесь? – поинтересовался Костик.
– Не знаю, долго, время здесь измеряется в выходах на арену. Было уже пятнадцать боёв, это шестнадцатый, – Костик посмотрел на Яра, коренастого бородача, тот едва заметно одобрительно кивнул.
– И вы не попытались сбежать?
– Куда? Куда сбежать? Мы не знаем, где мы, судя по запаху, вокруг нас море, солёное. Здесь хоть мало-мальски кормят да ещё и драться учат.
– Не велика честь, – возразил Костик.
– Возможно, но лучше быть живым, чем сожранным морскими бесами.
– Как вас зовут? – обратился Костик ко всем пятерым.
– Яра ты уже знаешь, – начал длинноволосый, – здесь меня зовут Линд, это Ребой, – он показал на мужчину в рясе, – это Рези, – он показал на темноволосую девушку, – а это Шэрлеруа, мы зовём её Шарли, – указал он на маленькую, зеленоглазую девушку.
– Я… – он не успел договорить.
– Мы знаем, – перебил его Линд, – тебя зовут Костет, рупор нам об этом возвещал, что к нам добавился еще «имперец» и бла-бла-бла.
«Костет, что за бред? Почему меня все называют Костетом, ну и имечко, хуже не придумаешь!»
– Интересно, сколько к нам ещё сюда будут присылать «людей», пока в камере нельзя будет лечь, – раздался голос из-за спины Костика, это была Шарли.
– Что значит присылать? И почему ты сказала «людей» с такой интонацией?
– А ты видел, что происходит на арене после того, как с неё уходят победители?
– Нет…
– А стоило бы! На неё выпускают альбов, ужасных тварей. Они сжирают тела мертвых, не оставляя даже костей. Так поступили и с клыкачами, которых мы только что перебили. Но случается так, что альбы не съедают какое-то тело, его относят в специальное место, где – мы не знаем, всегда сидим здесь. Но вскоре после этого к нам в камеру прибавляется именно это тело, но живое! С чужой душой. Посмотри в отражение, ты не похож на себя прежнего, – она протянула ему идеально отполированный кусок металла.
Он взглянул на себя, его руки дрогнули. Его телу было около сорока лет, хорошо сложено, на голову выше оригинального Костика, прямой нос, высокий лоб, тёмно-русые волосы. Только сейчас он заметил, что на левой руке нет двух фаланг безымянного пальца.
– Дьявольщина, – тихо и медленно проговорил Костик.
– Знакомый взгляд, – холодно ответила Шарли. – Твоё тело, – продолжил рассказ Шарли Линд, – принадлежало опытному воину Гренгана, именно поэтому ты так легко смог совладать с клыкачом, хоть было видно, что ты в нём находишься считанные секунды. Он хоть и был гадом, но в бою хорош.
Наступила минута молчания, Костик пытался осмыслить происходящее и выдать всему этому какое-то логическое объяснение.
– А вы тоже?
– Тоже, все, – ответил Линд.
– Откуда вы? Как сюда попали?
– Это все не имеет никакого значения, – продолжался диалог, – важно зачем мы здесь, а ответа на этот вопрос у нас нет.
– Мы хоть из одного времени – взмолился Костик, видя, что никто не желает отвечать на его вопросы.
– Думаю да, – сказал низким голосом внезапно оживший Яр, – в моём времени беспредел достиг наивысшей точки.
Все переглянулись и одобрительно кивнули.
«Ну хоть что-то, уже полегче», – подумал про себя Костик.
– Я слышу шаги, – тревожным голосом сказала Шарли, – лучше сядьте каждый к своей стене и притвориться спящими или мёртвыми, не думаю, что они одобрят наши задушевные разговоры.
Недолго думая, все согласились с ней и рассредоточились по своим углам.
Спустя минуту шаги прекратились. В келью вошёл мужчина в волчьей шкуре, но никто не услышал, как скрипели ржавые петли решетки, как открываются старые моссадорские замки, но мужчина оказался внутри.
– Кто ты, чёрт возьми? Похититель? Что за хренову игру ты устроил? – всполохнулся Линд. Каждый узнал в этом мужчине своего похитителя, только одеяния были иными. Может он и вправду уволок с мешком на голове каждого, а может он для каждого казался именно тем самым, слишком уж была неприметна его одежда и внешний вид, что тогда, что сейчас.
– Все в сборе, как я погляжу, – мужчина в волчьей шкуре проигнорировал Линда, окинув всех едва заметным взглядом.
– Вам предстоит проделать путь в Дикие северные земли, там вы найдете ответы на все ваши и наши вопросы.
– Ваши и наши, – раздражённо повторил Линд, – и какие же это вопросы?
Мужчина вновь проигнорировал его вопрос, отвернулся и направился к решётке.
– А вы попробуйте спросите у себя, кто вы и откуда… – не оборачиваясь, сказал мужчина и дотронулся до прутьев решетки. – И да, на вашем месте я бы поторопился, пока клетка открыта, скоро здесь будет жарко, – он толкнул решетку, отвратительно заскрипев, она поддалась. Проход был открыт.
– Нужно торопиться, – обратился к сокармерникам Костик, до этого момента он считал, что знает всё о том месте, откуда пришёл, и ничего не знает об этом мире, сейчас же он понял, что не знает ни того, ни другого.
– И куда дальше? Если ты ещё не понял, то мы на острове, куда мы уйдем? – взволнованно спросил Линд, он, видимо, тоже пытался вспомнить хоть что-нибудь кроме арены и Белой реки.
– Что ожидает нас здесь, на пороге ада? Вечная боль или вечный покой? Сколько ещё ты сможешь оставаться живым? Сколько дней ты ещё проживешь на этой блевотной похлёбке? Сколько ты ещё планируешь зарубить клыкачей, прежде чем не наткнёшься на кого-то более опасного или более ловкого? Оставайся, если ты… Оставайтесь здесь все, если сможете дать себе ответы на все эти вопросы. Я и на один ответить не могу, поэтому ухожу, если хотите, оставайтесь, – Костик оглядел всех и, не дожидаясь ответа, направился быстрым шагом, полубегом, к выходу, вон из клетки, вверх по каменной винтовой лестнице с разбитыми ступенями и бесконечными рубцами на стенах.
Костик добрался до верхнего выхода. Маленькая дубовая дверь арочного контура. В ней было маленькое окошко с толстыми стальными прутьями. Прилипнув к стене, он аккуратно подобрался к двери и выглянул в оконце. Все было тихо. Сзади послышались шаги. Костик обернулся.
– Мы с тобой, Костет, веди, – спокойно и уверенно сообщил Линд, Костик улыбнулся и положил руку ему на плечо.
– Я рад, что не один. Пора выбираться. Ведите себя естественно. Глядите в оба.
