скачать книгу бесплатно
Лариса: – Когда в Петербурге будет образован Ваш штаб (центр)?
И что нужно для его открытия в нашем городе?
Леонид Ивашов: – О каком штабе идёт речь? Если о штабе, объединяющем людей, готовых преображать нашу Матушку-Россию, то это должны делать сами питерцы. Объединяться самим, а не ждать, что из Москвы кто-то приедет вас объединять. Ведь не все же питерцы переехали в Москву…
Алексей: – Здравствуйте, уважаемый Леонид Гоигорьевич!
Скажите, пожалуйста, какова, на Ваш взгляд, вероятность «оранжевого сценария» в России? Сейчас уже ни для кого не секрет ненасильственные методы ведения борьбы авторства Джина Шарпа. Один из важнейших элементов в этой борьбе – поддержка революции изнутри и нейтрализация военно-репрессивного аппарата. Учитывая чрезмерно грязно организованную волну против В. Путина и партии «Единая Россия», в Кремле существует сила (часть отколовшейся олигархии), которая хочет сместить В. Путина путем такой революции. Есть пока непроверенная информация, что некоторые чины из МВД согласились выступить на стороне «революционеров». То есть реализуется сценарий «Полиция с народом» и, как следствие, нейтрализация военно-репрессивного аппарата. Что вы можете сказать по поводу?
Леонид Ивашов: – Алексей, со многим я согласен, но не согласен с тем, что Путин и «правые» – это разные команды. Это одна команда, но в ней распределены роли, и это – страховка для совместной нейтрализации державных сил России.
Павел: – Как вы относитесь к Путину и что можете сказать о нем?
Леонид Ивашов: – Павел, добрый день!
На первом этапе своего президентства Путин хотел изменить ситуацию в России к лучшему, но, не имея ни достаточных знаний, ни государственного опыта, он попал под влияние антироссийских сил и бездарных непрофессионалов. А сегодня он погряз и в «тёмных» комбинациях.
Редакция ИА REX: – Вопрос от эксперта ИА REX Ефима Андурского:
«Уважаемый Леонид Григорьевич!
Очевидно, что только разобщенность оппозиционных политических партий не позволяет им противостоять существующему режиму. А как бы Вы оценили инициативу лидера Левого Фронта Сергея Удальцова по созданию Комитета национального спасения? Сможет ли КНЦ обеспечить консолидацию оппозиционеров? Заранее благодарю за ответы, эксперт ИА REX Андурский Ефим Яковлевич, 1944 г. р., офицер в отставке.
Леонид Ивашов: – Ефим, здравствуйте!
Я много лет настойчиво предлагаю объединение патриотических сил, но или лидеры не готовы к этому, т. к. не осознают нависшую над Россией опасность, или кремлёвские режиссёры нас всех умело разводят. А Зюганов, Миронов. Жириновский и другие – это слуги кремлёвской олигархии.
Константин: – Извиняюсь за свои поспешные вопросы – ожидал выступление вживую. Почему бы вам, Леонид Григорьевич, не организовать пресс-конференцию по телевидению? И присоединяюсь к Ларисе: как вступить в ваши ряды? Я на своей шкуре убедился в забюрократизированности вашего штаба, который тем самым отрезает себя от народа. Как нам быть? Ведь мы тоже участники всего этого, и никак в этой ситуации мы не можем себя выразить…
Леонид Ивашов: – Телевидение не в руках народа и жёстко контролируется властью и олигархией. Нам нужно формировать широкий народный штаб, такие силы есть. В этом я убедился в ходе короткой кампании, когда сотни талантливейших людей всех возрастов, и особенно молодёжь, предлагали замечательные идеи, концепции и технологии. И вы на местах таких людей знаете. Объединяйте их и объединяйтесь с ними.
Эдуард: – Уважаемый Леонид Григорьевич! Своё письмо к Президенту по поводу Вашего отстранения от президентской гонки я закончил словами: «<Отстранение ИВАШОВА по надуманной «волшебником» причине – это начало конца вашей власти. Вы разделяете моё мнение?
Леонид Ивашов: – Разделяю, Эдуард, поскольку этим власть ещё больше подчеркнула свою нелегитимность.
Андрей: – При многочисленности ваших сторонников мы сможем, вступив в одну или в две партии, обеспечить переизбрание нужного руководства в соответствии с нашими задачами. Считаете ли Вы этот путь более быстрым, чем образование собственной организации, партии, и достаточно ли существующей формы объединения Державного союза для достижения цели?
Леонид Ивашов: – Андрей, я противник политической системы на основе партий. Это не наша традиция. Я сторонник соборного движения, поскольку соборное начало – это и есть народная власть. Державный союз России, Общенародный собор – это те формы, которые нужно формировать и развивать.
Николай: – Итоги прошедших выборов также демонстрируют преступную национальную политику сегодняшней власти – грабителей России. Супердотации и льготы Кавказу, Татарстану… фактически направлены на нейтрализацию русского недовольства и общероссийского укрепления. И все это конституционно?
Леонид Ивашов: – Николай, это не конституционно, и это направлено на противостояние русского и других коренных народов России. Древний принцип – разделяй и властвуй.
Игорь: – Леонид Григорьевич! Как сейчас следует действовать честному человеку для пользы России?
Леонид Ивашов: – Игорь, не надо играть в этот выборный балаган. Нужно объединяться вокруг проекта «Возрождённая Россия». Такой проект у нас есть, и мы его представим для обсуждения.
Михаил: – Уважаемый Леонид Григорьевич! Как Вы считаете, есть ли смысл и возможности дальнейших действий в борьбе за президентский пост легитимными методами: опротестовать решение ЦИК, потребовать в связи с этим переноса сроков проведения выборов, если же выборы состоятся в сегодняшнем формате – опротестовать их результаты?
Леонид Ивашов: – Михаил, опротестовывать нужно массовым направлением этого протеста в ЦИК и в Кремль. На меня сегодня обрушился шквал звонков из властных структур с предложением направить письмо Чурову с просьбой пересмотреть решение ЦИК. Обещали, что будет положительное решение. Во-первых, я в это не верю, а во-вторых, я не проситель у чуровщины. ЦИК виновен, и пусть он извиняется и принимает решение. Поверьте, Михаил, суды не намного лучше чуровского ЦИКа. Они также подконтрольны Кремлю.
Редакция ИА REX: – Леонид Григорьевич, спасибо за ответы на вопросы. Спасибо читателям за проявленный интерес.
«Я лечу, возвращаясь домой…»
Я лечу, возвращаясь домой,
После прожитых дней за границей,
Окунуться мечтаю в сугроб с головой
И воды родниковой напиться.
Уважаю все страны, в которых бывал,
Там уют и приветливы лица.
От российских забот я порой отдыхал,
Но Россией спешу насладиться.
Вновь увидеть, как снежной росой
Лунный свет на березы струится…
Нет, с такой первозданной красой
Заграница не может сравниться.
Знаю: дома, в России, ждут дочь и жена,
И устали друзья от разлуки.
В ожиданье застыли бокалы вина,
Для объятий раскинуты руки.
И зовет, и манит, как пьянящий дурман,
Русь-метелица в пляске кружится,
Белой лебедью стелет туман,
На пахучие травы ложится.
Мать-земля, я тебя прикрываю собой,
Чтоб не вздрогнули ели-ресницы,
И на твой предрассветный покой
Не могла посягнуть заграница.
О Родине и о себе
Нас и так не хватает в России
Неспокойна судьба у земли, что зовем своей матерью.
Грянул гром, и мужчины ушли на войну,
Дагестанские горы кровавой окрасились скатертью —
Вновь солдат исправляет ошибку иль чью-то вину.
Припев:
И в сердца командиров стуча, как в набат,
Материнские слезы просили:
Берегите себя, берегите ребят,
Нас и так не хватает России.
Почему вновь война, заклубились пожары и дым,
И в последнюю ходят, как прежде, атаку?
Страстно хочется жить и девчонок любить молодым.
И глаза матерей потускнели, уставшие плакать.
Припев:
На переднем краю мы свой выполним долг до конца.
С нами Бог, слава предков, мечты вековые.
И солдатский окоп нам надежней любого дворца.
Ждите нас, мы в родительский дом возвратимся живые.
Припев.
Ждите нас, мы вернемся живые….
Господа офицеры
По должности генерал-полковник Леонид Ивашов был «слугой двух господ» – одновременно подчинялся и главе Минобороны, и руководителю внешнеполитического ведомства. Но назвать его военным и политическим деятелем второго плана язык не повернется…
– Есть некоторая путаница в источниках, Леонид Григорьевич. Как вас правильно называть: Ивашов или Ивашев?
– У отца документы были на фамилию Ивашев, у старшей сестренки тоже, а вот меня записали уже через «о» – столоначальники сказали: изменилось правописание. Но по-настоящему все мы – Ивашевы, не скажу, что такой уж древний, но достаточно известный дворянский род. Генерал-майор Петр Ивашев, мой прапрапрадедушка был начальником штаба у Суворова, возглавлял инженерную службу у Кутузова, строил дороги и укрепления. Из армии был переведен на должность начальника военно-инженерного института за то, что его сын, Василий Петрович Ивашев, примкнул к декабристам. Самому ротмистру Кавалергардского полка Василию Ивашеву дали двадцать лет каторги. Следом в Забайкалье отправилась и его невеста Камилла Ле Дантю, француженка, дочь гувернантки. Практически один в один сюжет фильма «Звезда пленительного счастья», только Игорь Костолевский сыграл судьбу другого кавалергарда – Ивана Александровича Анненкова.
Доверительная беседа с министром обороны РФ маршалом России И. Сергеевым (зарубежный визит)
– По части приключений вы своим предкам не уступаете: пока служили, сменилось десять министров обороны и практически столько же глав внешнеполитического ведомства…
– В Минобороны я пришел с должности заместителя командира полка. Причем не по своей воле, а после тяжелой аварии на учениях, когда врачи почти приговорили меня к нестроевой службе. И должность была рядовая: старший адъютант министра обороны маршала Устинова. Но вот что принципиально важно. Если у прежнего министра обороны маршала Гречко адъютанты выполняли функции обслуги, то Дмитрий Федорович и в свой секретариат, и в адъютанты пригласил офицеров с войсковым опытом и академическим образованием. Бытовыми поручениями занималось девятое управление КГБ СССР, мы же снабжали министра справками, сводками, помогали разобраться в военной специфике, с которой он был незнаком. Впрочем, и по бытовой части я кое-что усвоил. Например, рецепт коктейля от маршала Устинова: зубровка, вино «Лыхны», тархун и что-то там еще. Букет получался своеобразный, но поскольку маршал угощал, отказаться было невозможно.
– Устинов пришел на Вооруженные силы, не имея военного образования. Генералы так и не признали его своим?
– Это было знаковое назначение. Изменилось время, и ставку надо было делать не на массовые армии, а на современную технику, не на победоносную войну, а на сдерживание. Для большинства кадровых военных – задачка не по программе, не тому их учили. А Дмитрий Федорович, который еще до войны стал наркомом вооружений, смотрел на военные проблемы с технической точки зрения. Не раз заявлял, что воевать надо не солдатскими телами, а техсредствами, и что его главная цель – добиться паритета с Западом, что сделает войну против нас невозможной.
Помню, помогали мы ему облачаться на парад: надели мундир с орденами, почти панцирь, потом шинель. А он смотрит на себя в зеркало и говорит с тоской обреченного – парад ведь никак не отменить: «Леня, надо что-то делать с формой. Какой в таком наряде боец! Только ткни – упаду и без посторонней помощи уже не встану. А воевать как?..» По всей видимости, идея эта ему запала крепко. Однажды Устинов остановил свой лимузин посреди улицы и целеустремленным шагом направился к постовому милиционеру, окаменевшему при виде живого маршала. Оказалось, он всего лишь хотел рассмотреть форменное пальто, которым в милиции заменили шинели дореволюционного образца.
Потом вопрос о современном обмундировании Устинов дважды поднимал на коллегии Минобороны. Но старые вояки стояли насмерть. Особенно маршал Москаленко, заявивший, будто шинель – это чуть ли не талисман победы, без которой мы не выиграли бы ни Гражданскую войну, ни Великую Отечественную. Словом, консерватизм был страшный, не только в отношении формы и не только в Минобороны. Чудес хватало. Взять хотя бы историю с ракетным комплексом средней дальности «Пионер» (SS-20), из которого потом «выросли» все наши «Тополя».
Как-то Устинов приехал в Московский институт теплотехники, который специализировался на оперативно-тактических комплексах. Походил, посмотрел, после чего вынужден был заявить министру оборонной промышленности Сергею Звереву, что ничего нового не увидел. Тут поднимается высокий молодой человек и приглашает зайти к нему в отдел. «А что у вас?» – спрашивает Устинов. «А у нас грунтовый стратегический комплекс». Поскольку все стратегическое – это тематика уже другого министерства, Зверев был явно не в восторге. В общем, в один голос отговаривают Устинова: «Не ходите, Дмитрий Федорович, это фантасты!» «Вот к фантастам и пойдем», – сказал Устинов. Зашли и обнаружили, к всеобщему удивлению, эскизный проект подвижного комплекса с дальностью стрельбы до 5000 километров, который нигде не числился, потому что создавался практически нелегально!
Кстати, именно при Устинове стал на рельсы и Боевой железнодорожный ракетный комплекс (БЖРК), которому долго еще не будет равных в мире. Замаскированный под обычный поезд, он курсирует в общем железнодорожном потоке по стране – попробуй его обнаружить! Такое оружие в ответном или в ответно-встречном ударе было просто незаменимо, к тому же в силу своей уникальности БЖРК не подпадал под договоры об ограничении стратегических вооружений. Американцы торжествовали, когда последний «ракетный поезд» встал на прикол.
И если у маршала Устинова было развито техническое чутье, то его преемник Сергей Леонидович Соколов больше занимался войсками. Коньком маршала Язова были дисциплина и правопорядок. Маршал авиации Евгений Шапошников стал министром обороны СССР уже в переходный период. Армия сокращалась, появилось «лишнее» имущество, был утрачен контроль над резервами, приготовленными на случай войны, и кое у кого сильно зачесались руки. С молотка пошло все без разбора.
С начальником центрального финансового управления генералом Василием Воробьевым мы расследовали случай, когда за 5,5 миллиона еще полновесных рублей было продано спасательное судно, которое только полгода как отремонтировали, истратив в полтора раза больше. А потом, когда затонул «Курск», не знали, чем спасать… И это только один эпизод. В то лихое время под прикрытием приказа о порядке утилизации торговали и новыми танками, и новенькими вертолетами, но кораблями почему-то особенно интенсивно.
На маршала Шапошникова вышли два его заместителя и семь начальников главных управлений Минобороны с предложением о создании специализированной военной биржи. И маршал не смог отказаться. А потом старательно делал вид, будто он здесь ни при чем, что это инициатива снизу, за которую он не отвечает. Но когда я объяснил, что его юридическая ответственность наступила, как только на бумаге было выведено слово «Согласен!», Шапошников тут же биржу отменил. Впрочем, к тому времени коммерциализацию армии остановить было уже очень сложно. Она передавалась как вирус и разъедала армию изнутри.
– Но переходный период кончился, и вместо Шапошникова уже на пост министра заступил десантник Павел Гоачев.
– На самый верх Павла Сергеевича Грачева вынесла политическая волна, и к должности министра, на мой взгляд, он был совершенно не готов. Подмахивал направо и налево любые бумаги, причем поток документов шел в обход юридической службы. Все решало его окружение, так называемая команда, к которой и по сей день остается масса вопросов.
Ведь что получилось. Когда Грачев стал председателем Госкомитета по обороне РФ, Ельцин настоял, чтобы его назначили еще и первым замминистра обороны СССР. В Минобороны у Грачева своего аппарата не было, и он попросил начальника Генштаба подобрать ему людей. Естественно, отдали тех, от кого уже давно намеревались избавиться. Никто и подумать не мог, что вскоре Грачев возглавит министерство, а «лишние люди» из полковников накануне отставки моментально превратятся в генерал-полковников.
– Примерно тогда же появилась легенда об исчезнувшем эшелоне с импортной мебелью, сантехникой и прочими ценностями, который будто бы следовал из Германии в адрес военного ведомства.
– Поверить трудно, но это не легенда. После Грачева министром обороны был назначен Игорь Николаевич Родионов, который поставил перед собой и командой задачу хотя бы немного очистить армию от коммерции. Стали разбираться и выяснили: действительно, в назначенное время эшелон вышел из Вюнсдорфа, прошел Брест, Смоленск, но до станции разгрузки Канте-мировка так и не дошел. Затерялся. И таких эшелонов-призраков было достаточно.
Чеченская война тоже пополнила многие карманы. Помню, мы расследовали такой эпизод. Наша маневренная группа в составе трех бронемашин напоролась на засаду, а списывают по результатам боя шестнадцать ГАЗ-66. Воровали автоколоннами!
Да и само решение о вводе войск принималось без глубокой проработки чеченского характера, менталитета, без изучения обстановки в республике. Весь анализ – доклад на Совете безопасности о том, будто большинство в Чечне против Дудаева. В общем, Грачева элементарно подставили, а он даже не понял. Потому что все еще мыслил масштабами дивизии, поэтому и сказанул, что проблему Грозного, а заодно и всей мятежной республики можно решить одним полком за два часа.
Когда Грачев вернулся с заседания Совбеза и стал делиться своими полководческими соображениями, Михаил Петрович Колесников, начальник Генштаба, напрямую спросил: «Следует понимать так, что операцию возглавите лично вы?» Грачев в ответ: «А кто же еще!» Так Генштаб оказался как бы в стороне. Руководство группировкой войск, готовящейся приступить к наведению конституционного порядка в Чечне, осуществлялось из поезда под Моздоком, который – и было за что! – прозвали пьяным. Процессом одновременно управляли сразу три известных силовика – Грачев, Степашин и Ерин, причем каждый отвечал только за свое ведомство. Единого руководства не было. Ясности тоже.
Например, командующий войсками Северо-Кавказского военного округа генерал Митюхин ставит вопрос: «На территории моего округа идут боевые действия. Какова моя роль?» Ему отвечают приблизительно в таком духе: мы победим сами, ты только помогай. Легковесный ответ показался генералу сомнительным, и он обратился к юристам, которые разъяснили: поскольку военное положение не объявлено, каждая гибель военнослужащего, каждое разрушение влечет возбуждение уголовного дела. Митюхин, чтобы не оказаться крайним, лег в госпиталь.
К этому моменту главные силовики страны окончательно закомандовались и стали искать реального руководителя. Жребий пал на первого заместителя главкома Сухопутных войск генерал-полковника Эдуарда Воробьева. Причем назначить на должность командующего чеченской группировкой его собирались приказом главкома. Эдуард Аркадьевич обратился ко мне, я – к юристам, которые прояснили картину. Если назначение состоится приказом главкома Сухопутных войск, морская пехота и другие силы, тем более входящие в состав армии, подчиняться генералу Воробьеву не должны и не будут. Назначение должно быть проведено только указом президента. Грачев все эти требования отклонил, поэтому генерал-полковник Воробьев отказался вступать в должность, в чем его и сейчас упрекнуть трудно.
Потом, правда, пытались возбудить против генерала Воробьева уголовное дело. По моему мнению, это была неуклюжая попытка выставить его крайним за неудачи в первой чеченской кампании. Впрочем, к тому времени с лучшим министром обороны все уже было понятно. Его сменил Игорь Родионов.
– А за что Ельцин снял Родионова, который, в отличие от Гоачева, войн не проигрывал?
– Не столько Ельцин, сколько его окружение было очень напугано тем, что в какое-то время все ключевые военные посты вдруг оказались в руках политических оппонентов. Игорь Родионов – министр обороны, Александр Лебедь – секретарь Совета безопасности «с особыми полномочиями», Лев Рохлин – председатель комитета Госдумы по обороне. При этом настроены генералы были отнюдь не проельцински. Эта троица, если бы захотела, вполне могла поменять ситуацию не только в армии, но и в стране. Кстати, и начальник Генштаба Виктор Николаевич Самсонов, и вся военная верхушка тоже не были сторонниками Ельцина.
– Таких шансов было немало, но почему-то военные ни одним не воспользовались…
– Это политики не сумели воспользоваться настроениями в военной среде. Вот, например, 1993 год. Как только начались события, я взял наградное оружие и поехал в Белый дом, прихватив с собой шесть генералов и адмиралов. Зашли к Руцкому, который буквально с порога попросил готовить ему речь.
Растолковываю трибуну: «Вам не речи нужны, а нужно первым же указом объявить себя верховным главнокомандующим. Следующими – назначить исполняющего обязанности министра обороны, и. о. начальника Генштаба, назначить главкомов видов и командующих округами». Такой документ уже был подготовлен, и в должности исполняющего обязанности министра обороны значился Павел Грачев. Руцкой, как только увидел эту фамилию, буквально зашелся: «Нет! Никогда!..» Говорю: «Так нужно!» Он ни в какую, не убедил я его. Пошли к Хасбулатову. Когда Хасбулатов увидел указ, где Руцкой объявляется исполняющим обязанности верховного, уже у него появились возражения: «Что это вы сразу стали должности захватывать?..»
Не прошло и предложение создать штаб, который координировал бы действия с каждым видом Вооруженных сил. А тех генералов, которые пришли вместе со мной, пытались назначить ответственными за оборону подъездов. В результате связь с армией была потеряна. Результат тоже известен. Например, командир Кантемировской дивизии полковник Поляков напрямую отказался вести дивизию на Белый дом. Командующий войсками Московского военного округа Леонтий Васильевич Кузнецов тоже предупредил, что дальше кольцевой дороги не пойдет. И только командир Таманской дивизии генерал-майор Евневич постарался и нашел несколько танковых экипажей, которые согласились (за должности и квартиры) стрелять по парламенту. Но и этого для истории вполне хватило…
Уже когда Евневич командовал остатками 14-й армии в Приднестровье, я запретил ему появляться в моем кабинете при звезде Героя России. И если он об этом забывал, я просил его выйти и снять звезду. Выходил. Снимал…
– В отличие от других министров обороны Сергей Иванов пришел на должность с поддержкой Кремля, в том числе и финансовой. Почему у него не получилось – ни перевооружение, ни перевод армии на контрактную основу?
– Сергей Иванов неоднократно заявлял: как только наша армия перейдет на контрактную основу комплектования, она станет такой же боеспособной, как армия США. Но ведь это две совершенно разные структуры! Американцы всегда действовали исключительно за пределами национальных границ, поэтому их вооруженные силы организованы по типу экспедиционных корпусов. У нас же главная функция – защита собственной территории, причем огромной. Вот почему без массовой армии нам не обойтись. По крайней мере, на нынешнем этапе. И еще один момент. Только человек, не понимающий сущности военной службы, может полагать, будто народ валом повалит в контрактники за восемь тысяч рублей и бесплатное питание. Не могло состояться и перевооружение армии, потому что при Иванове оборонка выживала исключительно за счет поставок за рубеж – без существенного гособоронзаказа…
А вот в Совете безопасности, сориентированном преимущественно на внешние угрозы, Сергей Иванов был на своем месте! Но, возможно, именно оттуда он вынес идею, будто основа нашей безопасности – сотрудничество с НАТО и США.
– А разве не так?
– Погоду в наших двусторонних отношениях всегда делала Америка… На одном из заседаний Совместного постоянного совета, еще до событий в Косово, был такой случай. Мы вынесли на обсуждение пакет предложений по совершенствованию системы коллективной безопасности в Европе. Как вдруг включается министр обороны США господин Коэн и заявляет, что сегодня эти вопросы обсуждаться не будут. Естественно, я напомнил ему о консенсусе и выразил сомнение в том, что НАТО демократическая организация, коль скоро здесь установлена американская диктатура. Американцы были обескуражены. Как потом выяснилось, с момента создания НАТО критика в адрес «старшего брата» в этих стенах еще ни разу не звучала. И многим пришлось по душе, что американцев наконец поставили на место. Американцы своим высокомерием всем уже надоели, в том числе и соратникам по НАТО. Это не такой уж большой секрет.
– А вот министр иностранных дел Андрей Козырев был другого мнения о США…
– Несколько лет назад первый заместитель госсекретаря США Строуб Тэлбот выпустил книгу «Билл и Борис», в которой немало ругательных страниц посвящает моей персоне. Впрочем, это не так уж удивительно. Но что заслужил Козырев за свою лояльность?
В книге приводится такой эпизод. На одном из пленарных заседаний Генассамблеи ООН Козырев попросил госсекретаря США устроить ему краткую встречу с Клинтоном для того, чтобы вместе сфотографироваться. Американцы поинтересовались, зачем ему такое фото, и Козырев чистосердечно пояснил: дескать, когда этот снимок увидят в России, его позиции усилятся. Как пишет Строуб Тэлбот, они будто бы договорились с госсекретарем, что взамен на фотографию с Биллом Клинтоном потребуют от Козырева поддержать позицию НАТО в отношении Югославии и изменить позицию России по расширению НАТО. Ни больше ни меньше: за фотокарточку изменить политику государства. И Козырев с этим согласился.
