скачать книгу бесплатно
Гапп отчаянно пытался что-то сказать, но я, схватив его за шкирку поволок к выходу, чтобы предотвратить столкновение. Боль от ожога исчезла в ожидании Большого Песца, что мог разразиться с минуты на минуту. Когда выскочили наружу, увидел, что женщины успели поднять ложную тревогу: аборигены ринулись на моих воинов с голыми руками, так и не взяв свое брошенное оружие.
– Прекратить, не убивать! – даже сквозь шум мои воины услышали приказ: ловко укорачиваясь от противника, подсечками укладывали аборигенов на песок.
– Скажи своим, чтобы успокоились, или я перебью всех до одного, – старик по интонации понял, о чем речь и гортанно крикнул:
– Ма лат, са тох! – После его слов аборигены мгновенно успокоились, тем более что говоривший оказался жив и здоров, и, судя по всему, ему ничего, не угрожало.
– Бер, ко мне! – командир спецназа мгновенно очутился рядом:
– Передай воинам, что, если кто обидит местных, спущу шкуру. Произошло недоразумение, все нормально. Нам ничего не угрожает. Сейчас мы со стариком вернемся в хижину…
– И докончим обед, – на чистом русском языке проговорил Гапп, приосанившись. Вначале я подумал, что ослышался, даже покрутил головой, чтобы убедиться, что никто из наших меня не разыгрывает. Первым в себя пришел Бер:
– Макс Са, он знает наш язык! – изумленный Бер вытаращился на старика, словно увидел живого дракона.
– С каких пор русский стал языком шоколадок? – Старик смотрел на меня сияющими глазами. Я сглотнул, у меня точно глюки, сейчас приедет «скорая», и меня отвезут в дурку. И окажется, что все приключения, произошедшие со мной, просто плод больной фантазии.
– Ты русский? – словно во сне спросил я старика, чьи очертания стали расплываться.
– Я советский гражданин, но этнически я русский, – словно сквозь толщу воды донеслись слова. Усилием воли встряхнул головой: ничего не изменилось. Бер с вытаращенными глазами, несколько воинов, что находились ближе к нам, также в состоянии шока, и старик, протянувший мне руку:
– Позвольте представиться, Александров Владимир Валентинович, физик-ядерщик.
– Макс, Максим Серов, капитан военно-космических сил Российской Федерации, – автоматически пожал руку, все еще не веря происходящему.
– Максим, как вас по отчеству?
– Сергеевич, – отвечаю на автомате, не понимая, как среди дикарей оказался старик, прекрасно говорящий на русском.
– Максим Сергеевич, пойдемте в дом, нам предстоит долгий разговор, – старик повернулся и вошел в юрту-хижину, за ним прошмыгнула женщина и девушка.
– Бер, я не сплю? Он точно говорит на языке Русов?
– Да, Макс Са! Может, это злой Дух и хочет навредить тебе, я пойду с тобой, – рука приемного сына ложится на рукоять катаны.
– Не думаю, что он злой Дух, сейчас все узнаем, – как сомнамбула захожу внутрь, где обе женщины теперь смотрят на меня как на божество, кланяясь чуть ли не до земли.
– Садитесь, Максим Сергеевич, отведайте, чего Бог послал. Раньше атеистом был, а к старости и про Бога вспомнил. – Старик говорил без умолку, не давая вставить мне и слова. Наконец, словно устыдившись, замолчал, произнеся напоследок:
– Больше тридцати лет не говорил на русском, пытался дикарей учить, да кроме Сед никто толком язык и не выучил. А я их язык освоил за месяц, оно и понятно, язык легкий, словарный запас ограничен тем, что ежедневно встречается им в жизни. А философия и иные высшие материи им просто не нужны. Я вижу у вас есть вопросы, Максим Сергеевич, задавайте, я готов отвечать.
– Как вы сюда попали, Владимир Валентинович, – с трудом вспомнил имя отчество своего визави. Бер и Санчо готовые в любой момент накинуться на старика внимательно слушали, стоя по бокам от меня.
– Максим Сергеевич, скажите своим людям, что вам ничего не угрожает, пусть сядут и поедят рыбный суп, для ухи, к сожалению, здесь не нашлось ингредиентов.
– Бер, Санчо, садитесь, не мозольте глаза.
Оба телохранителя опустились и принялись хлебать рыбный суп не спуская глаз с моего собеседника.
– Прежде чем рассказать, как я очутился здесь, пару минут предыстории, – Владимир Валентинович заерзал, поудобнее устраиваясь, и начал:
– Я родился в 1938 году…
Минут десять я слушал сильно сжатую биографию сидящего напротив человека, практически пропуская мимо ушей ненужную информацию. Мое внимание привлекла одна фраза, и я стал слушать внимательнее. Александров, уйдя в воспоминания, даже немного прикрыл глаза, рассказывая о своих приключениях.
– На следующий день после окончания конференции в Кордове по безъядерному миру я вернулся в Мадрид. Второго апреля вылетал мой самолет на Москву, до отлета оставались почти сутки. Около пяти вечера я вышел, чтобы прогуляться по улицам Мадрида, выпить кофе на террасе кафе рядом с отелем. Стояла теплая погода, скорее характерная для мая. Какой кофе там готовили… в Москве такой просто нереально найти, – отвлекся Владимир Валентинович.
– Что произошло дальше? – Мне не терпелось узнать, как человек, находясь далеко от Бермудского треугольника, попал в этот мир и в это же время практически одновременно со мной и американцами.
– Мне принесли кофе, я помню, что официантка была блондинка, обычно испанки брюнетки. И еще она улыбалась, словно была рада меня видеть. – Старик снова пустился в воспоминания, упоминая сногсшибательную фигуру блондинки. Пришлось его одернуть:
– Владимир Валентинович, фигура блондинки не дает ответа, как вы здесь оказались.
– Это все!
– Что все? – переспросил я, не понимая, что он хочет сказать.
– Это все, что я помню, талия и покачивающиеся бедра официантки. Проснулся уже в этом мире на сырой земле, рядом с гниющим трупом мамонта. Лежал я на песке, у самой линии воды, как я туда попал, ума не приложу.
– Подождите, – мне пришлось сделать усилие, чтобы не повысить голос. – Вы хотите сказать, что выпили кофе, посмотрели на зад официантки, а в следующее мгновение проснулись в каменном веке другой Вселенной?
– Именно так, молодой человек! – торжествующе вскричал Владимир Валентинович, – теперь вы понимаете, почему моя ассоциация с прежней жизнью так зациклена на блондинке-официантке?
– Владимир Валентинович, вы несете чушь, – в сердцах воскликнул я, – так не бывает, чтобы человек пил кофе в самом сердце густонаселенного города, а в следующую минуту попал на десятки тысяч лет назад.
– Максим Сергеевич, – ласковым голосом обратился ко мне старик, – а скажите по какому алгоритму попадают в прошлое, если вы знаете больше моего. Нужно произнести магические слова или знать тайные формулы, а может сплясать и загадать желание?
Этот старпер откровенно издевался надо мной. Подавив желание съязвить, ответил:
– Я попал сюда, находясь на космической станции, которая пролетела через непонятное свечение. Американцы попали во время учебного вылета из Форта-Лодердейл, что находится в Майами. Их путь пролегал над Бермудским треугольником, как, возможно, и траектория полета МКС во время прохода через свечение.
– Возможно? То есть вы даже не знаете траекторию полета во время пролета через свечение? Вы, кажется, космонавт, Максим Сергеевич? И вы упомянули Российскую Федерацию? Что стало с Союзом? Распался? Значит расчет американцев на «меченного» оказался правильным? В каком статусе наша страна, с какого года вы попали в это место? О каких американцах идет речь? Здесь есть американцы? Вы не в курсе, что мы в состоянии «холодной войны»? И до какого состояния деградировала наша космонавтика, если космонавт даже не знает траекторию своего полета во время прохождения через необычный феномен.
Слова собеседника били по гордости и задевали самолюбие, но любопытство пересилило:
– И у вас даже нет теории, как вы сюда попали из нашего времени? – Мне было трудно поверить, что ученый не пытался разобраться в том, что случилось.
– Теория есть, но любая недоказанная теория абсурдна,– ученый выдержал паузу и спросил:
– Вы слышали словосочетание «Филадельфийский эксперимент»?
– Что-то связанное с перемещением корабля? – Я краем уха слышал про это, но не было фактов, подтверждающих достоверности тех событий.
– Так, вот,– Александров поднялся и прошелся по маленькому помещению, – я думаю, что эксперимент тот был удачным и американцы имели возможность переносить предметы и людей на расстояния. И моя единственная недоказанная теория гласит, что меня выкрали для переправки в США, используя тот же принцип перемещения. Но что-то пошло не так, и я очутился здесь. Иного объяснения у меня нет!
– Это бред, вы же ученый! Такие открытия невозможно держать в тайне, должно быть другое объяснение,– теперь уже я начал говорить на эмоциях.
– Максим Сергеевич, это единственное правдоподобное объяснение, но знаете, что меня беспокоило больше всего все эти годы?
– Что, Владимир Валентинович?
– Что случилось с теми, кто по логике вещей, должен был сопровождать меня в процессе перемещения в США.
– И к какому выводу вы пришли?– Задавая вопрос, я уже предвидел возможный ответ.
– Возможно, что в одном временном промежутке со мной, в этот мир попал один или несколько американцев. И если тот человек или эти люди выжили, где-то а планете строится государство, которое может в будущем создать проблемы всем нам. Но у меня есть к вам вопросы, надеюсь вы сможете на них ответить, это ведь не сложные космические навигационные расчеты.
– Владимир Валентинович, прежде чем ответить на ваши вопросы, попрошу вас воздержаться от оскорблений. Я прежде всего медик, навигацией занимался мой товарищ, руководитель миссии. А что касается «холодной войны», то она давно закончена.
– А знаете, почему «холодная война» не перешла в ядерную, – успокоившись спросил Александров.
– Ну так все боялись «ядерной зимы».
– Верно, – улыбнулся старик, – перед вами, Максим Сергеевич, автор концепции «ядерной зимы», это я не допустил уничтожения человечества. Но вместо регалий и почета доживаю свои дни в каменном веке, окруженный дикарями. «Hoc est fatum», – печально вздохнул старик, а теперь моя очередь узнать, что произошло с СССР после моего исчезновения.
Глава 5. Иван Калита
Требовалось осмыслить информацию, полученную от физика-ядерщика, считавшего себя мессией, спасшей планету от ядерной войны. Потом можно и рассказать историю страны с момента прихода к власти Горбачева.
– Владимир Валентинович, хочу поесть ваш чудесно пахнущий рыбный суп, чтобы не торопясь на сытый желудок рассказать вам все.
– Чудесно, моя Гед очень вкусно готовит. Гед – это моя вторая жена, Сед моя дочь, – пояснил мой соотечественник.
– А где первая жена?
– Съели неандертальцы, – самым обыденным тоном произнес Александров, словно речь шла о яичнице на завтрак.
– Мои соболезнования, – выдавил я с набитым ртом. Уха или скорее рыбный суп реально был вкусный, а куски рыбы в нем оказались без костей.
– А, пустое, ее нельзя назвать хорошим человеком, она досталась мне от убитого мной вождя, прежде чем я стал вождем племени. Я ведь когда очнулся на земле, вначале ничего не понял. Вижу труп мамонта, сразу подумал про козни американцев, что это розыгрыш, и меня скрытно снимают, проверяя реакцию. Но нет никаких признаков цивилизации: самолетов в небе, кораблей в море, линий электропередач, мусора. На земле нет места, где человек не оставил после себя следов, особенно это бывает заметно по побережью. А здесь, девственно чистое побережье, если не считать трупа мамонта.
– Угу, – подтвердил я, прихлёбывая суп.
– Когда появились гиены, настоящие, живые, сомнения в розыгрыше отпали. Доставить стаю гиен в Испанию и выпустить их на волю не под силу даже американцам. Кстати, Максим Сергеевич, а про каких американцев в этом времени вы говорили?
– Это два человека выжившие из пропавшего в декабре 1945г звена самолетов, – оторвался я от горшочка, сожалея, что суп закончился.
– Хотите добавки? Гед, налей еще нашему гостю, – на русском велел физик. Пока Гед наливала суп, а Сед скрытно меня сканировала, вспомнил про Тиландера.
– Владимир Валентинович, вы не против, если приглашу Германа Тиландера присоединиться к нам?
– Да ради Бога, – махнул старик рукой. Бер молча вышел и вернулся минуту спустя вместе с американцем.
– Здравствуйте, – вежливо произнес Тиландер, садясь по моему знаку рядом.
– И вам не хворать, – добродушно отозвался Владимир Валентинович, и перейдя на великолепный английский, минут пять подвергал Тиландера форменному допросу. Я сидел, хлопая глазами, такое знание языка мне не снилось. Американец тоже был ошеломлен, и в его взгляде читалось уважение к человеку, сохранившему знание иностранного языка на таком уровне.
– Ладно, американцы не всегда были занозой в заднице, по этому парню видно, что он не подвержен антисоветской агитации, – на русском констатировал физик, довольный общением с Тиландером. Но тот в следующую минуту удивил старика, доставив мне удовольствие фразой:
– Здесь нет американцев, русских или французов. Есть Русы, неандертальцы и кроманьонцы. Как американская нация сформировалась из разных народов, так сейчас формируется нация Русов из разных племен и рас.
– Продолжайте свой рассказ, Владимир Валентинович, – поспешил я вклиниться, опасаясь, что физик коммунистической закалки начнет ненужные дискуссии. Но Александров по достоинству оценил слова Тиландера, крепко пожимая ему руку. Старик на пару секунд погрузился в воспоминания и продолжил:
– Я ведь первым в Союзе начал выдвигать гипотезу существования параллельных миров. При виде гиен и трупа мамонта я практически не удивился. Взобравшись на дерево, просидел весь остаток дня и ночь, пока гиены не ушли, оставив кости. Ночью расположение звезд подтвердило, что я либо в далеком прошлом Земли, либо в другом мире. Что у меня с собой было? Мой твидовый костюм, ботинки из крепкой буйволовой кожи, прикупленные в Кордове, да немного наличности в карманах. Носовой платок и очки для чтения. Никаких спичек, я не курю, ножа тоже нет. Ученый с ножом в кармане – признак дурного тона. – Александров глубоко вздохнул, заново переживая момент своей адаптации на новом месте.
– Мадрид находится много южнее Марселя, а мы сейчас там, где в наше время располагался этот портовый город. Как вы здесь оказались, ведь это сотни километров пути. Для невооруженного человека это практически смертный приговор.
– Тысяча, – откликнулся Александров.
– Что тысяча? – переспросил Тиландер, внимательно слушая рассказ физика.
– От Мадрида до этого места по прямой тысяча километров, – пояснил Владимир Валентинович, и не дожидаясь наших вопросов, продолжил.
– Я принял решение идти в сторону Восточной Европы, чтобы наткнуться на людей.
– А почему туда? – синхронно воскликнули мы с американцем.
– Молодые люди, вы в школе не учились? Центр человеческого развития Европы – это примерно территория от Балкан до Кавказа. Не обращайте внимание на термины, гейдельберг, кроманьон, неандертал. Это все европейские ученые приватизировали это право. На эти территории, древний человек попадал, только пройдя Кавказские ворота и Балканы. Именно с этих мест началось заселение Европы обеими видами древних людей.
– Продолжайте Владимир Валентинович, мы вас внимательно слушаем, – я толкнул Тиландера в бок, чтобы не перебивал.
– На третий день моего путешествия я напал на человеческие следы. Понимая, что рискую быть убитым, последовал по следам и наткнулся на племя, которое в этот момент отчаянно сражалось с неандертальцами. Я, подхватив крепкий сук, смог вырубить одного из нападавших, зайдя со спины. Воодушевленные Наки, так звалось это светлокожее племя, смогло одержать верх, и меня встретили гостеприимно. Семь лет мы кочевали по территории Испании, не уходя от места нашей встречи больше чем на сто километров.
Александров замолчал, пару минут было слышно, как на огне бурлит вода в горшке.
– Гед, неси нам чай, – распорядился физик, вызвав у меня закономерный вопрос:
– Вы завариваете листья малины?
– Нет, у меня есть чай: обычный черный и степной, его еще называют у нас калмыцким, – самодовольно усмехнулся Александров, наблюдая, как моя челюсть свисает.
– Разве чай родом не из Китая?
– Чай, известный нам по прошлой жизни, из Китая. Но десятки тысяч лет назад он рос повсеместно, пока развивающееся животноводство в Европе его не уничтожило под корень. Я нашел чай в Испании, пересадил его, культивирую много лет. Не поручусь, что он на уровне лучших сортов индийского, но краснодарскому и азербайджанскому точно не уступит. Впрочем, оцените сами.
Послушалось журчанье, и запах свежезаваренного чая поплыл по комнате, вызывая ностальгию по маминому чаю. Когда передо мной поставили пиалку, я чуть ли не обжигаясь сделал первый глоток.
– Сахара у меня нет, но, впрочем, чай, как и кофе, следует пить без сладкого. Углеводы портят вкус этих напитков.
– А у нас есть ячмень и пшеница. Мы выращиваем яблоки и оливы, – я не удержался, чтобы не похвастаться, но вызвал только смех Александрова.
– Дикорастущая пшеница и ячмень встречаются повсеместно в этих широтах. Но, впрочем, это хорошо, что вы смогли ее окультурить. Я закончу свой рассказ, тем более что осталось совсем немного, и выслушаю ваши приключения. А пока пейте чай и наслаждайтесь, под воспоминания старика.
– Владимир Валентинович, простите за вопрос, сколько вам лет?
– Мне было сорок семь, когда я попал сюда. Сейчас тридцать третий год, как я живу в этом мире, думаю, мне восемьдесят, – хитро улыбнулся Александров.
– Вы выглядите на шестьдесят, – слукавил я, хотя больше семидесяти при всем желании ему не дать.
