скачать книгу бесплатно
Вскоре в кухню пришла Тина и сразу направилась ко мне.
– Ты как тут? – она тоже вся светилась, отчего настроение становилось только хуже.
– Нормально, – ответила я, дорезая последнюю морковку. – А у вас там как дела? Как нирина-ган?
– Хорошо! Сейчас ее переодевают к встрече с народом.
– Не плачет?
– Нет, хвала богам, – Тина воздела глаза к небу. – Спокойная и послушная… Кто бы мог подумать, что ей приглянется именно нира Лаура, – понизив голос, добавила она. – Мне самой она не очень нравится. Спесивая какая-то…
Наверное, я должна уже радоваться, что моей дочке сейчас хорошо, не грустно и не голодно, вот только сердце страдало и плакало в разлуке с ней.
– Сходим, посмотрим, как нирину ноэр-ган будет представлять народу? – предложила вдруг Тина. – Я знаю одно местечко, откуда все хорошо видно.
Упустить возможность увидеть снова дочку? Да ни за что! Пусть хотя бы и издалека.
– Конечно сходим, – согласилась я.
– Тогда заканчивай со своими овощами и идем. Скоро начнется…
Тина провела меня какими-то окольными путями, и мы оказались в парке, около пышных кустов, усыпанных крупными оранжевыми цветами. Отсюда открывалась вид на длинный балкон дворца, на котором уже собрались какие-то люди в ярких одеждах, по-видимому приближенные ноэр-гана. Балкон выходил на городскую площадь, которая так же была уже заполнена жителями столицы. Стоял возбужденный гул, временами раздавался смех и громкие восклицания. Но все в раз стихло, стоило на балконе показаться ноэр-гану. Сегодня он был одет в лазурную тунику, расшитую золотом, поверх – плащ на несколько тонов темнее. И все такой же суровый, цепкий взгляд.
Я собралась спросить у Тины, где же нирина-ган, но слова застряли в горле: на балкон вышел еще один… ноэр-ган. Только уже в красных одеждах.
– Это… – выдохнула я, пытаясь сформулировать мысль. – Их двое?
– Ну да, – хихикнула Тина, потешаясь над моим удивлением. – У ноэр-гана Сарана есть брат-близнец, ноэр-ран Геральд.
– И кто из них кто? – уточнила я.
– Я сама еще путаю, – Тина, смеясь, прикусила губу. – Но судя по одежде, то в красном – сам ноэр-ган, а в синем – его брат. На самом деле, их почти все путают. Чтобы не попасть впросак, при встрече смотри на перстень. У ноэр-гана он крупный, камень белый с красными прожилками, и форма такая… угловатая, – и она начертила в воздухе ромб. – Его он никогда не снимает. Этот перстень носят все правители Гортионы, его надевают при вступлении на престол. А ноэр-ран может носить любые другие украшения. Чаще всего с черными камнями или синими. Этому меня Вирга научила недавно, чтобы больше не позорилась перед ноэр-ганом, а то уже был случай… На днях.
Перстень? Перстень… Я попыталась вспомнить, было ли что-то на пальцах у ноэр-гана сегодня утром, когда он приходил в комнату к Ане, но память подводила. Видимо, сказались страх и волнение.
А дальше ноэр-ган начал приветственную речь, благо, она не заняла много времени, а следом та самая кормилица принесла Анюту. Дочка снова спала и даже не высказала возмущения, когда ее передали на руки ноэр-гану, а после раздались громкие овации со стороны народа на площади.
– Ох, Галлео, как же это чудесно, – Тина приложила ладони к щекам. – Такой волнительный момент. А нирина-ган так спокойно себя ведет, не плачет… Нира Лаура – просто удивительна.
– А где ее муж? Не приехал с ней? – спросила я, борясь с безумной ревностью и страдая, что не могу сама взять на руки своего ребенка.
– Нет. У ее мужа некая важная должность в Чаурии, он не мог ее оставить. Поэтому нира прибыла одна.
Церемония длилась недолго. Ноэр-ган произнес еще пару слов, затем призвал людей веселиться сегодня до ночи и покинул балкон в сопровождении брата. Анюту тоже унесли, и от этого на сердце стало совсем горько.
Тина звала меня вечером повеселиться, но я отказалась. Сейчас все мои мысли стремились только к дочке. И вообще, что-то я, дала слабину и впала в уныние, хотя раньше обещала себе, что этого не случится. Все происходило так быстро и точно на качелях: вверх-вниз, радость-боль, надежда-отчаяние…
И вот последнее толкнуло меня на следующий поступок: вопреки запрету я отправилась к Анюте. Дорогу я успела запомнить раньше, оставалось сделать так, чтобы не попасть кому-то на глаза. Меньше всего, конечно, снова хотелось увидеть ноэр-гана. При одном воспоминании о нем внутри все сжималось и начинали бурлить самые противоречивые чувства.
Было еще одно препятствие на моем пути к дочери: ее новая кормилица. Я не знала, находится ли она постоянно рядом с ней или же приходит лишь тогда, когда нужно покормить Анюту. Мне повезло заметить, как эта Лаура выходит из спальни дочки. Я успела спрятаться за колонну и подождать, когда та скроется в другой комнате. А еще услышала, как она сказала кому-то:
– Теперь проспит до утра, – и дверь закрылась.
Неужели она оставила Аню одну? Может, еще и на ночь? Сердце заколотилось от волнения и возмущения. Я подбежала к спальне дочки, приоткрыла дверь, заглядывая: действительно одна!
Аня спала, как и сказала за Лаура, а во рту у нее была такая же «соска», как и у сына кормилицы. Я осторожно погладила дочку, потрогала за пальчики, щечку. Не выдержала и взяла на руки. Она даже не пикнула. Возможно, сказывалось мое нервное напряжение, но такой глубокий безмятежный сон ребенка вызывал у меня неясную тревогу. Я знала, что рискую, но все же потянулась к этой чертовой соске, желая достать ее, проверить, что будет. Но в этот момент дверь распахнулась. Сердце ушло в пятки, я застыла, боясь шевельнуться.
– Что ты тут делаешь? – раздался тихий голос Вирги, и меня слегка отпустило. – Положи нирину-ган обратно.
– У меня грудь разрывается от молока, – прошептала я, чувствуя, как глаза наливаются слезами. Эти слова, совсем лишние в этой ситуации и моем положении, вырвались сами собой. – А еще ее оставили одну… Вдруг что случится? – добавила хрипло.
– Верни в колыбель нирину-ган и иди за мной, если не хочешь вылететь из дворца. Иначе забуду, что ты пришла от Агаты, – тон Вирги стал жестче.
Руки тряслись, а сердце рвало на части, когда я возвращала дочь в кроватку. На секунду все же задержалась, рассматривая личико.
– Идем! – одернула меня Вирга, и я вынуждена была последовать за ней.
Она привела меня в свою комнату, взглядом показала на стул:
– Садись.
Затем испытующе посмотрела на меня и задала вопрос, от которого сердце подскочило к самому горлу:
– Ты ее мать, да? Ты та самая виетта, которая родила нашу нирину-ган?
На глаза набежали слезы. Я закрыла лицо ладонями и кивнула.
– Теперь понятно… – вздохнула Вирга. – И то, что Агата попросила за тебя, и твоя почти сумасшедшая привязанность к нирине-ган… И то, как она успокоилась на твоих руках. Зря ты сюда пришла… Зря…
– Но я ее мать! – хрипло воскликнула я. – Какая мать может оставить своего ребенка? Жить без него?
– Ты не должна была ее помнить…
– Не должна, но помню. Не знаю почему, – ответила я. – Мы с Агатой решили, что это из-за того, что в момент похищения дочка была не со мной, а с моей подругой…
– Беда, если так, ой беда… Для тебя беда, понимаешь? – Вирга села напротив меня за стол, подперла щеку кулаком. – Представляешь, если ноэр-ган узнает, что мать нирины здесь?
– И что будет? – спросила я с вызовом. – Убьет меня? Четвертует?
– Да ладно тебе – убьет, – Вирга отмахнулась. – Не убьет. Отошлет в твой мир обратно, наверное… Но… Как знать? Еще никогда виетта не приходила за своим ребенком.
– Что ж ваш ноэр-ган такой жесткий и равнодушный? – в сердцах произнесла я. – Пытается оплодотворить десяток женщин за ночь, отнимает ребенка, а потом к нему даже не подходит, почти не интересуется… Только сегодня с балкона помахал как флагом и после обратно отдал слугам, словно эта дочь и не нужна ему. Зато готовится выбирать себе жену из оханов, которая и родит ему наследника…
– Тише ты, тише… – хмыкнула Вирга. – Разболталась тут… А ноэр-гана пожалеть надо, а не злиться на него.
– Жалеть? – я опешила от такого заявления, нервно улыбнулась. – За что мне его жалеть? За то, что не спрашивая, воспользовался моим телом? Лишил мужа, ребенка? Перевернул мою жизнь? За то, что теперь я не имею права даже взглянуть на собственную дочь?
– Он пожертвовал своей душой ради благополучия империи, – тихо проговорила Вирга.
– Как это понимать? – я посмотрела на женщину с недоверием.
– Проходя ритуал, ноэр-ган в каждой из виетт оставляет часть своей души, – ответила Вирга. – Это как подарок за то, что ими воспользовались против воли. Частичка его души дарует виеттам крепкое здоровье и удачу, понимаешь? А сам он остается пустым. Не способным любить и жалеть. Зато беспристрастным, готовым рассудить любой спор и выбрать справедливое наказание преступнику. Но нашему ноэр-гану еще повезло: у него осталась способность хоть иногда улыбаться и что-то чувствовать. Но, говорят, и это от него вскоре уйдет. Поэтому его будущей супруге придется нелегко. Иметь в мужьях того, от которого невозможно получить ни ласки, ни любви…
– Душа, разделенная на десять частей? – переспросила я.
– Да, такова плата за мир и благополучие нашей империи.
– Значит, и во мне есть часть его души? – я невольно прислушалась к себе. Ничего особенного не чувствую.
– Выходит, что так, – Вирга чуть улыбнулась.
– Все равно, это так странно… Непонятно… – прошептала я. – У нас ничего подобного нет…
Вирга развела руками:
– Такова особенность оханов. Поэтому не надо его ненавидеть, детка… Он и сам заложник своего положения.
– Сейчас меня волнует только моя дочь, – произнесла я. – И как сделать так, чтобы я могла ее видеть.
– Я разрешу тебе прибираться на том этаже, но с одним условием, – Вирга поднялась, подошла к навесному шкафчику, достала оттуда пузырек из матового стекла. Она поставила его передо мной: – Ты выпьешь вот это.
– Что это? – я не спешила брать пузырек в руки.
– Выпей, не спрашивая, – ответила Вирга, внимательно глядя на меня. – Если доверяешь мне. Этот отвар не навредит тебе, только поможет. Я специально сделала его сегодня для тебя.
– Как так можно? А если я потеряю память от него? Или усну, а вы меня отправите обратно в мой мир? – выразила я сомнение.
– Значит, не доверяешь, – Вирга забрала пузырек.
– Постойте! – воскликнула я. – Почему вы просто не скажете, что это?
– Потому что ты не выпьешь его, сглупишь…
– Сейчас вы разговариваете со мной как с дурочкой или несмышленым ребенком, – посетовала я. – Можно мне самой сделать выбор? А там посмотрим, глупо это будет или нет?
– Ладно, так уж и быть… Скажу, – Вирга вернулась ко мне. – Это средство избавит тебя от молока. Тебя все равно не подпустят кормить ребенка, а сама будешь страдать. Особенно, если окажешься с ней рядом. Оно пропадет и без того, но мучиться будешь дольше. А так на ночь выпьешь, и утром как ничего и не было.
Я сжала голову руками, стиснула зубы, пытаясь не заплакать.
– Решайся, – поторопила Вирга.
– Ладно, – проговорила я одними губами. – Давайте…
– Это разумно, – женщина успокаивающе похлопала меня по плечу. – Так ты получишь хотя бы свободу…
Слабое утешение, но… Я сделала глоток, поморщилась от горького вкуса.
– До дна пей, вот так… – подбодрила Вирга. – А утром можешь подниматься на этаж, где твоя дочь… Разрешу тебе там убирать.
– Спасибо, – шепнула я.
– Главное, держи себя в руках и веди себя незаметно.
– Хорошо…
– Ну вот, а теперь иди спать… Завтра рано вставать.
Я поднялась и направилось было к двери, но потом обернулась и спросила:
– Вирга, а откуда вы знаете Агату?
Женщина ответила не сразу, затем бросила через плечо:
– Помогла она мне как-то… Жизнь спасла. Теперь я у нее в долгу…
Глава 6
– Великий ноэр-ган, я к вам с дурными новостями, – советник с поклоном вошел в покои Санара.
– В чем дело, Ламин? – ноэр-ган повел бровью и отложил в сторону кисть.
В часы своего отдыха он предпочитал рисовать, запечатлевая на холсте все, что хотя бы немного вызывало у него эмоции. Сегодня, например, это был черный дворовой кот, который случайно забрел в его спальню и разлегся на его кровати. Служанки устроили из-за этого визг, Вирга сто раз извинилась, что не уследила, а Санара это позабавило. Он даже хотел было оставить этого кота в своих покоях, но потом передумал. Санар и прежде был равнодушен к животным, теперь же и подавно. В этом они с братом были полной противоположностью: Геральд с детства любил возиться со щенками и днями пропадать в конюшнях.
– Что за новости, говори же, – поторопил Санар советника.
– На юге империи началась засуха, – ответил Ламин. – Дождя там нет уже десятые сутки. Если так продолжится, то урожай погибнет… И мы останемся без запасов хлеба и плодов.
– Десять дней – не срок, – отозвался Санар. – Уверен, дождь начнется со дня на день.
– Но погодные маги, к сожалению, дают неутешительные прогнозы, ноэр-ган…
– Они могут ошибаться, – в тоне Санара проскочило легкое раздражение. – Теперь у нас есть нирина-ган, а значит, ничего страшного произойти не может. Скоро все образуется, вот увидишь.
– Да услышат вас боги, великий ноэр-ган! – Ламин поклонился и вышел.
На сердце и в мыслях у советника было тяжело: не смотря на уверения ноэр-гана, он предчувствовал беду.
– Чем озабочен, Ламин? – окликнул его ноэр-ран, проходивший мимо. – О чем вздыхаешь?
И Ламин поделился с ним той же новостью о грядущей засухе. Геральд заметно озаботился этим, ненадолго даже ушел в себя, о чем-то размышляя, затем сказал:
– Надо подумать, как обеспечить южные провинции питьевой и оросительной водой на случай, если засуха действительно затянется. Займись этим, Ламин. Ну и если совсем будет плохо, придется обратиться за помощью к империи Леграсс, водным оханам.
– Это может нам дорого стоить, – вздохнул Ламин.
– Будем надеяться, что сможем справиться с этим бедствием сами.
– Конечно, ноэр-ран, – советник вежливо улыбнулся. – К тому же теперь у нас есть нирина-ган Анна, она с помощью богов защитит нас ото всех бед.