скачать книгу бесплатно
Периоды
Лина (Полина) Иванова (Андрукович)
Новая поэзия (Новое литературное обозрение)
Запинающаяся, ломающаяся речь в стихах Полины Андрукович «засекает» работу поэтического бессознательного на его глубинной стадии, стадии первичных вербально-ритмических импульсов, обычно тщательно скрываемых, не выпускаемых за пределы черновика. Не голос «с трещинкой», а трещины и разломы, исковерканные, разбитые на части слова, словно бы терзаемые внутренней цензурой, прорывающиеся сквозь решетку нормативного языка, – диаграмма, ментальная карта «тихой», бескровной революции, преобразующей эти препинания речи, ее стигмы и ордалии, в новаторский синтаксис. Полина Андрукович (р. 1969) – поэт, прозаик, художник. Окончила ВГИК. Участвовала в коллективных художественных проектах, провела несколько персональных выставок в Москве (станковая живопись, графика, фотоработы, объекты). Автор книг стихов «Меньше на один голос» (2004), «Репетиция верлибра» (2008), «В море одна волна» (2008) и «Вместо этого мира» (2014). Лауреат премии «Различие» (2015). Живет в Москве.
Полина Андрукович
Периоды
С логическим элементом
Нейтральное и как бы «научное» слово «Периоды» – исключительно точное название для этой новой книги, ключ к восприятию и формы, и внутренней логики, и авторской интонации, настолько же уникальной, как форма и логика.
Поэзия Полины Андрукович скорее не коммуникация-диалог или аутокоммуникация, а регулярное и максимально ответственное наблюдение развивающихся процессов и сюжетов (как правило, самовоспроизводящихся, идущих именно периодами) – и постоянная проверка простых и строгих законов, по которым всё развивается: можно назвать это законами природы, или мышления, или искусства, потому что (одна из важнейших вещей, которую каждый раз требуется доказать) у искусства законы те же самые.
этот театрик молчит —
старый,
он – обида или
оскорбленитенет оскорбление
весь,
весь – тишина
Из семени растёт дерево, выбрасывает собственные семена, из них растёт несколько деревьев той же породы, и постепенно получается лес, в котором не может быть двух совсем одинаково выглядящих веток; день идёт за днём, и повторяются, никогда не повторяясь в точности, повседневные простые действия, впечатления и то, что называется мыслями: работа и игра ума, в котором непосредственно мир взаимодействует с памятью и время от времени, часто совершенно непроизвольно, оказывается переведён на слова.
в тишине под облаками
слово «свобода» звучит
странно
кто бы его ни произ
носил
Тексты Полины Андрукович – неразрывное растущее целое, и давно отмечено одно уникальное их свойство – следствие уникального же творческого метода: здесь не бывает неточных и лишних слов: ни в стихотворении из одной строчки, ни в самой большой поэме. Дело, видимо, в том, что поэт, в отличие от многих других, не «конструирует» (в сконструированном тексте, самом верном по мысли и сильном по форме, всегда будет несколько слов-подпорок и слов-заплат, изобличающих «рукотворность») – не «конструирует», а «растит», как можно растить цветы на подоконнике или кристаллы в лаборатории. Если говорить о «метасюжете», растит и наблюдает, в конечном счёте, собственную жизнь, и, за счёт этого (в самом конечном счёте), – весь мир, всю реальность.
…нет, это не я «пою», это
просто поток течёт сквозь
меня
в нём
время
перемешано с
мгновениями, а мгновения в нём
перемешаны с
вечностями
Читатель оказывается тоже в позиции наблюдателя – совершенно наравне с автором, то есть встречает редкостное уважение и доверие, не будучи подвергаем никаким манипуляциям: он здесь ни советчик, ни врач, ни на лестнице колючей разговор: не пытаются из него сделать ни ученика, ни друга, ни то, что в идеологиях называется «единомышленником». Он просто – равный, равный перед лицом правды.
Отсюда – второе свойство: о каких бы событиях и явлениях человеческой внешней и внутренней жизни, сугубо персональных, ни прочитал читатель, он не только не смущается как «подглядывающий», а чувствует (чтобы не сказать – празднует) победу над собственным страхом ума, или победу над стыдом тела.
Искусство всегда демонстрирует мгновения гармонизованного хаоса, именно на мгновения и замирающего; автор же раз от раза сталкивается с чем-то неуправляемым – но сталкивается не намеренно, а просто будучи человеком, – и получается, что искусство, как и вся жизнь – не только своего рода исследовательская наука, но и как бы военное дело, а самая правдивая поэзия оказывается, по сути, и самой «приключенческой».
в облаках идёт война
их много-много
и они непрерывны
а Пустота победила
и материя победила
их победа непрерывна
Специфические, автономные образы и знаки здесь полупрозрачно существуют поверх и внутри повседневности, как бы всё время туда-сюда сквозь неё пролетают и, сделавшись привычными, не остаются незамеченными; они переживают непрерывные метаморфозы: то захватывающие, то спокойно и радостно следующие логике особого рода философского юмора, то навязчивые и утомительные, но ни в каком случае стихи не «драматизируют», не «повышают голоса»: ни удивляясь, ни радуясь, ни отчаиваясь.
видела в монастыре человекоподоб
ных аистов, их прямые человечьи
бёдра были сильными, покрытыми
густым пушистым оперением бе
лым, а один был с рыжими пя
тнами. В монастыре мы мнет искали
компромат на некоего политика,
но нашли только белый хрусталь
ный шар и унесли его – на пам
ять. А цветы надо поливать, и я верн
улась: солнце освещало картинки на сте
не.
И – метаморфоза: усталость оборачивается силой, озадаченность – глубиной постижения вещей действительно сложных, неразрешимых и не до конца понятных; растёт невыдуманный и неповторимый поэтический мир.
и это – то, что после
всего (и после Ангелов) —
это невозможно
вспомнить,
потому что
мы это не
забыли
Василий Бородин
Лето 2020 г.
Москва
часть 1:
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Неравномерное
поэма
Я твёрдо решился и тут же забыл,
На что я так твёрдо решился.
День влажно-сиренево-солнечный был,
И этим вопрос разрешился.
Георгий Иванов. «Я твёрдо решился и тут же забыл…»
неравномерное (1)
18окт.14; низкий слой серых тёмных
облак близко к стеклу окна в
9 утра; в час дня (чуть раньше) скв
озь них белый солнечный свет пя
тнами широкими;
когда около 17-ти включила элек
тричество, это было уже выше и как
довольно грубая мягкая кисея
чуть смятая. Я такая же.
Я почти такая же..;
к вечеру, после того, как заглянула в
эл. почту, – способна только смотреть. В
голове разрушение; весь день не вых
одила, – домашнее «платье». Кому-то —
движение. Мне – дно и поверхность
покоя, пото?м «всё» (или «ничего», что одно
и то же) завтра тоже можно не выхо
дить (почти можно – может, поедем на
чердак, но друга моего не завнет не застанем, на
верное, его друг, которого провожать,
возможно, поедем, уез
жает в 21 час, а друг
только-только проинет приедет к этому
времени)
время не лжёт, время есть или нет,
непонятно. Будто кто-то о нём жнет лжёт;
отведать эту ночь на полный оборот
сна, отдать её себе, спать совсем, но
трудно забыть для этого об утре, когд
а какие будут облака? – подождать
подождать ещё час и заснуть (могла бы
и сейчас, енет но как-то неудобно)
снились цветы азалии (ама?
льрии, амальри?и, анамальрии)
19окт.14; проснулась в 9.15 – солн
це на абсолютно чистом бледно-
голубом. Так и было – подарил уч
итель нарисованные азалии
во сне – бордовые; густо-бордов
ые, тёмные; густо-бордовые на бл
едно-голубом.
Днём – не помню, в ко
тором часу, – смазанн
ое ощущение о смаз
анных облаках слое
м – этот слой ощущений в расслаб
ленной к вечеру голове, – в него пров
аливаешься
не поехали на чердак, как-то это бы
ло бы слишком беспокойно. Ещё
запах варёного лука днём от супчика
старой тёти отца, который я не ем, – вс
ё смешано, и открыта форточка.
Пара «миниатюр» (абстрактных), как
и вчера. На третью не хватает сосред
оточенности вечером, а, может, хват
ит, если я найду её в сига
рете при ветерке из форто
чки, немного.
Немного, как дыма всегда не слиш
ком много, сколько ни кури, а дру
зья сейчас, наверное, как раз пров
ожают друга моего друга, и что-то нео
пределённое в этом определении «м
оего»; или это только дополнение…
20окт.14; утром – на газонах и на крышах сн
ег (первый в городе), облака – светло-серая,
будто взбитая в мусс масса лёгкая, звон
ила другу, «как поживаете», – «да так…» – ве
сь день течёт с кры
ш, но воздух прозрач
ен, будто небо голубое, хотя оно белёсое,
чуть сероватое, но так и не опустилось
больше, – пустое, прозрачное, между неб
ом и землёй, – пространство слушает,
не верит, будто кто-то лэнет лжёт ему о вр
емени, – движение – кому-то другому нап
равлено, снет моё ли, чуждое ли, – рассказ
о нём обречён на бесконечность, а я путаю
сь сегодня в этом взбитом небе с разны
ми непонятно какими и чьими чувст
