скачать книгу бесплатно
Развитие геополитических взглядов в США. Влияние геополитических взглядов американцев на стратегическую культуру государства
Никита Всеволодович Иванов
В книге рассмотрены тенденции развития геополитических взглядов в Соединённых Штатах Америки, начиная с эпохи формирования этого государства до наших дней.
Развитие геополитических взглядов в США
Влияние геополитических взглядов американцев на стратегическую культуру государства
Никита Всеволодович Иванов
© Никита Всеволодович Иванов, 2023
ISBN 978-5-0060-6399-0
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
1. От борьбы за независимость к доктрине Монро
Северо-Американские Соединенные Штаты как самостоятельный субъект международных отношений возникли в 1776 году в результате войны за независимость от Великобритании. К этому времени британская государственная казна в результате Семилетней войны с Францией (1756—1763) была истощена, и метрополия требовала денег у своих колоний. Североамериканские поселенцы с этим согласны не были. Протестами они не ограничились, а взялись за оружие, чтобы избавиться от притязаний Лондона. С тех пор американцы полагают, что они построили самое совершенное общество на Земле, общество свободы и возможностей, где каждый может найти свой путь. Американская государственная система управления считается ими лучшей за всю историю человечества.
Видный американский политолог Сэмюэл Хантингтон (1927 – 2008) указывал, что с самого начала американцы строили свои убеждения на отличии от нежелательных «других», которые всегда определялись ими как «противники свободы». Объяснение побудительных причин, которые в то время отделяли Америку от Старого Света, стали одним из мифов Соединённых Штатов. Он гласит: «Земля свободы, изобилия и морального совершенства решила развиваться отдельно, не вмешиваясь в склоки циничных наций Европы». Эта идея избранности зародилась, когда десятки тысяч британских протестантов переселялись в Новую Англию с целью создать там теократическое общество. Протестанты были набожными и трудолюбивыми, и объявляли себя народом, который «избран самим Господом».
Они направлялись в недавно разведанные земли Северной Америки, где в 1630 году Джон Уинтроп, лидер одной из групп переселенцев, впоследствии ставший губернатором колонии Массачусетс, в своих проповедях определял их миссию в Новом Свете как создание «Божьего Града на Холме» – идеального общества, образца для всего мира. Геополитически, в этой концепции закладывались основы не только американской исключительности. Уже в XVII веке жители первых британских колоний идентифицировали себя как отдельный народ, избранный свыше для главной миссии в истории человечества. Их убежденность в этом подпитывалась аналогией с ветхозаветными евреями. До сих пор протестантская мораль «не каждый достоин уважения» транслируется и на международные отношения. Это даёт американцам оружие защиты в виде изначального отторжения точки зрения оппонента.
Так была заложена одна из характерных черт американского политического менталитета, согласно которой США могут, в силу своей избранности и «особой миссии», диктовать нормы и правила другим народам. Вооружившись этим, можно было легко оправдать не только экспроприацию земли у коренного населения Америки, но и уничтожение туземной культуры. На территориях британских колоний в Северной Америке протестанты преуспели в этом, поскольку их религиозная идеология не требовала обращения инородцев в христианство. В отличие от католических колонизаторов в Латинской Америке, которым нужны были индейцы для работы в поместьях, новым американцам требовалась лишь свободная от дикарей земля.
В испанских и португальских колониях обращенные в христианство индейцы приобретали равные права с завоевателями. Во владениях американцев христианское крещение такого не гарантировало, так как культурная пропасть оказывалась гораздо глубже конфессиональной. Индеец мог пытаться её преодолеть, овладев английским языком, и даже получив образование, но, всё равно расизм был глубже и опаснее религиозной ксенофобии. Мало того, во время трансатлантической работорговли в Америку были насильно завезены более 12 миллионов африканцев. Официально рабство в США было отменено в 1865 году, но ещё как минимум столетие негров в Америке за людей не считали.
В то время как народы Евразии в течение многих веков нарабатывали опыт общения между собой, американская нация формировалась в обособленной культурной среде. Земли Северной Америки, захваченные переселенцами, от остального мира отделяли бескрайние пространства океанов. Освободившись от британского господства, США росли и развивались, предоставленные сами себе. Всё новые и новые переселенцы, желающие влиться в нарождающуюся нацию, были обязаны разделять американские ценности и американский образ жизни, иначе они становились изгоями.
Американская демократия взяла свое начало из обилия ресурсов, прежде всего – свободной земли и морских побережий. Первоначально США были широкой полосой земель на берегу Атлантического океана. Следствием стал высокий уровень экономической и личной свободы первых американцев. Он сделал необходимой систему демократической формы правления для удержания населения и поддержания жизнеспособности общества. До начала ХХ века США предпочитали не вмешиваться в международные дела за пределами американского континента, и характер геополитических интересов США определялся так называемой доктриной Монро.
Эта доктрина была названа в честь американского политического деятеля Джеймса Монро (1758 – 1831), который, будучи 5-м президентом США, провозгласил важную геополитическую идею – «Америка для американцев». Она была изложена в 1823 году, когда в своём обращении к конгрессу Соединённых Штатов Монро заявил: «…американские континенты, добившиеся свободы и независимости и оберегающие их, отныне не должны рассматриваться как объект будущей колонизации со стороны любых европейских держав… Поэтому в интересах сохранения искренних и дружеских отношений, существующих между Соединёнными Штатами и этими державами, мы обязаны объявить, что должны будем рассматривать попытку с их стороны распространить свою систему на любую часть этого полушария как представляющую опасность нашему миру и безопасности».
Казалось, что доктрина Монро носит оборонительный характер, однако никакие иные государства Северной и Южной Америк в ней не участвовали, и ведущая роль для США была присвоена ими самостоятельно. И никогда позже такая геополитическая ориентация Вашингтона не исчезала. В развитие этой доктрины видный американский политик Теодор Рузвельт (1858 – 1919), 26-й президент США, выступая в Конгрессе в 1904 году, заявил: «В Западном полушарии приверженность Соединённых Штатов доктрине Монро может принудить их <…> исполнять роль международной полицейской силы». Он имел в виду Центральную и Южную Америку, которые Монро в своей доктрине называл «американскими континентами», в качестве сферы допустимого вмешательства США.
Такому геополитическому выбору позже нашлись и теоретические обоснования. Так, по замыслу американского историка Фредерика Джексона Тёрнера (1861 – 1932) уникальность Соединённых Штатов Америки состояла в их расширяющихся границах. Он видел историческую сущность США в постоянном геополитическом продвижении границы государства на запад североамериканского континента. Тёрнер заявлял, что «существование свободных земель, их постоянное освоение и продвижение Америки на Запад служат объяснением её развитию». Кроме того, была необходимость обеспечивать земельным фондом растущую иммиграцию, которая до начала ХХ века оседала преимущественно в городах восточного побережья Соединённых Штатов.
В этих условиях, изоляционизм, присущий идеям «доктрины Монро», был сфокусирован на западном геополитическом направлении, которое становилось важнейшим источником ресурсов развития для Соединённых Штатов Америки. Территориальная экспансия быстро распространялась на слабозаселённых индейских землях, поскольку в Вашингтоне опасались, что там может закрепиться сильная в военном отношении европейская держава. Изоляционисты были сосредоточены на понимании интересов США как самодостаточной страны, идущей по пути развития, свободного от геополитических устремлений европейских империй.
Но изоляционизм американцев в рамках «доктрины Монро» был только дипломатическим и военным, поскольку экономический рост Соединённых Штатов поддерживался европейским капиталом. Американское общество развивалось за счёт иммиграции европейцев на землю, богатую природными ресурсами и благодатную для сельского хозяйства. И успех Северной Америки, во многом, явился результатом эксплуатации грамотных и деловитых переселенцев, которых она получала готовыми из Европы. Тогда США принимали до 1 миллиона иммигрантов в год, и к концу XIX столетия население страны превысило 75 миллионов жителей.
Таким образом, американский изоляционизм не был нацелен на то, чтобы закрыться от мира. Он предусматривал, чтобы всё, что происходит вне Соединённых Штатов, не создавало им угроз и служило их национальным интересам. Это устремление подталкивало к вмешательству в дела соседних регионов континента и побуждало США к ведению наступательной внешней политики. Выход американцев к Тихому океану не утолил жажду территориальной экспансии, которая вынуждала их двигаться и на север, и на юг континента. Но если «освободить» канадцев от британского колониального господства американцам не удалось, то с захватом испанской Флориды они справились быстро. Далее были захвачены обширные владения Мексики, в результате чего эта страна потеряла треть своей территории.
Такие военные успехи укрепляли в американцах мысли об их богоизбранности и непобедимости. По мере усиления США американские политики, опираясь на возросшую мощь своего государства, сделали заявку на распространение американских политических принципов не только на ближайшие территории, но и на остальной мир. Так появилась идеология американской экспансии, которая обрела большое число сторонников в политической элите США. Она позволяла обосновать правомерность американских претензий практически на любую территорию и, благодаря этому, во второй половине XIX века были заложены основы геополитической исключительности Соединённых Штатов.
В качестве важного последствия такой исключительности и национальное законодательство США стало претендовать на экстерриториальность. Однако на просторах мировой политики США не владели навыками межкультурной коммуникации. Либерализм как основа идейно-политической картины мира американцев, уходил своими корнями в период переселения в Америку первых колонистов. Именно они были носителями буржуазных идей, индивидуализма и прав частной собственности. Поэтому либеральные идеи, будучи основанием организации национальной жизни, стали оказывать влияние на формирование американской геополитической стратегии. Воспитанные на ценностях личной свободы, капитализма и либеральной демократии, американцы, не задумываясь, переносили эти ценности на любые другие народы, имеющие собственную богатую и насыщенную, не меньше чем в США, историю и культуру. Народы, имевшие огромную палитру национального своеобразия, казались американцам на одно лицо, и все должны были – как иммигранты в самих США – думать и действовать одинаково. Поэтому, выйдя к Тихому океану, США с лёгкостью осуществили смену режима на Гавайях и аннексировали их.
Так, в конце XIX столетия Вашингтон начал приобретать опыт реализации своих геополитических идей за пределами североамериканского континента. Такой опыт продолжился в ходе успешной краткосрочной войны с Испанией в 1898 году. Она разыгралась в борьбе за доминирование на Кубе и на Филиппинах, которые тогда пребывали в статусе испанских колоний. Контроль Вашингтона над Кубой предотвращал возможность угроз южному побережью Соединённых Штатов из акватории Карибского бассейна, а позже – обеспечивал беспрепятственный проход американских судов через Панамский канал. Панаму в 1903 году США вытеснили из Колумбии, именно потому, что намеревались строить там свой межокеанский судоходный канал.
Так открывалось столетие американского силового вмешательства и смены режимов в Латинской Америке и Карибском регионе. В условиях американской гегемонии Западное полушарие надёжно устранялось из мирового порядка. Доктрина Монро вылилась в гегемонию США сначала в Центральной Америке, а к началу следующего столетия – во всём Западном полушарии. Важно то, что это превращение происходило в условиях неучастия США в европейской политике. Американцы могли себе позволить это неучастие в силу своей удалённости от европейского побережья Атлантики.
Несмотря на такие геополитические достижения в Новом Свете, подавление американцами мятежей местного населения на Филиппинах затянулось до 1913 года. Независимость филиппинцам США даровали значительно позже – только в середине ХХ столетия, когда был подписан договор о взаимной обороне между США и Филиппинами. На основании договора на островах филиппинского архипелага были созданы военные базы Соединенных Штатов, и эта, формально независимая страна, продолжала оставаться фактически американским доминионом, обеспечивая американское политическое и военное присутствие в западной части Тихого океана.
Но в начале ХХ столетия великие европейские державы ещё не воспринимали США равными себе, вплоть до начала Первой мировой войны. Тогда, соблюдая заветы отцов-основателей, которые предостерегали американцев от участия в войнах Старого Света, Вашингтон заявил о нейтралитете Соединённых Штатов. Тем не менее, американцы желали извлечь выгоду из торгово-экономических отношений с участниками военных действий в Европе. Благодаря этому за счет военных заказов американский экспорт в Европу увеличился в несколько раз.
В результате Вашингтон укреплялся в мысли о новой роли США в мировой политике, ничуть не меньшей чем у крупнейших европейских стран. При этом Америка в годы Первой мировой войны торговала не только со странами Антанты, но и с их противниками – через нейтральные государства. В разгар военных действий в Европе американская финансовая элита стала нуждаться в предлоге для вступления США в войну на стороне Антанты. Вопреки доктрине Монро, этот замысел определялся тем соображением, что одержи Антанта верх в войне при сохранении нейтралитета Вашингтона, его не допустят к организации послевоенного миропорядка. Поэтому в 1917 году, мотивируя свои шаги слухами о привлечении Мексики на германскую сторону, а также в результате действий немецких подводных лодок по блокаде Великобритании, что угрожало американской торговле с Европой, Вашингтон принял решение о вступлении США в войну.
Вмешательству в конфликт способствовали действия американских банковских кругов, которым удалось убедить общественное мнение о необходимости активного участия США в этой войне. Кроме того, на вступление Америки в войну повлияли революционные события в России. Они могли вызвать выход России из войны, и тогда вся Европа могла бы попасть под контроль Германии и по совокупной мощи превзойти Соединённые Штаты. Этого Вашингтон допустить не мог. Поэтому когда российский император в 1917 году отрёкся от престола, США вступили в войну. К её завершению численность американских войск в Европе превышала два миллиона солдат и офицеров. При подведении итогов военных действий это смогло подкрепить претензии Вашингтона на особую роль Америки в послевоенном мироустройстве. Мало того, изменив принципу невмешательства во внутренние дела других государств, Америка в том же году направила воинский контингент для участия в интервенции против Советской России.
В результате Америка, которая была до этого региональной державой, вписалась в «европейский концерт» на первых ролях. На мирной конференции в Версале Вашингтон в значительной мере определил последующую перекройку европейских границ. Его усилия были направлены на развал европейских империй, на смену которым должны были прийти небольшие и слабые «национальные государства», для которых арбитром, а позднее – и гегемоном становилась бы великая во всех отношениях Америка. Мало того, по итогам Первой мировой войны ей удалось стать кредитором многих европейских стран, а её корпорации начали победное шествие по Старому Свету.
2. Зарождение концепции атлантизма
Американская геополитическая доктрина после Первой мировой войны стала формироваться на представлении об особом предначертании для американцев быть проводниками либерально-демократических ценностей в странах Старого света, по ту сторону Атлантики. При этом любая враждебность по отношению к США понималась американцами как враждебность к прогрессу, идеалам свободы и демократии. Отталкиваясь от идеи исключительности американской нации, Вашингтон изменил свою внешнюю политику, заявляя, что цели, стоящие перед Америкой, выдвинуты божественным провидением, а её безопасность неотделима от безопасности всего человечества.
Из этого вытекало, что отныне долг Соединённых Штатов Америки заключается в том, чтобы противостоять агрессии, где бы то ни было. Исключительный характер страны требовал утверждать свободу собственным примером и распространять её повсюду. Такие основания позволяли американской нации ничем не ограничивать себя в исполнении своей миссии за рубежом, поскольку «она была заведомо права». Это определялось общим строем американской культуры. Её сжатая аттестация обнаруживается в книге современного американского геополитика Джорджа Фридмана «Следующие 100 лет. Прогноз для XXI века». Там присутствует такой разоблачительный тезис: «По мере того как они [Соединённые Штаты Америки] становятся центром притяжения мира, у них развивается такая культура, которая неизбежно будет в варварском состоянии <…> Сущность варварства – это низведение культуры до уровня элементарной движущей силы, не терпящей отклонений или соперничества».
Таким образом, после Первой мировой войны геополитическая доктрина на основе исключительности и мессианства Соединенных Штатов приобрела принципиальное значение. Американцы продолжили вести активный внешнеполитический курс, наращивая вес в мировых делах средствами торгово-экономической экспансии и одновременно усиливая свой военный потенциал. В 1918 году государственный департамент США одобрил программу освоения тех российских территорий, которые оставались без властных структур, свергнутых в ходе революционных событий. Вашингтоном двигало стремление к продвижению демократии, а также к «самоопределению» Сибири и Дальнего Востока. За время интервенции армия США потеряла там убитыми и умершими от болезней несколько сотен солдат и офицеров, но только в 1920 году они были вынуждены бесславно покинуть Россию.
Во многом этот геополитический демарш американцев в начале ХХ века определялся тем, что демократия для американцев стала не просто типом общественно-политического устройства вообще, а его конкретным воплощением в совокупности американских государственных институтов, режимов и практик. Именно так до сих пор рассуждают ведущие американские политики: в США – «демократия», а те или иные республиканские режимы в других странах, с американской точки зрения, ей отнюдь не тождественны. Стремление «обратить в демократию» против воли обращаемых, как это происходило значительно позже, в начале ХХI столетия, в Ираке и Афганистане – становилось устойчивой чертой американского мировосприятия. Надо заметить, что в вере американцев в полезность демократии для других стран много искренности. Поэтому она не лишена неподдельного пафоса. Именно он помогает американцам убеждать себя в том, что, бомбя Сербию или Ливию, они «на самом деле» несут народам благо.
Руководствуясь трудами основателя американских взглядов на геополитику – адмирала Альфреда Мэхэна (1840 – 1914), Соединённые Штаты добились успеха в решениях международной Вашингтонской конференции 1921—1922 годов по ограничению морских вооружений. Тогда было достигнуто соглашение о том, что суммарный тоннаж линкоров и авианосцев, которые могут находиться на вооружении США и Великобритании, будет в несколько раз превышать эти показатели военно-морских флотов других стран. Недаром адмирал Мэхэн ещё в конце XIX века утверждал, что США и Великобритании «пора начинать работать вместе на общее дело и, если потребуется, против остального мира. Это является нашей высшей государственной задачей, причем как для упрочения политических традиций, так и во имя объединяющей нас общей крови».
Консолидация крупнейших англосаксонских государственных образований – Британской империи и США – становилась неизбежной. Этому геополитическому процессу послужило и вынужденное признание британской элитой того факта, что Лондону в одиночку уже не хватает ресурсов для противостояния крепнущим «континентальным» державам Европы. Это совпадало с подходами основателя геополитической мысли – британца Джона Маккиндера (1861 – 1947). Согласно его взглядам Российская империя, а позднее – Советский Союз, представляли собой «континентальную» силу, которая управляла Хартлэндом. Этим термином Маккиндер называл центральную («сердцевинную») часть евразийского континента («хартлэнд» – от английского «сердце» и «земля»), которая по своим географическим пределам совпадала с территорией России. Принципиально иная, «морская», сила пыталась взять под контроль всю территорию, которая окружает Хартлэнд. Поэтому именно Маккиндера считают основателем концепции атлантизма. Она выражала основную геополитическую проблему, которая всегда была в отношениях России и Соединённого Королевства, а теперь коренилась в логике поведения двух морских держав – Великобритании и США.
С тех пор под атлантизмом обычно понимают геополитическую стратегию военно-политического сближения держав, имеющих морской выход в Северную Атлантику, на основе общих интересов. Изначально эта стратегия вдохновляла политику, которая была направлена на победу англосаксов в Евразии. Ещё в 1904 году об этом открыто заявлял Маккиндер. Несмотря на то, что в атлантизме духовным центром изначально была Великобритания, с окончанием Первой мировой войны именно США стали его главным инструментом. После Второй мировой войны США обрели столь мощные военные экономические и политические возможности, что приступили к реализации установок концепции атлантизма на практике. Создание Организации Североатлантического Договора (НАТО) и появление многочисленных союзников США и Великобритании из числа стран Западной Европы позволило называть эту концепцию также евроатлантизмом или трансатлантизмом.
Поначалу в этой идеологии считалось, что трансатлантическая общность – это, прежде всего, общность народов, близких в расовом и культурном отношении. Но, при этом, для Вашингтона важную роль играли представления о том, что Соединенные Штаты являются более правильной моделью организации мирового сообщества и системы управления им, нежели европейские колониальные и континентальные империи или то, что возникло на их основе.
В то время как число погибших в Первой мировой войне составило около 10 миллионов, из них американцев было не более 120 тысяч. При этом на территории США батальные события не свершались, а основные силы и средства американцев были сосредоточены на развитии экономики. Но количество военных заказов, которыми она была накачана в годы войны, вскоре пошло на убыль. Военно-промышленный комплекс сполз в рецессию, потянув за собой смежные секторы экономики. Это послужило одной из причин Великой Депрессии, которая началась в конце 1920-х годов. Преодолеть её удалось только, когда началась ещё одна «хорошая», по мнению американцев, война.
В годы Великой депрессии, опасаясь влияния Коминтерна, Соединённые Штаты приняли законы, ограничивающие право граждан на получение информации – в том числе и Закон о регистрации иностранных агентов (1938 г.). А в начале Второй мировой войны Конгресс принял «Акт о регистрации находящихся под контролем иностранных государств организаций, осуществляющих политическую деятельность в США» (1940 г.). Он регулировал деятельность организаций, которые по определению правительства Соединенных Штатов, являются «субъектами иностранного влияния». Тогда это законодательство было направлено на борьбу с распространением не только коммунистических, но и нацистских идей и взглядов на государственное устройство.
Тем не менее, американский капитал внёс существенный вклад в «экономическое чудо» Третьего рейха, вплоть до того, что экономика гитлеровской Германии была, скорее, американо-германской. К моменту прихода Гитлера к власти под контролем американского капитала находились все стратегически важные отрасли германской промышленности. К 1939 году Германия вернула американским банкирам не более 10 процентов долга, который образовался ещё в 1932 году. Но американские банкиры понимали, что Германия должна начать войну за передел Европы, выиграть её и получить гигантскую добычу, за счёт которой выплатит проценты и погасит основную сумму долга.
В связи с этим выжидательная тактика американской олигархии, которую та применяла в Первой мировой войне, была использована и во Второй. Её сформулировал американский сенатор Гарри Трумэн (1884 – 1972) в статье, опубликованной после нападения Германии на Советский Союз. В духе давно известного британского внешнеполитического принципа Трумэн заявил откровенно: «Если мы увидим, что выигрывает Германия, то нам следует помогать России, а если выигрывать будет Россия, то нам следует помогать Германии, и, таким образом, пусть они убивают [друг друга] как можно больше». Эти взгляды не помешали ему в 1945 году стать 33-м президентом США и участвовать в проведении Потсдамской конференции наряду с другими руководителями стран антигитлеровской коалиции.
Поэтому история повторилась – США вступили в войну в конце 1941 года, но только на Тихом океане – против Японии, а в Европе они начали воевать не раньше лета 1944 года, после мощного продвижения Красной Армии на запад на всех фронтах. Создание трёхсторонней антигитлеровской коалиции произошло только после того, как СССР показал: несмотря на тяжёлые поражения, он может сокрушать врага и побеждать самостоятельно. Не отрицая роль армии США в разгроме фашисткой Германии, следует подчеркнуть, что даже на заключительном этапе войны три четверти личного состава германского вермахта воевали на востоке Европы – против Советского Союза.
Исключительно в духе концепции атлантизма во время Второй мировой войны американцы вместе с британцами без всякой военной необходимости превратили в руины Дрезден, Гамбург, Кёльн и многие другие немецкие города. И это было сделано демонстративно, с целью запугать военно-воздушной мощью своего союзника по антигитлеровской коалиции, поскольку было понятно, что после окончания войны именно с Советским Союзом, упорным геополитическим конкурентом, придётся делить Европу по-новому.
Число погибших во Второй мировой войне составило около 65 миллионов, из которых американцев – не более 400 тысяч. Но в эти годы промышленное производство США выросло в 2,5 раза, занятость населения была полная, люди зарабатывали больше, чем могли потратить. Такая особенность развития американской экономики, в которой периоды войны совпадали с достатком и подъемом, а мирные – с застоем и упадком, во многом повлияла на мировоззрение рядового американца. В его представлении война, в которой его государство занимает выгодную позицию главного подрядчика – удачный бизнес. Война вывела промышленные предприятия США на высокие уровни эффективности. В сравнении с производственными возможностями разрушенной экономики Европы это создавало несоизмеримый разрыв.
Если Америка девятнадцатого столетия ощущала себя отличной от Европы и противопоставленной ей, то Америка после Второй мировой войны определяла себя как лидера всего западного мира, а доллар стал единственной мировой валютой. Американцы ещё в начале ХХ века поняли, что не обязательно держать под контролем интересующие их государства, так как это затратно. Они всем начали предлагать экономическое сотрудничество, которое переходило в политическое, и в военное. Нередко американцы собственноручно разжигали конфликты, чтобы оправдать необходимость такого сотрудничества, а в конце концов – предлагали вступить в семью союзников США и всего «свободного и прогрессивного мира». Такая геополитическая методика давала Америке возможность процветать, как никогда раньше.
В результате Соединённые Штаты Америки превращались в гегемона, который превосходил по мощи все бывшие великие державы Запада вместе взятые. Здесь под геополитической гегемонией понимается лидерство, которое основано на предоставлении благ, а также использовании механизмов принуждения. Их сочетание должно обеспечивать выполнение правил, когда они устраивают гегемона, или заставлять других согласиться изменить правила, если гегемон сочтёт это необходимым. Эти два элемента создают систему стимулов для государств, которые принимают решение, примыкать ли к гегемону. Примкнувшие постепенно вплетаются в сеть формальных и неформальных институтов, межэлитных социальных отношений, призванных обеспечить лояльность союзников гегемона и готовность их нести издержки ради целей, определяемых геополитическим проектом.
Помимо прибыли военных лет, Америка использовала любые возможности, которые открывала для неё геополитическая динамика военного времени. Вот как иллюстрировал это крупнейший американский политолог – Збигнев Бжезинский (1928 – 2017) в своей книге «Стратегический взгляд: Америка и глобальный кризис», которая вышла в свет уже в начале XXI века: «Принципиальное неприятие [президентом] Рузвельтом колониализма не мешало ему проводить захватническую политику в основных нефтяных странах Ближнего Востока. В 1943 году, беседуя с британским послом в США у карты Ближнего Востока, Рузвельт высказался без обиняков: „Персидская нефть ваша. Иракская и кувейтская – пополам. Но саудовско-аравийская – наша“. Так началось обернувшееся впоследствии серьёзными проблемами политическое вторжение США в этот регион».
В 1944 году США и Великобритания подписали энергетическую хартию, в которой подразумевалось, что действовать на мировом нефтяном рынке они будут согласовано. Тогда же они поделили на сферы влияния между собой весь Ближний Восток. В развитие этих намерений годом позже США и Саудовская Аравия заключили между собой пакт, который заложил основы разработки саудовских нефтяных месторождений силами исключительно американских компаний в обмен на гарантии Вашингтона по защите королевства от внешних угроз. К этому времени нефтяные компании США уже сооружали трансаравийский нефтепровод к ливанскому побережью Средиземноморья, а на саудовском берегу Персидского залива в городе Дахран американцы строили военно-воздушную базу. В последующие годы американские военные базы на берегах Персидского залива расположились также в Бахрейне, Омане, Кувейте, ОАЭ и Ираке, а акватория залива стала зоной ответственности Пятого флота США.
Не случайно, ещё в ходе сражения за Берлин, в апреле 1945 года британский премьер-министр Уинстон Черчилль предлагал американскому президенту начать полномасштабную войну против Советского Союза, используя немецких военнопленных в качестве «пушечного мяса». По плану «Немыслимое» 1 июля 1945 года вооружённые силы США и Великобритании вместе с остатками десяти дивизий вермахта должны были начать против СССР новую войну. Но авантюристов отрезвила проведенная советским командованием в канун этой даты перегруппировка сил Красной Армии. Она показала, что план «Немыслимое» советскому командованию известен, внезапность этой авантюры была утрачена и шансов на её успех не стало. Тем не менее, такая инициатива была вполне в духе британской стратегической мысли. Поэтому Бжезинский в книге «Великая шахматная доска: главенство Америки и её геостратегические императивы» (1997 г.) смог в духе атлантизма так характеризовать Великобританию: «Она является основным сторонником Америки, очень лояльным союзником, жизненно важной военной базой и тесным партнёром в принципиально важной разведывательной деятельности».
Накануне Потсдамской конференции против СССР был применён ядерный шантаж, связанный с успешным испытанием в США атомной бомбы и последующими ядерными ударами по Хиросиме и Нагасаки. После окончания Второй мировой войны американские военные признавали, что капитуляция Японии должна была произойти, «даже если бы атомные бомбы не были сброшены, даже если бы Россия не вступила в войну [против Японии], и даже если бы вторжение на Японские острова не планировалось». Поэтому атомная бомбардировка не имела военного смысла – это был акт устрашения, адресованный не столько японцам, сколько Советскому Союзу. Русские должны были понять глубину технического разрыва в вооружениях между ними и американцами. Когда Вторая мировая война подходила к концу, представители полусотни стран встретились в Сан-Франциско, чтобы разработать Устав ООН. Он вступил в силу через два месяца после капитуляции Японии, в октябре 1945 года.
Однако вскоре после ядерной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки план войны США против Советского Союза был составлен. Он учитывал, что Москва ещё не располагала средствами, которые представляли бы серьёзный ответ на американскую ядерную угрозу. Удар по советской территории планировалось нанести в период до 1948 года. Разработанный тогда американцами план «Тоталити» предусматривал атомную бомбардировку 17 крупнейших городов Советского Союза.
В 1947 году, исходя из геополитических интересов в набиравшем обороты противостоянии с СССР, Белый дом принял решение не допускать «экспансию советского тоталитаризма на свободные, независимые страны». Декларируемая Вашингтоном цель была в оказании политической, военной и экономической помощи «всем демократическим странам, находящимся под угрозой со стороны внешних или внутренних авторитарных сил». Это разворачивало внешнюю политику Соединённых Штатов от «изоляционизма» в виде отказа от участия в конфликтах, напрямую не затрагивающих США, к позиции возможного вмешательства в региональные конфликты в Евразии. В стратегическом смысле это было намерением закрепить статус глобальной державы и попыткой форсированного захвата ключевых географических и политических пространств в послевоенном мире.
В результате к 1949 году был разработан грандиозный замысел атомной бомбардировки 100 советских городов (план «Дропшот»). Ядерные бомбы, которые планировалось сбросить на советскую территорию, могли бы уничтожить большую часть населения страны и 85% её промышленного потенциала. Была выбрана даже дата начала войны – 1 января 1957 года. Причина – якобы акт агрессии со стороны СССР или его союзников. В рамках вооружённого конфликта союзниками США должны были выступать страны Британского содружества и Западной Европы, а также часть Китая, в которой не было установлено коммунистическое правление, и Филиппины. План «Дропшот» предполагал, что на стороне СССР могли выступить страны Восточной Европы, включая Югославию.
3. Эпоха холодной войны
В тот период времени США были единственной в мире страной, обладавшей ядерным оружием. К 1950 году запасы ядерного оружия в США насчитывали почти три сотни авиабомб. Однако уже в августе 1949 года на полигоне основного геополитического врага американцев – СССР, была испытана первая советская атомная бомба. Вручая высшие государственные награды разработчикам советского ядерного оружия, Сталин сказал: «Если бы мы опоздали хоть на год, на полтора года, вероятно, мы сами подверглись бы такому удару». Ядерное равновесие было достигнуто и американские расчеты показали, что США не сможет гарантировать нанесение Советскому Союзу непоправимого ущерба. Американские планы были отложены до других времен.
Но это была прелюдия к будущей так называемой холодной войне. Её эпохой в развитии международных отношений принято считать годы, длившиеся вплоть до развала Советского Союза. Это был период острой геополитической конфронтации между США и СССР. Идеи, на которых основывалась американская стратегия холодной войны, изначально были изложены в телеграмме, которую советник посольства США в Москве, дипломат и геополитик Джордж Кеннан (1904 – 2005) отправил в Госдепартамент в начале 1946 года. Длина этой телеграммы в 8000 слов ясно свидетельствовала о драматичности момента.
«Длинная телеграмма» Кеннана служила ответом на запрос из Вашингтона, который поступил в американское посольство в Москве. Требовалось объяснить причины, по которым СССР не поддерживает Бреттон-Вудскую систему денежных отношений и торговых расчётов. Эта система была установлена по результатам международной конференции в Бреттон-Вудс (шт. Нью-Гэмпшир, США) в 1944 году. Тогда по решению делегаций из 44 стран американский доллар был назначен главной мировой резервной валютой и привязан к золоту по цене 35 долларов за унцию. Конференция также положила основу международным финансовым регуляторам, таким как МБРР и МВФ. Джордж Кеннан, который пользовался большим авторитетом в Вашингтоне, в своей телеграмме предложил стратегию сдерживания Советского Союза. По его мнению, в случае геополитической изоляции СССР распадётся сам из-за присущих ему недостатков. Там же было заявлено о невозможности партнерских отношений между США и СССР, так как советское руководство, по мнению Кеннана, воспринимало Запад как главного врага, пытаясь всемерно посеять недоверие между западными странами и внутри них.
В России, какой бы она ни была – царской или советской, Джордж Кеннан усматривал варварское и отсталое общество. По его мнению, Россия управляется людьми, ищущим только одним способом – при помощи упорной борьбы не на жизнь, а на смерть – разрушения державы-соперницы, без всяких договоров и компромиссов с ней. Следовательно, СССР это государство, понимающее только «логику силы», но не «логику разума». Кеннан был уверен, что коммунизм не изменил дух России. Он только укрепил этот дух, сделал его более грубым и связал с безжалостной идеологией. Предложенное геополитиком в качестве ответа «мирное сдерживание» на десятилетия вперед определило политику США в отношении СССР. Такое понимание России повлияло и на геополитические установки Збигнева Бжезинского, который даже через двадцать лет после телеграммы Кеннана утверждал, что проблема Америки – не только победить коммунизм, но и покорить Россию, сделав её бессильной.
В трактовке Кеннана так называемое сдерживание предполагало отход от союзничества времен Второй мировой войны и делало ставку на удушение СССР, но оставляло за советской стороной возможность выбора. Либо поведение, рассматриваемое в США как неприемлемое, и – как результат – обострение отношений. Либо учет озабоченностей США для разрешения важнейших проблем. Однако изначально ядерная монополия вскружила голову американским политикам и в стратегию Вашингтона понятие «сдерживание» вошло как «сдерживание путем угрозы», как ставка на устрашение соперника.
Такой подход Вашингтона наряду с прочими факторами придал серьезный импульс скатыванию мира к холодной войне. Она была провозглашена весной 1946 года в знаменитой речи Уинстона Черчилля в Фултоне (США, шт. Миссури), когда он призвал Запад строить отношения с Советским Союзом на основе военного противостояния, в первую очередь – силами всех стран, разделяющих концепцию атлантизма. Такой призыв был поддержан Соединёнными Штатами. Это со временем заложило основу преобладания в Северной Америке и Европе основных политических ценностей, характерных для концепции атлантизма.
Современный британский историк Доминик Ливен раскрывает особый характер американо-британских отношений в эту эпоху. Он утверждает, что «британские государственные деятели и британское общественное мнение, будучи поставлены перед выбором и имея разные варианты, предпочитали союз с Америкой любому другому». По мнению Ливена тогда предметом озабоченности государственных деятелей был только трезвый просчет стратегических вариантов и рисков: «Соединённые Штаты обладали уникальной мощью. В основном их интересы совпадали с британскими. Даже для британских правителей, не говоря уже об общественном мнении, чувство общего языка, культуры и политических ценностей было также очень важно». Ливен образно раскрыл подноготную союзнических отношений Соединённых Штатов и Великобритании в деле поддержки мирового порядка, заявив что «если поскрести американца, обнаружишь британца».
Речь Черчилля в Фултоне была тщательно согласована с мнением американского президента. Незадолго до этого они оба читали восемь тысяч слов Джорджа Кеннана, поэтому суть речи Черчилля была весьма жёсткой. Там было заявлено «От Штеттина на Балтике до Триеста на Адриатике на весь континент опустился „железный занавес“. За ним оказались все столицы древних государств Центральной и Восточной Европы: Варшава, Берлин, Прага, Вена, Будапешт, Белград, Бухарест и София». Далее Черчилль утверждал: «Все эти знаменитые города и живущие вокруг них народы уже в сфере, которую я называю советской. И все они, так или иначе, подчинены не только советскому влиянию, но и жесточайшему и во многих случаях всё возрастающему контролю со стороны Москвы».
Таким образом, речь Черчилля высвечивала геополитическую цель США и Великобритании в холодной войне – вытеснить Советский Союз из европейской сферы влияния, возвратить его к границам 1941 года. Сделать это предполагалось без вооружённого конфликта – используя все средства, кроме войны горячей, ибо воевать с СССР напрямую было слишком рискованно. Но речь предусматривала необходимость пересмотра итогов Второй мировой войны, с тем, чтобы лишить Советский Союз геополитических плодов победы в ней.
В стратегии атлантизма на сдерживание СССР стал проявляться такой подход как окружение и, по возможности, удушение геополитического противника. Для этого «морская» сила окружает «континентальную» сетью военных баз, постепенно отрывая от её геополитических рубежей те государства, которые становятся союзными Америке. Именно такой алгоритм сдерживания СССР был принят в США в самом начале холодной войны. Во исполнение этих директив в двух разгромленных в ходе Второй мировой войны странах, которые до сих пор находятся под прямым военным контролем со стороны США, были размещены многочисленные американские военные базы: в Японии – более сотни, а в Германии – более полутора сотен.
В эту эпоху сложились уникальные условия тотальной экономической гегемонии США. Они были обеспечены тем, что к концу Второй мировой войны только экономика США имела показатели лучше, чем до вступления в войну. На американцев уже в 1945 году приходилось до 50% мирового ВВП, до 60% мирового промышленного производства и большая часть мирового торгового флота. Именно это позволило Вашингтону приступить к реализации так называемого плана Маршалла, который получил такое наименование по фамилии государственного секретаря США, выдвинувшего в 1947 году замысел помощи странам Западной Европы, чья экономика была разрушена войной. Официально «план Маршалла» действовал до конца 1951 года. Суммарно американская помощь составляла около 3% совокупного национального дохода стран-получательниц в этот период. На эту программу помощи США израсходовали, по разным оценкам, от 13 до 17 миллиардов долларов. Основная часть полученных денег по условиям «плана Маршалла» тратилась на закупку американской продукции и на доставку её американскими судами через Атлантический океан. Постепенно помощь смещалась в сторону закупки вооружений в рамках сотрудничества в НАТО, созданного через год после начала реализации «плана Маршалла».
Американские ассигнования по «плану Маршалла» выделялись с предварительным условием: Вашингтон требовал выведения коммунистов и социалистов из состава правительств тех стран, которые подписали договор о предоставлении помощи. Дело в том, что по окончании войны коммунистические и социалистические партии стали набирать популярность, получая от 20 до 35% голосов на выборах во Франции, Италии и Финляндии, около 10% голосов – в Бельгии, Дании, Норвегии, Нидерландах и Швеции. По всей Европе люди требовали земельной реформы, национализации и социальной защиты. «План Маршалла» предусматривал сбыт американских товаров, поскольку Соединённые Штаты стремились к реализации излишков своей сельскохозяйственной и промышленной продукции. Позже «план Маршалла» был применён и к Японии. Американцы желали распространить «план Маршалла» на все страны, которые были готовы принять соответствующие экономические и политические решения.
Соглашения, по которым осуществлялась помощь по «плану Маршалла», препятствовали свободной торговле стран-получателей такой помощи. В частности, была запрещена торговля между Западом и Востоком Европы. Нельзя было импортировать дешёвые восточноевропейские товары и приходилось ввозить более дорогие американские. При этом «план Маршала» почти на треть состоял из поставок нефтяных энергетических ресурсов. Американцы стремились заменить уголь в обеспечении европейской промышленности нефтью, поскольку в угольной отрасли европейских стран были сильные профсоюзы с ощутимыми социалистическими взглядами на государственную политику. В то же время рынок нефти контролировал международный картель, во главе которого были американские компании. Такая помощь углубила зависимость западноевропейских стран от Соединённых Штатов. Кроме того, 20% общей суммы помощи должно было погашаться путём экспорта европейского сырья, что облегчало проникновение американцев в колонии западноевропейских держав.
В результате США оказались основным бенефициаром «плана Маршалла» не только в смысле обретения постоянного рынка сбыта для своих товаров, но и в геополитической плоскости – через снижение коммунистического влияния на Западную Европу и строительство американских военных баз на континенте. Для прихода на европейские рынки американских корпораций после войны огромное значение имело присутствие американских войск в Европе, а также разгром в годы войны Франции, резкое ослабление Великобритании и поражение Германии, то есть тех держав, которые могли претендовать на какую-то лидирующую роль в Старом Свете.
Таким образом, «план Маршалла» стал программой интеграции экономик европейских стран в сферу зависимости от США. Он обеспечил настолько глубокое взаимопроникновение американских и западноевропейских элит, разделяющих взгляды атлантизма, что личные контакты политических персонажей Западной Европы, которые делали карьеру благодаря «плану Маршалла», получили огромный стимул. Затем эта схема была повторена для Японии, Тайваня, Южной Кореи и Гонконга.
Вплоть до начала 1970-х годов американский доллар повсеместно требовался для расчётов в системе мировой торговли нефтью. Но когда из-за недостаточного объёма золотых резервов Соединённых Штатов он превратился в не обеспеченную золотом денежную единицу, США и Саудовская Аравия, обсудив эту проблему, пришли к важному для Ближнего Востока соглашению. Согласно ему американцы предоставляют саудовцам военную поддержку, а в ответ Организация стран-экспортёров нефти (ОПЕК) берёт на себя обязательства торговать нефтью на мировых рынках только в американских долларах. В результате у всех стран, которые покупали нефть, возник искусственный спрос – им остро требовалась американская валюта. Этим самым было поддержано и продолжилось далее мировое доминирование американского доллара.
Современный французский геополитик Филипп Моро-Дефарж дал образное определение той динамике в мировом лидерстве, которая происходила в годы холодной войны: «Великобритания воспринимала США как сына, сделавшего блестящую карьеру. Она довольно спокойно отнеслась к переходу на роль верного помощника и уважаемого советника при сильном, но неотёсанном партнёре – Соединённых Штатах Америки». Перенимая опыт своих британских учителей, в частности – Маккиндера, американские геополитики достигли успехов, которые проявились уже в 1949 году при создании военно-политического блока НАТО – (North Atlantic Treaty Organization), то есть Организации Североатлантического договора.
Эта организация создавалась на основе разделения Европы на зоны послевоенного влияния между США и СССР. Именно по результатам войны европейские государства потеряли способность определять такие фундаментальные вопросы своей политики как оборона и возможность вступать в союзы с другими государствами. Европа была разделена между теми, кто действительно выиграл войну – между Вашингтоном и Москвой. Вне зоны их доминирования оказались только Австрия, Швеция, Финляндия и Швейцария. Прочие европейские страны, даже Франция, суверенитет как таковой потеряли.
Таким образом, североатлантический альянс был образован с целью лишения американских союзников возможности инициировать собственные геополитические решения и военные доктрины. В этом отношении он не отличался от Организации Варшавского договора, возникшего шестью годами позже в европейской зоне влияния СССР. Создание НАТО и последовавшее затем вступление в альянс таких стран, как Греция, Турция, Испания и Западная Германия, были оформлением тех границ господства США, на которые СССР соглашался в рамках их двусторонних отношений.
Создание НАТО полностью отвечало концепции атлантизма, но было направлено на то, чтобы отсечь у западноевропейских держав любые лидерские амбиции. Неслучайно Вашингтон в те годы активно ратовал за продвижение процесса деколонизации, который открывал американцам новые рынки. Появление НАТО стало закономерным продолжением «плана Маршалла». Соединенные Штаты стремились создать военно-политические инструменты, которые, с одной стороны, обеспечивали гарантии безопасности для американских компаний и банков, приходящих на новые рынки, а с другой – противостояли Советскому Союзу и советской внешнеполитической, военной и идеологической экспансии.
Признание Соединенными Штатами Израиля в 1948 году и усилия по переориентации своих западноевропейских партнеров на поставки углеводородов из стран Персидского залива уже к 1950-м годам сделали США неотъемлемым участником ближневосточной политики. Важным союзником США в противостоянии с СССР в этом регионе становилась Турция. В 1951 году американцы начали возводить на её территории военно-воздушную базу Инджирлик близ города Адана – в полусотне километров от южного побережья Турции. Спустя три года Вашингтон и Анкара заключили соглашение о совместном использовании этой базы.
В то же время США постепенно устраняли из числа своих экономических соперников Великобританию, которая по результатам войны стала сателлитом Соединённых Штатов и разрушилась как колониальная империя. Так, ещё в 1940 году, немцы на севере Франции окружили и прижали к проливу Ла-Манш в районе Дюнкерка крупную британскую группировку. Но в итоге остановились, не стали её добивать и даже не помешали британцам эвакуировать войска через пролив, на Британские острова. Это стало возможным, поскольку Лондон успел пообещать Вашингтону после войны передать в сферу влияния США Саудовскую Аравию, вывести из Америки британский капитал и распустить Британскую империю, чтобы американцы подобрали её осколки. Вашингтон в ответ на это стараниями своих деловых кругов, которые имели прочные отношения с Третьим рейхом вплоть до конца войны, сумел убедить Гитлера не громить окруженных около Дюнкерка британцев.
Позже, в 1942 году, не менее значимые события в судьбе Великобритании развернулись вокруг её военно-морской базы в Сингапуре. Она считалась узловой точкой оборонных обязательств Лондона перед Австралией и британскими колониями в Азии. Однако её потеря вследствие успешной операции японского десанта привела к тому, что Сингапур до конца Второй мировой войны оставался форпостом Японской империи на границе Тихого и Индийского океанов. Такое геополитическое поражение Лондона тем более способствовало сваливанию безопасности значительной части Британской империи в зависимость от Соединенных Штатов.
После окончания Второй мировой войны Соединённые Штаты, настаивая на свободе мировой торговли, выдвигали требования по ликвидации британской колониальной системы, что объяснялось желанием заполучить дополнительные рынки для американских товаров. Этому способствовала необходимость погашения долга, накопленного правительством Великобритании за годы войны. В результате к 60-м годам прошлого столетия британцам пришлось распустить свою колониальную империю. Вашингтон к этому времени успешно перенял весь британский инструментарий, наработанный ранее в имперской колониальной стратегии: создание военных баз в ключевых точках мира, организацию государственных переворотов в дальних странах с отправкой туда экспедиционных корпусов, а также использование санкций в целях блокады неугодных режимов.
Под санкциями обычно понимаются экономические и финансовые ограничения, которые дают возможность нанести ущерб геополитическим противникам, предотвратить или затруднить их действия. Санкции рассматриваются как средство влияния на поведение тех стран, действия которых не только угрожают безопасности США, но даже просто противоречат американским национальным интересам. Значительная часть санкций подразумевает блокирование финансовых операций в виде заморозки денежных активов в долларах и запрета на транзакции с отдельными лицами и организациями.
Вашингтон стремился расширить влияние стратегии атлантизма на регионы мира, которые хотя и не имели отношения к Атлантике, но исторически представляли собой зоны геополитической экспансии Великобритании. Не случайно первая серьёзная попытка реализации стратегии атлантизма была предпринята далеко от Атлантики – на Дальнем Востоке. В разгар гражданской войны на Корейском полуострове (1950—1953 годы) с войсками Северной Кореи сражалась более чем миллионная группировка войск коалиции стран Запада под командованием Пентагона. Это стало возможным, поскольку по политическим мотивам советский представитель не участвовал в заседании Совета Безопасности ООН, когда рассматривался вопрос о формировании миротворческих сил ООН для предотвращения Корейской войны. Поэтому сформированные миротворческие силы, по сути, были войсками США и их союзников. В дальнейшем эти «миротворцы» фактически воевали за одну из воюющих сторон, а именно – за Южную Корею.
Одна из причин разжигания военного конфликта на Корейском полуострове состояла в том, что в начале 1950-х годов экономическая и военная мощь социалистического блока государств Евразии росла стремительно. «Красная угроза» воспринималась американцами столь серьезно, что привела к появлению «теории домино» – веры в то, что победа коммунизма в одной стране приведет к ускорению его распространения на другие страны континента. Благодаря этой «теории» реальным геополитическим результатом и стала Корейская война.
Тем не менее, с неофициальной военной помощью Китая и СССР Пхеньяну удалось отстоять независимость северокорейского государства, и война закончилась в 1953 году перемирием между КНДР и Южной Кореей. Так внутринациональный, по сути, конфликт приобрел геополитическое измерение. Следствием этого явился не только раскол единой страны на два враждебных государства, но и долгосрочная напряженность в Восточной Азии, закрепившая конфронтационный баланс сил. До этого, в самый разгар Корейской войны американцы неоднократно рассматривали возможность сбросить ядерные бомбы на Китай, чтобы заставить его согласиться на прекращение обширной военной помощи Пхеньяну, в том числе и многочисленными китайскими войсками.
Однако, когда соглашение о перемирии со стороны сил, противостоявших КНДР, было подписано командованием сил ООН, это означало лишь прекращение военных действий, и поэтому ООН до сих пор де-юре пребывает в состоянии войны с Северной Кореей, несмотря на то, что КНДР с 1991 года – полноправный член ООН. После перемирия Северная Корея приняла программу создания собственного ракетно-ядерного оружия для предотвращения потенциального удара со стороны США в случае возобновления войны между Севером и Югом Кореи. Поэтому уже в 1955 году американский Совет по международным отношениям (СМО) в Нью-Йорке созвал сессию по теме «Ядерное оружие и внешняя политика», на которой главой совета был выбран Генри Киссинджер, преподаватель Гарвардского университета и по совместительству кадровый разведчик. Через год рабочая группа, возглавляемая Киссинджером, представила ядерную доктрину США.
Результат Корейской войны показал тот принцип американского геополитического мышления, который Дж. Фридман изложил в работе «Следующие 100 лет…»: «США всегда вмешивались не с целью чего-то достигнуть, а с целью помешать чему бы то ни было. США хотели помешать установлению стабильности в тех областях, где могла появиться другая сила. Их целью было не стабилизировать, а дестабилизировать». Чтобы сохранить свои стратегические позиции на Корейском полуострове, США открыли для товаров из Южной Кореи свой рынок, и это стало важнейшим условием возникновения южнокорейского «экономического чуда». Поэтому Фридман в своей статье с красноречивым названием «Соглашаясь с условиями Американской империи», опубликованной в 2015 году в американском геополитическом журнале, отмечал: «Преимуществом союзничества с Соединенными Штатами было вхождение в зону динамичной торговли, доступ к инвестиционному капиталу и технологиям. Некоторые государства, такие как Южная Корея, получили от этого союзничества немалую выгоду». Страна оказалась накрепко привязана к США, её экономика быстро пошла в рост – и уже к 1971 году бюджет страны перестал зависеть от американской помощи. Примерно в то же время и по тому же рецепту произошло и тайваньское «экономическое чудо».
Рассматривая факторы, которые двигали Вашингтоном в эту эпоху, Фридман признавал: «Америка была крупнейшей экономикой мира, она контролировала моря, строила базы по всему свету, располагала динамичной торговой и инвестиционной системой, приносившей выгоду странам, стратегически важным для Соединенных Штатов. Поэтому уже на заре холодной войны США начали вести себя как империя, временами осознанно». Военное присутствие американцев в любом, геополитически важном, регионе создавало рычаг давления и инструмент сдерживания при решении тех или иных международных проблем.
Имея военные базы в разных частях света, американцам стало легче перебрасывать войска в горячие точки, где не обошлось без участия Вашингтона. При этом американцы учитывали, что наличие в стане потенциального противника шаткой политической ситуации создаёт благоприятную почву для продвижения геополитических замыслов Вашингтона. Поэтому следующий, ещё более крупный военный конфликт с участием США, также начался с гражданской войны, теперь – на юге Индокитая. Вашингтон не замедлил в неё вмешаться в попытках изменить в свою пользу геополитическую ситуацию в этой части Евразии.
Военные действия начались, когда после ухода из Южного Вьетнама французских колонизаторов США сумели установить там проамериканский режим. Одновременно Соединенные Штаты начали экономический бойкот Северного Вьетнама, который поддерживал вооружённых противников режима в Южном Вьетнаме. Предлог для военного вмешательства Соединённые Штаты получили в результате инцидента в Тонкинском заливе Южно-Китайского моря между американскими и северовьетнамскими кораблями в 1964 году. По свидетельствам бывших сотрудников американских спецслужб, данные, которые повлияли на принятие Конгрессом США решения о начале военной операции во Вьетнаме, были сфальсифицированы.
В период 1965—1973 годов контингент американских войск в Южном Вьетнаме превышал 500 тысяч человек. Американцы сбросили на Вьетнам свыше 6 миллионов тонн бомб – больше, чем за всё время Второй мировой войны. От американских бомбардировок погибло 65 тысяч мирных жителей. В 1968 году США осуществили также бомбардировки соседних с Вьетнамом стран – Камбоджи и Лаоса, а в 1970 году даже предприняли вооружённое вторжение в Камбоджу. Долгое время в Лаосе и Вьетнаме с целью борьбы с местными партизанами Соединенные Штаты проводили военные операции по распылению химических реагентов, выжигавших там всё живое. Однако после длительной кровопролитной войны в Индокитае Вашингтону так и не удалось сохранить в Южном Вьетнаме проамериканское правительство. Тем не менее, американский военно-промышленный комплекс получил от войны во Вьетнаме значительные дивиденды.
Методы, которыми Америка действовала в Корее и в Индокитае, мало отличались от тех, что она применяла позже и в других странах, где развязывала военные конфликты. В ходе многих операций ЦРУ и Пентагона американцы в период холодной войны пытались свергнуть правительства более чем в 40 государствах и нанесли бомбовые удары в 25 странах. В результате погибло несколько миллионов человек. В ходе холодной войны лидеры проамериканских режимов получали от Вашингтона заверения о поддержке. Не важно, что за этим могло следовать в будущем – американцы легко сбрасывали ненужные им «активы», как только продолжение борьбы становилось нецелесообразным.
Однако, лишившись стратегической ядерной монополии, Соединенные Штаты попытались добиться геополитических преимуществ, наладив мирное сотрудничество с коммунистическим Китаем. Апофеоз такой политики случился, когда США стали поддерживать Пекин в его противостоянии с Москвой после испытания Китаем своей атомной бомбы в 1964 году. Генри Киссинджер, будучи в 1971 году советником американского президента по национальной безопасности, а также директором СМО, отправился в поездку в Пекин для переговоров с китайскими лидерами. В следующем году с официальным визитом президент США посетил Китай, и отношения между этими странами получили тенденцию к нормализации. После начала реформ в Китае в 1978 году Америка открыла свои рынки для китайского экспорта, обеспечила инвестиции в китайскую промышленность, пригласила тысячи китайских студентов в американские университеты – всё это способствовало стремительному росту и технологической модернизации КНР. В 1979 году между США и Китаем были установлены дипломатические отношения.
К этому времени начала формироваться цепь событий, которая привела к образованию у южных границ СССР дуги нестабильности. Важнейшие события этой цепи происходили в Афганистане и Иране. Именно тогда Советский Союз был втянут в роковую для его геополитической судьбы гражданскую войну в Афганистане (1979 – 1989). В 1980-е годы США и Китай сотрудничали, стремясь сделать советское вторжение в Афганистан всё более дорогостоящим и, в конечном итоге, бесполезным. После того, как СССР угодил в «афганский капкан», Вашингтон путём дезинформации о своих планах «звездных войн» сумел подстегнуть гонку вооружений и вогнать Советский Союз в непомерные траты на ВПК. Вдобавок к этому, важный союзник американцев в ту эпоху, Саудовская Аравия обрушила рынок нефти, что чувствительно ударило по советской экономике.
В соседнем Иране тогда правила династия шахов Пехлеви, которые чутко прислушивались к требованиям американского внешнеполитического курса, а также способствовали переходу под контроль западных корпораций иранских нефтепромыслов. Однако после государственного переворота в Иране, который произошёл в 1979 году, страна вернула контроль над нефтяными месторождениями и к власти пришли антиамериканские силы во главе с аятоллой Хомейни. Тогда против Ирана Вашингтон ввёл обширные санкции, а в 1980-х годах американцы инициировали пограничные споры между Ираком и Ираном, которые переросли в войну между этими странами. Такое вмешательство США привело к развязыванию одного из наиболее длительных вооруженных конфликтов в истории XX-го века, а итогом этой войны стали не только последствия применения химического оружия, но и сотни тысяч убитых на полях сражений.
Любопытное свидетельство о роли Соединённых Штатов в годы холодной войны оставил священнослужитель Православной церкви в Америке и богослов Александр Дмитриевич Шмеман (1921 – 1983). Потомок русских эмигрантов, он жил в США и преподавал в духовной семинарии и в Колумбийском университете. Вот его наблюдение: «У Америки нет с миром никакого общего языка, она всегда и со всеми говорит по-американски. Даже тысячи её „экспертов“ по международным делам заняты только „редукцией“ всего происходящего в мире к американским априорным схемам, которые – и в этом всё дело – американцы считают универсальными и, в сущности, единственными».
До сих пор это отчётливо сказывается на особенностях американской внешней политики, поскольку многие политические деятели в США обладают провинциальным взглядом на окружающий мир. Они живут в весьма самодостаточной стране, занимаются внутренней политикой, затем выдвигаются на высокопоставленные должности и там начинают принимать решения, для которых у них нет ни подготовки, ни культуры, ни знаний дипломатии, истории, географии. В силу геополитического положения США и особенностей их государственного устройства любое действие на мировой арене имеет смысл только во взаимосвязи с теми задачами, которые решаются внутри страны.
