скачать книгу бесплатно
У больших кованых ворот больницы стояло несколько машин. Подойдя к понравившейся «Волге», Ваня приготовился торговаться, так как бюджет был ограничен двумя сотнями рублей.
– Дорогой, на проспект Гагарина, дом десятый. Сколько обойдется? – дружелюбно начал Ваня.
Перед ним сидел толстый мужик. Потный, противный, с пузом, упирающимся в руль. Бежевая узорчатая рубашка в пятнах, затасканные спортивные штаны и сандалии на босую ногу. Голова седая, давно не стриженная, с редкими волосами, безобразные усы. Кожа загоревшая, свидетельствующая о том, что шофер много времени проводит на свежем воздухе.
– Триста, – промычал шофер.
– Дорого, не еду! – возмущенно сказал Бобби и начал демонстративное отступление от дверей «Волги».
– Так это, стой! – спохватился шофер. – Давай двести с половой! – кричал он уже вдогонку уходящей прибыли.
– Дорого, не еду! – не оборачиваясь, крикнул Ваня.
Дальше на стоянке – хорошие иномарки, и поездка на них обошлась бы Ване явно дороже трехсот рублей. Делать было нечего.
– Так что, товарищ, за сто едем? – Ваня вернулся к знакомой карете.
– Не-е-ет, – протяжно отвечал шофер. – Уже за три сотни с половиной.
– Грабите, товарищ. С другой стороны, за сто пятьдесят, так за сто пятьдесят! Поехали.
Шофер ничего не успел сказать, как Ваня со своим другом уже разместились на заднем сиденье.
Обернувшись, шофер разглядывал друга Вани.
– Так, это кто? Ребенок будет? Не, с детьми дороже.
– Какой же это ребенок? Брат мой больной. Вот из больницы забираю, а вы тут препираетесь. Все деньги и так на лечение уходят.
«Брат» крякнул на всякий случай, Ваня на секунду на него покосился, но, быстро совладав с собой, продолжил:
– Ну вот, опять приступы, вези уже. Чего ждем?!
Шофер испугался, завел автомобиль и быстро повез братьев по адресу, забыв про цену.
Бомбила торопился. Иногда пытался поглядеть через зеркало заднего вида, что там происходит с загадочным братом. Шофер был напуган и потому потел больше обычного. Через двадцать минут пути все-таки решил заговорить с пассажирами.
– Извиняюсь, конечно. Возможно, не мое дело. Что за болезнь такая у вас? – спросил он, вопросительно вытаращив глаза в зеркале.
– Антиклоноцит, – ответил больной.
– Первый раз о такой слышу, – выпучил глаза шофер пуще прежнего.
– Редкая болезнь.
– Да. Чего только нет на свете.
– Сам в шоке, – подытожил пассажир.
– И как же вам живется?
– А вы как думаете, если каждый такой человек, как вы, считает своим долгом спросить, как мне живется и в чем выражается болезнь? – возмущался маленький пассажир.
– Действительно, людям всегда не хватало такта, – подхватил Бобби. – Как только они видят кого-то не похожего на них, так сразу нужно рассмотреть в упор и узнать, что же такое с ним. А если так интересно, подойди к нему, познакомься, пообщайся. И ты свое любопытство утолишь, и дискомфорта не доставишь.
– Стыдно признаться, я даже не подумал об этом, – неожиданно произнес шофер. – Да и мало кто подумает о таком. Людям, знаете ли, подавай зрелища и невероятные истории необычных людей. Извиняюсь за любопытство, но я уже начал. А как вам училось в школе?
– Простите, в чем? – осведомился пассажир.
– Ну не надо! – прикрикнул Ваня, глядя то на водителя, то на своего «брата». – Хватит расспросов. Понимаете, он рос необычно. С другим воспитанием и немного необычными методами обучения, так что давайте лучше без подобных вопросов, – сказал он, наклоняясь к водителю и говоря почти шепотом.
Водитель покраснел и продолжил, обливаясь потом, таращиться на дорогу, стараясь не крутить головой без нужды. Вскоре машина заехала во двор, Бобби и компаньон начали в спешке выходить, а водителю было настолько неудобно перед пассажирами, что он даже не смог спросить про оплату.
Друзья же, пользуясь моментом, скрылись в подъезде.
Войдя в квартиру, Ваня по-хозяйски и даже с неким удовольствием скинул кроссовки в разные углы прихожей, а гость тем временем топтался в смущении.
– Ну что ты, как бедный родственник, стоишь на пороге? Прыгай на диван. Я найду чего-нибудь перекусить да выпить и отвечу на все твои вопросы.
Гость аккуратно подошел к дивану, сдвинул ком вещей в сторону и скромно сел на край. Ваня принес с кухни четыре банки пива, вручил две гостю, остальные две оставил себе. Посередине комнаты поставил табуретку и положил туда пачку чипсов, сам же плюхнулся на раскладушку, стоявшую напротив дивана. Только сев на свою раскладушку, удобно устроившись, он заметил, что его гость не знает, что делать с этой чудо-банкой. Кряхтя, Ваня тяжело поднялся, молча подошел к гостю и со словами «учись, студент» открыл ему банку.
– Теперь можно пить, – улыбнулся Бобби.
– Вкус довольно специфический, но что-то интересное в этом напитке есть, – важно отметил гость.
– А вот это, на табуретке, можно есть, – с издевкой сказал Бобби, кивнув на чипсы.
– На самом деле там, откуда я родом, мы очень редко едим, а чаще пьем напитки, в которых растворено все необходимое, – рассказывал гость.
– У нас тоже есть такие растворы, но используются они для больных людей, которые не могут есть самостоятельно, и это не считается нормальным.
– Но ведь это намного удобнее.
– Наверное, у нас люди слишком гордые, – усмехнулся Бобби. – У нас считается, что если ты не можешь что-то сделать сам, ты слаб или болен. А у слабых на нашей планете не самое выгодное положение.
– Но это неправильно. Почему бы не помогать тем, кто слабее тебя, стать сильнее?
– На нашей планете действует суровый закон: ты или тебя. Выживает только сильнейший. Хоть сейчас этот закон немного искажен, выживают, так или иначе, многие. А вот жить хорошо далеко не у всех получается.
– Вроде цивилизация у вас есть, а живете по животным законам.
– Зато они нас держат в тонусе. Кстати, зовут-то тебя как?
– Инь-Фагустин-Юль де Ланж.
– Какие имена у вас сложные.
– Я – представитель аристократии. У нас в именах указывается не только само имя, но и положение в обществе, и район, в котором ты живешь. Так, мое имя Инь-Юль, Фагустин – должность в Палате, де Ланж – это пологие горы в долине Ланж. Не особо высокое звание на самом деле, чиновник средней руки. Причем в той же долине Ланж есть несколько общественных слоев, живет там народ по своему чину от самого низкого до самого высокого, наглядная социальная лестница. Так, я живу на втором сверху уровне.
– Ты тут говоришь, что нужно помогать слабому. А сами-то вон как население свое делите. Где же там равноправие?
– А мы и помогаем, но только своему народу. На нашей планете живут чурбаки, прейцы, блатоны, ну и мы, арийны. Чурбаки – низшие, они имеют мало прав, потому что не достойны их от рождения. Они работают за еду на вредных производствах. Прейцы – это прислуга, подхалимы еще те, потому их часто можно увидеть в должности дворецких или прислуги в домах. Блатоны – это даже не раса, это достаточно опасное сообщество, которое живет по собственным правилам, и нам их приходится терпеть. Но наше правительство старается угождать им, чтобы жить хоть в каком-то мире с ними. В этом сообществе есть представители всех рас. А вот арийны – это самые достойные и представительные жители нашей планеты. Я отношусь к ним. Мы имеем множество естественных прав. Например, право на владение чурбаками или прейцами, продвижение по службе и многое другое.
– Что-то мне это напоминает. Не думаю, что мне доведется побывать у вас на планете. А вот ты не против, если я буду называть тебя Июлем? Имя очень похоже на название нашего летнего месяца.
– Да, можно.
Остаток вечера знакомые провели в беседе. Каждый рассказывал об особенностях жизни на своей планете: кто чем интересуется, занимается, где работает. Гостя очень сильно удивляло положение дел на нашей планете, а вот Ваня, напротив, сильно не удивлялся чужеземному быту. Прожив столько лет у себя на Земле, он уже разучился удивляться дикостям.
В нашем мире люди создали много прекрасного. Вы были в Питере? А в Севастополе? Можно назвать много поистине красивых городов. В каждом своя атмосфера, своя изюминка в архитектуре. Каждый можно подолгу изучать. Есть города, где все достопримечательности можно обойти за день. Есть и те, в которых обойти добрую часть города за несколько дней просто невозможно. Даже не центральные улицы могут показать настоящую культуру и богатство города. Центральные улицы всегда размалеваны, чтобы там проводить красивые парады и праздники. Чтобы чиновники разных уровней могли хвастаться друг перед другом.
Но в каждом, запомните, в каждом городе есть спальные районы – шикарное украшение любого города. Люди там живут намного дальше от неба, нежели обитатели центра, их муравейники не поднимаются выше потребностей аборигенов. Именно здесь живут истинные ценители этилового Грааля, именно здесь обитают любители отечественного автопрома. Те, кто к двадцати пяти годам не успел выбраться из спальников, уже безнадежно погрязли в этом омуте, им не суждено вылезти из родительских нор до конца дней своих. Молодые! Именно их сердца горят, амбиции отдельных поразительны. Это те, кто будет в скором времени выгрызать кусок солнца у ленивых обитателей центров.
«Страха нет», – выжжено в их сердцах.
Малое количество таких районов – показатель благоустроенности города и того, насколько он близок к утопии. Но в любом месте на нашей планете имеется подобная кузница характеров.
5
Острый запах хлорки и другие «ароматы» больницы неприятно ударили в нос. Открыв глаза, Евгений Матвеевич увидел перед собой симпатичную медсестру.
– Ой, здравствуйте, – смущенно произнес больной.
– Утро доброе. Как ваше самочувствие? – спросила сестричка.
– Знаете, запах тут у вас редкий. Но как вас увидел, сразу все в душе расцвело, – Евгений Матвеевич и сам не понял, как он сумел так раскидаться приятностями, но ему это определенно понравилось.
– Смотрите, чтобы ваше цветение швы не порвало, – улыбнувшись, сказала утренняя фея и отправилась к выходу.
– А как вас зовут? – растерянно кинул вслед Евгений Матвеевич.
– Аня, – и с этими словами дверь захлопнулась.
Евгений Матвеевич был смущен и взволнован, но в нем горело необычное ощущение, которое натягивало улыбку на помятое лицо. Он уже хотел было поделиться эмоциями с соседом, но увидел лишь пустую койку. Это была не самая приятная новость дня. «Как много я ему еще не рассказал», – подумал Евгений Матвеевич.
Это был хороший денек. На улице светило солнышко, и даже противные люди выглядели лучше, чем обычно. Может, из-за того, что солнечные лучи скрывали их унылые мордашки. Но кого это волнует, когда внутри просыпаются зачатки счастья?
Евгения Матвеевича выписывали из больницы. Следует признать, что передвигаться ему было еще затруднительно. Встречать Евгения Матвеевича после выписки никто не приехал, видимо, предположив, что состоятельный мужчина сможет и сам добраться до дому и ему вовсе ни к чему моральная поддержка. Эта беда нисколько не портила настроение Евгения Матвеевича. О его корявые швы будто бились бабочки, давно усопшие, но воскресшие этим утром. Доковыляв до стоянки возле больницы, Евгений Матвеевич увидел одинокую «Волгу» с усатым шофером в рубашке с очень даже презентабельным желтым пятном, пуговицы которой держались на последнем вздохе, позволяя рубашке немного и даже в чем-то кокетливо обнажать пузо красавца.
– Мне бы до улицы Карстена Роде, – промолвил Евгений Матвеевич.
– Ну так это, триста будет.
– Пойдет, едем.
«Волга» бодро тронулась с места.
– А скажите, товарищ, давно ли вы работаете таксистом? – улыбка с лица Евгения Матвеевича не сходила с самого утра.
– Ну так это, уже пятый год.
– Всегда хотели работать таксистом, или так вышло?
– Ну так это… получилось так. Бывшим зекам мало куда дорога открыта. А что, работа неплохая, на жизнь хватает. Жену и двух дочерей содержу. С людьми опять же общаюсь.
– Извините за нескромный вопрос, за что ж сидели?
– Мутная история. В милиции я служил пятнадцать лет. Брали мы как-то цыганского наркобарона, провели штурм. Всё с поличным, барон на месте, склад его там же, в подвале особняка. И вот уже уводим его из подвала, цыган начинает просить, чтобы отпустили, обещал много заплатить. Нас там трое было. Полковник репу почесал и согласился, сказал, что застрелят какого-нибудь цыгана и скажут, что он и был бароном, что оказал сопротивление при штурме. Второй тоже согласился, только я не соглашался. Тогда полковник без тени сомнений выстрелил мне в живот. Я выжил, да только не помогло мне это. Дальше больница, долгое восстановление, набрал лишнего веса, проблемы со здоровьем. Полковник вывернул все как-то так, что я виноват. Суд, тюрьма, крах карьеры. Теперь вот тебя везу.
– Тяжело, наверное, живется. Извините, что затронул такую тему.
– А что тяжелого? Это жизнь, друг мой. Чего только не бывает! Я ведь раньше думал, что в тюрьме все заслуженно сидят, а нет, не все. Там я и понял, что самое главное – свое брать, мы ведь не кошки, жизнь у нас одна. Вот видишь, девушка красивая? Так знакомься, может, и перепадет чего. Чуешь, момент азартный? Бери быка за рога.
– Как же вы так про девушек? У вас жена, дети.
– А что жена? Жена дома сидит. Я ведь не дерево, не могу сидеть там, где не нравится.
Эти слова заставили Евгения Матвеевича серьезно задуматься. Над всем. И вообще Евгений Матвеевич в последнее время думал больше, чем за всю свою жизнь. Сперва Бобби, после шофер. Наверное, людям иногда выпадает шанс перевернуть всю свою жизнь. Только мало у кого хватает духу ухватиться за него, ибо тогда он выбивает из зоны комфорта. Так и в голове Евгения Матвеевича крутились образы его будущей жизни, навеянные Ваней, грядущая зима и машины. И, конечно же, образ прекрасной медсестры Анечки. Машина тем временем незаметно прибыла к месту назначения.
– Высадите, пожалуйста, где-нибудь тут, дальше я прогуляюсь.
– Как будет угодно.
Машина вильнула к тротуару. Из нее тяжело вылез Евгений Матвеевич и направился в сторону своего дома неторопливым шагом. Его лицо сияло улыбкой, а хромая походка пританцовывала. Мимо проносились машины, на улице вечерело. Встречались прогуливающиеся парочки, большинство людей направлялись в свою обитель. Все-таки центр города прекрасен вечером. Заведения включают огни, отовсюду начинает доноситься музыка. И вот уже перед парадной собственного дома Евгений Матвеевич взгрустнул. Он долго смотрел в окна своей квартиры, представляя образ своей семьи, той самой семьи, которая стала ему давно чужой. На скамье у подъезда он дождался темноты и только тогда решился зайти домой. Тихонько отворил дверь квартиры, тихо разулся и устроился на диване. Включил телевизор, там рассказывали о последних новостях спорта. И никому не было дела до него. Только младшая дочь, проходя в свою комнату, сказала: «О, папа приехал», – и прошла мимо.
Руки Евгения Матвеевича задрожали, а на глаза стали наворачиваться горькие слезы. Эти глаза давно уже пересохли, но спустя столько лет на них вновь слезы. Внутри бушевали эмоции, больно давя на швы. И, казалось бы, он перевернул бы все в доме от обиды, была бы сила. Но нет, он горько всхлипнул, по щеке скатилась единственная слеза, и, прикусив губу, Евгений Матвеевич заснул.
6
Телефон верещал на всю квартиру. Противный электронный писк ударял по ушам Евгения Матвеевича. Тяжело поднявшись, он нашел трубку, которая валялась среди груды бумаг на кофейном столике. Впрочем, почему столик назывался кофейным, никому не понятно, ведь за ним никогда не пили кофе, зато хранили целую библиотеку. Видимо, в этом доме даже столик живет не по назначению.
– Утро доброе, Евгений Матвеевич. А можно, пожалуйста, узнать, почему вы еще не удосужились явиться на свое рабочее место? – послышался из трубки неприятный, слащавый голос.
– У меня больничный.
– Он истек уже второй день, я еще вчера вам звонил, но дозвониться не смог. Это несерьезно, Евгений Матвеевич. Видимо, премии в этом месяце вам не видать. Более того, я, как ваш начальник, буду вынужден оштрафовать вас.
– Знаете что?! Мне плевать на вашу премию! И на ваши штрафы! И вообще, чихать я хотел на вашу вшивую контору. Ваших сотрудников. Мне швы не успели снять, а вы уже штрафы налагаете, – Евгений Матвеевич удивился своей смелости, которую он не проявлял прежде.
– Вам никто не мешает обсудить условия вашей работы. Если вы не выдерживаете ответственности вашей должности, может, вам стоит пойти на понижение?
– А может, мне стоит уволиться?! Да, думаю, стоит. Как только мне снимут швы, я закину по собственному вам на стол, и более вы меня не увидите.
– Ну подождите, Евгений Матвеевич, так не делается.
Вы являетесь ценным сотрудником.
– Замолчите, пожалуйста! Можете на мою должность поставить сынков директоров, коих достаточно. Не просто так они в помощниках ходят. До свидания.
