скачать книгу бесплатно
– Ой, ты на него посмотри, Людмила Ефимовна! Больной наш при полном параде – уже одетый и даже шарф навесил! – фыркнула Василиса, но потом опомнилась: – Куда вскочил?! С температурой вырядился он! Ну-ка, немедленно в постель!
– Меня срочно на работу вызывают, а я квартиру оставить не могу. Еще кричит она… – отбивался Пашка. – Хоть бы ключ оставили!
– Вася уже оставила… где-то… Теперь у нас один на двоих, – проворчала Люся. – А чего ты вскочил, в самом деле? Больной ведь!
– У преступников нет больничных. И никакого ко мне сострадания тоже не имеется, вот что обидно! – вздохнул Пашка и выбежал в подъезд.
Подруги не были негостеприимны, но после его ухода вздохнули с облегчением.
– Так, говори теперь, когда и как ты обнаружила потерпевшую, – торжественно приступила к расследованию Людмила Ефимовна.
– Я же рассказывала! Ты чем слушаешь? Нет, Люся, я думаю, мне пора напарницу менять, – вздохнула Василиса. – Во-первых, ты мне перестала доверять, а во-вторых… Слушай, а отчего это дверь парикмахерской оказалась закрытой, когда мы с тобой вечером там были? Может, кто-нибудь после меня приходил, а? Точно, приходил! Убийца, вот кто!
– Убийца раньше был, а дверь… ее и сквозняком захлопнуть могло.
– Ага. А еще я ее сама могла захлопнуть. Я так тогда по двери шарахнула… А может, и не я… Ой, Люся, я что-то тот момент никак в памяти не восстановлю…
– Ты мне лучше вот что скажи – как ты увидела убитую? Ты что, свет зажигала? А может, он там уже горел? Я ведь точно видела: когда мы обратно шли, света в «Клеопатре» не было.
– Его и не было. Только я же приходила во сколько – в половине седьмого, – объяснила Василиса. – А в это время сейчас уже и не темно совсем, очень хорошо все видно. Точно, не было там никакого света. Слушай-ка, Люся, а если бы я не опоздала, меня что, тоже с бантом на шее уложили бы, а?
– То есть… ты хочешь сказать, что ты опоздала? – уточнила подруга.
– А я не говорила? Ну конечно, немножко задержалась, меня в нашем магазине… Короче, меня в магазине увидело местное телевидение и решило заснять, потому как посчитали, что у меня яркая, привлекательная внешность!
– Понятно. Тебя обыскивали? Думали, что ты сперла ценный продукт, вот и задержали, так?
Василиса не стала отвечать на грубость, а просто безмятежно замурлыкала себе под нос: «…Прекрасное дале-е-еко, не будь ко мне жесто-о-око…»
– Вася! Давай думать о серьезном! – наступила на горло ее песне Люся. – Почему это женщину постарались убить как раз к твоему приходу?
– Они меня подставить хотели, чего тут думать. Свалить на меня мерзкое преступление. Мол, я и есть преступница. И, между прочим, если кто-нибудь узнает, что я там побывала раньше, чем милиция, он вполне может так и подумать. Конечно, если мы не найдем настоящего преступника. Но на этот раз ты ведь не станешь капризничать? Ты ведь понимаешь, что надо защитить честное имя славной подруги… мое то есть…
Люся понимала, что иного пути у нее просто не осталось.
– Ладно, давай собираться к этой, к парикмахерше.
– К Тане Рябовой, – подсказала Василиса. – А что, интересно, мы ей скажем? Вчера я говорила, что я – тамада, массовик-затейник, а сегодня я скажу, что мы с тобой частные детективы, так, что ли?
– Придумаем. Ты пока одевайся, а я Малыша прогуляю.
Только Люся собралась приладить на собачью морду «упряжь», как в дверь позвонили.
– Вася! Он же весь намордник порвал, как я теперь с ним пойду?! Придется новый покупать. Нет, ты только посмотри!
– Нет уж, я лучше посмотрю, кто это к нам в очередные гости, – поплыла Василиса к двери.
На пороге нетерпеливо перебирал ногами Виктор Борисович Таракашин.
– Вася! Кто там? – крикнула из комнаты Люся.
– Никто! Таракашин, супруг твой недоделанный, – ответила Василиса.
Виктор Борисович немедленно устроил ножки в третью позицию и оскорбился.
– Простите, что это у вас за жаргон такой? – принялся он нервно размахивать руками. – Если недоделанный, то сразу и супруг! Я бы на вашем месте не обзывался!
– Боже избави! Я только констатирую факты, – убила Василиса гостя телевизионными словами. – Вы же отец Ольги? Значит, супруг. А если не расписывались, значит, немножечко недоделанный.
– Вася, ну чего ты ему объясняешь одно и то же триста раз, – появилась в дверях Люся.
– Люсенька, звезда моя… Женщины, кота уберите! Так, на чем я остановился? Ах да! Звезда моя, пойдем в кухню, – изогнулся в почтении Таракашин и бережно ухватил Люсю под ручку. – Пойдем, дорогая, и пусть твоя подруга тебе завидует.
– Да зачем в кухню-то? – упиралась «звезда». – Опять будешь в загс звать? Так я же сказала – раньше не звал, а теперь и сама не пойду!
– Правильно, Люся, это он к тебе из-за наследства прилип, честно тебе говорю, – пояснила Василиса.
Таракашин скуксился. Ну, есть такое дело – отыскался у него случайно в Канаде батюшка-богатей, который с наследством чудит. «Отпишу, – сказал, – все тебе, ежли мне хоть одного родного внука покажешь. Да чтоб законного!» А где ж его взять-то? Бабы чего-то не больно кидались от Таракашина рожать, одна вот только дура и отыскалась – Люсенька. Да и та никак в загс не соберется. Разбаловались тетки! Вот и ходит Таракашин к Люсе, на что-то надеется, глупые реплики ее длинноносой подруги Василисы выслушивает, а все потому, что страсть как хочет воспламенить к себе интерес. И, если уж совсем честным быть, надежда на наследство никакого житья не дает.
Прознав, что Людмила Ефимовна страшно увлекается детективами и даже в некотором роде сама принимает в них участие, он немедленно погрузился в пучину расследования. И всякий раз, когда ему удавалось кого-нибудь в чем-то заподозрить, он несся докладывать об этом Люсеньке. Если же никаких происшествий не случалось, он без зазрения совести попросту выдумывал их сам.
– Люсенька, булочка моя… Слушай, а чем там занимается твоя худорукая Василиса? Я же попросил убрать кота! – неожиданно взвизгнул Таракашин.
Непонятно отчего, но Финли из всех гостей выделял Таракашина особенно. Обычно гостей кот не жаловал, но с приходом Виктора Борисовича с животным творилось всегда одно и то же. Едва гость разувался, кот немедленно ложился на его носки и начинал терзать их когтями, ласково урча. Под носками страдали ноги Таракашина, но убрать кота не было никакой возможности. Уж что только не придумывали, не помогало ничего – кот впивался в носки и начинал мурлыкать.
– Это потому, что от вас, пардон, псиной воняет, – всякий раз любезно объясняла гостю Василиса. – Носочки надо чаще стирать.
Спастись от кошачьих когтей можно было, только сняв носки, тогда Финли утаскивал их в туалет и что уж там с ними делал, не ясно. Поскольку чаще стирать свои вещи Виктору Борисовичу не приходило в голову, теперь он всякий раз, придя в гости к Люсе, снимал носки и шлепал по полу босиком.
– Василиса! Чего вы стоите? – возмущался сейчас Таракашин, видя, как к нему легким бегом направляется кот. – Подержите кота, не видите, я еще не разулся! Люсенька! Люся! Я к тебе сегодня пораньше, у меня такая новость! Беги, моя ягодка, накрывай на стол!
Василисе никогда не нравилось такое пренебрежительное отношение к ее собственной персоне, поэтому с Виктором Борисовичем у них была крепкая, нерушимая война. Сейчас она близко подошла к Таракашину и властно ухватила его за ремень.
– Снимайте ремень, Таракашин.
– Это почему это? – насторожился ранний гость. – Люся! Что себе позволяет твоя подруга? Ва… Василиса… Олеговна! Ну держите же себя в руках! Н-ну-у, на нас же смотрят!
Василиса в руках уже держала его ремень.
– Вот, Люся, из этого можно петлю сделать и вместо намордника для Малыша использовать. Ладно, вы тут сидите, обсуждайте свои новости, а я с Малышом прогуляюсь.
Приладив на щенка некое подобие намордника, Василиса поспешила на улицу. Что ж, она и одна поразмышляет над странностями событий в парикмахерской. И ведь как она только догадалась туда сунуться! А правда, как? Ах ты ж, память дырявая! Это же Пашка ее надоумил! А дело он не завел наверняка оттого, что точно знает – не вытянет. Интересно, кто же приходил к Пашке? И зачем? Хм, ясное дело зачем – предупредить об опасности. А почему, если такое дело, прямо не сказали той же Анне Петровне: «Анна Петровна, вы бы поаккуратнее, вас ведь убить мечтают!» Ну и что? И что бы она сделала? Во-первых, ни фига бы не поверила. Сама Василиса точно бы не поверила. А во-вторых? И почему, интересно, бант? Это каким же надо быть изувером, чтобы сначала придушить человека, а потом еще бантами его украшать! А для чего в руки несчастной сунули змейку? Василиса точно помнит – была у той игрушечная змейка. И как вошел преступник? Анна Петровна сама ему открыла или у него ключ был? Нет, так вслепую совершенно нет никакой возможности работать. Надо прийти к Татьяне Рябовой и осторожненько выпытать у девчонки все. Похоже, девчонка простовата, может, и скажет чего дельного…
В это время Таракашин сидел за столом на кухне, закатывал к потолку глаза и, как глухарь, токовал о проделанной работе:
– И что ты думаешь, моя прелесть? Я ведь вчера раскрыл преступление века, да. Думаю, сейчас газетчики замучат, телевидение там всякое. Само собой, спросят про семью… – Таракашин скосил глаза на хозяйку и игриво пошевелил голыми пальцами на ногах. – А ведь признайся, тебе бы хотелось, чтобы тебя по телевизору показали, а? Платьишко бы красивое напялила, бусы какие-нибудь красные на шею повесила, да? Ничего не получится, не дала ты согласия делить со мною мои радости на законном основании…
– Подожди, – перебила его Люся. – Ты про какое преступление?
– Про обыкновенное. У нас из музея стащили картину Леонардо да Винчи «Сикстинская мадонна… с младенцем… на прогулке». Подлинник оказался. А я нашел ворюгу и вернул, так сказать, государству его имущество!
Люся, дабы не терять попусту времени, ловко лепила из творога сырники, швыряла их на раскаленную сковородку и, похоже, сожалеть о потерянной славе не собиралась.
– Ты не слышишь, что ли? – оскорбился бывший любимый. – Говорю, скоро я стану знаменитостью. Раскрыл преступление века!
– Ой, да не кричи ты так, слышу я. Только ты газетчикам не вздумай ляпнуть, что подлинник-то своровали, засмеют, – шлепнула Люся в кипящий жир очередной сырник. – У нас в городе, чтоб ты знал, отродясь подлинники не водились. Ни Леонардов, ни да Винчи, ни Рафаэлев. «Сикстинскую мадонну», кстати, именно Рафаэль придумал. Хотя… «Сикстинская мадонна с младенцем на прогулке»… А может, и правда подлинник? Только ее кто-нибудь из местных изобразил. Под влиянием фильма. «Младенец на прогулке» видел? Может, кассету кто украл? Только это на преступление века не тянет, так что ты пока к телевизионщикам не торопись.
– Вот паразит, а! – хлопнул по столу ладошкой Таракашин. – Ну ты посмотри! Нет, ни единому слову верить нельзя! Взрослый же мужик, а как врет! Не язык, а бабий подол!
– Ну чего уж ты себя так, – махнула рукой Люся. – Хотя про язык ты хорошо сказал, самокритично.
– При чем здесь самокритика?! Это не про себя я. Это мы с мужиками собираемся иногда в гараже, машинешки поковырять, водочки попить, ну и новостями поделиться. Есть у нас там один такой – Гриня, язви его! Гришка водителем в ментовке работает, так он нам каждый раз такие страсти рассказывает…
Люся не очень прислушивалась к болтовне бывшего любимого. Она ловко кидала на тарелку готовые сырники и воевала со сковородкой.
– Если его послушать, так вся милиция только и держится на нем, родимом! – не умолкал Таракашин. – Вот вчера и рассказывал нам про преступление века – кражу бесценной картины. Якобы он сам ту картину отыскал и вора наказал. Искальщик хренов! Да не кидайся ты, Люся, в меня этими лепешками! Лучше сразу скажи – замуж за меня пойдешь?
– Некогда мне по замужам разгуливать. Сейчас Вася с Малышом придет, а у меня еще конь не валялся! – отмахнулась Люся.
Таракашин обиженно поднялся, отряхнул с коленей невидимые пылинки и прошествовал в прихожую.
– Ладно, Люси, можешь меня не провожать. Не получилось сегодня разговора. А Гришке всю внешность изобью – так настроение испортить! И посмотри, куда твой животный мои носки упер? Мама дорогая, сколько с этими женщинами хлопот… – ворчал он, влезая в одеревеневшие носки.
Закрыв за ним дверь, Люся присела на краешек стула и задумалась. Думалось, конечно, не о Таракашине – из головы не шла парикмахерская. И как же это Васю угораздило не раньше – не позже туда заявиться? Конечно, куда теперь деться, надо подозрения от подруги отводить. Хотя пока и нет никаких подозрений… А вдруг какая из девчонок возьмет да и вспомнит, что должна была прийти в половине седьмого к начальнице некая Василиса Олеговна – договариваться о том, чтобы веселить гостей на юбилее несчастной? Отыщут Васю в два счета, а там пока что-то докажется… Вася в камере точно долго не продержится. Нет, уже проверено, пока сам не подсуетишься… И где, спрашивается, эта Василиса сейчас? Уже самое время идти к Рябовой, а она все никак пса прогулять не может!
Василиса заявилась часика через полтора. Она торжественно тащила на новом поводке щенка, а на ее голове красовалась вычурная шляпка с перьями какого-то погибшего селезня. Шляпка не совсем подходила для мартовской погоды, поэтому щеки и нос у Василисы Олеговны напоминали подмороженные листья капусты. Однако глаза ее светились счастьем.
– Люсенька! Обрати внимание, как мы с Малышом похорошели! Правда, мне идет эта шляпка? То есть я хотела сказать – Малышу поводок. Мы зашли в магазин нашему крошке за намордником, но… Не злись, тебе мы тоже потом купим… такие прорезиненные сапожки, я там присмотрела… Я все поняла, Люся, мы немедленно идем к Рябовой Татьяне. Я уже готова! Только Малыша с поводка отпущу…
– И сними эту… приманку для уток. Некогда нам селезней привораживать!
Василиса облегченно вздохнула – пусть Люсенька говорит что угодно, но шляпка ей определенно к лицу, хотя снять ее и придется – перья отчего-то совсем не грели.
Уже в автобусе подруги наметили план – надо узнать адреса всех девчонок, работавших в парикмахерской, а если посчастливится, то и знакомых самой потерпевшей.
– Короче, Люся! – зычно диктовала Василиса, упрямо работая локтем в транспорте, поскольку какой-то тучный мужчина уже десять минут висел на ней всем весом. – Задача номер раз: расспросить у Рябовой, где проживают ее подруги. Потом – про родственников Анны Петровны, про мужа, если у нее таковой имелся, и про врагов. Должны же у нее враги быть! А потом тихо подберемся к этим врагам.
– Вы б сначала, уважаемые, нашли к кому подбираться! – недовольно фыркнул висящий мужчина, повернувшись и заслонив собой весь свет. – Настоящие враги, они завсегда в засаде прячутся!
– Правильно мыслите, только дышите в сторону! – развернула его, как свиную тушу, Люся. – Вася, ты пока придумай, как тебя Рябовой представить.
– Приглядеться к ней, кстати, надо, – шепотом добавила Василиса. – Может, кто из девчонок так начальницу невзлюбил…
Из автобуса они шли почти молча, только Люся как-то странно поглядывала на подругу и не к месту подхихикивала.
– Ну что ты несерьезная какая-то? – не выдержала Василиса. – Я тут голову ломаю, что девчонке сказать, а у тебя голова черт-те чем занята!
– Вовсе не черт-те чем. Она вон о том мужчине думает! Что-то он меня очень смущает, – хихикнула Люся. – Ну прямо смотрит и смотрит!
– Опять, наверное, моей косметикой губы красила?! А я все думаю, куда она девается?! Нечего трогать мой элитный парфюм, тогда и смущаться не придется. Я себе набор за двести пятьдесят рублей брала, сама берегу, а ты мажешься. Ничего удивительного, что на тебя мужики в транспорте пялятся, – рыкнула Василиса.
Однако спину немедленно выпрямила и плавно перешла на шаг фотомодели.
– Так он не на меня смотрит! – снова фыркнула Люся. – Он на тебя глазеет! Ну просто глаз не сводит!
Василиса оглянулась. Чуть поодаль от них не спеша выбрасывал длинные ноги высокий мужчина. Смотрел он действительно на Василису. Брови у него были сурово сдвинуты к носу, губы кривились, и все лицо не выражало ничего хорошего. Неприятный тип. Хотя разве может быть мужчина неприятным, когда он так интересуется женщиной? И даже не просто женщиной, а именно ею – Василисой Курицыной!
Теперь Василиса еще и гордо выпятила грудь.
– Так я ж и говорю – ты хоть чем мажься, а уж если счастье попрет… Ну ничего, мы тебе тоже кого-нибудь найдем, – промурлыкала она Люсе.
Мужчина не отставал. Это было приятно, и посему дамы даже не заметили, как дошли до дома Татьяны Рябовой.
– О-ой, а вы чего? – долго моргала на пороге та.
– Мы, Танечка, к тебе, – светилась счастьем Василиса. – Вот, вчера не смогла прийти к Анне Петровне, а сегодня прихожу – нет там никого, а на двери бумажка. А тут и подружка под руку подвернулась – я, говорит, обещала девушке из «Клеопатры» денег дать взаймы. Я как узнала, так сразу и прицепилась к ней…
Татьяна слушала Василису, раскрыв рот.
– Когда договариваться-то будем? – напомнила та. – А то ты меня красила, стригла, вроде как я в долгу теперь.
– А деньги-то вы принесли? – допытывалась Татьяна.
Девица вела себя несколько заторможенно – она только тупо таращилась на гостей и хлопала глазами. Наверняка ее уже успели успокоить какими-то препаратами после всего увиденного в парикмахерской.
– Нам что, прямо здесь кошельком трясти? – кончилось терпение у Люси. – Ты бы хоть приличия ради чаем напоила.
– Проходите, – пожала плечами Татьяна и распахнула дверь. – Ну конечно же, проходите… В гостиную пожалуйте…
Подруги пожаловали. Таня жила в двухкомнатной квартире, но разобраться, где гостиная, а где спальня, было практически невозможно – все пространство было одинаково завалено какими-то тюками, ящиками и коробками. На коробках теснились жестяные банки с фикусами и розами, пышно цвел гибискус, собиравший на листья махровые гроздья пыли, а по всем стульям была расставлена посуда.
– Таня, ты переезжаешь, да? – наивно поинтересовалась Василиса.
– С чего это вы взяли? Придумаете тоже…
– Да тут у тебя такой бедлам… Прямо вокзал. Или ты только что переехала?
– Ну да, бедлам… переехала… – устроилась хозяйка на кресле. – Токо что. Мы с мамой в позапрошлом годе хату разменяли, они дом купили, а мне эту. Токо у меня до уборки все никак руки не доходят. Да ну его, вы не обращайте внимания! Надо денег заработать да нанять кого-нибудь, пусть хлам разгребут! А пока видите, где приходится жить…
Девчонка, явно приехавшая из сельской местности в надежде превратиться в благородную горожанку, кривлялась перед женщинами на все лады.
– Вы это… пристройтесь где-нибудь… Так что вы сказать-то хотели? Ах да, вам же чай нужен!
Татьяна грузно поднялась с кресла, выгнулась, стараясь сделать это красиво, и тяжело понеслась на кухню.
Подруги пристроились на краешке потрепанного диванчика, который наполовину был завален тарелками и стаканами. Люся еще только подбирала слова, а Василиса уже беспокойно поглядывала на огромный будильник, который стоял у Татьяны на батарее. Ей казалось, что они непростительно здесь задержались, и потому беседу свела к самому минимуму.
– Танечка! – крикнула она хозяйке. – Ты нам быстренько напиши адреса своих подружек да возьми денежки… Вот, в сущности, и все.
