Принцесса в лопухах

скачать книгу бесплатно


– Сейчас проездим туда-сюда, у детей уроки кончатся, – переживала Гутя.

Но этого, к счастью, не произошло. По школьным коридорам носились шумные толпы прилежных учеников, учителя осторожно прижимались к стеночкам, и только заливистый звонок вмиг вернул тишину в эти стены.

– С ума сойти, и как тут только учатся, – покачала головой Варька. – Так ведь без травмы точно домой не вернешься.

– Постарела ты, дочь моя, – фыркнула Гутя. – Когда я к тебе в школу приходила, вы еще не то вытворяли. И ничего – ты не боялась... Стой здесь, я к директору.

Гутя узнала у бабушки-дежурной, как найти начальство, поднялась на второй этаж и уверенно постучалась в дверь.

– Здравствуйте, – не дожидаясь ответа, смело шагнула она в глубь большого светлого кабинета. – Вы – директор этой школы?

За столом сидела маленькая, кругленькая, как дыня «Колхозница», женщина и быстро перелистывала бумаги.

– Вы по какому вопросу? – не отрываясь от них, спросила она.

– Я первой спросила, – настойчиво напомнила Гутя и уселась на стул перед женщиной.

– Ну да, да! Я директор, а что вы хотели? – она наконец взглянула на Гутю, и неожиданно глаза ее блеснули хищными блеском. – Ну наконе-е-ец-то! А я уж думала, вы до нас так и не доберетесь.

И директриса откинулась на спинку кресла, сложила ручки кренделем и с недоброй усмешкой стала разглядывать Гутю.

– А почему вы раньше к нам не могли добраться? Опять дела, да? Совсем нет времени, правильно я понимаю?

Гутя растерянно заморгала глазами, и пыл ее поубавился. И в самом деле – почему это они с Варькой на троллейбусе тащились, когда можно было поехать на такси, куда быстрее вышло бы.

– Да знаете, ведь пока мы вашу школу нашли... – начала она объяснять, но директриса закивала головой.

– Понятно-понятно... что-то подобное я и ожидала услышать. Спасибо за откровенность, – опять съязвила директор и, сдвинув брови, пошла в наступление: – А я бы хотела сказать, что вам надо почаще здесь появляться! Да! Вы сейчас с дочерью пришли?

– Да... – пролепетала Гутя, чувствуя себя отпетой негодяйкой. – Она тоже... только она на первом этаже осталась, робеет, так сказать...

Директриса округлила глаза и запела:

– Ах, так она у вас еще и робе-е-е-ть умеет! Какая приятная неожиданность! Значит, как в школьном дворе курить – она не робеет, учителя «козлом» обозвать – с нашим удовольствием, в унитаз дымовушку бросить – всегда пожалуйста! А как со мной поговорить, так девочка оробела!

Гутя, слушая ее, все шире раскрывала рот и хваталась за сердце, и, когда инфаркт был уже близок, она вдруг выдохнула с облегчением:

– Ф-ф-фу ты... Ну, напугали! Послушайте...

– Нет уж, это вы меня послушайте! Вы теперь обязаны внести в школьный фонд двадцать тысяч! И это только за унитазы. А за моральный ущерб – еще десять. И не надо мне говорить, что у вас нет денег, я прекрасно осведомлена о ваших доходах, – вскочила со своего кресла директриса и швырнула перед Гутей два исписанных листа. – У меня два педагога уволились из-за вашей девочки!

– Да нет же, – еле удалось Гуте вклиниться в ее разъяренную речь. – Моя дочка уже давно не девочка!

– А то кто-то этого не знает!

– Да дайте же мне сказать! – рявкнула Гутя, и директор рассерженно примолкла. – Я не то хотела... Моя дочь уже давно не ученица! Она у вас не учится, вы меня с кем-то просто перепутали. Я пришла по поводу Назаровой Виолетты!

Директриса все еще недоверчиво косилась на Гутю, но было видно, что женщина пока просто не находит слов.

– Виолетта убита, и я, как... как старший следователь, пришла к вам. Хотелось бы услышать, что это была за девочка, нужно опросить ее подруг, всех, с кем она общалась, учителей. А вы мне слова не даете сказать!

Теперь упражнения со ртом выполняла директриса.

– Вы? Следователь?.. Ой, боже мой, как же неловко вышло. Значит, так, о десяти тысячах за ущерб забываем, и с вашей девочки всего десять... за унитазы.

– Никаких унитазов! – категорически заявила Гутя. – Моя дочь к ним никакого отношения не имеет. Она тоже расследует убийство.

– То есть... – все еще с недоверием переспросила начальница. – Вы не мама Иры Щукиной, да?

– Нет, не мама.

– Очень плохо, – сникла директор. – У меня сегодня была назначена встреча с госпожой Щукиной, похоже, она опять проигнорировала наш сигнал... Тогда я не понимаю – а вы чего хотите?

Гутя ругнулась про себя, но постаралась объяснить еще раз:

– Я по поводу Назаровой Виолетты. Она погибла, мы ищем преступника.

– Ах, ну да, конечно-конечно...

– Вчера девочку хоронили, и от школы не было ни одного человека, – не удержалась Гутя.

– Как это – ни одного? Да от нас там и Зинаида Егоровна была, и Викентий Демидыч, и Анна Александровна! Мы их с уроков отпустили, специально. Но часы я им обещала поставить. Что вы такое говорите? – чистосердечно возмутилась директриса. – Мы еще и венок приносили. Там так прямо и написано – «От школы на вечную память»... ой, что я такое говорю? Просто «От школы»! Вы меня совсем запутали!

Гутя стушевалась. И в самом деле – вчера они высматривали только молодежь, а учителей и не догадались опросить...

– И все же, – не сдавалась она. – Мне интересно, почему не было девочек? Ребят? У Веты были плохие отношения со сверстниками?

Директриса немного помялась, потом нехотя заговорила:

– Да нет, я бы сказала – даже очень хорошие. А вот почему они не пошли... Об этом вы у них сами спросите. Сейчас я вызову Элю Прохину и Карину Пушко, они все расскажут.

Женщина вышла из кабинета, крикнула кого-то и дала задание – немедленно притащить сюда Прохину и Пушко.

– Только я бы хотела вас предупредить... – замялась милая женщина-директор. – Девочки выглядят немножко... я бы сказала – нестандартно. Но, надеюсь, вы прикроете на это глаза, все же, сами понимаете – трудности переходного возраста, поиск себя как личности к тому же, Каринин папа поставляет в школу компьютеры, а у Эли мама – директор строительной фирмы. Но... уж пожурите, не без этого.

Вскоре в кабинет вошли две высокие девушки весьма эпатажного вида. Одна носила прическу сочного малинового цвета, над глазами лиловыми тучами сгустились тени, а губы лоснились от помады. При этом она была увешана железными кольцами, браслетами, цепями и прочим металлоломом, а пуп ее был украшен самым настоящим замком от почтового ящика. Вторая девушка была стрижена наголо и голым пупом не сверкала, она была простенько одета в зеленый купальник и длиннющие сапоги – ботфорты. О том, что их родители весьма почитаемы в этом учебном заведении, девушки, видимо, не забывали ни на секунду, потому что в глазах их плескалась только смертная скука, а рты беспрестанно что-то жевали.

– Девочки, – ни капли не удивилась внешнему виду своих учениц директор. – С вами пришла побеседовать следователь. Вы ей о Виолетте расскажите. А я не буду вам мешать.

Директриса быстренько подхватилась и унеслась, оставив Гутю и девочек в кабинете одних.

Девчонки, не смущаясь, расположились в креслах, закинули ногу на ногу и с откровенным любопытством стали разглядывать «следователя». Гуте даже на мгновение сделалось не по себе, но в конце концов ее это даже разозлило.

– Не знаю, стоит ли вас опрашивать... – нахмурилась она. – Я вообще-то просила пригласить подруг Веты.

– А мы что – не подруги, что ли? – фыркнула малиновая. – Мы ваще с Веткой везде тусовались, скажи, Эль!

– А чё за опрос-то? – яростно жевала жвачку лысая Эля.

– То есть... вы и есть ее подружки? – наступала Гутя. – А что же вы не пришли на кладбище? Вчера вашу подругу хоронили, а вы даже веночка ей не принесли.

– Да потому что специально! – подалась вперед Эля, затрепетала ноздрями и уставилась в окно.

– Вы, наверное, подумали, что мы такие лахудры – забыли, что у Ветки похороны, то, се, да? – вскинулась и малиновая Карина. – А мы специально! У нас все продумано!

– И потому что у нас протест! Принципиально!

Гутя скорбно почесала нос:

– Боюсь, что вашего протеста Виолетта не оценила. Я даже больше скажу – она его не заметила, ей теперь все равно, хоть запротестуйтесь до посинения. А вот проводить в последний путь подругу могли бы.

– Вот именно! – подскочила Эля. – Ей теперь все равно, а эта ее мымра!

– А эта ее мачеха поймет! – подхватила Карина. – И вот пусть она теперь!..

– Погодите, погодите... – соображала Гутя. – То есть вы хотели выразить протест Жанне? А чем она вам так насолила? Ей и без вас горя хватило.

– Ха! Горя! – дрыгнула сапогом Эля. – Да она только рада, что Ветки теперь нет! Она ж ей всю плешь проела. Она ж ей дышать не давала!

– Не, ну мы вам правду говорим, чё нам врать-то?! Мы поэтому и протест придумали, – пояснила Карина. – Или мы такие дуры, да? Не понимаем, что эта Жанночка будет стоять там на кладбище и сопли в платок складывать от горя! Вроде как она так переживает, так переживает!..

– Да на этот спектакль просто смотреть не хотелось! – снова дернулась Эля. – Вот я бы, например, обязательно ей правду в глаза высказала, а ведь возле могилы это нельзя, там же тихо должно быть, скучно, все дела, вот мы и не пошли, чтоб не сорваться.

– Ага, точно, – мотнула головой Карина. – Вот так и протест показали. Но мы все равно как-нибудь этой Жанне...

– Да с чего вы так на нее накинулись? Чем она мешала жить Виолетте? – не могла понять Гутя.

– Да тем и мешала!.. – выкрикнула Карина и надула губки. – Однажды увидела, как мы возле подъезда пиво пьем, так потом Ветке с нами вообще запретила встречаться. Ну, дескать, мы такие оторвы, воспитание у нас ни к черту, все такое...

– И прикид ей покупала не модный! Сама, главное, на деньгах Веткиного папашки сидела, а одевала ее, как лохушку! Платьишко, юбочку, тьфу, даже вспомнить противно.

– А скажи, как она ее в клуб не пускала, да? Главное, у нас там тусняк, Ветка аж трубой ревет – просится, а та, блин, как упрется!

– Ага! Не, главное, папашке Веткиному все по барабану, а эта чума цементом прикинется, и не прошибешь!

– И мотоцикл не хотела покупать, а Ветка от мотоциклов ваще тащилась! А эта Жанночка, антилопа, блин! За головку ухватится, глазки закатит и давай на уши давить: «Ты не представляешь, как это опасно! Я не переживу!» Ага, не переживет она. Денег жабилась, да и все.

– А когда Ветка с Максом тусоваться стала, так Жанна ваще! В петлю скручивалась, а Ветку не пускала с ним! Даже телков хотела к Ветке приставить, – перечисляла Эля все обиды, причиненные мачехой их подруге.

– Простите, кого приставить? – не уяснила Гутя.

– Ну, охранников, типа, телохранителей, чё тут непонятного, – фыркнула Эля и от возмущения стала жевать жвачку в четыре раза быстрее.

– Ага, – поддакнула Карина. – А еще, главное, помнишь, Эль, Ветка рассказывала, сама, мол, ей говорила: «Когда ты познакомишь нас со своим мальчиком? Когда познакомишь?» А когда Ветка познакомила, та губы надула, морду скривила. И потом ей выдала: «Он тебе не пара!» Можно подумать, Ветка без нее не знает, кто ей пара, а кто нет! Эль, скажи, да?

– Да она ваще Ветку терпеть не переваривала!

Девушки еще долго возмущались, в каких нестерпимых условиях произрастала их подруга. Да этой мачехе, по мнению душевных подруг, надо было не на кладбище идти, а прямо сразу в ментовку! А потому, что это она толкнула Ветку на преступление. Не, ну, не на преступление, а на это... на собственное убийство. Ну и что, что не самоубийство, а потому, что Ветка бы все равно так долго не продержалась! И поэтому они вот как собрались все вместе, всем тусняком, и все! И на кладбище – ни ногой! А потому что – протест! Да и чё там делать? Там же все такие, как их... печальные же ваще... Не, ну а ваще они реально из-за принципа! Пусть эта чума теперь локти лижет!

Потом девицы стали повторяться, и Гутя поняла – больше ничего нового она не услышит.

– А вы не знаете, где живет этот парень? Его, кажется, Максом зовут? – спросила она у подружек.

Девчонки на минутку задумались, потом обе покачали головами.

– Да фиг его знает...

– Он в клубе постоянно трется, – вдруг вспомнила Карина. – В «Плесени». Там у любого можно спросить Макса, вам покажут.

– А если не того покажут? – осторожничала Гутя. – Фамилия-то у него есть?

Девчонки переглянулись.

– Не, а на фига нам фамилия? – искренне не понимала Эля. – Мы не знаем, может, у него и есть...

– У него на шее, сзади, татушка такая, дракончик маленький, так что не спутаете, – проявила сообразительность Карина.

Больше Гутя задерживать подруг не стала, тем более что и директриса уже раза два заглядывала в кабинет.

– Ну и как? – спросила Варька, встречая мать уже в школьном дворе. – Что-то ты долго.