Русские и пространство-время

скачать книгу бесплатно

О значимости, которую придавал этим знакам Александр, свидетельствует их дизайн и качество изготовления – ничего подобного в истории человечества не было ни до, ни после, вплоть до позднего средневековья. Никто из подражателей не мог даже приблизиться к эталонному совершенству монет македонского царя: высокий рельеф, четкость рисунка, портретное сходство изображения, изумительная проработка мельчайших деталей. Несомненно, к созданию этих произведений искусства Александр привлек талант кого-то из выдающихся художников античности, работавших при его дворе. Кто это был – Лисипп? Стасикрат? Леохар? Апеллес? Или другой мастер, чьи шедевры сегодня являются мерилом красоты и украшают дворцы и музеи? Вероятно, все-таки Лисипп, лучше других передававший внешность Александра, работавший не только с мрамором, но и с металлом, владевший мастерством чеканки и литья.

Помимо медной разменной монеты в ходу были различные варианты серебряных тетрадрахм (вес – 17,13 г, диаметр – 25 мм) и золотых статеров (вес – 8,67 г, диаметр – 16 мм) с изображением профиля Александра Македонского (Рисунок 4.). На серебряной тетрадрахме голова Александра покрыта скальпом Немейского льва или диадемой с рогами бога Аммона-Ра, на золотом статере Александр изображается в коринфском шлеме. На обратной стороне изображения варьируются – различные боги, богини, герои (Геракл, Зевс, Афина, крылатая Ника) и их атрибутов (орел, палица, жезл, щит, головы животных, змея, лавровый венок и т. д.). В этих двух монетах Александр явно захотел отразить свою метаморфозу – от рогатого варвара, каковым его считали греки, до царя Азии, олицетворяющего весь цивилизованный мир.

Денежные знаки Александра Македонского оказали влияние на чеканку и хождение монет на трех континентах – от Индии до западной Европы, от Причерноморья до Египта. Если в начале его правления деньги использовались преимущественно лишь для оплаты содержания военных и взимания дани и налогов, то к началу нашей эры небывалый размах приобрела оптовая торговля. Торговые пути растянулись от Атлантического океана до Тихого, от Европы до Китая (Рисунок 5). По Великому шелковому пути в Средиземноморье потянулись караваны с китайским шелком. По морскому пути, открытому Александром, из Индии в Европу пошли приправы, специи, золото, драгоценные камни, хлопковые ткани, из тропической Африки – слоновая кость и эбеновое дерево, из Аравии – благовония. Средиземноморские товары пошли в обратном направлении. Сильный импульс получает работорговля. Попутно развивается банковская система, совершенствуется система налогообложения.

По этим же дорогам пошел экспорт греческой культуры. До того закрытый, замкнутый, элитарный цивилизационный храм Средиземноморья вдруг открыл настежь все свои двери и окна, и дары цивилизации потянулись во все концы земли. Дары эти адаптируются, смешиваются с достижениями иных культур, местными традициями, порой принимают несуразные формы – мир постепенно впитывает эллинизм. Появляются города, созданные по образцу греческих полисов с их узнаваемыми архитектурно-планировочными и художественными решениями, с торговыми площадями, ассамблеями, общественными зданиями. Появляются прообразы гимназий, университетов, библиотек, спортивных объектов. По дорогам потянулись знания, изобретения, идеи, религиозные взгляды. Мир присматривается к греческим идеалам самоуправления, преклонения перед наукой и искусством.

Активировав денежное обращение, Александр положил начало цивилизационного перехода в другой мир: от экономики натурального обмена – к денежной экономике, от общинного существования – к частной собственности, от эквивалентного обмена – к прибыли. Оказалось, что не обязательно обрабатывать ограниченные и трудные греческие пахотные земли – можно выращивать прекрасно растущие на них оливки, продавать их, а зерно закупать, да еще и иметь с этого прибыток. Оказалось, что добывать средства к существованию и богатеть, можно не только путем тяжелого труда, не только путем завоевательных походов и сбора дани, но и путем торговли.

В результате деньги позволили человечеству начать выход из природных экосистем, постепенно уменьшая зависимость от результатов охоты, земледелия, скотоводства. Человеческая популяция начала формировать свою экосистему – цивилизацию. Знак, оставленный Александром, оказался не только неподвластен времени, как и монументальные Египетские пирамиды, но еще и саморазвивающимся, эволюционирующим во времени и пространстве.

При этом вся верхняя часть Евразии оказалась выключенной из цивилизационного метаболизма: денежное обращение отсутствует, торговые отношения не развиты, преобладает натуральный обмен. Живущие здесь племена производят все, что им нужно для жизни, самостоятельно – мясо, хлеб, молоко, одежду, оружие. То, чего недостает, всегда можно добыть, обменяв на что-то равноценное.

Александр Македонский, до последнего дня своей жизни пытавшийся найти мифические «края земли», несказанно удивился бы, узнав о результатах дел своих. Разделив с помощью денег мировое пространство на две огромные части, он не в мифах, а в реальности создал то, что безуспешно искал – блистательную «Эфиопию» и застывшую во времени «Гиперборею».

«Эфиопия», или южная часть пространства «круга земного», пылает открывшимися перспективами и двигает караваны, корабли с золотом, слоновой костью и благовониями. Деньги стимулируют людей, стимулируют процессы технических и технологических изменений, и даже меняют историческое время. Развитие товарно-денежных отношений оказалось несовместимо с рассогласованным, не имеющим цельности временем отдельных земель. Новое, объединенное торговыми путями пространство требовало нового времени – появилась необходимость в едином календаре. В 45 году до н. э. в Древнем Риме принимается юлианский календарь, который начинает широкое распространение вместе с расширением Римской империи.

«Гиперборея», или северная часть «круга земного», как будто отделилась от юга суровым климатом и стеной из льда. Никаких видимых изменений материального мира не происходит. Время здесь как будто остановилось, заморозилось, а вместе с ним заморозилась и история – она почти ничего не сообщает нам об этом пространстве. Денежное обращение отсутствует – археологи не находят никаких следов местной чеканки, хотя иноземная монета в небольших количествах обнаруживается. Человек севера живет за счет труда и даров природы, не прибегая к помощи денег. Если он и думал про деньги, то примерно так: «Деньги? Какой от них прок? Ни ценности, ни смысла в житейском обиходе от них нет – один пустой звук. Но звенят красиво, да и сами хороши – блестящие, с картинками. Ладно, хоть и жаль менять добытых песцов на эти бесполезные кругляши, пожалуй, обменяю немного – жене на очелье или монисто, пусть порадуется».

Бедность и богатство были предметом частых размышлений Александра. Он упрекал своих македонцев, не так давно бывших нищими бродягами, в изнеженности и чрезмерной роскоши. Плутарх пишет: «Александр высказывал удивление, как это они, побывавшие в стольких жестоких боях, не помнят о том, что потрудившиеся и победившие спят слаще побежденных. Разве не видят они, сравнивая свой образ жизни с образом жизни персов, что нет ничего более рабского, чем роскошь и нега, и ничего более царственного, чем труд? … Сам он еще больше, чем прежде, подвергал себя лишениям и опасностям в походах и на охоте». К этому можно добавить, что бедность азиатских скифов никак не препятствовала маниакальному стремлению Александра к северным пределам Азии – он сюда стремился не за богатством.

Македонский царь обделил северные пределы мира денежными знаками, но иной царский знак он все-таки оставил. Этот знак – его жертвенные дары богам. Пожалуй, в первую очередь Александр был волхвом, жрецом своей веры, и только во вторую – полководцем. Отношения с богами в те далекие времена напоминали договорные товарно-денежные отношения: люди обращались к ним с какими-либо просьбами и платили им жертвами за исполнение этих просьб. Жертвоприношения были ежедневным ритуалом Александра, который он совершал сразу после пробуждения, прежде, чем начинал завтракать. Он не экономил на общении с богами. Плутарх приводит пример, когда царь, вспомнив об одной своей детской мечте, послал своему воспитателю Леониду пятьсот талантов[5 - Во время правления Александра Великого вес аттического таланта равнялся 25,902 кг.] ладана и сто талантов мирры с письмом: «Я послал тебе достаточно ладана и мирры, чтобы ты впредь не скупился во время жертвоприношений!».

Помимо благовоний в дар богам приносились и иные жертвы, чем важнее был повод – тем значительнее жертва. Во времена Александра эллины иногда приносили в жертву даже людей. Об этом упоминается в так любимой Александром «Илиаде» – Ахиллу приносят в жертву 12 «отважных сынов благородных троянцев», а греки приносят в качестве жертвы павшему Ахиллу дочь царя Приама. Но чаще всего в качестве жертвенных предметов выступали сделанные из драгоценных металлов украшения, посуда, фигурки птиц, животных, людей. Известно, что к их изготовлению Александр привлекал придворных скульпторов. Совершенство исполнения должно было превосходить стоимость самого металла. Плутарх сообщает, что в этих работах царь «более чем всеми другими мастерами дорожил Стасикратом, замыслы которого отличались великолепием, дерзостью, блеском и новизной».

Все древние авторы, в том числе Плутарх, Арриан, Курций Руф, отмечают, что в важных, узловых, крайних точках своих походов Александр Македонский обязательно совершал ритуалы жертвоприношения и даже строил для этого специальные алтари. Алтари упоминают также Птолемей, Аммиан Марцеллин, Орозий, труды которых послужили источником для многих средневековых карт [7]. Подробности этих ритуалов не описаны, но известно, что царь проводил их как по обряду греческих богов, так и по обряду египетского божества Аммона. Он обращался к богам с молитвой, «чтобы никто из людей после него не зашел дальше тех рубежей, которых он достиг со своим войском». Жертвы предавались земле, водам рек и морей.

Загадочные находки, обнаруженные не только на землях бывшей Бактрии и Согдианы, но и на территории России, позволяют высказать предположение, что они могут являться жертвенными дарами Александра. Это «Амударьинский клад» (Рисунок 6), найденный в конце XIX века на северном берегу реки Амударьи на территории Таджикистана, и «Сибирская коллекция Петра I» (Рисунок 7), собранная в первой половине XVIII века из предметов, найденных в междуречье Тобола и Исети на территории юга Тюменской области.

Каждый предмет этих коллекций – научная проблема, которая повисла вопросом в пространстве археологии и истории примерно также, как повисла в пространстве античная история России. Происхождение этих уникальных сокровищ до конца так и не разгадано. Они как будто появились из ниоткуда, материализовались из воздуха. Ученые не находят преемственности находок ни в предшествовавших культурах этих территорий, ни в последующих. Таинственности добавляют и почти детективные истории их обретения.

Разумеется, в этих историях не обошлось без предприимчивых европейских купцов, и большая часть коллекций утекла в Европу. Первым высокую художественную и историческую ценность сибирских древностей оценил голландский политик и управляющий Ост-Индской компании, а по юношескому увлечению – гравировщик, Н. Витсен, организовавший их скупку у бугровщиков.

Витсен был шокирован: «Каковы же тогда были те цивилизованные люди, которые хоронили эти редкости! Отделка золотых предметов так искусна и толкова, что я сомневаюсь, чтобы в Европе можно было исполнить ее лучше». Нам же впору удивляться тому, что уровень культуры, воплощенной в предметах, созданных за 2000 (!) лет до рождения шокированного голландца, оказался не ниже уровня культуры цивилизованной и просвещенной Европы.