скачать книгу бесплатно
Как такое могло случиться?!
Как после этого жить?!!
В этих изнурительных страданиях, подобных тяжелому бреду, Людочка провела два-три месяца. Потом понемногу успокоилась. Потом начала томиться сладостью той самой ночи. А еще через месяц Людочка позвала своего… Хана.
*
Через полгода Людочка не удержалась, и выболтала обо всей этой жути своей самой близкой подруге, взяв с нее клятву никому об этом больше не рассказывать. И вскоре уже весь город содрогнулся от этого нового ужаса, сотворенного Ханом.
Глава 5
Карп Игнатович жил на окраине города, в самом конце улицы, в небольшом частном домике. За его домом – пустырь, еще дальше – свалка. По выходу на пенсию дед Карп из дома выходил очень редко, жил одиноко, отношений ни с кем не поддерживал. Поэтому того, что однажды он бесследно исчез на целую неделю, никто даже не заметил. Никто, пожалуй, и не удивился бы, если б узнал о его недельном исчезновении: мало ли у кого, где какие дела? Но всякий бы удивился, если б узнал, что в действительности, дед Карп исчез навсегда. Говорят, на земле каждый день бесследно исчезает множество людей. То же случилось и с дедом Карпом: был дед – и нет деда. А в его доме под видом постоянного проживания стал появляться двойник, ловко притворяющийся самим дедом Карпом. Очень похожий двойник. Только взгляд какой-то иной и манера говорить совсем иная. «Мудрые суждения» вдруг ни с того, ни с сего начинал высказывать, видимо, не свои, а от умных людей услышанные, но выговаривал он эти «мудрости» так смачно и веско, что казалось, будто он их и придумал.
На старую ветлу у дома деда Карпа стала часто прилетать ворона. Она усаживалась напротив его окна и начинала призывно горланить:
– Ка-а-а-рп!! Ка-а-а-рп!!
Дед Карп выходил на ее зов, и, казалось, о чем-то недолго с ней разговаривал. После этого ворона сразу улетала, будто обиженная неласковым стариковским приемом.
Вскоре про деда Карпа пошла молва, что он старик непростой, что открылся в нем вдруг «дар Божий» по изгнанию злых духов из жилья.
*
Тюха доехал автобусом до конечной остановки на окраине города и, перейдя дорогу, оказался на территории автозаправочной станции. В дальнем углу ее территории, за клумбами с петуньей, располагался туалет на два очка: «М» и «Ж». Тюха наскоро заперся в своем «М», и через минуту оттуда старчески неспешно вышел дедушка Карп. К нему подошла несколько оторопевшая от такого перевоплощения женщина: невысокая, круглая в кости и в боках, с круглым как у матрешки лицом и круглыми от удивления глазами:
– Это как же так?!.. – голосисто и нараспев начала она свой бестолковый допрос и осеклась, встретившись с леденящим душу взглядом диковинного старика. При этом сама она вся застыла как неуклюжее изваяние, а глаза ее остекленели. Дед Карп спокойно прошел мимо. Он знал, что когда эта женщина «оттает», она не вспомнит ни его, ни Тюху.
– Чу-шкарь! Чу-шкарь! Чу-шкарь! – угадали Тюху под личиной деда Карпа воробьи. И неудивительно: животные и птицы на такие человечьи уловки не поддаются. Только ворона-связник, наделенная человечьим умом, пролетая в поисках Тюхи или деда Карпа, увидела в Тюхе того, кого он изображал:
– Ка-а-а-рп!! Ка-а-а-рп!! – призывно прокричала дура-ворона и уселась на ближайшую ветку.
– Опять зовет?! – сердито спросил ее старик.
– Кар!! – гаркнула ворона и улетела прочь.
*
В городе тем временем бурлили слухи о новой волне чертовщины. Знающие люди поясняли, что это давно известное, хотя и плохо изученное явление называется «полтергейст». Старенькие бабульки этого мудреного слова не знали, но уже были наслышаны о том, как от этой напасти уберечься, и направляли пострадавших к Карпу-«чудотворцу».
Пострадавшие шли к деду Карпу.
*
Слава чудотворца началась у деда Карпа с того, что он избавил от полтергейста жилище директора местного рынка, Анны Ивановны Мымриной. Ее помпезный трехэтажный особняк находился неподалеку от избы деда Карпа. Добра в этом особняке было много, и полтергейсту было, чем позабавиться. В милицию Анна Ивановна с этой бедой обратиться боялась потому, что полтергейст с ней разговаривал и, употребляя словечки воровского жаргона, посоветовал «не вякать чего-либо ментам». При этом свои «советы» полтергейст излагал так смачно и веско, что Анна Ивановна поняла: шутить с ней не собираются. Полтергейст начинался в ее жилище ровно в двенадцать часов ночи. Он грубо будил свою несчастную жертву, привязывал к стулу, набивал ей рот тряпьем, и устраивал погром во всем доме: бил посуду, опрокидывал мебель, рвал книги, и заставлять сохранять все это в глубокой тайне под страхом мучительной смерти. Смерти Анна Ивановна боялась очень, особенно смерти мучительной. Поэтому она терпела все эти ужасы и не видела способа к спасению.
Спасение пришло к Анне Ивановне неожиданно. Возле ее дома к ней подошел дед Карп, и она вначале очень испугалась, встретившись с леденящим душу взглядом этого диковинного старика.
– Всю насквозь тебя вижу! – смачно и веско сказал старик. – Потому и страхи твои все знаю! Вот тебе оберег от этой нечистой силы. Три дня и три ночи он будет хранить тебя от проклятия злого черта по имени Хан!
С этими словами дед Карп передал перепуганной женщине пряжку из черного дерева со сложным рельефным рисунком.
– А дальше мне как же спасаться? – растерянно пролепетала Анна Ивановна.
– Ко мне придешь. Попросишь по-хорошему, надолго избавлю от этого черта. А попросишь очень хорошо – избавлю от него навсегда!
Через три дня Анна Ивановна пришла к деду Карпу, повалилась ему в ноги, и очень хорошо, очень щедро оплатила услугу по избавлению ее от ужасного черта навсегда.
С того времени к разговорам о неуловимом Хане добавилось твердое уверение, что он черт, а не человек. А о деде Карпе заговорили как о спасителе от ужасов полтергейста. Потерпевшие от этих ужасов не переводились, и полтергейстом данного города всерьез заинтересовались оккультисты и милиция. Оккультисты пытались понять причину такой небывалой активности полтергейста в этом городе, а милиция, не верящая в чертей, – найти и обезвредить того, кто прячется за погонялом «Хан».
Глава 6
Начальник уголовного розыска к решению местных властей покончить с проявлениями «чертовщины» в их городе отнесся по-деловому: формирование группы для работы по делу Хана, постановка задачи, разработка общего плана оперативно-розыскных мероприятий, подробный опрос очевидцев, консультации со специалистами по всякого рода «чертологии», поиск доказательств.
В процессе индивидуального инструктажа старшего группы по делу Хана начальник угро сказал:
– Присмотрись повнимательней к «чудотворцу» Карпу Игнатовичу Мартынову. Помнишь старую байку, как стекольщик посылал мальцов окна камушками разбить в домах зажиточных горожан, а через время проходил мимо пострадавших домов и кричал:
– Кому окна застеклить?! Кому окна застеклить?!
*
С объяснениями свидетелей по делу Хана было больше бестолковщины, чем ясности: чем больше свидетельских объяснений, тем больше противоречий и глупости. Еще больше проблем оказалось с результатами визуального наблюдения. Из рапортов наблюдателей следовало, что гражданин Мартынов Карп Игнатович и гражданин Артюхин Артем Алексеевич по кличке «Тюха» – это одно и то же лицо (!). А глуповатая девка, помогающая гражданину Мартынову К. И. в ведении домашнего хозяйства, Евдокия Ильинична Гризодуб, одновременно является и вороной (!?).
Наблюдение за гражданином Артюхиным А. А. привело к невероятной путанице: кем он только не был!
В результате случилось то, чего и следовало ожидать: в кабинет начальника угро явился представительный мужчина в красивом штатском костюме.
– Догадываетесь о цели моего визита?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант!
– Я забираю у Вас дело Хана. Это, как Вы понимаете, компетенция нашей конторы. С прокуратурой данный вопрос уже согласован. Вы дальнейшую работу по делу Хана с этой минуты прекращаете и информацию по нему не разглашаете.
*
Выйдя из строгого серого здания городского управления внутренних дел, генерал-лейтенант ФСБ (представительный мужчина в штатском костюме) направился к «своему» персональному автомобилю. Сотрудники милиции в гражданской одежде почтительно здоровались с шефом их «старших братьев», а одетые по форме, брали под козырек. Все они знали его в лицо. И все они заблуждались.
Однако были вокруг и те, кого не так-то просто обмануть:
– Чу-шкарь! Чу-шкарь! Чу-шкарь! – привычно и надоедливо дразнили Тюху проказники-воробьи.
– Вот, я вам… – смачно и веско выговорил Тюха, мстительно погрозив им кулаком.
Ласточка
В другом мире я был старым вороном, а малышка Мэри – молоденькой ласточкой. В том мире мы никогда не пересекались в прямом контакте, и я знал ее только в лицо. Здесь мы оказались сотрудниками одной и той же брокерской конторы: я – как ветеран брокерского дела, а Мери – как вновь принятая. Я с первого взгляда узнал в ней ту самую ласточку, которую видел «там».
А Мэри?
– Давно не виделись! – сказал я малышке Мэри в первый же день встречи с нею в нашей брокерской конторе, когда мы оказались наедине.
– А разве мы с Вами знакомы? – спросила Мэри.
*
Вскоре после принятия Мэри дела нашей конторы начали приходить в упадок. Для Мэри это стало неожиданностью. Еще бы: молодо – зелено! Зато для меня в крахе этой конторы сюрприза не было. Ее руководитель тоже был из другого мира. Ему ли руководить таким сложным бизнесом, как наш?! В том мире он тоже был «важной птицей». Но важность заключалась не в реальной его значимости, а лишь во внешнем поведении, в повадках. «Там» он был жирным и чванливым гусаком в хозяйстве мелкого фермера. Незадолго до Рождества гусак стал испытывать неведомую ему ранее тревогу и, наконец, обратился ко мне, как к старому ворону, за советом. Оказалось, что на протяжении последнего времени ему каждую ночь стали сниться печеные яблоки. Все знают, что имеющие дар прорицателя не вправе давать прямое указание на характер грозящей опасности, чтобы не навлечь тем самым беду на свою собственную голову. Сон гусака был прост. Он породил перед моим искушенным в таких вопросах эзотерическим взором образ вкусного рождественского блюда: гуся, запеченного в яблоках. Я намекнул гусаку на это тем способом, который не имеет аналога на человеческом языке и может быть понятен только птицам. Гусак все сразу понял и исчез. Оказавшись в этом мире, гусак использовал птичью хитрость, которая помогла ему наворовать немалые деньги. А вот умно распорядиться наворованным, он не сумел, что и привело его к порогу краха.
Мэри, узнав о грозящем крахе, забеспокоилась. Она обратилась ко мне, как к старику, за советом. Ей хотелось узнать, насколько неизбежен этот крах? Ответ на ее вопрос находился в энергоинформационном поле этого мира в портале самого простого доступа. Поэтому мне, как обладателю ключей к порталам многих уровней секретности, не составляло труда ответить на этот «детский» вопрос. Но и навлекать на себя беду от откровенного выбалтывания сведений из энергоинформационного поля я, конечно, не мог. Поэтому я намекнул малышке Мэри на ответ тем способом, который не имеет аналога на человеческом языке и может быть понятен только птицам.
Мэри округлила свои глазки, притворившись «непонимашкой».
Мне надоело это бесконечное притворство. Я решил положить этому конец. Наверно, со стороны мой поступок выглядел слишком грубым: в офисе в то время кроме меня и Мэри были другие сотрудники, а я, подойдя к «Ласточке», сказал:
– Ты – ласточенок! Маленький и глупый ласточенок!
Ох, уж эти женщины! Моя вероломная выходка не застала Мэри врасплох.
– Я не ласточенок, я – воробышек, – ответила она как ни в чем ни бывало, взглянув на меня с простодушной улыбкой.
Я так и не понял, узнала она меня по жизни в другом мире, или нет?
А, может быть, перейдя в этот мир, Мэри просто забыла, кем она была «там»?
Банный день
В субботу Леший проснулся пораньше. Суббота – банный день. В три бани надо успеть.
От его отшельнической землянки до заповедных банных мест незримая тропка ведет через дремучие заросли. Одному только Лешему этот путь открывается.
Вот и первая баня – у тополя.
– Здравствуй, батюшка Тополь! Дозволь в твоей баньке попариться! – обратился к старому дереву Леший, остановившись перед ним на той дистанции, с которой его ладони ощутили соприкосновение с биоэнергетическим полем этого лесного исполина.
Глава 1. За два года до той субботы
Леонид жил бобылем в маленькой старой избе. Он был очень удачлив в охоте и в рыбной ловле. Навыки охотника и рыбака Леонид перенял от отца – лучшего в этих краях промысловика. С такой удачливостью Леонид мог бы стать очень зажиточным мужиком, но он к накопительству не стремился, излишки своей добычи уступал за бесценок, а иногда и даром.
Однажды появился у Леонида приятель Всеволод из соседней деревни. Раньше Всеволод плотничал, но решил, что у охотников жизнь сытнее. Сходил раз на охоту с Леонидом. Сам он настрелял тогда дичи немного, но у Леонида добыча была как всегда богатой.
– Охотились вместе, значит, и добычу поделим поровну, – сказал Леонид.
С тех пор так у них это и повелось.
– Я знаю, ты в Елизавету Тишину влюблен, – приставал к Леониду Всеволод, похваляясь своей наблюдательностью.
– Вовсе нет! – отмахивался Леонид.
– Знаю, знаю! – стоял на своем Всеволод. – Только вот, не пойму я, чего ты в ней нашел? Лопоухая, кривоногая, волосики жиденькие, на обезьяну похожа! Я бы на такую и не глянул. Хочешь, сходим в нашу деревню? Я тебя там с такими красавицами познакомлю!
Елизавета Тишина! Для Леонида лучше ее никого не могло быть на белом свете. Хоть сюда приводи всех красавиц, он и не глянет на них.
Елизавета считала Леонида одним из лучших охотников и рыбаков, и сама не раз говорила ему об этом. Да что толку! На свидания она бегала не к нему, а к другим мужчинам. Ох, как много было у нее других мужчин!
Глава 2. За год до той субботы
– Лёнечка! Научи меня охотиться и рыбачить! – попросила однажды Елизавета.
Леонид взял ее с собой на охоту.
Потом и на рыбалку ходил с Елизаветой вдвоем.
Для Леонида эти походы вдвоем с Елизаветой были самым счастливым временем в его жизни. Елизавета удивительно быстро усваивала охотничьи и рыбацкие знания. Ее обучение проходило намного успешнее, чем у Всеволода. Вскоре все признали Елизавету удачливой охотницей и рыбачкой, а она все продолжала свою учебу, перенимая от Леонида многочисленные тонкости его опыта.
Леонид злился на себя: Елизавета вошла в его душу, чувства и мысли, заполнив их до краев. Он видел ее в своих снах, грезил ею наяву, томился в ожидании встречи с нею. А у нее все время был какой-либо другой мужчина. Она все время находила себе кого-то другого, и ее выбор ни разу не остановился на Леониде!
Вот возьму и разлюблю ее сегодня же! – каждый день обещал себе Леонид.
– Лёнечка! Я тебя совсем не стесняюсь! – говорила иногда Елизавета, когда приходила вдвоем с Леонидом на рыбалку. – Вот возьму, разденусь при тебе и искупаюсь!
Но все это были только слова.
Вечерами, оставаясь один, Леонид вырезал из дерева фигурки разных птиц и животных. Чаще всего это были фигурки фантастических птиц и зверей. Поделки эти Леонид никому не показывал. Влюбившись в Елизавету, Леонид, вырезая фигурки невиданных животных, думал только о ней. Вот вырезать бы из дерева Елизавету, да так, чтобы весь мир поразился ее невиданной красоте!
Под большим секретом Леонид показал Елизавете фигурку ежика.
Елизавете фигурка понравилась, и Леонид передал ей эту поделку в подарок. Вероятно из-за того, что во время изготовления фигурок Леонид думал, как всегда, о Елизавете, ежик оказался чем-то неуловимо похожим на нее. Он излучал какую-то человеческую решительность и смелость.
– Выходи за меня замуж! – сказал Леонид Елизавете, и тут же понял, что поторопился со своим предложением.
Может быть, этим все и испортил?
Глава 3. В тот самый банный день
Леший, привалившись спиной к стволу тополя, привычно вошел в банный транс. Все его тело слилось в виртуальной диффузии с деревом. Каждая клеточка его тела стала теперь принадлежностью сильного лесного красавца-тополя, запульсировала медленным ритмом загадочной жизни леса.
– Я спокойный и мудрый Тополь! Во мне текут его соки. Они промывают всего меня изнутри. Они наполняют меня тополиной энергетикой бани!
Закрыв глаза, Леший чутко вслушивался в медлительную и мощную пульсацию своего измененного древесно-тополиного тела. Его сознание провалилось в иную реальность и озарилось иным, внешне невидимым светом.
Леший-Тополь явственно ощутил, как циркуляцией сока из него выводилось все то, что мешало его здоровью. Третьим глазом Леший-Тополь просматривал горестную часть своей не тополиной, а человеческой жизни, выталкивая из себя чувство боли: он дерево, ему не больно. Не больно…
– Выходи за меня замуж! – сказал Леший Елизавете, тогда, год назад, когда он был очень удачливым охотником и рыбаком Леонидом, и тут же понял, что поторопился со своим предложением. Елизавета замешкалась с ответом, но быстро справилась со своим замешательством:
– Лёнечка! Не могу. Понимаешь, я Всеволода люблю.
*
Вот и вторая баня. Леший стоял, привалившись спиной к исполинскому дубу, насыщаясь банной энергетикой здоровья. Леший-Дуб промывался соками здоровья и силы, а третий глаз услаждал его картинами иных времен и пространств. И вдруг долгожданное озарение снизошло на Лешего-Дуба. Он долго мучился в поисках единственно правильного решения и, наконец, ясно увидел перед собой будто бы наяву необыкновенную фигурку. В ней было все: и достоверность, и одухотворенность, и неподражаемая красота. Всякий обомлеет от восхищения, увидев такую поделку, и поймет, как прекрасна сама натура!
