скачать книгу бесплатно
Васадзе слегка поморщился, затем начальственно кивнул, дверь открылась. Смагин сосредоточился, вошёл, посмотрел по сторонам. В небольшой комнате четыре стола. Один пустой. На двух покойники, мужчины, прикрытые далеко не белоснежными простынями. Один стол с трупом накрыт полностью. Васадзе чувствовал себя неважно, старался пересилить вполне понятный дискомфорт, достал платок, поднёс к носу, но не приложив, убрал в карман. Доктор заметил, что милицейскому начальнику не по себе, и извиняющимся тоном тихо сказал:
– Жара. Лёд не помогает…
Васадзе понимающе кивнул, взял себя в руки, решительно подошёл к столам с полуприкрытыми покойниками. Трупы имели сильные хорошо видимые повреждения: выросшие, скорее всего, уже здесь, в морге, до огромных размеров гематомы, а также переломы, ссадины. Васадзе показал рукой на тела:
– Вот эти, можно сказать… с большой натяжкой, типичные. Ограбления. Но убийства – какие-то тупые, беспричинные. Не жестокие – дикие. Ни колющих, ни режущих. Словно через молотилку их пропустили. А вот это, – он повернулся к третьему столу, – Это то, из-за чего весь переполох.
Начальник милиции кивнул доктору, и тот решительно снял с трупа простыню. На столе лежала бесформенная, напоминающая мумифицированное человеческое тело масса. Смагин подошёл, внимательно осмотрел то, что процедурно должно называться вещественным доказательством, и вопросительно посмотрел на доктора. Мужчина средних лет недоумённо пожал плечами и отвёл глаза.
– Ясно, сказал Смагин. – Можно закрывать.
Доктор набросил простыню.
– И что экспертиза? – спросил Смагин, обращаясь к Васадзе и искоса поглядывая на медработника.
– Ускоренное разложение тканей, – неуверенно произнёс Васадзе и с надеждой посмотрел на доктора.
– Именно так, – подтвердил представитель самой гуманной профессии и нерешительно развёл руками.
Начальник УРР подошёл к доктору и твёрдо спросил:
– Вы что-то можете сказать? Есть мысли, версии?
– С такими случаями не сталкивался. Это как бы ожёг, обширный ожёг, химический ожёг…
– Кислота или что-то вроде этого? Облили, чтобы следы замести? – спросил Смагин, подошёл к столу, отбросил простыню. Но ведь не замели, материал для идентификации в наличии… Тогда какой смысл? – Закрыл труп.
– Это как бы ожёг изнутри. Словно влили… Как инъекция…
Васадзе смотрел на врача с недовольством, но видя заинтересованность Смагина в диалоге, не вмешивался.
– Хороша инъекция! – только и сказал Смагин и направился к выходу.
На свежем воздухе Васадзе достал из кармана галифе пачку папирос. Смагин покосился – «Герцеговина флор», еле заметно улыбнулся. Милиционер ловко выбил папиросу, предложил гостю.
– Стараюсь сдерживаться, – сказал Смагин. – Но по такому случаю не возражаю. – Взял папиросу, прикурил от спички, предложенной милиционером, затянулся, одобрительно кивнул.
Васадзе прикурил от той же спички, дунул на неё – затушил, покрутил в руке, посмотрел по сторонам и положил в спичечный коробок. Смагин бросил на него одобрительный взгляд, к месту вспомнив, что одной их характеристик начальника батумской милиции была названа любовь к порядку и чистоте.
– По остальным девяти какой расклад? – спросил он.
– Три тяжёлых – как тот кошмар. Это когда тело разлагается… А шесть… Из этих шести два – уличные, обычное дело, гоп-стоп. Остальные – квартирные. И как через молотилку. Многочисленные ушибы, переломы.
– То есть, общая картина. Четыре тяжёлых – с разложением. И шесть с тяжёлыми повреждениями, дикими как ты говоришь. Два обычные. Что сам думаешь?
– Не знаю, что и думать. Осмотрели всё внимательно. Какие—то случаи несвязные. У одних было, что брать. И взято. Другие с хлеба на воду. Следов нет. Сила у преступника или преступников звериная. И ловкость. Проникали в основном через окна.
– Мне б документики посмотреть. Сотрудника своего пришлю. Сотрудницу. Пусть ознакомится. С вещдоками. С трупами.
– Хорошо… – задумчиво сказал Васадзе и тут же спохватился: – Только что ж хорошего?
– Ты это о чём? – уточнил Смагин.
– Да так, о своём. Мутная история…
– Слухи поползли?
– Как без них…
– Кабинетик нам выделили?
– Как же не выделить. Помогайте. Думаю, уже можно въезжать. Надолго к нам?
– Это как получится. И насчёт передвижения по городу – не помешало бы…
Васадзе утвердительно кивнул, подумал, усмехнулся и обрисовал ситуацию:
– Я связался с руководителем «Колхидстроя» товарищем Надия. Он предлагал параконное ландо. Но нет у нас специалистов ни по пару, ни по коням. Выпросил я у него полуторку. И наша дежурная имеется.
– Лихо разворачиваетесь! Газеты хвалят.
– С гор хлынула вода. Такое творилось. Но победили стихию, – с искренней гордостью сказал Васадзе. – С такими людьми! Колхидские болота тянутся до Гурийских гор. Осушаем. Будут у нас советские субтропики.
– Будут. Всё у нас будет – и субтропики, и жизнь субтропическая, – глядя вдаль, сказал Смагин.
5
Пересечения
Глота, худой и длинный, как вяленая чехонь, с утра был в приподнятом настроении. Неприятности последних дней его не очень волновали – допущенные потери, парочка непутёвых волонтёров, укладывались в плановые допуски. Потому он не разделял паническое настроение Носаря. Последний орал, сбивался на визг, призывал мочить всех подряд, словом, слегка беспредельничал.
Глота налил ему сто пятьдесят виски и толкнул стакан по лакированной поверхности стола. Ёмкость замерла в намеченной точке. Носарь на мгновенье прервал свой пылкий монолог, машинально схватил предложенный стакан, залпом выпил. Приятное тепло быстро прошлось тёплой мягкой кисточкой по воспалённым мозгам и затем сползло к ногам. Носарь замолчал, переключился и в очередной раз мысленно похвалил демонические способности шефа.
Глота понимал, что рано или поздно сыскари выйдут и на товарный коридор, и на перевалочную базу – ничто не вечно под Луной. Но чуйка подсказывала, что скорее поздно, чем рано, и потому запасной вариант, опробованный, но не задействованный, надо держать в готовности, но в полной мере не размораживать. Он подошёл к окну и повернулся к Носарю спиной. Подельник понял знак хозяина и, сожалея о своей излишней горячности, неуклюже расшаркался и пошёл к выходу из кабинета. У двери он остановился, осознавая незавершённость ситуации.
– Ждём. Прояснится – начнём, – тихо сказал Глота, не оборачиваясь.
Носарь тупо кивнул и вышел.
Глота не намерен был нервничать с утра – давление, капилляры, тромбы там всякие – и поэтому заставил себя перенести внимание на светлое. Получилось. Вчера на презентации благотворительного фонда возле него крутилась весьма привлекательная женская фигурка. Обаяшечка порхала, разбрасывала улыбки, несколько из них достались всемогущему Глоте. Надо навести справки, подумал он…
Взрыв был слышан и виден издалека. Мягкий мощный хлопок, краткая тишина и затем – крики, шум, паника. Движение на улице застопорилось. Окна офиса вынесло, из них тянулся на улицу лёгкий едкий дымок. Прохожие не пострадали, если не считать случаев различной степени испуга.
Тем утром я пытался связаться с пропавшим, тогда ещё ненадолго, Иваном и договориться о встрече. Он мне ответил невразумительно, дал понять, что чрезвычайно занят. Я не поверил, но не стал оспаривать право приятеля на одиночество. В тот момент я чётко расслышал явно не мне адресованную фразу: «А это ещё что за произведение?» – и решил, что мой друг осчастливил своим присутствием художественную выставку, возможно даже, в компании с Глебом и Машкой.
Я тогда ошибся. Иван, находившийся со своими новоявленными коллегами в офисе Глоты. Он аккуратно перешагнул через упавшую на пол и чудом уцелевшую роскошную настольную лампу и приблизился к нарисованному на полу силуэту – погибшего уже унесли. У силуэта не хватало головы. Вот этот момент он и произнёс свою сакраментальную фразу, обращаясь к Степану Волошину. Тот пожал плечами и отчеканил:
– Снесло напрочь! Отботался…
– Ясное дело, – сказал Иван, понимая, что ничего не ясно, и принял к сведению очевидный факт – правая рука раскинувшегося на полу силуэта была явно укороченной.
И в этот раз Иван не был обязан присутствовать на месте преступления, но его по-прежнему интересовали детали. Иван прошёлся по комнате, осмотрелся, не стал даже в душе корчить из себя эксперта, ограничился личными впечатлениями. Голова была забита мрачными мыслями.
Корнеев как-то обронил в разговоре с глазу на глаз: для Глоты готовится «игрушка» с начинкой. Иван не удивился, ибо незадолго перед этим слышал нечто аналогичное в беседе со Стасом – штатным техническим экспертом, золотой головой и мастером на всё руки.
Но не эти отрывочные факты навевали мрачные мысли. Ивана беспокоило, что Корнеев довёл до него информацию, владеть которой он, Иван, в силу своего служебного положения не мог. Не мог ни при каких обстоятельствах – это было внутреннее дело конторы, и оно не касалось всякого рода привлечённых консультантов. Нарисовался вопрос: зачем немальчику Корнееву нарушать строгие служебные инструкции?
Став носителем информации об устройстве с начинкой, Иван невольно превратился в косвенного участника всего последующего. Иван не знал, как можно было это чудо техники «вложить в руки» Глоты. Но мог предположить, по меньшей мере, две-три возможности такой трансакции. И всё они были сомнительные.
Сомнения Ивана заключались в том, что, по его мнению, новый хозяин «игрушки» скорее рано, чем поздно должен был обнаружить многофункциональность приобретения. Глота – человек осторожный, любой новый предмет, человек, явление, случай непременно должны были стать объектом повышенного внимания со стороны его неординарной персоны и личной охраны.
Находясь под давлением сомнений, мой друг позвонил и предложил встретиться. Не дома, нет – в парке, на скамеечке у фонтана. Я прибыл на рандеву вовремя, в означенном месте пребывал Иван, рядом с ним молчаливо восседал Глеб. Встреча получилась скомканная. Иван тупо смотрел на воду. Глеб нехотя, с длинными паузами делился своими творческими планами. Затем привёл пару случаев удачливой охоты со спиннингом, уверяя, что взял судака на щучий воблер. Иван, как известно, – консерватор в рыбалке и восторгов по поводу брэндовых рыбацких подвигов не выражал. Я пытался поддакивать, но у меня это плохо получалось.
Затем случилось чудо – Иван оживился и задал нелепый витиеватый вопрос. Передавать его слово в слово не буду – возьму на себя роль переводчика. Вкратце Иван спросил следующее. Какой должна быть новая неожиданно появившаяся у человека вещь, чтобы он, её владелец, не обращал внимания на её особенности, возможно, необычные. Глеб посмотрел на Ивана по-братски, но с сочувствием. Я решил поиграть в дипломата.
Миновав драматическую паузу, мы вместе рассмотрели несколько возможных вариантов как гипотетической вещи, так и её обладателя. Выработали оптимальную версию: она, эта вещь – мала, невыразительна, нефункциональна; обладатель её – слеп, бестолков и страдает склерозом. Иван оценил наш креатив, насколько я помню, не обиделся. Но свои выводы, как мне показалось, сделал.
6
Живец на живца
Душно, звёзды – как в тумане, тишина, слышен любой незначительный звук. Тёмная комната. Мирный обитатель Батума охвачен сладким сном. Окно приоткрыто. В свете Луны появляется силуэт руки, рука опускается на подоконник, затем появляется нога, затем вторая. Злоумышленник обладает редкостной силой, ловкостью и растяжкой. Мгновенье, и на подоконнике сидит человеческая фигура в чёрном. Лунный блик на мгновенье выхватывает из темноты лицо. Хорошо, что жертва спит и не видит полный отвращения и ужаса образ. Пока спит, и пока не видит. Злоумышленник бесшумно распахивает окно и мягко спрыгивает в комнату. Слышен довольно громкий стук по крыше. Тишину нарушают отголоски далёкой и непонятной возни, пронзительный краткий визг и утробное урчанье. Хозяин комнаты просыпается. Тёмная фигура бесшумно скользит за шкаф. Мужчина встаёт, подходит к окну, жадно вдыхает тёплый свежий воздух, закрывает окно на шпингалеты, ложится в постель.
Арсентьев Сергей Викторович.
Год рождения 1895.
Сотрудник управления
режимных расследований.
Служит в управлении с 1923 года.
Архив Смагина.
УРР. Дело 25.6.32. «Живец на живца»
Васадзе выделил кабинет, и московские гости вполне сносно обустроились. Поздним утром Смагин, Арсентьев и Сеулин пили чай.
– Вера уехала рано, мы её подвезли, – сказал Арсентьев. – Васадзе нашёл машину, сдержал слово. Я вчера полистал дела, сегодня прошёлся по адресам.
– По всем?
– По всем, кроме двух уличных.
В глазах Смагина вопрос.
– Это те, которых на улице. Гопники.
– Ясно. Быстро, однако.
– Автомобиль – серьёзная поддержка. А два последних – здесь, недалеко. Выпросил велосипед у дежурного.
– Автомобиль – не роскошь, а средство передвижения, – задумчиво сказал Смагин.
Сеулин Михаил Афанасьвич.
Год рождения 1898.
Сотрудник УРР.
Служит в управлении с дня основания.
Архив Смагина.
УРР. Дело 25.6.32. «Живец на живца»
– Хорошая книга «Золотой телёнок». Недавно второй раз прочитал. Сильная вещь, – вступил в разговор Михаил Сеулин.
– Но спорная, противоречивая, – высказал своё мнение Арсентьев.
Смагин недовольно поморщился:
– Не без этого, не без этого. Ближе к делу, товарищи. Наблюдения, выводы? Кратко!
Арсентьев открыл тонкую папку, достал из неё два листка бумаги, подвинул их начальнику управления.
– Это всё? – спросил Смагин.
– Всё… в кратком изложении.
Смагин углубился в чтение, однако быстро прервал этот неудобный для других присутствующих процесс.
– Схема города есть? – спросил он, обращаясь к Арсентьеву.
– Нет. Пока.
– Надо найти. Места нанести сможешь?
– Город изучил пока слабо, адреса есть, нанесём. Как тут без схемы…
– Привлечёшь кого-нибудь из местных. Я Васадзе предупредил. Схема нужна, подробности, наблюдения, свидетельства – случайные, сомнительные, любые. Всё нужно.
Сеулин понимающе кивнул, допил чай, поднялся и вышел из кабинета. За ним последовал Арсентьев. Смагин посмотрел им вслед, хотел, было, что-то сказать, но махнул рукой и продолжил чтение. Достал из кармана огрызок карандаша, сделал пометки.
Не прошло и минуты, как дверь кабинета резко открылась. Смагин вздрогнул. Ворвался Васадзе, было видно, настроение у него не праздничное.
– Ещё одно убийство. Квартирное.
