скачать книгу бесплатно
Скрепы России. О Родине, любви, войне и мире
Николай Викторович Юргель
В своей новой книге поэт Николай Юргель размышляет «о Родине, любви, войне и мире» предельно честно, порой – бескомпромиссно, как и следует истинному патриоту. Ведь любовь к родине – не слепое обожание, это понимание и принятие всех её недостатков, осмысление ошибок, это прежде всего высокие требования к самому себе. Глубокое погружение автора в историческое прошлое нашей страны, тонкое понимание человека, крепкая вера в Бога позволяют звучать этим стихам самобытно и часто – пророчески.
Николай Юргель
Скрепы России
© Юргель Н.В., текст, иллюстрации, 2024
© Оформление. Издательство
«У Никитских ворот», 2024
Чувство Родины
Стихотворения Николая Юргеля всегда идут от сердца. Он воспринимает поэзию как служение. Эта идея пронизывает всё его творчество, укореняет систему образов и интонаций в наших национальных ценностях, где на первых местах красота и чувство Родины.
Родину Юргель чувствует широко и всеобъемлюще. Она для него не только в пафосе верности русскому делу, она для него духовная основа, и основу эту он помещает в стихотворный мир со всеми пленительными деталями.
Снег лежит пушистый,
Всё белым-бело.
Крыши и деревья
Пухом замело.
Белокрылая метель,
Пух летит, кружится.
Снежно-белый Новый год,
Дед Мороз мне снится.
С потрясающей простотой сказано, но при этом в простых словах виден индивидуальный подход. Это индивидуальность в чистоте чувства, в ощущении свежести и русской правоты. Русскость для Юргеля не кровь, это духовная принадлежность к культуре, к языку, к ценностям.
Для Юргеля свойственно мечтать. Многие его тексты хранят этот романтический пыл, создают миражи, пытаются нащупать дорогу в неведомое, и в этом не блажь, а творческий метод, жажда не позволять современному рациональному миру уничтожить романтическое в человеке.
Вдруг покажется, что счастье рядом,
На, возьми и полной грудью пей…
Но в краю сиреневом окажется
Нет тебя и нет вообще людей…
Любовь Юргеля к России не абстрактна и не слепа. Он по-разному настраивает своё поэтическое зрение, проникает в глубину истории, вызволяет из небытия исторических персонажей и историческую эстетику.
Дай маузер, Комиссар,
Будет боль и печаль.
Нам послано свыше…
Стрелять ты устал,
Маузер, Комиссар!
Не слышит…
Пули стучат по крыше…
Юргель относится к тем поэтам, кто не злоупотребляет символической стороной поэзии, хотя, безусловно, ей не чужд. Да, он вполне в теме того огромного и никогда до конца не познанного пространства, что даёт поэзии символическое мышление, значение предмета, детали, исходящие от его смыслов; от глубины формы слова он не отказывается никогда. Слово для него и символ, и предельная конкретика. Идеальное чувство меры.
Бронзовый клинок
Избитый, согнутый.
На рукояти золото
И камни…
Зловещий свет
На лезвии отколотом,
Как будто отблески
Беды и пламени…
ские категории не остаются без его внимания: Здесь нет никакого избыточного натурализма, бытовщины. Мир в глазах поэта Юргеля стоит оправдания, только если в нём есть поэзия, есть красота. Есть особый гуманитарный взгляд на всё сущее. От него тянутся нити во многие области человеческого знания и человеческого чувствования. Юргель не ограничивает себя. Даже самые сложные философ-
Вспыхнув, свеча погасла,
Дым и железа вой,
Огнём пылает небо…
Что будет, Земля, с тобой?
Иудина выпив зелья,
В крови утонула страна.
Звероподобных тварей…
В бой ведёт сатана.
Здесь через философские парадигмы автор выходит на общественно-политические позиции, демонтирует своё кредо, которое заслуживает всяческого уважения. Патриотизм тут не выспренний, не дежурный, а пропущенный через всю жизнь, через судьбу, через свой, а не заёмный опыт.
Соловейка-соловей прилетел на зорьке в сад.
Важно он на ветку сел и откушал виноград.
Не гоню его, бродягу, пусть себе поест, попьёт,
А потом мне песню света свою дивную споёт…
Он споёт мне песню утра, солнца, моря и любви.
Песню радуги и счастья, ту, что знают соловьи.
Говорят, что из Китая их в Европу завезли,
Только кажется, что песни были русские – мои.
Вспоминаю Подмосковье да раскаты соловьёв…
Русские леса, раздолье из далёких добрых снов.
Сочные, густые трели мой бродяга не забыл…
И подсвистом и коленцем мир сегодня удивил.
Для патриотических текстов автор черпает вдохновение в фольклоре, в тайне русской песенности, в её завораживающем магическом ритме, в тайне перелива слов. Ведь наилучший патриотизм – это утверждение собственных ценностей, а не истеричное противостояние чужим.
Юргель, бесспорно, близкий мне поэт. Желание писать его связано не со стремлением только запечатлеть мир, но и преобразить его. Лирическое мгновение он способен длить столь долго, сколь нужно для того, чтобы читатель поймал волну поэта и, не захлебнувшись ей, проплыл вместе с ней положенную культурологическую дистанцию.
Он знает силу исторической дистанции, когда прошлое даёт почву настоящему, когда легенды выползают из своих нор и переплетаются в танце с воображением поэта. И всё очень зримо. Стихотворение о Кёнигсберге буквально блестит янтарем, его темноватым матовым блеском, при этом даря чувство ликования от того, что это наша земля и иного не бывать.
Сиреневые нивы,
Прусские поля.
Залитая кровью
Русская земля…
Там солёный ветер
И янтарный брег.
Крепость древних пруссов —
Город Кёнигсберг!
Аисты на крышах,
Куршская коса.
Сосны упираются
Прямо в небеса…
Морской оплот и
Балтики звезда,
Ты помнишь пушки
Русского корвета…
Тебя к присяге вечной привела
Наследница Петра – Елизавета!
Юргель щедро одарен ритмически. Он способен существовать и в лирической напевности, и в согласии с основами старого фольклора, и в системе европейской поэтики, практикующей некоторую степень прозаизации стиха, разбивание его ритмических оков. А местами он наследует позднего Блока с его сумасшедшей ритмической чеканкой:
Ветер жёсткий
В лицо…
Холодный Борей.
ПАРУС белый —
Андреевский стяг!
В новый век,
Русь моя,
Летишь средь
Гор, лесов
И морей…
Книга плотная, проходных текстов нет, читайте её и радуйтесь возможности войти в интереснейший и притягательный мир поэта Николая Юргеля.
Максим Замшев,
Главный редактор «Литературной газеты»,
Председатель Правления МГО
Союза писателей России,
Президент «Академии поэзии»,
член Совета по развитию гражданского общества и защите прав человека при Президенте РФ
Скрепы России
Как-то однажды вечером сын ко мне подошёл:
– Пап, слово «скрепы» я в компе не нашёл.
По телеку сегодня президент говорил, правильно ли
понял?
Ты бы мне «подсветил».
– Сынка! В твоей комнате скрепы эти висят, ордена
и медали трёх поколений солдат.
Красные Звёзды, Слава, Знамёна войны и труда!
За ними своя история – России нашей беда…
О каждой награде этой я рассказать готов.
Вот «За отвагу» медали, за взятие городов…
С детства эти скрепы с друзьями видел ты.
Здесь, на почётном месте, предков наших кресты.
Из фронтового прошлого грозный Сталин глядит,
«НАШЕ ДЕЛО ПРАВОЕ», – с медали нам говорит…
Когда ребёнок ручкой бережно трогает ИХ,
Память о страшных войнах набатом в висках звучит.
Вспомнишь отца и дедов, потери родных людей,
Вспомнишь, что оказалось в жизни всего важней.
На Георгиевской ленте предков висят ордена,
Дети мои гордятся, солдат не забудет страна.
Для них уже нет разницы, веры какой они были,
Знают: деды и прадеды Россию, как жизнь, любили.
Я вспоминаю с грустью – есть и моя вина —
Потерянные по жизни медали и ордена.
Помню моей бабушки печальные глаза,
Когда в них светилась горькая слеза.
Бережно из-за БОЖНИЦЫ клад вынимала свой,
О брате говорила: «В войну ту он был ерой».
И, развернув платочек, от нас не скрывая горя,
На божий свет доставала три солдатских «Егория».
Старший брат, искалеченный, долго дома страдал,
От ран, на «Германской» полученных,
У ней на руках погибал.
Младший убит в Европе, молоденький такой.
Прадед долго молился за его упокой,
С болью не смог смириться, ушёл за ним в мир иной…
На пожелтевшем фото братьев скорбные даты.
Через век на нас смотрят РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
СОЛДАТЫ!
Когда День Победы ликуя праздновала страна,
Зубным порошком со слезами драила ордена.
Доведя до блеска, их поминала она:
Пусть радуются Победе и братьев ордена.
В детстве вместе с ребятами в овраге в войну играли,
Медаль за взятие Праги отцовскую потеряли…
Долго её искали, глупые пацаны,
Видно, она осела в карманах местной шпаны.
А когда узнал он, впервые на нас кричал.
Отец с боевыми друзьями в Праге Победу встречал.
В этот день убили Чеченца, друга его,
В честь Сираджи назвали брата моего.
Вечная память павшим, мы не выроним ЗНАМЯ.
