скачать книгу бесплатно
Как мне стало стыдно, страшно. И есть перестал, и заплакал. А после обеда пошли с келейником отца Варсонофия за водой, а он и говорит: "Вот ты такой кроткий, смиренный. Батюшка тебя так любит. Почему же ты плакал?" "Стыдно стало", – ответил я. Для батюшки этого случая было достаточно, чтобы в разговорах о ближнем быть крайне осторожным. Если нам казалось, что мы рассуждали о ком-то, то он нас останавливал, дабы не впали в осуждение, ссылаясь на епископа Игнатия.
Чтобы не осуждать ближнего, должно отказаться от суждения о ближнем. Потому-то в Евангельской заповеди, воспрещающей осуждение ближнего, предварительно воспрещено суждение о нем. Не судите, и не судят вас. Не осуждайте, да не осуждены будете. Сперва люди позволяют себе суждение о делах ближнего, а потом невольно впадают в осуждение. Не посеем семени – и не возрастут плевелы. Воспретим себе ненужное суждение о ближних и не будет осуждения.
Когда мы сходимся для дружеской беседы, часто, если не всегда, большая часть этой беседы заключается в пересудах о ближнем, в насмешках над ним, в оклеветании, уничижении, очернении его. Льются острые слова рекою; смех и хохот раздаются, как знаки одобрения; в это несчастное время самозабвения и самообольщения души наши приобщаются свойствам демонским и напитываются ядом лицемерства. Святое Евангелие и здесь преследует грех, ища нашего спасения всяко слово праздное угрожает нам… от словес бо своих оправдишися, и от словес своих осудишися.
Сет. Игнатий (Брянчанинов)
Находясь в Киево-Печерской лавре, батюшка, уже ставший монахом Мардарием, очень хотел рассказать о Боге своим родственникам и помочь уверовать им. Но это было время сильного отступления от веры, и сестра, под воздействием брата-коммуниста, написала ему: «Не приезжай!..» Больше они не встречались. Позже родные пытались его разыскать, но безрезультатно. В годы советской власти племяннице даже сказали, что на Днепре были оползни, и некоторые здания ушли под воду, а вместе с ними и монахи.
(Страшная трагедия обрушилась на Киев через два дня после закрытия лавры. 12 марта прорвало дамбу на реке Днепр, и мощные селевые потоки понеслись вниз на прибрежный район Куреневку, неся страшные разрушения и смерть. Погибло много людей… Это было Божьей карой за неразумие тех, кто посягнул в своей гордыне на Церковь Христову.)
Они весьма огорчились, но младший брат Андрей долгое время продолжал поиски. Его сердце чувствовало, что Михаил жив. И уже после смерти батюшки родственники узнали через келейницу, что последние годы он жил и почил всего за двести километров от родной деревни! Когда она разыскала родственников, то было много слез, печали и радости. Друг, с которым его забрали с колхозного поля в фабрично-заводское училище, долго смотрел на фотографию и плакал: «Эх, Минек, Минек (так звали в детстве и юности батюшку в деревне), мой дружок. Обещал, что встретимся». Видимо, не было воли Божией батюшке встречаться с родственниками.
Когда Михаила прописали, владыка сразу взял его к себе келейником. Вторым же монастырским и любимым послушанием стал для него клирос, где он был и уставщиком, и чтецом, и певчим, и канонархом. Послушания нес с большим смирением и усердием. От природы имея кроткий характер, пребывал с братией в мире. Его смиренной и послушной душе скоро стала прививаться молитва, которой будущий пустынник посвятит свою жизнь. Исполняя различные послушания, он постепенно приучал себя к внутренней духовной жизни.
«В приемную ко владыке сердобольные матушки приносили разные выпечки, сдобы сладкие. Я тоже кушал с ним. У меня стали телесные беспокойства происходить. Я об этом рассказал духовнику а он и спрашивает:
– А что ты кушаешь?
– Выпечки, сдобы, масло и сметану домашнюю.
– Да нет, братик, это ж нельзя молодому.
Так и наставил. Я совсем перестал есть скоромное, сладкое. Владыка заметил и спрашивает:
– Ты что не ешь ничего?
– Да, у меня желудок не принимает.
– Ну, тогда относи братиям в трапезную».
Вскоре Михаила постригли в мантию с именем Мардарий в честь Киево-Печерского затворника. Владыка Нестор настолько доверял своему келейнику, что не закрывал от него даже кассу. «Владыка часто уезжал по делам, а я оставался один, – вспоминал батюшка. – Все открыто… А мне – книжки… Какая библиотека у владыки! Как открою: жития святых, «Добротолюбие», патерики, святоотеческие творения! И начал я читать. Ай, пустыннички – Антоний Великий, Макарий Великий, Исаак Сирин, Иоанн Лествичник!.. Как начитаюсь и все думаю, сколько буду терпеть? Ведь к владыке народ без конца идет. Суета. Я с утра до вечера кручусь. Идут и государственные представители, и священство, и братия, и нищие. Всех надо принять да владыке доложить. Вечером у меня клиросное послушание, а значит, я должен быть на службе. К тому же молодой еще был, а в лавре кого только нет: и туристы, и молодежь – все на экскурсию едут. Хотел уйти. Желание у меня было – в пустыню. Поехал к духовнику. Тот выслушал и строго сказал: "Не вздумай! Оставайся. Никуда! Иначе будешь скорбеть". И я остался».
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
