скачать книгу бесплатно
Серый отрывает взгляд от дороги и вдруг выдаёт:
– Ты такая классная. Я даже представить себе не мог.
Мне кажется, в его голосе звучит сожаление, но даже сквозь него внутри меня вновь прорастает волшебный лес. Я чувствую себя так легко, что при желании могу взлететь. Молчу, улыбаюсь, глупо пялюсь в окно. А Серёга продолжает:
– Я не думал, что так получится. Для меня бессмертие сразу стало кошмаром. Родители погибли, когда мне было семь, но меня почти сразу забрали. Честное слово, в детском доме было лучше. Приёмная семейка – те ещё уроды. Что они вытворяли по пьяни, да и по трезвому… – взгляд Серёги туманится, скулы заостряются. – Им нужен был кто-то слабый и бесправный. Я мечтал, чтобы они сдохли. Пытался сбежать, но меня возвращали раз за разом. Чёртова система, которая не видит ничего, кроме бумажек и денег. Они ухитрялись работать и неплохо зарабатывать, производить хорошее впечатление. Я ненавидел их. Надеялся поскорее вырасти и уйти куда угодно во взрослую жизнь. Забыть детские кошмары. Мне оставалось чуть-чуть. Но вдруг грянул Вирус. Понимаешь? Мало того, что они стали бессмертными, так и я остался под их опекой, ведь возраст совершеннолетия сразу взвинтили. Ты думаешь, я псих?
Он молчит. Кусает губы. Я не знаю, что сказать. Зато вмешивается Ба:
– А это что тут в пакетике лежит? Милое, пригожее, на голову похожее?
– Голова, – бурчит Серый.
– Ба, не обижайся, – говорю я, – мы просто очень устали. Приедем, ты сама посмотришь, как много интересного у нас есть.
Но Ба сердито сопит. А Серого прорвало.
– Мне повезло. Родаки стали первыми жертвами Волка. Собакам – собачья смерть. Знаешь, по-моему именно тогда и выяснилось, что нужно около двух суток на полную физиологическую смерть. Волк отрубил им головы и хорошо спрятал. Если бы их нашли чуть раньше, могли восстановить. Но мне повезло. Ты поймёшь, если я скажу, что благодарен ему? Знаешь, кого он уничтожал? Маньяков, насильников, всяких придурков. Об этом нигде не говорили, не писали, но мне было интересно, я собирал информацию о его жертвах… Вот так. Волк освободил меня, и я наконец-то стал не нужен никому. И я пошёл в санаторий. Во-первых, там брали всех и неплохо платили, но всё же главное моё желание было – делать что-то хорошее и забыть об ужасах прошлого. Но оказалось, что санаторий ничем не лучше моих родаков, только в государственных масштабах. Рано или поздно я его уничтожу. И знаешь, почему я ненавижу бессмертие? Да потому что раньше была надежда! Вот человек творит зло, а ты не можешь ему ответить, но знаешь, что после смерти он будет гореть в аду. А сейчас нет никакого «после смерти».
– Ад на земле! – вмешалась Ба. – Живые уподобились мёртвым, и кто с чем пришёл к Армагеддону, тот с тем и существует.
И многозначительно замолчала.
Мы переглянулись.
– А мне кажется, это был прощальный подарок Бога. Он вручил нам бессмертие, уподобил себе и ушёл. А мы сами должны решить, как этим даром воспользоваться, – осеняет меня.
Серый молчит. Думает. А во мне борются чувства. Я очень хочу верить, но отчего-то не по себе. Он нащупывает мою руку среди груды барахла, сжимает её.
– Я ненавидел этот мир, людей… Я всю жизнь шёл против системы и дарил людям то, чего они тайно желали. Но я устал. Я хотел, чтобы меня всё же нашли, чтобы кто-то прекратил мой кошмар. Я же видел «Детей Вечности». Я знал, что они меня убьют. По-настоящему. Или сдадут тем, кто меня уничтожит. И я шёл к ним. Специально. Но ты меня перехватила… И… Это странно, но я очень рад, что мы встретились. И, если это шанс на другую жизнь, я хочу им воспользоваться.
Я закрываю глаза, какие-то важные мысли разбегаются в голове, как полевые мыши. Я силюсь их поймать, но они ускользают.
– Сейчас будет поворот направо, не проскочи.
Мы заезжаем в самую чащу, туда, где берёт начало только мне известная тропа. Я снимаю красный чепчик, вешаю его на ветку дерева. Серый избавляется от всего лишнего. Какие-то тряпки, железки. Содержимое своего рюкзака вытряхивает в овраг. К моим ногам подкатывается голова. На лице красуется татуировка – птица. Последняя жертва Волка.
***
Бог сделал нам королевский подарок перед уходом… Но люди так и остались людьми. Мы остались такими же.
Слизь
Интеграл Фамильский
@integral_familskij
Чёрный, намокший под ночным дождём асфальт шоссе таинственным образом привлекал древнейшее существо на планете – виноградную улитку, очнувшуюся от спячки, вызванной продолжительной засухой. Обильные осадки вернули моллюска к активной фазе, и он собирался заняться тем, что умел лучше всего – кормиться и размножаться. Ритм жизни, продиктованный генами многих и многих поколений его предков.
Улитка в поисках свежей пищи неторопливо ползла по мокрому полотну, выискивая своими телескопическими отростками хоть какую-нибудь невысохшую зелень. Она особенно любила молодые сочные побеги лесной земляники и горьковатые листья подорожника, большими скоплениями растущие у выхода трубы ливневой канализации, где улитка жила уже пятнадцать лет.
Очень давно нерадивый сотрудник секретной лаборатории, занимающейся разработкой смертельного биологического оружия, сам того не ведая либо по злому умыслу, при обработке материалов исследования смыл микроскопическую икринку моллюска в канализацию. Мать улитки передала своему потомству генетически модифицированный вирус гриппа, циркулирующий в её теле в специальной железе, вырабатывающей слизь. Быстрый поток вынес икринку через слив в трубе. А когда уровень воды упал, она зацепилась за лист прибрежной травы и через несколько дней превратилась в очень маленького представителя своего рода. Пятнадцать лет – немалый срок для виноградной улитки. Её многочисленные дети, несущие внутри себя смертельную болезнь, значительно расширили ареал обитания. Контакт существа с человеком был лишь вопросом времени.
Теперь улитка со скоростью семь сантиметров в минуту медленно ползла по полотну дороги к своей неминуемой гибели. Свет фар несущегося из-за поворота автомобиля на мгновение выхватил из темноты крохотный влажный силуэт и след от слизи вытянутой формы. Водитель автомобиля обладал острым зрением и в последний момент смог выделить живое существо в сбитой ливнем на асфальт листве. Ещё не осознав как следует свои действия, мужчина слегка дёрнул руль по направлению к обочине, стараясь избежать наезда на беззащитное создание. Секундная жалость сыграла с ним злую шутку – автомобиль потерял сцепление с мокрым асфальтом и вильнул в сторону. Стараясь выйти из заноса, водитель выкрутил руль и нажал на тормоза. Но было уже поздно. Непродолжительный свист шин закончился сильным треском от удара машины о вековую сосну…
Дорожный инспектор, не выключая фары и проблесковые маяки на крыше своего авто, выскочил наружу, быстро оценивая ситуацию. Чёрный седан боком обнял огромный ствол дерева. Часть салона с водительской стороны была вмята внутрь. На покрытом трещинами лобовом стекле отчётливо виднелись брызги крови. Инспектор просунул руку через зияющий пустотой верхний проём двери и пощупал пульс на шее водителя. Тот был мёртв.
Где-то на противоположной обочине шоссе у своей машины плакала женщина, позвонившая в службу спасения. Инспектор попросил её подождать приезда участкового, после чего взял рацию и доложил о случившемся своему начальству. В предрассветной тишине уже была слышна сирена приближающейся скорой. Не теряя времени, полицейский оградил место аварии специальными светящимися знаками. Затем, взяв блокнот и фонарик, приступил к предварительному осмотру места происшествия. Следы резины на асфальте создавали общую картину случившегося: бедолага-водитель неправильно повёл себя в экстремальной ситуации при заносе и вместо того, чтобы добавить газа, надавил на тормоз. Скорость и мокрая дорога не простили роковую ошибку.
Пройдя немного дальше, инспектор в тусклом свете фонаря заметил нечто любопытное. След слизи, тянущийся от обочины к центру шоссе, заканчивался рыхлым тёмным пятном. Присев на корточки, мужчина потрогал краешком ногтя уцелевший осколок раковины моллюска, покрытый густой тёмной кровью.
– Бедолага, улитку спасти, что ли, хотел? – тихо произнёс вслух инспектор, припоминая подобные происшествия из своей богатой семилетней практики. Слишком часто добродушные водители, объезжая мелькнувший в свете фар силуэт лисы, зайца или даже лягушки, попадали в серьёзные аварии. Он поднялся и брезгливо вытер палец о форменные штаны.
На месте уже работали медики и спасатели, пытаясь достать бездыханное тело из покорёженной груды металла.
– Привет. Что тут у нас?
Инспектор поздоровался за руку с коллегой, вводя того в курс дела. Поговорив минуту, они направились к рыдающей свидетельнице для опроса. Инспектор ободряюще похлопал её по плечу, уверяя, что слезами делу не поможешь…
Крохотные тела вируса уже вовсю размножались на слегка увлажнённой потом коже двух мужчин. Проникновение через слизистые рта или носа являлось лишь вопросом времени для микроскопических убийц, которые долгие пятнадцать лет ждали своего звёздного часа. Их генетическая программа, настроенная на размножение, была активирована человеческим ДНК.
Какова была вероятность того, что человек потрогает улитку в густой чаще? Ну, один на миллион. Тогда какова вероятность, что два человека, пожав друг другу руки, одновременно обработают ладони антисептиком? Очень малая. И тем не менее другой страшный вирус, названный SARS-COV-2, в некотором роде помог человечеству, заставив людей принимать повышенные эпидемиологические меры безопасности.
Итак, дорожный инспектор и участковый обработали дезинфицирующей жидкостью руки, убив без разбору все вредоносные и крайне полезные сущности на своей коже. Они продолжили работать на месте ДТП, опросили свидетельницу и наконец отпустили её домой.
Женщина медленно ехала по пустынному утреннему шоссе. Фрагменты злосчастной слизи улитки покоились на её вязаном свитере. Уже вставало жёлтое солнце вдали за горизонтом, начиная новый световой день. Всё ещё пребывая в шоковом состоянии, свидетельница происшествия неторопливо поднималась по лестнице в квартиру. Её сознание раз за разом рисовало картину кровавого месива в салоне того автомобиля, в который она заглянула, отчаянно желая помочь водителю. Зайдя к себе, женщина первым делом сняла пропахшую потом и слегка намокшую от слёз одежду, сложила её в стиральную машину, добавила порошка и включила режим 90 градусов.
Скажете: «Тут налицо божественное провидение! Или просто череда случайностей!»
Как бы то ни было, мелкие смертоносные паршивцы не пережили химической среды, созданной разрекламированными гранулами-убийцами «Тайда»…
***
– Эй, уступи хоть немного!
– Ещё чего! Это же «Мишлен». Смотри, сколько протектора осталось! Почти как новые.
Покупатель на авторазборке хмурился, делая вид, что предложение продавца не слишком выгодное и он-то наверняка знает реальную цену этой бывшей в употреблении резины.
– Ладно, сотка за пару – моя последняя цена! – сказал торгаш, умалчивая тот факт, что шины ему достались со стоянки аварийных авто всего за двадцать баксов.
– Блин, ты б перед продажей хоть очистил и помыл колёса! – недовольно фыркнул покупатель, выколупывая пальцем из канавки протектора склизкий кусочек грязи…
Тайна Саши Коваленко
Яна Денисова
t.me/yana_viktoria
Саша Коваленко – новенький – единственный в нашей школе не привит. На его школьной форме нет квадратика с куар-кодом. Он ходит в перчатках, медицинской маске и пластиковом шлеме, который закрывает его лицо прозрачным щитом.
Каждые два урока Сашка меняет маску. В туалет в это время никто не заходит – боятся заразиться. В классе, да и во всей школе, с ним никто не общается, только училка, и то сквозь зубы. В такие моменты хочется её ударить. Дура тупая. Ещё мне хочется поговорить с Сашкой. О чём? Не знаю. Но меня к нему тянет, даже уши гореть начинают, когда я смотрю на его профиль, слегка размытый пластиковой маской.
Сашка не такой, как другие одноклассники. Он со всеми вежлив, даже на хамские замечания учителей реагирует сдержанно. Хорошо учится и всегда готов по всем предметам, даже по идиотской политологии. Иногда мне кажется, что он робот. Но тогда зачем ему маска?
Сегодня первый понедельник месяца. Ежемесячная ревакцинация. Я всех расталкиваю, пробиваюсь к медсестре первой и подставляю руку. Потом бегу в класс.
Сашка сидит на своём месте и читает учебник по географии. Увидев меня, он натягивает маску и опускает щиток. Я не собираюсь уличать его в несоблюдении санитарных норм. Я хочу поговорить.
– Готовишься к уроку? – вот дура, могла бы сказать что-то поумнее?
Он кивает в ответ. В голове каша, я теряюсь и задаю опасный вопрос:
– А почему ты не привит?
На эту тему говорить нельзя и точка. Если услышит училка, будут проблемы, причём у обоих.
Сашка удивлённо смотрит на меня, а потом с гордостью говорит:
– Меня родители отстояли. И сами не прививаются. Мы – вне системы.
Вот так. Его отстояли. А нас, получается, нет. Это открытие падает на голову, как комок снега. Неприятно, до мурашек и почти что больно.
На уроке физкультуры Сашка первым сдаёт все нормы и уходит в другой конец спортзала. Пока одноклассники пыхтят и потеют на потрёпанных матах, он отжимается от скамейки. Я считаю: двенадцать, шестнадцать, двадцать один…
Сашка самый выносливый из всех мальчишек. Самый здоровый, хоть и переносчик опасной болезни. Странно, правда? У Димки Чернова сердце – ему нельзя бегать. Костя Валяев аллергик: у него даже на совсем слабый запах антисептика отёк Квинке. Да и вообще – у каждого из нас школьная медкарта толще учебника по литературе. А у Сашки тоненькая тетрадка. Я видела в процедурной на прошлой ревакцинации. И это действительно кажется мне странным.
Я бы хотела быть такой, как он, но меня родители не отстояли. Снова комок подкатывает к горлу. Не смогли. Или не захотели?
В прошлой четверти в классе было трое непривитых. Сашка, Вадик Сафонов и Ленка Микоян. После каникул Вадик пришёл в школу без маски и щитка, зато с новенькой блестящей нашлёпкой куар-кода на груди. Сказал, что его привили и он больше не заразный. Все каникулы провалялся в больнице под капельницами. «Вирус из организма изгоняли, чуть не умер!»
Леночка Микоян в школу не вернулась. Училка сказала, что она стала жертвой «антисоциального упорства несознательных граждан». И на Сашку посмотрела, будто это он собственноручно Лену убил. Тварь тупая. Все знают, что вирус побеждён, коллективный иммунитет достигнут и умирают только те, у кого генетическая непереносимость компонентов вакцины. Леночку жалко, но Сашка здесь точно не при чём!
В классе гробовая тишина: контрольная по математике. Я уже сдала тест и незаметно подсматриваю за Коваленко. Сегодня у него другой взгляд. Не такой, как обычно. Мечтательный, что ли. Сашка улыбается, это видно даже под маской. Может, у него день рождения? Хотя вряд ли. Училка бы обязательно поздравила и при этом не упустила случая напомнить, что общество о непривитых заботится, а вот непривитые об обществе – нет. Или родители наконец записали его на прививку? Надеюсь, что это не так. Они же его отстояли.
В любом случае произошло какое-то важное событие, и оно не даёт мне покоя. От любопытства ёрзаю на стуле, задеваю локтем учебник, и тот с громким шлепком падает на пол.
– Иванова! – взвизгивает училка. – Куар-код мне на стол!
Отрываю нашлёпку от лацкана пиджака, липучка противно трещит в тишине класса. Громко чеканю шаг по проходу между партами. Кладу квадратик кода перед училкой. Я осталась без обеда – без куар-кода в столовую не пройти. Придётся всю большую перемену торчать в классе, но сейчас я этому рада и еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться во весь рот.
Училка выходит из класса последней и демонстративно проворачивает в допотопном замке увесистый ключ. Потом топает каблуками вниз по лестнице. Мы с Коваленко остаёмся наедине. Сашка на меня не смотрит. Он тоже сегодня без обеда – снимать маску в присутствии привитых нельзя.
– Можешь есть, я никому не скажу, – взбираюсь на парту и заклеиваю глазок камеры кусочком разжёванной бумаги. Сердце бешено колотится, щёки пылают. Кажется, у меня даже температура подскочила.
Сашка улыбается, поднимает щиток, аккуратно снимает маску и убирает в пластиковый пакет. Достаёт из рюкзака контейнер. В нём две котлеты, макароны, нарезанный ломтиками огурец и два кусочка хлеба.
– Будешь?
На меня словно выливают тонну холодной воды, чуть не плачу. Я думала, Сашка нас всех презирает. Потому что мы – общество, а он нет. Смотрю в его лицо. Карие с искорками глаза. Нос с горбинкой, как у римских императоров. Губы… В животе кипит лава. У меня точно температура.
Сажусь напротив. Мы так близко, что я чувствую тепло его дыхания. Все вопросы, которые я хотела задать, утонули в лаве. Мы просто хрустим огурцами и улыбаемся. И молчим.
Двадцать минут пролетают незаметно. В коридоре уже слышны голоса. Саша вдруг наклоняется ко мне и шепчет:
– Мы бежим в Швецию. Сегодня ночью.
В замке скрипит ключ. Саша быстро надевает маску. Я едва успеваю плюхнуться на свой стул. Сашкина тайна бьётся в груди, как камень в стеклянной банке.
Вот и всё. Вот и всё. Вот и всё.
Боюсь, что меня разобьёт этим камнем изнутри.
Больше на Сашку я не оглядываюсь.
«Благодаря бдительности граждан сегодня ночью был задержан грузовик с невакцинированными перебежчиками. В ходе перестрелки погибли двенадцать человек, из них четверо детей и подростков. Силы правопорядка потерь не понесли.
Уничтожены последние противники нового общественного уклада в нашем городе.»
Разбитая дорога в рай
Эрик Керси, Велимир Строгов
Под светлой бронёй бешено колотилось сердце. В густом рыжем мареве что-то глухо ударилось о доски, и Киран машинально отвернулся. Нет, его не пугал вид смерти. Шармийский хранитель не единожды наблюдал за тем, как Асим вершит судьбы, но всякий раз, когда в дело шло старое огнестрельное оружие, предназначенное для расправы над мародёрами, тело охватывал колючий холодок. И вот теперь, когда MINSAS выплюнул короткую очередь в преступника, Киран снова не смог сохранить невозмутимость.
– Пора бы уже привыкнуть, – прошелестел динамик на шее Асима. Хранитель в чёрной броне вернул укороченную штурмовую винтовку в отсек за спиной и вытер переднюю часть шлема, выполненную из монолитного и непрозрачного снаружи поликарбоната. – Признаться, я бы и сам предпочёл не убивать здоровых людей.
И хоть тёмный пластик скрывал их лица, Киран знал, что в этот момент его напарник был серьёзен.
На дисплее витометра медленно гасла красная цифра 9. Если бы только этот несчастный не выбрал путь беззакония, город распахнул бы перед ним свои врата. Шарма… Город-рай с величественными гранитными колоннами, торговыми площадями, чистой водой и свежими продуктами. Город, о котором жители заражённых территорий могли только мечтать.
Безликие стражи, с ног до головы закованные в оболочку из сверхпрочной керамики, двинулись к полуразрушенной арке. Море неподалёку рокотало, выбрасывало пенные волны в сторону незваных гостей, а небо всё сильнее затягивала пелена.
– Темнеет, – тихо произнёс Киран, остановившись у самого подножия арки. – Переночуем здесь?
– Похоже, что придётся, – отозвался Асим. – Топать ночью к перевалочной станции – благодарю покорно. Мне хватило прошлого раза.
Кирана передёрнуло при воспоминании о том, как однажды они попали в засаду мародёров. Те явно рассчитывали на лёгкую поживу, прячась в развалинах вдоль Гаури – единственной уцелевшей дороги в Шарму. Но судьба распорядилась иначе.
