скачать книгу бесплатно
Юлька в детстве считала свой город самым-пресамым, красивым и удобным, лучшим из всех мест на земле! А потом…, потом, как-то летом, мама отправила Юльку в пионерский лагерь в Анапу, и девочка заболела! Не в том смысле, что она простудилась или поранилась, а в том переносном смысле, когда увидев впервые море и потрогав его рукой, Юлька почувствовала, как в ее душу входит что-то другое, очень трепетное, очень волнующее. Юля заболела морем! Как могла десятилетняя кроха испытывать такие высокие чувства к огромному морю, почти физически ощущая его ласку и тепло?! Это невозможно объяснить словами. Но с тех пор в душе у Юльки было уже три любви – к солнцу, к родному городу, и к теплому морю!
Со временем, естественно, добавилось много других трепетных ощущений в окружающем Юльку мире. И даже свой любимый городок она вскоре отодвинула в своем сердце на второй план. И кумиры ее юности менялись, стремительно перемещаясь с главных мест на неглавные. Но вот любовь к солнцу и к морю осталась в сердце девушки неизменной и постоянной! Почти как в ее детских мечтах, когда она загадывала желания! И два из них уже исполнились – солнце было постоянно, а море Юля навещала по нескольку раз в год, причем в разное время года. Лишь одно желание пока было не исполнено – мечта о принце.… Но вот здесь уже доходило до смешного – Юлька сама сейчас категорически отвергала саму веру в существование каких-либо принцев. А, исходя из этого, следовало, что это ее желание не исполнится никогда! А новое желание, взамен, почему-то больше не загадывалось…. Да, взрослея, мы постепенно теряем возможность верить в чудеса…
Решив прогуляться пешком от вокзала к дому, чтобы немного успокоиться и рассмотреть возможные произошедшие изменения в облике знакомых улиц, девушка, не спеша, отправилась на встречу с мамой Аней. Она специально выбирала улочки попроще, поспокойнее, без асфальта на дороге, чтобы не отвлекали шумом проезжающие машины. Улыбаясь, Юлька свернула с тротуара на тропинку, земля которой уже была плотно утоптана прохожими, и на ней были видны отпечатки женских каблучков.
Как любила девочка Юля бегать в детстве весной после того, когда мокрая земля под лучами солнца прогревалась и начинала подсыхать, но не вся сразу, а сначала лишь там, где очень много ходили люди по своим делам! И бегать именно по вот таким, проложенным людьми тропинкам, на которых взрослые тетеньки своими каблучками «рисовали узоры»! Маленькой Юльке очень хотелось поскорее подрасти, чтобы тоже купить такие туфельки с каблучками и уже самой рисовать затейливые картинки, оставляя ямки, вмятинки и отпечатки! В ее детстве тропинки казались живыми, они легко пружинили под детскими ногами, они приглашали девочку в далекие странствия, обещая интересные и радостные открытия. «Ура, во мне еще живет девочка, я еще не совсем скукожилась, и не стала старой теткой! Я все помню, и меня еще очень многое волнует!» – радостно думала девушка, бодро шагая по протоптанной дорожке.
Так незаметно Юля подошла к дому и, почувствовав, как сердечко застучало быстрее, сама ускорила шаг. Встреча с детством, нахлынувшие воспоминания, горечь утраты, расставания и много всего, такого волнительного и временно отодвинутого, с новой силой нахлынули на нее.
Подойдя к калитке, девушка осторожно приоткрыла ее, огляделась в поисках дворовой собаки – а вдруг мама Аня завела себе дворнягу? – и поднялась на крыльцо. Дом был не новый, но такой знакомый, уютный и родной! Обшитые деревянными дощечками стены были заново покрашены светло-зелёной краской. Белые наличники на окнах добавляли нежности и ощущения чистоты. Вокруг дома, куда хватало взгляда, уже расцветали первые цветы – нарциссы, фиалки и какие-то кустики-первоцветы с блестящими желтыми цветочками (они росли тут всегда, сколько Юля себя помнила, а вот как они называются, до сих пор так и не знала!)
– Всем-превсем привет!!! – громко и весело произнесла Юлия, открывая входную дверь.
Двери в домах ее родного города не запирали днем на ключ! Так уж сложилось, давным-давно, у жителей их маленького городка, где все на виду, все знакомы, и незачем закрываться на замок от, заглянувших с визитом, соседей. « Как хорошо, что традиции сохранились, – подумала девушка. – Не то что у нас в большом городе, где даже мысль такая не возникает – оставить двери квартиры не закрытыми на ключ!»
– Юлечка, ты ли это?! – радостно откликнулась хозяйка Анна Федоровна. – Приехала, нашла время, умница ты моя! – и засуетилась: – Проходи, раздевайся, сейчас тебе тапки найду. Ой, радость-то какая, приехала!
Юлька внезапно и остро ощутила себя опять девочкой, и так ей стало хорошо и легко с этой женщиной, которая вновь вдохнула тепло души в ее когда-то родной дом, что она от избытка благодарных чувств шагнула к Анне Федоровне и обняла ее, крепко прижав к себе. Маленькая, седая, уютно пахнущая домашними пирогами мама Аня…
Так немного постояв, обнявшись и помолчав, две женщины, разные по возрасту, чужие по крови, но родные по душе, заговорили сразу, одновременно. И спрашивали и отвечали на вопросы, о том, как дела, как жизнь, как здоровье, как поживают сыновья.
Девушка достала из сумки привезенные подарки, помогла маме Ане накрыть на стол к утреннему чаю, и они уютно устроились в «парадной комнате» (так ее, шутя, когда-то называла родная мамуля!).
Когда уже и чай был выпит и ответы получены, и посуда перемыта, обе расслабились и заговорили просто обо всем, что на ум придет. Пожилой женщине жилось одиноко, ей хотелось выговориться, обсудить с девушкой то, что волновало именно Анну Федоровну, и понимающая Юлька слушала и не перебивала ее. Рассказывать Анна Федоровна была мастерица, ее богатая впечатлениями долгая жизнь давала возможность быть интересным повествователем. Незаметно разговор переместился к тому далекому времени, когда Анна Федоровна была молода. Об этом периоде своей жизни мама Аня рассказывала простым языком, с юмором и шутками, видимо воспоминания были для нее приятными:
– Ох, Юленька, как же хорошо быть молодой и здоровой, когда все дела спорятся, когда песни петь хочется и плясать до утра! – с улыбкой повествовала мама Аня.
– И в парней влюбляться, да? – подначивала ее девушка. – Вы как-то рассказывали, что в молодости дружили с ребятами и девчатами с моей родной улицы. А моя мама, какая она была тогда? Расскажите, что помните, пожалуйста, а то мамуля не очень любила делиться со мной своими воспоминаниями, а я не настаивала тогда, все некогда мне было, все думала, что успею еще расспросить….
– Да что я могу рассказать-то, деточка? – растерянно ответила Анна Федоровна. – Твоя ж мама моложе нас была намного, а мы как-то все со своими ровесниками больше общались. Но я помню, что красавица она была, сказочная какая-то вся, романтичная!.. да… мы-то попроще тогда были с Зинкой, подругой моей. А вот Лизка тоже красивая была.
– А кто такая Лизка? Я только одну тетю Лизу из своего детства помню – соседку нашу, сестру дядь Вовы.
– Ну, так и я ж про нее речь веду. Лизка да Вовка Ивановы жили тут по соседству, рядом с вами, – начала вспоминать мама Аня. – Дружили мы с ними, да… Мы с Зинкой на другом конце станицы тогда жили. Но что там для нас в ту пору молодую – расстояние? Так, тьфу, мелочь! Вприпрыжку бегали на вечерние посиделки: то мы на эту вот самую улицу, то они к нам! Не скучали тогда, не сидели сиднем по домам, телевизоров почти ни у кого не было, вот и общались парни и девчата, все на виду друг у дружки. Мы часто у Ивановых под яблоней во дворе просиживали, песни пели, разговоры всякие вели, мечтали…. Вовка-то по тем временам ох завидный жених был! Красавец, высокий, черноволосый, чернобровый! В Ленинграде он тогда учился, на художника, на каникулы только приезжал. А потом и жить там, в Ленинграде остался, вроде. Лизка медсестрой у нас в станице, в больнице работала после училища, потом врачом. Они образованные оба были, книжки умные читали, на иностранных языках могли говорить, рисовали оба хорошо, пели…
Анна Федоровна даже глаза прикрыла, окунувшись в воспоминания. А Юля сидела, замерев, боялась пошевелиться и пропустить что-то важное из интересного рассказа.
– Мы-то в совхозе с Зинкой и Степкой работали, – продолжала рассказ Анна Федоровна, – Степка – это брат мой старший. Умаемся, устанем за день, но если уж фильм привозили в клуб, или танцульки проводили в парке, то мы всегда первые бежали, откуда и силы брались?! Да все мы тогда такие были – молодые и до жизни жадные! Всего нам хотелось, жаль только возможности не у всех были, это я сейчас понимаю, а тогда счастливо все жили, весело, легко к трудностям относились.
– А мама? Как мама моя тогда жила? – нетерпеливо напомнила Юлька.
– А мама твоя, деточка, тоже умненькая была, хоть и молоденькая совсем еще, и в наших посиделках не участвовала. Но когда мы все вместе у Ивановых собирались, за забором часто мелькала ее фигурка, видно прислушивалась к нашим разговорам. Ну что еще? Помню, что фигурка тоненькая у нее была, волосы в косы заплетенные, да, еще глазищи у нее огромные карие были. Ты, кстати на нее именно глазами очень похожа! Да, еще вот что вспомнила: цветы она любила. Ух и цветов у них во дворе было! – восхищенно развела вширь руками Анна. – Ну, чисто поляна! У нас посмеивались тогда над ней да твоей бабкой Нюрой.
– Почему посмеивались? – удивленно спросила девушка. – Цветы – это же красиво!
– Ну, так сама посуди, как не смеяться, когда у всех во дворах куры ходят да картошка с помидорами растут, а у твоих – цветы перед домом разные, с весны до осени. На грядки да огород совсем места мало было. Что они ели тогда, как выживали, не знаю, но что красивый двор был, это правда! Я может потому и с радостью ваш дом купила, что помнила всю цветочную красоту, ну и что хорошая тут, на этом подворье, энергетика была, как еще Вовка тогда говорил.
– Да, Вы правы, цветы мамуля очень любила, и про бабушку мне рассказывала. Я-то не помню ее совсем, умерла бабушка Нюра почти сразу после моего рождения. Я очень цветы люблю, да и Вы, я смотрю, тоже! Вон как буйно сейчас цветет все у вас! Скоро тюльпаны раскроются! Здорово! – восхищенно проговорила Юля. – А ромашки мои сохранились? Помню, что мамуля их каждый год подсаживала, чтоб не вывелись…
– Сохранились вроде, не переживай, – успокоила девушку Анна Федоровна, – я за ними слежу! Хоть и зрение все хуже, но цветы такую радость дарят, поэтому я и на ощупь за ними смогу ухаживать, – засмеялась женщина. – Выходит, зря мы тогда по молодости смеялись над твоими родными за их любовь к цветам, от них душа согревается. Вот и у мамы твоей душа красивая была, к красоте она тянулась, а красота – к ней! Кстати, еще вот что вспомнила, – продолжала Анна Федоровна. – Маму твою ж Вовка тогда в один из приездов нарисовал, и так красиво получилось, загляденье! Видно Вовка тоже красоту Анину рассмотрел.
– Да Вы что, правда? – воскликнула пораженная Юля. – А мама мне ничего не говорила про этот рисунок. И где он? У нас его в доме не было, я бы увидела.
– Не знаю, деточка, давно же это было, может и не сохранился он у Ани, а может у Вовки остался. Кто знает? Но то, что рисовал он маму твою, это точно! Может быть, нравилась она ему, может он ей нравился, но что-то точно было между ними. Помню, что мать их, Вовкина с Лизкой – тётя Геля, не очень одобряла симпатию Вовкину к твоей маме.
– Почему? – прошептала девушка, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями от рассказа Анны Федоровны.
– Ну, так богатые ж они были, Ивановы-то! Все поговаривали вокруг, что такую же богатую невесту тетка Геля для своего Вовки присматривает. А ваши еле концы с концами сводили, бедно жили, безотцовщиной Анюта росла. Не ровня для ее Вовки. Да я уж и не помню многого, – извиняясь и оправдываясь, промолвила Анна Федоровна. – Давно это было. Мы же в то время уехали вскоре из станицы, родители мои на заработки отправились и нас со Степкой забрали с собой. Вернулась-то я в родную станицу, вернее уже в город, совсем взрослой женщиной, с сыном на руках. Да и Вовки уже в живых в ту пору не было. И Лизка, его сестра, тоже уехала куда-то, поговаривали, что за границу. Может, врут, не знаю.
– Надо же, сколько всего…. А я и не знала ни про что такое. Мамуля никогда мне ничего не рассказывала. Так, отрывочно про детство и юность свою порой говорила, но, не вдаваясь в подробности, – девушка печально вздохнула. – Я выходит, тоже безотцовщина…. Да, как грустно повторяются наши судьбы…
Юлька поднялась со своего стула, подошла к маме Ане и обняла в порывах нахлынувших чувств. В ее голове ну никак не укладывалось, что столько белых пятен есть в истории ее с мамой жизни, столько неизвестного ранее открывает сейчас Юле эта маленькая женщина. Интересного, неизвестного и почему-то даже пугающего…
– Не грусти, девочка моя, дети ни в чем не виноваты и, не вправе своих родителей осуждать и винить в чем-то. Так Господь решил, он же и устроит все по своему видению, – осторожно поглаживая девушку по голове, как маленькую, успокаивая, произнесла ее вторая мама Аня.
– Можно я пойду, пройдусь по двору? – робко спросила Юлька.
– Иди, иди, деточка, подыши воздухом родимым, успокой душу. Все уладится, поверь, – и, тут же встрепенулась: – Ой, чего ж я сижу-то? Я ж варенья тебе обещала и огурчиков соленых. Ты иди, погуляй, а я пока сумку для тебя соберу! – и Анна Федоровна поднялась из своего кресла и заспешила в кладовку.
А Юлька, накинув свою курточку, вышла из дома и направилась к своей любимой яблоне, которая до сих пор росла в дальнем конце ее бывшего родного двора. В детстве, когда у нее что-то не получалось, или ее кто-нибудь обижал, девочка всегда бежала к этой любимой яблоньке и рассказывала ей свои маленькие детские тайны. Вот и сейчас, поглаживая дерево рукой, Юлька плача и сбиваясь с мыслей, шептала тихонько:
«Яблонька, милая, приветик! Как ты тут растешь без меня? Ты так долго уже живешь в этом саду, ты столько видела, столько знаешь! Как же так, скажи мне, как же так все было тогда? Почему я ничего не знала о том, как жила моя мамуля, – и сама себе возразила: – Не знала, или не хотела знать?.. Ведь могла настоять, могла расспросить. Почему я так и не решилась? Все откладывала разговор, и вот, пожалуйста, тебе – информация есть, а ясности по-прежнему мало… Что произошло у мамы в юности, как она жила, откуда я появилась, где, а главное – КТО мой отец?» – слезы текли по щекам, но девушка их не замечала. Она стояла, прижавшись лбом к старому шершавому стволу дерева, и пыталась услышать ответы. Но, к сожалению, только ветерок шевелил ветки старой яблони, на которых еще не было листьев, только набухли почки. Однако, девушка внезапно остро ощутила, как запахло весной в ее родном саду! Как дерево отзывалось на Юлькины стоны души, понемногу успокаивая и уговаривая, что жизнь прекрасна и удивительна, и что в ней бывает не только плохое, но и хорошее, и что все в самом скором будущем уладится и уложится по своим местам.
Так простояв некоторое время, Юля, получив заряд невидимой энергии, вытерла слезы, и прошептала, качая головой: «Вот уж, поистине, меньше знаешь – крепче спишь!» Потом немного прошлась по саду, осматриваясь и успокаиваясь. А, чуть позже, приняв решение – не раскисать и продолжать жить дальше – отправилась в дом.
Анна Федоровна уже успела собрать несколько баночек с домашними заготовками для Юльки и все переживала да причитала – как Юля будет тащить такую тяжесть, и как хорошо иметь свою машину. На что Юлька, смеясь, отвечала, что она родилась пассажиром, а машину пусть вон лучше Сергей покупает, а она – пас!
Женщины, не сговариваясь, меняли тему разговора, чтобы не затрагивать ранимые стороны их душ. Юлька боялась спросить что-нибудь еще о своей маме, чтобы не нарваться на новый пугающий поток информации, а мудрая Анна Федоровна специально не стала больше ничего говорить о прошлом, и так уже пожалев, что вывалила на бедную девочку столько своих воспоминаний. «Прошлое на то и прошлое – оно было и прошло, нечего его бередить попусту» – размышляла пожилая женщина.
Попрощавшись и заверив маму Аню, что постарается обязательно приехать еще, может быть даже с Тимошкой, если тот изволит вырваться летом из своего любимого Питера на Кубань, Юля отправилась на вокзал.
Вагон электрички оказался полупустым, субботний вечер заставляет людей ходить в гости, в кино, в театр, а не ездить в электричках! И отсутствие пассажиров в данный момент – это было как раз то, что нужно Юльке сейчас. Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось разговаривать. Девушка, устроившись в уголке у окна, закрыла глаза, притворившись спящей, и стала думу думать. Иными словами, заново вспоминая рассказ мамы Ани, пыталась пробудить и состыковать услышанное сегодня с собственными воспоминаниями из своего детства.
Под мерный стук колес поезда, Юлька плавно перенеслась в памяти на тридцать лет назад, мысленно воскрешая забытые картинки из детской жизни.
…Весна, май, тепло! Вот они с мамой из остатков ткани мастерят платье для Юлькиной куклы. Причем ткани этой хватило и мамуле на платье, и Юльке на платьице, и вот для куклы даже осталось! «Какие красивые у нас у всех платьица, правда, мамочка?! – восторженно щебечет Юлька. – Ни у кого таких платьев нету – только у нас есть!» Мама подхватывает девочку на руки, кружит по комнате и целует в щечки: «Правда, доченька, только у нас! Эта ткань нам в подарок из самого Ленинграда приехала! Ко дню твоего рождения!» – и смущенно прячет лицо, прижимая к себе Юльку. «А кто ее прислал?» – любопытничает девочка. «Волшебник один! – отвечала мама. – Он узнал, что у хорошей девочки Юли скоро день рождения и решил поздравить ее и прислал такую чудную ткань!». «Какой хороший волшебник», – обрадованно говорила Юлька, хлопая в ладоши. «Хороший!» – отвечала, улыбаясь, мама, а у самой на глазах почему-то были слезы…
…А вот здесь Юльке уже 7 лет, на календаре 1 сентября, она собирается в школу. Мамуля приготовила ей новенькую школьную форму, сшила белый красивый фартучек и вплела в косы огромные белые банты! На стуле лежит новый коричневый маленький портфель, ждет свою хозяйку! Вчера вечером они с мамулей аккуратно заполнили его учебниками, тетрадками и новыми коробками с карандашами и красками. А еще мама положила в портфельчик очень красивый пенал для всякой нужной всячины. Пенал был очень необычным, на нем был нарисован какой-то всадник на коне, очень много красивых старинных домов и один странный мост, сломанный посредине. Юлька спросила, почему мост сломан, на что мама, смеясь, отвечала, что он не сломан, а разведен, и что все эти картинки, это – виды Ленинграда, а в этом чудесном городе и чудес немало! «А, откуда такой красивый пенал взялся? – спросила тогда Юлька. «Волшебник для послушной девочки прислал!» – отвечала мамуля. «Тот же самый, из Ленинграда?» – интересуется любопытная девочка. «Тот же самый», – отвечает мама и прижимает Юльку к себе…
…На новой картинке воспоминаний появляется Юлькина улица, лето, девочке уже 9 лет! Она сидит на лавочке возле соседского дома Ивановых, на ней новое летнее ситцевое платье, она грызет яблоко и болтает ногами! Ей хорошо! Она закончила второй класс на одни пятерки, впереди лето, каникулы и можно играть сколько хочешь! Рядом с ней сидит их соседка, тетя Лиза, красивая, в ярком сарафане и с короткой стрижкой. Она приехала к своим родителям в отпуск. Она тоже грызет яблоко и рассказывает девочке о разных далеких странах, о чудесных городах, о старинных замках! А больше всего тетя Лиза рассказывала об Италии, о теплом море, о красивых картинах, что висят во дворцах, о вкусном мороженном, о необычных лепешках, которые она смешно называла «пиццей». Тетя Лиза даже напевала ей на незнакомом красивом языке какую-то чудную песню. Маленькой Юльке хотелось петь вместе с ней, так ей было все-все интересно узнавать про вот эту самую, такую сказочную Италию! А тетя Лиза смеялась и говорила девочке, что когда та подрастет, то обязательно поедет в страну Италию и все увидит своими глазами.
А потом…., потом у них в доме появилась маленькая картина, подаренная соседом дядей Вовой, с теми самыми маками и ромашками. А уже потом, позже, их добрый и, «не такой как все», сосед умер, и никто больше не гладил ее так ласково по голове, называя «солнечной девочкой». Его сестра тетя Лиза вышла замуж и уехала куда-то далеко, больше Юлька ее не видела, и никто больше не рассказывал ей ни о дальних странах, ни об Италии, ни о смешных лепешках… Дом Ивановы тогда продали, и сейчас в нем живут другие люди.
Дальше у Юльки был целый калейдоскоп из картинок – детство сменилось насыщенной событиями юностью, первая любовь, первый поцелуй, окончание школы, поступление в институт, замужество, рождение Тимки, развод, потеря мамули,…. и, по-прежнему, много белых пятен в ее жизненной истории с географией.
«Ну что ж, будем разбираться, надеюсь, что „все устаканится“, как ее подруга Ленчик любит говорить в трудные периоды жизни. Я должна раскрасить белые листы в географии моего жизненного пути, во всяком случае, я постараюсь!» – дала себе обещание Юлька-оптимист, а второй знак-близнец ее зодиака, мысленно, пожал ей руку!
Поезд прибыл в Краснодар. Девушка, подхватив тяжелую сумку, отправилась на остановку троллейбуса. «Не буду тратиться на такси, буду экономить! Лучше шоколадку на сэкономленные деньги для нас с Ленчиком куплю!» – сказала сама себе Юлька-экономист и поехала домой, с надеждой отдохнуть, выпить чаю и выспаться, а сон, как известно, лучшее лекарство от всех проблем!
Кто бы знал, что надежда сильнее возможности сбыться надежде…
…И все еще суббота, вечер, март
На часах было 22 часа, уже не вечер, но еще не ночь! «Самое время поужинать» – смеясь, мечтала Юлька, заходя в подъезд своего дома и поднимаясь на третий этаж. «Дом, мой милый дом, привет!» – как мышонок из мультфильма, пропела девушка, отпирая входную дверь и включая свет в прихожей. Быстренько сняла с себя курточку, ботинки и, переобувшись в тапки, отправилась на кухню разбирать сумки. «Ну, что, сначала душ, потом ужин, или наоборот?» – спросила себя Юля, открывая вместительный кухонный шкаф, чтобы поставить в него подаренные мамой Аней банки с соленьями-вареньями и… замерла. Что-то было не так, не понятно пока что, но что-то заставило девушку замереть с банкой в руке.
А дело в том, что у Юли уже до автоматизма выработалась привычка размещать коробки и пакеты в шкафу отдельно от банок с консервами и бутылочками с различными приправами. Вот и сейчас она, на автомате, хотела поставить банки к банкам на второй полке, а оказалось, что на этой, второй полке, привычный для нее порядок был нарушен – на полке почему-то находились коробки с крупами, а банки переместились вверх, на первую. «Странно, – подумала хозяйственная девушка, – когда это я так все переставила? Во, дела! Ну ладно, потом все переставлю обратно!» – и, быстренько освободив сумки, решила все же первым делом принять душ, а затем уже поужинать – назло всем врачам-диетологам, рекомендующим, не есть, на ночь перед сном! Они что, не знают, что после вкусной еды так спится сладко?!
Приняв душ и переодевшись в уютную домашнюю пижамку, девушка быстренько сделала себе горячие бутерброды, разогрев в микроволновой печи кусочки хлеба с колбасой, помидорами, луком ну, и, конечно же, с любимым сыром! Достала из шкафа бутылку вина, откупорила и налила себе треть бокала.
«Пойду-ка я пообщаюсь с другом-телевизором, не пить же в одиночестве приличной барышне» – засмеялась Юлька и пошла в свою уютную комнату их общей с Тимкой маленькой двухкомнатной квартиры. (Она же гостиная, она же библиотека, она же спальня, она же тренажерный зал – как любя, называла хозяйка свою многофункциональную комнату). Привычным движением протянула руку, чтобы взять пульт от телевизора и… не нашла его на маленьком столике у кресла, где было его законное место, этого самого пульта. А сейчас, мало того что пульта на столе не было, так и сам стол был отодвинут на приличное расстояние от кресла. «Странно, – подумала девушка и заметила, что пульт лежит на полу, на ковре. – Странно, это что же, я так стремительно собиралась на вокзал утром, что вихрем пронеслась по квартире и переместила предметы, что ли?!»
Девушка, позабыв об ужине, огляделась вокруг и отметила, что теневые шторы на окне отчего-то задернуты вплотную друг к другу. Вот уж чего-чего, а этого, любившая солнце Юлька, никогда не делала! Она растерянно продолжала осматриваться по сторонам. Вроде все в порядке, но что то не в порядке, что то волнует. Что….?
Поддавшись панике, Юля, по инерции обходя комнату, подошла к шкафу с одеждой и распахнула его. «А это что за хрень?» – испуганно прошептала она. Ее, висевшие на плечиках платья и блузки, были не в том привычном порядке, в каком она привыкла их видеть, а вперемешку. К тому же, одно платье вообще болталось на одном креплении, грозя свалиться на пол. И коробки с обувью как-то изменили свое расположение…
«Странно», – в очередной раз, как попугай, повторяла удивленная девушка одно и то же слово, и, повернувшись к книжному шкафу, почувствовала, как волна страха окатила ее с ног до самой головы. А все потому, что их с Тимкой совместной фотографии в большой красивой рамке, всегда стоявшей на верхней полке шкафа, не было….! Вернее, фотография была, оказалось, что она лежала безо всякой рамки на полке, а вот рамки…, рамки не было. «Мама дорогая…, мне страшно, что происходит?» – прошептала она, чуть слышно, испуганная непонятными явлениями в ее собственной квартире-крепости, и вдруг резко почувствовала себя испуганной маленькой девочкой.
Дрожащими руками Юля взяла телефон и позвонила Ленчику.
Ее подруга долго не брала трубку, Юлька уже вся извелась от нетерпения, но наконец-то Ленчик ответила, и удивленно, затараторила первая, в ответ на хриплое Юлино «алло»:
– О, привет, подруга, ты дома уже? Приехала? А чего звонишь так поздно? Я в душе была. Новости что ли какие-то срочные?!
– Да, новости, блин, и еще какие… Леночка, мне страшно… – и девушка заплакала, сама не зная, как так случилось. Держалась-держалась и вдруг, вот – полилась вода из глаз сама собой.
– Эй, Юльчонок, ты чего там? Что такое? – обеспокоенно запричитала Лена и потребовала: – Быстренько конспективно обрисуй проблему, слышишь меня? И ныть перестань! Мы же с тобой все равно все решим!
– Да, да, сейчас, – успокаиваясь, произнесла Юля и шмыгнула носом. – Я просто сама не пойму, что меня так напугало, но сама посуди, я вроде не в маразме и не такая уж трепетно-кисейная барышня, так ведь?
– Ну, вроде так…, – осторожно подтвердила Лена. – И?
– Вот тебе и «и»! – я всегда все помню, что делала или как делала, понимаешь? Не жаловалась я раньше на провалы в памяти. А вот сейчас, приехала домой вечером, вошла в квартиру – и обнаружила, что со мной что-то не так. Или с окружающими меня моими вещами и предметами что-то не так. Вещи не на месте, а шторы задернуты, прикинь?!
– Ну и что? Ну, бывает, что сделала и забыла. Почему паника? – успокаивающе отвечала Лена. – Я и сама часто засуну куда-нибудь что-то, а потом не помню куда, и ищу по-полдня. Так что, подруга, нет места для тревоги, это у тебя от темперамента твоего произошло, ты ж как ужаленная, порой носишься по дому! На автомате, наверное, все переставила, задёрнула шторы и умотала на вокзал, да?
– А вот и не «да»! Я, не спеша, утром собиралась и ничего не переставляла и главное – фотографию нашу из рамки не вынимала.
– Какую фотографию – удивилась Лена
– Нашу с Тимкой фотографию, она в рамке на шкафу стояла. А сейчас она уже без рамки, просто так лежит на полке… – Юлька всхлипнула.
– Как это? А рамка тогда где?
– Не знаю, сейчас гляну, я не успела оглядеться, я испугалась и тебе сразу позвонила.
– Ну, так посмотри внимательно на шкафу или где там, – нетерпеливо потребовала Ленчик.
– Хорошо, сейчас пойду, гляну. А то я на кухне сейчас сижу, боюсь в комнату заходить…
Юля вздохнула и, не отключая телефон, вернулась в свою комнату. Медленно подошла к книжному шкафу и пробежала глазами по всем полкам. Фотография без привычной рамки по-прежнему лежала на книгах. Девушка посмотрела на соседние полки – на верхние и на нижние – и увидела, что за большим томом энциклопедии виднеется нечто, похожее на деревянную рамку. Потянув ее за краешек, Юля вытянула всю рамку. Как она туда попала? «То, что я ну никак не могла ее туда засунуть, это сто процентов!» – прошептала девушка…. Да, это была рамка из-под их фотографии, но она была, почему-то вся распотрошенная. Губы у Юльки предательски задрожали, она почувствовала, как страх опять сковал ее спину. «Не реветь!» – приказала мысленно сама себе, и глубоко вздохнув, в телефон рассказала Ленчику о находке.
