Мои полумистические истории

Ирина ПЭ

Мои полумистические истории

Ангел-хранитель

1

Долгое время я считала, что у меня есть ангел-хранитель.

Ну, вернее, как считала? Чувствовала.

Конечно, я не думала об этом постоянно.

И до какого-то момента даже не осознавала.

Пока однажды мама не начала настаивать на обряде крещения.

На дворе середина 90-х. Религия перестала быть опиумом для народа, став его надеждой и опорой. Мне 20 с чем-то. У меня самой уже подрастают дети, мамины внуки. Она хочет их окрестить. Ну и меня заодно.

Никогда ранее я не смела прекословить маме. Мама – это святое. С детства привыкла, что если мама что-то велела, я сразу шла и делала. Без возражений и вопросов. Раз надо, значит, надо.

Маминого сурового взгляда и её осуждения, порой молчаливого, я боялась больше гипотетической кары небесной.

И вдруг… На её “тебе надо покреститься” ответила категоричным “не хочу и не буду”. О, что это, бунт? Кажется, впервые я осмелилась высказаться против(но по правде говоря, в этом подвиге почти нет моего участия: слова отказа вырвались сами, не дав осознать, что перечу маме).

– Почему? – удивилась она.

– А зачем? – пожала я плечами, причем искренне (внутри зародилось чувство, что я случайно начала антикрестовый поход).

Хотя мне и самой было неясно, почему я так уперлась и отказываюсь креститься. Поискала ответ в голове: веских доводов “против” вроде бы нет. Может, просто лень совершать лишние телодвижения? Для меня лучше книжку почитать, чем куда-то ходить. Тем более, я не люблю толпу, незнакомых людей и незнакомые места. А ещё больше – непонятные обряды, где непонятно что со мной будут делать: макать мою голову в какую-то купель. Брр… Да и какая в том необходимость? Жили же мы как-то в Советском Союзе без Бога и Церкви. И что вдруг?

– Крестишься, тебе дадут ангела-хранителя. Потом, когда закончится земной путь, он заступится за тебя. И ты не попадёшь в ад. А если не будет ангела-хранителя, на Суде будешь одна. Некому будет заступиться, – мирно объяснила мама.

Я слегка зависла. Больше похоже на сделку. Вот уж не думала, что ангел-хранитель – это всего лишь адвокат на Небесном суде, задача которого – добиться отмены наказания для своего клиента, то бишь меня. Интересно, чем он будет аргументировать, что я достойна рая? Насколько мне помнится, там есть список грехов, которые нельзя нарушать, и среди них – лень и уныние, в чем я как раз грешна. Как он будет доказывать мою невиновность?

Меня вдруг озарило. Так вот почему всё население России вдруг ломанулось в церковь, выстроившсь в динную очередь? Или, вернее, за чем? За личными ангелами?! Будто за дефицитным товаром в эпоху перестройки. И ведь правда, если подумать, неслыханное дело – их раздают практически даром: всего-то надо обмакнуть голову в купель.

Что за товарно-выгодные отношения?

Такое открытие меня поразило. Да быть не может! Хотя мама ведь ходит в церковь… Хм-м… им, что, в церкви такое говорят? Или она просто ерничает, желая надавить посильнее? Я оценивающе посмотрела на неё и решила уточнить.

– И что же, если не креститься, значит, дорога в Рай закрыта? Разве туда пускают только крещеных? – мне в это не верится.

– Да, – покивала головой мама. Взгляд её серьёзен и печален. Будто я уже стою возле небесных врат, от которых мою не сопровождаемую опытным ангелом-адвокатом душу отгоняют святые апостолы.

Вот это поворот.

Значит, распределение в рай или в ад происходит автоматом? Только лишь на одном основании – крещённый или нет? А как же заповеди? Выходит, если некрещеный, то их можно не соблюдать? Всё равно не зачтется. Критерий-то другой. Главное – личный адвокат, имеющий влиятельные связи в божественном мире.

Я как-то не задумывалась об этом. Как и об устройстве загробной жизни. Рановато ещё.

Но такой расклад меня смутил.

Будто обряд крещения – это некая взятка, которая гарантирует попадание в лучшие условия после жизни.

Получается, без взятки даже не пустят в эту очередь? “Женщина, вас тут не стояло!?”

А как же “по делам твоим”?

Значит, рай – это только для крещеных?

Но ведь на Земле много других вер. И религий.

В Африке вон вообще первобытные племена поклоняются каким-то своим богам. Разным.

И что же, их не пустят в Рай только поэтому? Или у них есть свой?

Все эти мысли пронеслись в моей голове одномоментно, немало смутив моё непоколебимое настроение. Мозг слегка заметался: “Ааа, всё пропало! Ты попадешь в ад!”

Поддавшись ему, я невольно засомневалась: так может, всё же послушаться маму и сходить? Заручиться поддержкой Высших Сил на всякий случай? Кто его знает, как оно там, на самом деле.

Но тут откуда-то из глубины сердца (не из головы) мои сомнения пресёк другой голос, спокойный и твёрдый: “Нет, мыникуда не пойдём”.

Эй, это откуда такая уверенность? И почему "мы"?

И вдруг я вспомнила. А у меня есть! Есть ангел-хранитель!

Память перенесла меня в детство и показала историю, которую я в общем-то и не забывала, просто не связывала с религиозными чудесами.

2

Однажды зимой нас с подружкой зачем-то понесло на крышу.

Ну хотя как зачем-то? Детей всегда куда-то несёт.

Многие вспомнят, как в детстве бегали по крышам сараев и гаражей. И лазили по деревьям и заборам.

Но нет, нас понесло на двускатную крышу нашего двухэтажного дома. Цель – долезть до печной трубы. Нам было лет по десять-одиннадцать.

Подружка долезла. А я не успела: подо мной поехал снег. И я вместе с ним.

Я запаниковала и попыталась схватиться за нетронутый снежный покров, сквозь который только что ползла – он лежал внушительным толстым слоем, обнимая меня с двух сторон, и казался незыблемым.

Но только казался. С тем же успехом можно было хвататься за воздух.

Снег был свежий и потому рыхлый, почти невесомый.

До сих пор помню, как мои руки прошли сквозь снежную толщу, будто лёгкий пух, а боковое зрение, как видеокамера, навсегда зафиксировало лицо растерянной подружки, крепко обнимающей трубу. И это лицо медленно-медленно отдалялось. Пространство будто растянуло для меня время, чтобы я нашла опору, но кроме рыхлого снега рядом, как назло, ничего не было.

Поняв, что помощи ждать неоткуда, я вдруг успокоилась и, смирившись, оставила безнадежные попытки за что-либо ухватиться; перевернулась, села, и стала обреченно наблюдать, как приближается край крыши. Медленно и неотвратимо.

“Ну всё. Конец”.

Возможно, я бы и не убилась. Но покалечилась точно. Я уже прикинула, что внизу в этом месте находится соседская деревянная дверь, ведущая в их сени, и она открыта в любое время года и суток.

Я бы неминуемо упала сверху на её торец. Довольно узкий, с неровно торчащими досками.

Но я не упала.

Моё медленное неумолимое движение остановилось ровно в тот момент, когда подошвы моих зимних сапог поравнялись с краем крыши.

Будто кто-то невидимый подставил невидимую руку.

“А-а… э-э… как это я остановилась?”

Даже своим детском умом я понимала, что это невозможно. Нет там никаких бортиков и заграждений. Уж свою-то крышу я знаю. Отец часто на неё лазил. Мне, правда, не доводилось. До того дня. Да и после тоже.

К тому же я видела, что никакой опоры нет. Обрыв!

Посидев в напряженном ожидании, – вдруг снег продолжит движение? – я решила, что это шанс и его надо использовать. Непонятно, за счёт чего я держусь и сколько это волшебство будет действовать. А ну, как снова поеду.

Шевелиться было страшно, но и продолжать сидеть тоже: мои ноги упирались в воздух. Боясь дышать, я осторожно перевалилась на бок, потом ещё раз. Пока, как колобок (или, скорее, батон) не докатилась до лестницы, по которой мы взобрались на крышу. Что было дальше, память замяла. Зато развернула крупным планом, как заключительный стоп-кадр на экране кинотеатра, моё обалдевшее от изумления лицо во время этой спасательной операции: почему мне удаётся то, что минуту назад казалось невозможным?

Я потом ещё долго размышляла, удивляясь необъяснимому спасению. Что это было? Может, меня спас ангел? Нет, конечно. Я сама в это не верила – ведь ангелов не существует.

3

Ровно такая же ситуация повторилась спустя десятилетие. И тоже зимой.

Гололёд. В коляске – мой первенец. Я возвращаюсь с молочной кухни.

(Обычно на “молочку” ходил муж по дороге с работы.

Но в тот день почему-то не смог.

И я пошла сама. С коляской.

Я знала, что гололед, но думала дойду как-нибудь тихонько.

Однако наш городок лежит на холмах, и дорога пролегает через крутой спуск, мимо гаражей. Это именно дорога, а не тротуар: частенько по ней ездят машины, и, конечно, укатывают её ещё больше. Другого пути нет – овраги. Хотя можно идти в обход, но и там спуск ненамного лучше.

Вниз я худо-бедно спустилась. С облегчением выдохнула, думая, что самое страшное позади и подниматься будет легче. И ошиблась.

Обратно в гору пошла, как Лиза Бричкина в болото: не подготовившись морально и – ещё одна ошибка – толкая коляску перед собой.

Мне бы сразу перестроиться, но нет: только пройдя уже порядочное расстояние, наконец сообразила, что надо было наоборот – не толкать, а тащить за собой. Во-первых, легче. Во вторых, в случае чего не так страшно и съехать с горы, держась за коляску. И самое главное – при съезде вниз останется возможность рулить. Я же попала в патовую ситуацию: ноги скользят, сверху давит коляска, в коляске 6-месячный ребенок, и нет возможности развернуться – и так еле держусь.

Я не имела права упасть. Страшно даже представить, что было бы с коляской (я же не могла её отпустить). А с ребёнком?

Не зная, что делать, прикинула, не скатиться ли осторожно задним ходом? Но оглянувшись, отказалась от этой идеи: слишком высоко забралась. Шансы, что справлюсь с управлением, равны нулю. В школе, на зимних уроках физкультуры, лыжные спуски всегда были моим проклятьем. Я неизменно падала, даже на невысоких пригорках. А тут ещё и спускаться задом, ну уж нет.

Выход оставался только один – продолжать двигаться вверх, что я и делала. Иду ведь. Значит, шанс есть. И нечего паниковать.

* * *

Но этот момент всё же настал: мои ноги поехали вниз. Отчаянные попытки остановиться, закрепясь на ледяной поверхности, не возымели успеха. Я обреченно скользила по склону горы задом наперёд (чего я и боялась); коляска с ребёнком давила сверху, как неуправляемый автомобиль. Остановить её не было никакой возможности. Кроме того, я не видела, куда еду.

Мимо шли люди – вверх и вниз. Я сверлила их умоляющим взглядом, боясь вымолвить слово, чтобы не усугубить ситуацию.

Но никто не обращал на нас никакого внимания. Все смотрели только себе под ноги.

Меня охватил ледяной ужас. Я вцепилась в ручку коляски, думая лишь о том, что ни за что не выпущу её из рук. Пусть лучше она упадет тут, рядом со мной, чем вместе с дочкой понесется вниз и куда-нибудь врежется (где-то внизу дороги стоит железная опора). Лишь бы падая, самой не полететь кувырком.

* * *

Я скользила вниз медленно и неотвратимо.

Так же, как когда-то по крыше. Только в этот раз было намного страшнее, ведь я была не одна: со мной маленькая дочь, едва начавшая жить. Это сводило с ума. Мы ещё и ускорялись с каждой секундой.

И точно так же, как в детстве, я внезапно остановилась. Без причины. Разом. Будто кто-то невидимый подставил мне под пятки невидимую руку: первым делом я оценила ситуацию, осмотрев уклон под ногами, – кругом одинаковый лёд.

Но я почему-то стою. И не знаю, что делать дальше.

* * *

Кажется, я простояла так целую вечность, еле сдерживая слёзы и не в силах сделать шаг вперёд; но и не скатываясь назад, будто мои подошвы примагнитились к горе.

И что теперь? Может, опуститься на колени и попробовать отползти к обочине? А коляска? Вряд ли я смогу удержать её из такого положения.

“Надо развернуться”, – велел внутренний голос.

Да, надо бы…

Но как? Как я могу развернуться? Ручка коляски упирается мне в грудь, мои руки держатся за неё мертвой хваткой, ноги налились свинцом: я стою в позе штангиста, пытающегося не уронить 1000-килограммовую штангу, и вся будто окаменела. Казалось, пошевелюсь и мы полетим вниз.

Не знаю, чем бы закончилось, но тут память воспроизвела момент чудесного спасения на крыше и я решилась: крепко держа коляску, начала кое-как разворачиваться и передвигать стопы вбок, медленно, буквально по миллиметру. Маневр казался неисполнимым, но мне это удалось – я добралась до обочины, и там наконец развернула коляску. Дальше дело пошло проще, хотя и неясно почему. Ноги по-прежнему скользили. Но, словно обретя второе дыхание, я смогла преодолеть эту чертову гору, вытянув нас всех на твердую землю. Аллилуйя!

Я всегда считала это чудом.

* * *

Маме не стала рассказывать.

Зачем волновать. Тем более, всё в прошлом.

Сказала уверенно:

– А у меня уже есть. Есть ангел-хранитель.

В дальнейшем я лишь укреплялась в этом мнении, однако было ещё кое-что, не укладывающееся в привычное рамки: моё замужество.

Раз, в крещенс