Тишина между сиренами

Ирина Колин

Тишина между сиренами

Тишина между сиренами.

Предисловие

Решение написать этот авто-фикшн рассказ пришло ко мне во время войны Израиля с Ираном. В какой-то момент, вернувшись из бомбоубежища после очередной ракетной атаки я ощутила, что мне есть чем поделиться. Не столько версией событий жителя Израиля и еврейки, сколько человека, который старается во время исторических событий сохранять спокойствие и понимание ценности любой жизни.

Я осознаю, что многие могут захейтить мой рассказ просто из личных убеждений. Что часть людей скажет, что я рассказываю неправду и вообще пропагандирую за Израиль, но я считаю, что имею право рассказать свою версию событий. То, через что прошла я, моя семья и множество других людей. То, с чем, к сожалению, в нашем быстро меняющемся мире, может столкнуться каждый, будучи на любой из сторон конфликта. И все же, я не хотела, чтобы этот рассказ стал просто перечислением событий и хронологии. Здесь есть много моих мыслей, которые возникали в те или иные периоды войн, поступков и действий разных людей в кризисных ситуациях.

И я надеюсь, что мне удалось передать не только переживания, но и радости, поддержку и волю к жизни, которые всегда присутствуют даже в самые темные времена.

Обычные дни в необычное время

– Блин, опять поспать не дали… – бухтели соседи, которые также как и мы, вышли на лестничную площадку из-за сирен, разбудивших нас в шесть утра.

– Чего им самим не спится. – вторила бабуся с этажа ниже.

Я стояла с двухлетним сыном на руках, тщетно пытаясь найти в новостях причину сирен. Были слышны звуки разрывов, железный купол1 громко делал свое дело, а вот новостные каналы упрямо молчали. За пять лет жизни в Израиле я уже не так волновалась, когда завывающий звук призывал выйти из квартиры и найти убежище.

Свою первую сирену в стране я проспала. Она была в соседнем районе, поэтому и не разбудила меня. Это было в первый год после репатриации и я понятия не имела о специальных приложениях и инструкциях службы тыла2, которые стоит соблюдать, если переживаешь за свою жизнь. А вот друзья моей бабушки, которые были в стране уже более тридцати лет прекрасно знали, что надо делать, поэтому от их сообщения я и проснулась.

“Ирочка, ты в порядке?”

“Да, а что случилось?”

“А ты что, не слышала сирен?”

Я их не только не слышала, но и не понимала, что они за собой несут. Такие названия как Хизбалла, Хамас и остальные причастные не значили для меня ничего. На всякий случай уточнив, что обычно нужно делать во время сирен, я продолжила заниматься бытовыми и жизненными вопросами обустройства в новой стране с нуля, особо не задумавшись, как эти странные названия организаций изменят мое восприятие мира в будущем.

Прожив почти три года в Израиле я успела сменить место работы, несколько городов проживания и выйти замуж. Мы сделали первую свадебную церемонию и планировали еще две, на Кипре, чтобы официально зарегистрировать брак, и в Беларуси, чтобы отпраздновать с моими родственниками. Мы спокойно жили в маленькой квартире в центре страны и занимались приготовлениями к вылету на Пафос, попутно решая постоянно возникающие бытовые вопросы. Досаждающими мелочами были шум телевизора соседки снизу, постоянные сообщения от бывшей жены моего мужа, а также мои головокружения, из-за которых я начала обследование организма. И вот в день, когда на меня навесили датчик считывающий сердцебиение, в новостях появилась информация, что юг страны находится под обстрелом. Выйдя на кухню, я спросила:

– Генрих, а что такое Хамас?

Не помню точный ответ мужа. Там было что-то вроде описания террористической организации, их целей и что они находятся на кусочке земли, который никакая другая страна почему-то не хочет брать себе, а Израиль снабжает ее электричеством и водой, хотя давно отказался от Газы. И вот где-то на этом моменте Генриха прервал жуткий поднимающийся звук.

– Это что, у нас? – спросила я, заходя в какую-то прострацию.

– Да, идем. – ответил муж, который находился в стране уже почти тридцать лет, отслужил в армии и постоянно бывал в милуимах3.

Наш дом числился в очереди на снос, следовательно был стареньким, с трещинами, в которые постоянно пробирались муравьи и летающие тараканы, хлипкими стеклами, не способными выдержать и простого толчка кулаком. В этом обреченном здании не было общего бомбоубежища, не говоря уже об мамадах4 в квартирах. В таких случаях, как вещала служба тыла, если нет возможности добраться до защищенного помещения за время сирены (в нашем городе это где-то полторы, две минуты), следует выйти на лестничную площадку, находясь не на последнем и не на первом этажах. Так как в доме было всего два этажа (израильских, где наземный этаж не считается первым), мы состыковались с малочисленными соседями именно на пролете первого. Мать-одиночка с маленькой девочкой на руках, дедуля и парень с собакой вжимались в стены, как будто эти ветхие препятствия могли нас защитить от прямого попадания. Но что нас и правда защищало, это железный купол. Звуки разрывов ракет были оглушающими, я все сильнее утыкалась Генриху в плечо, стараясь не поддаваться панике и сглатывать подступающие слезы. Через несколько минут тишины он сказал, что можно возвращаться. Медиапространство вспыхивало заголовками об атаках Хамаса, о положениях службы тыла и были ли попадания. А у меня в голове крутилась только попытка понять, почему в нас летят ракеты. Конечно, в новостях была информация, что это ответ на точечную ликвидацию какой-то шишки в террористической организации, но меня смущало не то, что они посчитали правомерной реакцией обстреливать жилые районы. А то, что идеология этого общества единомышленников – геноцид нации евреев. Им все равно, кто, что, где, когда. Официальная цель, описанная везде и никак не скрываемая – уничтожение всех евреев. Тогда впервые я задумалась о том, что любая ненависть или неприязнь к человеку по факту того, что он не выбирает – это какой-то фарс.

Будучи уже достаточно взрослой и самостоятельной девушкой я и раньше приходила к мысли, что глупо унижать человека за то, что он не может изменить. Какие-то факторы внешности, место рождения, семья, воспитание – все это человек не выбирает. Я видела, как в моей школе издевались над единственным темнокожим мальчиком, мать которого влюбилась в афроамериканца. Замечала, как низких парней часто шпыняли, а одноклассника аутиста гнобили, хотя он старался просто быть со всеми. Конечно, в школьные годы мне не хватало мудрости понять, что это несправедливо и больше говорит о недоразвитости самих обидчиков. Однако в ситуации, где меня ненавидят просто по факту моего существования я глубоко ощутила, как толпа может быть опасна. Но в тот момент я это поняла еще не до конца.

Отделавшись испугами, которые я скрашивала поглаживанием соседской собачки, и потерянными билетами на самолет не израильской компании (которые первые отменяют все полеты, даже если реальной угрозы особо и нет) мы пережили то обострение. Купили новые билеты и на следующий день в аэропорте встретили множество встревоженых людей, которые стремились покинуть страну по менее радостной причине, чем мы. Очень хорошо я запомнила лицо девушки с грудничком на руках, которая, услышав звук траволатора5, который звучал точь в точь как начало сирены, заплакала. Будучи на Кипре и отмечая вторую церемонию свадьбы, мы дергались от звуков мотоциклов, и удивляли таксиста, который искренне не понимал, почему мы возвращаемся в страну, где сейчас идет война. Тогда я еще не знала, что недельное обострение лишь маленькая частичка того, что действительно назовут войной.

Несколько лет мы жили относительно спокойно. Я забеременела и родила сына из-за которого пару раз заплакала на праздники. Дело в том, что в Израиле есть две даты, в которые по всей стране в течении двух минут включают сирены. Они немного отличаются от тех, которые оповещают об опасности, но начало их звучания одинаковое. Несколько раз я забывала про них. Первый раз моему сыну было всего пара месяцев. Услышав сирену я дернулась и рефлекторно посмотрела на спящий комочек. Муж сидел рядом и взглядом показал, что дергаться не надо, все в порядке. Однако в моей голове зароились мысли, что мой сын живет в стране, где с самого детства он будет знать какого это, когда на тебя летят ракеты. Он с младенчества выучит как себя нужно вести при разного вида опасностях, и хотя это спасает жизни, мне бы хотелось, чтобы он не знал этой информации просто потому, что ему бы не пришлось сталкиваться с такими угрозами. Но реальность диктует иные правила.

Седьмого октября 2023 года примерно в шесть утра мы подскочили от сирены. Я схватила сына на руки, муж прицепил поводок собаке и мы вышли на лестничную площадку, где всегда встречались с соседями по нескольким пролетам во время тревоги. В новостных каналах было тихо, хотя обычно еще во время сирены можно было прочитать кто стреляет и чем. Но не в тот раз. Постояв на площадке еще несколько минут после наступившей тишины, мы вернулись в квартиру. Я уложила сонного сына обратно в кровать и все также продолжала сидеть в телефоне, надеясь узнать информацию. Но не успев даже обратно прилечь, мы снова дернулись от нарастающего звука сирены и проделав уже привычные действия, вышли на лестницу. И вот тут новостные каналы начали засыпать сообщениями.

Первыми новостями, что не сразу уложились в голове были те, в которых сообщалось, что в многострадальном городе Сдерот (ближайший к Газе большой город, который довольно часто обстреливали) слышны выстрелы. Вперемешку с уведомлениями об очередных ракетных атаках были упоминания о фестивале Нова и непрекращающийся поток разных догадок, как же хамасовцы прошли границу. Зайдя на пару минут в квартиру для того, чтобы в третий раз за двадцать минут вернуться на площадку, я успела взять какую-то игрушку для сына. Бабуся с этажа ниже (русскоговорящая) что-то сказала про своего внука и фестиваль, но ее слова затерялись в потоке ужасающих новостных сообщений. Мы уже знали, что в Сдероте разъезжают боевики и под звуки непрекращающихся сирен стреляют во все, что движется. Что люди закрываются в своих квартирах и боятся как-то выдать, что за окном кто-то есть. Рядом с нами жила семья с тремя детьми подросткового возраста и маленькой собачкой, единственным другом нашего наполовину хаски Ричарда. В очередной раз встретившись с ними под разрывающимися в воздухе ракетами я увидела на глазах говорящей по телефону соседки слезы. Ее муж тихо пояснил нам, что в Сдероте живут ее родители. Девочка видела мамину тревогу и пыталась выяснить, что та узнала, но соседка упорно говорила, что все в порядке. Видимо не хотела, чтобы и дети переживали за бабушку с дедушкой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Тактическая система противоракетной обороны, предназначенная для защиты от неуправляемых тактических ракет, а также снарядов и минометных мин с дальностью полета от 4 до 70 километров.

2

Служба тыла занимается спасением жизни и минимизацией ущерба для людей и инфраструктуры, а также поддерживанием нормального образа жизни населения в чрезвычайных условиях. Командование тыла ответственно за защиту гражданского населения в повседневной жизни и в условиях чрезвычайных ситуаций.

3

Резервистская служба в государстве Израиль.

4

Тип израильских бомбоубежищ, которые расположены внутри зданий и предназначены для защиты их жителей во время ракетных обстрелов, взрывов или других чрезвычайных ситуаций. Укрепленная комната внутри квартиры.

5

Движущаяся бесступенчатая полоса, которая позволяет ускорить или облегчить передвижение пешеходов.