скачать книгу бесплатно
И выбежала из рыночного бутика “Мечта невесты”. Нихера себе мечта, не дай бог такой сбыться. Вернулась в свадебный торговый центр. Из салонов выходили счастливые невесты с заветным чехлами и пакетами, в окружении щебечущих подруг и мам. Наверное, так и должно быть у нормальных девчонок. Но у меня все, не как у людей. Недаром бабуля говорит, что у меня “всё наиборот, будто жопой вперед родилась”.
Ну и пофиг на это свадебное платье. Куплю себе брючный костюм, раз я не такая как все. Или вон коктейльное платье, зеленое или красное. А че, потом пригодится на корпоратив одеть или Новый год. Зашла в магазин вечерних платьев. Перебирала вешалки. Примерила пару вариантов, так себе.
–Знаете, вам бы пошло одно, – задумчиво сказала продавщица. – Непонятное оно какое–то.
–Давайте, – неохотно вздохнула я, хотя задолбалась от этих примерок, траты времени, духоты.
– Вот, – продавщица расстегнула чехол, – Мы его сценили до минимума, потому что оно не вечернее, а как свадебное. Его никто не берет, надо сдать в салон что ли. Как оно к нам попало – непонятно, его не должно было быть в ассортименте.
Нежное кружево корсета, подол без всяких обручей, рюшей и нелепицы. Приятный цвет слоновой кости. Я смотрела в зеркало и счастливо улыбалась. Впервые за последние месяцы. Я правда необычная невеста. Ведь нашла прекрасное платье, там где его не должно было быть.
Нас возил Сашкин друг. Параллельно он решал по телефону производственные проблемы, втягивал Сашку в споры про каких-то мудаков, сделавших неверную смету, совал ему свой телефон, чтобы жених поговорил с каким-то Толяном, который ну вообщееее не прав. В тот момент Сашка работал совместно с друзьями. Возможно, ему нужно было поговорить с неизвестным мне Толяном. Но сомнительно, что разговор не мог подождать другого дня. Я ехала в облаке мата и шансона. И думала в миллионный раз: зачем мне все это?
***
Сашка не звонит. Я вытаскиваю себя на прогулки. Дышу воздухом августа. Заставляю себя гулять, грызть яблоки и творог. Я забрала у мамы два зуба. Разрушились после родов. Поэтому боюсь потерять свои и давлюсь творогом, который с детства не люблю.
Чем мне ещё придётся давиться, чтобы выжить?
Почему Сашка меня разлюбил? Ведь клялся в любви, каждое смс было полно нежности. К чему были эти слова?
Мы познакомились, когда я рассталась с дедулей. Пошла, как всегда, на просторы Интернета. Тысячи сообщений, бесполезных переписок. В субботний вечер мне написали сразу двое Саш. Один предложил ехать к нему, другой – посидеть в кафе. Первый пошёл в бан, со вторым мы встретились. Мне понравились его руки, длинные, сильные пальцы. К слову, на встречу он приехал выпивший. Меня это напрягло, но успокоила себя, вечер, суббота, многие выпивают. Как всегда нашла оправдашку. Он что-то рассказывал о работе, а я всё смотрела на эти чудесные кисти, идеальной формы пальцы, ногти. И подумала, что он наверное, неплохой любовник, но не настолько хорош, чтобы стать мужем. Пророческая мысль, блин.
Он отвез меня домой на такси, целовались на заднем сидении и у подъезда. Прекрасный поцелуй. У меня всё кипело внутри. Готова была утащить его к себе домой. Сдержалась, я ж порядочная. Но на следующий день после кафе под предлогом "посмотрим у меня кино", оказалась у него. В холостяцкой берлоге, запущенной до крайности. Мы до утра не вылезали из постели. Не знаю, как эта древняя кровать не развалилась тогда и в последующие месяцы страстных ночей, дней.
Потом случился разрыв. Он меня ударил, приревновал на вечеринке к другому парню, с которым мы общались на тему путешествий.
Я вышла покурить на крыльцо базы отдыха. Сашка стоял там на взводе и пьяный.
–Ты чего тут один? – спросила я, тронув его за плечо. И получила пинок в лодыжку.
–Не стыдно тебе, блядина поганая, сидишь, заигрываешь с этим дрищем.
Я молчала. Ее знаю, как реагировать, когда тебя пинают.
–Че заткнулась? Я из-за тебя выгляжу придурком!
В живот мне уткнулся его кулак. Не особо сильно, чтобы закричать от боли. Но достаточно, чтобы закричать от страха. Я кричала. На крыльцо дома вывалилась толпа людей. Лена, храбрая бесшабашная девчонка, которая как-то сразу мне понравилась, плеснула мне в лицо воду. Я перестала орать. Плохо помню дальнейшее, умывалась в ванной, Лена держала мне волосы, потом увела курить на крыльцо, сказала, глядя в сторону:
—Уходи от него. Ударил раз, ударит и второй.
Я уехала тогда на такси, отдав последние деньги веселому мужичку на “Шестерке”. Отчетливо помню жгучее чувство стыда перед собравшимися людьми. Что подняла крик, что рыдала. Вынесла сор из избы, испортила праздник. Хотя вообще-то стыдно должно быть Сашке. Но нет, он остался на тусовке, накачивался дальше вискарем. Как ни в чем не бывало. В тот момент я поняла жертв, которые молчат годами. Им просто стыдно, что их бьют или насилуют. И страшно кричать и рассказать всем про свою беду. Ведь это ж такой позор.
Откуда эта мысль и в наших головах? Стыдно быть жертвой. Надо быть сильной. Тупейшая стратегия. Нет, не стратегия. Жизненный опыт, впитанное с молоком матери, генетически заложенное “Бьет, значит, любит!” Доля наша женская такая – это туда же. В копилочку жертвенности и женственности.
Сашка тогда объявился, стоял на коленях у двери. Прямо в подъезде. Я его впустила в квартиру. Почему? Было опять-таки стыдно, что подумают соседи, если увидят это этот театр одного актера. Он хватал мои ноги, пытался поцеловать ступни, я твердила, задыхаясь от ненависти: “Уходи!” В какой–то момент стало страшно, а если он меня убьет? Но он ушел тогда. Но не сдался, писал смс, посылал букеты цветов.
Я сдалась. Простила? Не знаю. Почему сдалась и вернулась? Потому что дура. Полная. Сейчас и правда стала полной. Плюс 20 кило.
***
Я села на лавочку в парке. Ноги уставали, отеки и прочие прелести беременности. Не спасает даже бассейн и йога. Я уж молчу про курсы для беременных. Какой черт меня туда принес? Страх. Родов, беременности и материнства в целом. Хотелось все знать, как оно будет, как решить вопросы. Как родить. И все эти фразочки: “миллионы рожают, обычное дело” не работали. Мне всегда была противна массовость, все под одну гребенку, в жопу индивидуальность.
Я пришла на курсы. Дежавю, как тогда, у психологини. Сидит кучка девчонок, “мудрая” наставница запугивает трудным процессом вынашивания дитя и описанием родовых мук. Ей бы сценарии для триллеров писать. Больше б зарабатывала. На лицах некоторых слушательниц появился ужас, кто-то начал гуглить про платные роды, ведь в бесплатном роддоме тебя бросят на каталке в коридоре. Слава богу есть отличный способ избежать кошмара – регулярно посещать занятия, научиться правильно дышать, силой мысли раскрывать таз и матку. И тогда родишь, как мать Будды – с песней на устах, малыш сразу пойдет, и под его ногами будут расцветать лотосы.
Гормоны, тревожность и страхи сделали свое дело. Я хотела стать буддоматерью, а не подохнуть в роддоме в руках акушеров-убийц. Пик-пик, введен пин-код карты, я постоянная слушательница курсов.
Вспомнила рассказ мамы про мое появление на свет. Ее обматерила похмельная санитарка. Ибо мама потеряла тапки из клеенки, выданные в роддоме. Измотанная врач убежала на другие роды, посчитав, что у есть еще пара часов до моего выхода. Но я торопыга. Родилась за 10 минут до полуночи. Мама сокрушалась, мол вот родилась в понедельник, не дотерпела до вторника. Будет невезучая, как в песне про остров невезения, заселенный неудачниками, рожденными в понедельник. Что ж, проклятие рожденных в первый день недели меня регулярно настигает.
Мама рассказывала:
– До сих пор помню практиканток, которые поняли, что все, головка появилась. Одна из них ахнула: “Бля, че делать-то, Ирина Ивановна в операционной, там сложные близнецы идут”. Другая взяла меня за руку, глядит красивыми черными глазами из-под шапочки и говорит: “Не боись, все будет хорошо”. Они вдвоем тебя приняли. Когда пришла врач, то не поверила, что эти молодухи уже держат на руках орущего младенца. Приходили потом в палату, говорили, что даже выпили после смены за первого принятого ребенка.
Вот так я стала для кого-то первой. Говорят, что женщины всегда помнят имя своего первого мужчины. Интересно, помнят ли акушерки своего первого новорожденного?
Коллега Галя рассказывала, как после трудных родов, она отрубилась. Места не было в палате, ее оставили почему-то в операционной на каталке, накрыв простыней. Была ночь, оставили гореть тусклую лампу. Пусть поспит человек. Хотели как лучше, получилась прекрасная байка. Галя проснулась на каталке, в полутемном помещении с белым кафелем на стенах, накрытая простыней. Подумала, что ее увезли в морг. И начала истошно орать: “Я живая, не хороните меня!” Смех и грех.
****
Муж не звонит и не пишет. Ему все равно. Мне больно. Поможет ли в родах изученная дыхательная техника, прослушивание Моцарта и йога? Как быть дальше, как растить ребенка одной? Моцарт тут вряд ли пригодится.
Сашка всегда гордился своей работой и презирал мою. Он был начальником производства. Звучит гордо, на самом деле сидишь в цехе, командуешь толпой работяг, большинство из которых рукожопы и лентяи. Поэтому Сашка сам брался за инструмент, за краску и за монтаж. Он умный парень. Сам освоил несколько программ, хороший инженер. Без всякого образования. Самоучка. Может пахать сутки. Он любит свою работу. Ему интересно. Это редкость. Я б даже сказала, счастье. Но один момент портит все. Ему не платят. Стабильно кидают. Даже друзья, у которых он работал полгода. Ситуация стабильна: он пахал как папа Карло, все сделал, все довольны, Санек -молодец, куда ж мы без тебя, но вот такая сейчас проблема, денег нет, мы потом тебе заплатим. Потом не наступает никогда.
А Сашку жизнь ничему не учит. У следующего работодателя он также не подписывает договор, ибо, “нафиг я буду платить налоги, кормить дармоедов из госдумы.” Дармоедам ничего от Сашки не перепадает. Впрочем, ему самому тоже перепадают крохи, либо вообще ноль. Обещанных денег он не видит. Без договора нет разговора, без бумажки ты какашка.
При этом Сашка презирает мою работу:
—Ты – офисный планктон, на перебирание бумажек много мозгов не надо. То ли дело мне надо столько всего знать и понимать. Знаешь как башка иногда пухнет, как я устаю?
Бесполезно объяснять, что от бумажек, в которой тонны информации, башка тоже пухнет. И устаешь от информации и людей не меньше, чем от физической работы. В этом Саня похож на мою бабушку. Та всегда презирала любой труд, кроме физического. Как-то смотрели с ней по телеку про нобелевскую премию. Услышав сумму премии, бабушка долго материлась
– Как можно такие деньжищи выдавать ни за что? Че он там сделал? Какую-то книжку написал, че их не писать-то, разве это работа. Ты бы попробовал лопатой помахать!
Как-то я имела неосторожность сказать, что соседка тетя Нина прекрасно выглядит для своих лет.
– Че она, выработалась? Всю жизнь на жопе ровно просидела в бухгалтерии. Ей бы, как мне повкалывать, сдохла б давно.
Больше, чем людей интеллектуального труда, бабушка ненавидит артистов. “Да я б ей даже двойку не поставила!” – негодовала она, смотря “Утреннюю звезду”. По ее авторитетному мнению, ни один из участников не был достоин победы. Но самые недостойные работники – современные артисты, “прошмандовки”, которые дрыгаются на сцене. За песенки и танцульки вообще грех хоть копейку давать, а они мильонами ворочают.
Какие разные ценности могут быть у людей. Даже в одной семье. Мамина родня – сплошь интеллигенция, педагоги, инженеры. Полки ломятся от книг. Главное – мозг. Папина семья – от сохи, главное, чтоб был огород, куры. Главное – желудок. “Брюшко не набьешь, так и жить незачем”. И хороший урожай картохи – главная цель. Узнав, про мое замужество, первое, что спросила бабушка: “А картошку твой муж копать умеет?”
Как мои родители, такие разные люди, просто противоположные, смогли прожить тридцать лет, что их свело? Противоположности притягиваются? А что свело меня с мужем? С ним не надо было тянуться, расти, и шагать на цыпочках. Была уверена, что настолько выше его, шикарна и недостижима, что он молиться на меня будет, на руках носить, благодарен по гроб жизни, что такая королева на него взглянула. Собственно, не он один был выбран по такому принципу.
В юные годы я устала тянуться и выворачивать мехом наружу перед товарищами, которые были “выше меня”, богаче, сильнее, успешнее. Прыгала перед ними, как Моська на задних лапах. Смотри, смотри, я хорошая, я еще вот так могу и вот так, ну же, снизойди до меня. Снисходили. И понимали, что снизошли. Поэтому не уважали, оскорбляли, наслаждались, играли и выбрасывали. А как еще можно с Моськой поступить? Не брать же ее в свой дом, чтобы заботиться и с радостью ждать щенков.
Устав быть Моськой, решила перейти на другую сторону – выбирать тех, кто перед тобой на задних лапах. Захотела – косточку кинула, за ухом почесала. Мечтала о собачьей преданности в свой адрес. Оказалось, что Моськой быть никто не хочет. Могут и цапнуть больно и облаять, а то и вообще загрызть. Чувствуют надуманное превосходство. И не прощают, сбрасывают с вершины, фейсом в асфальт.
Не удалась ни одна из стратегий. Как говориться, на цыпочках долго не простоишь и на корточках неудобно. Будь своего роста. Но я не встречала мужчин моего роста. Возможно, такого просто не существует.
****
Рядом со мной в парке села бабуля. От нее веяло спокойствием, добротой. Такие редко встречаются. Как нужно прожить жизнь, чтобы не озлобиться и не сломаться? Да просто, чтобы находить в себе силы и желание встать утром и пойти гулять в парке, а не залипнуть в телике. Мне кажется, я в старости буду ненавидеть всех, сидеть дома сутками и выскакивать в подъезд, орать на соседей, что громко хлопают дверью и стучат каблуками.
Как то давно мы с подружкой Сонькой снимали квартиру и регулярно получали нагоняи от такой вот бабки. За громкий стук каблуков, за то, что премся в лифт, хотя могли бы и пешком подняться. Огромную ненависть у нее вызывали немытые полы в общем тамбуре. График дежурства болтался на двери тамбура. Мы частенько упускали свои дежурные дни. Бабка терпела строго до 20:00 и начинала стучаться с вопросом почему пол еще не мыт. Как-то раз подруга вымыла пол, но бабка все равно пришла.
