скачать книгу бесплатно
– Да, а что не так?
– Но отчего ты забыл ещё одного нашего племянника? – зло усмехнулся Евгений, пристально вглядываясь через сигаретный дым в лицо брата. – Сколько ему сейчас? Лет семь-восемь? Как его зовут?
Они будто играли в шахматы. Один выпад, другой выпад. Шах тебе, а тебе мат. Ян поперхнулся чаем, но тут же взял себя в руки. Вытаращил глаза в немой ярости. Сначала что-то нерешительно пробормотал. От вопросов Евгения лицо загорелось. Но тут же попытался перейти в наступление:
– К чему ты?
– А-а-а, вспомнил? Запретная тема в нашей семейке дружной. Мы любуемся только правильными племянниками. Только такие входят в нашу прекрасную семью, да? Прав я, что ли?
– Прекрати! Не понимаю, о чём ты.
– Я напомню, если ты забыл.
– Не нужно.
Но Евгений не слушал. Он начал закипать, желая разнести кухню вдребезги.
– Тебя здесь не было, когда Анька родила в первый раз. Ей было шестнадцать лет. Она бегала за женатым мужиком, которому перевалило за сорок. У него своя семья и дети. Конечно, разводиться ради сумасшедшей озабоченной девчонки он не захотел. Ты знаешь, когда она забеременела, то говорила о том, что родит обязательно и потребует алиментов. Много денег, ведь в этом смысл жизни! Дурочка считала, да и сейчас считает, что весь смысл человеческого существования в деньгах! О малыше не думала, в том смысле, как за ним ухаживать или воспитывать. Ну, обычно беременные девчонки собираются в группы в интернете, делятся советами, учатся вязать разные носочки, шапочки. Анька нет. И вот родился мальчик. Да не совсем здоровый. Ты помнишь, что с ним было? Нет? ДЦП. Мама слегла с сердцем в больницу. Она всегда так делает, когда в семье проблемы. Ты не замечал, куда там! А может, ты помнишь, как вела себя наша сестра?
– К чему этот разговор? И кто тебе позволил так говорить о матери?
– Я сам себе позволил. Разговор как разговор. Ты же любишь поговорить о нашей дружной семье. Так вот, я тебе напомню. Анька отказалась от ребёнка. И мама наша отказалась. И алиментов никто не получил, потому что любовник оказался настоящим мужиком и забрал мальчика в свою семью.
– Ну и что? – презрительно пожал плечами Ян. – Всё хорошо разрешилось. Он – отец. И правильно сделал, что не отказался от воспитания своего ребёнка. Ведь это его ребёнок! А Анюта – девочка глупая. Что с неё взять? Пусть ещё радуется, что заявление на него не написали за совращение малолетней.
– О заявлении никто не подумал, раньше надо было советовать. Уверен, к твоему совету прониклись бы уважением, потому что это деньги. Но мама с Анькой тогда строили планы по- другому поводу. Сразу шли разговоры, сколько денег можно получить в размере алиментов. Какая выгода и всё такое.
– Ты всё перевернул.
– Сказал правду.
– Ты несправедлив.
– Да? Ты помнишь, что было дальше?
– А что было дальше?
– Этой семье пришлось уехать из города. Потому что наша сестра не успокоилась. Жизнь её ничему не научила. Она отчего-то решила, что имеет право входить в семью любовника, которую чуть не разрушила. Ей обязательно надо было к ним сунуться! И она стала приходить к ним, заигрывать со своим бывшим, обедать, ужинать, познакомилась с детьми. Никто из нас не спросил её – зачем? А надо было спросить. Запретить, чёрт возьми!
– Это всё сплетни. Зачем Ане вести себя так?
– Чтобы денег дали. Ребёнка забрали, полюбили, испытывают радость и счастье, а ведь это она его родила! Значит, платите деньги. Не хотите платить – верните обратно в детский дом.
– Не верю. Мама не позволила бы. А она ничего не знала, значит, снова сплетни недоброжелателей. Как не стыдно тебе повторять их?
– Мои слова бесполезны, да?
Евгений подавил вздох раздражения. Он был склонен думать, что Ян бесконечно идеализирует сестру. А тот, в свою очередь, думал о том, что Евгений обозлился и не способен размышлять рационально.
– Анюту осуждаешь, что она ребёнка бросила? Во-первых, не бросила. Молодая девочка, что она понимает? Особенно об уходе за больным ребёнком. У него отец есть, и правильно, что всё так сложилось.
– Не спорю. Пацану нереально повезло, что он избавился от такой матери.
– А твоему сыну повезло, что он избавился от отца, который, узнав правду, струсил и сбежал?
Евгений замер. В глазах потемнело. Первая мысль: убить Яна. Уничтожить его наглую морду! Схватить кухонный нож и зарезать. Евгений тут же представил яркую картину кровавого убийства. Но с сухих губ не сорвалось ни слова.
– Молчишь? Молчи! Но в следующий раз, прежде чем осуждать сестру, вспомни о себе. А ты кто такой? Гордился, что воспитал прекрасного сына-спортсмена? Но лишь парень свернул на кривую дорожку, смотался! И уже и не ты отец! Думайте, люди, как хотите. Я его плохому не учил, ведь он мне не родной сын! Не так, что ли?
– Отвали!
В мыслях Ян был повержен, кишки выпущены. Евгением овладели глухие порывы страха и угрызений совести. Ярость исчезла. Он ничего не мог. Искал в тёмных глубинах своей души злобу, чтобы отомстить, не оставлять удар без ответа. Но злость превратилась в шакала, который трясся, пресмыкаясь у лап тигра.
– Ты изменился, Жень, это все заметили, – как ни в чём не бывало, продолжал Ян, прихлёбывая чай из чашки.
– Кто заметил?
– Да все! Сидишь в этой грязной однушке и пьёшь! А ведь у тебя есть квартира, в которой ты шестнадцать лет прожил. Ремонт сделал, деньги вложил.
– Ты чего переживаешь за мои деньги?
– Да не переживаю я! Жалко тебя просто, пропадёшь. А мог бы в своей квартире сейчас сидеть, на собственном диване и смотреть собственный телевизор. Ты же там ремонт делал!
– Ты мне сейчас что предлагаешь? Пойти и выгнать её? – Евгений говорил спокойно, но руки у него дрожали. – Вот так запросто? Сказать, я здесь ремонт сделал и деньги вложил! Так? Выкинуть ее к чёрту, пусть пропадает, да?
– Но почему сразу пропадает?
– А как?
– Не знаю, но…
– Эту квартиру она получила, потому что детдомовская. Квартира эта – её собственность! Напоминаю, если ты забыл! Если вы все забыли!
– Да никто не спорит, Жень, просто…
– А ты бы свою Соню выгнал? Из её же квартиры? Кажется, вы в её квартире живёте, которую ей родители купили. – Он всё ещё пытался донести Яну, чтобы понял, но голос предательски сипел, горло перехватывало.
– Ну, ты не ровняй!
– Почему?
– Соня и Ундюгерь – две разные женщины.
– Согласен, они разные.
– Вот видишь!
– Но ситуация похожа.
– Если женщины разные, то и ситуации не могут быть похожи.
– Поэтому ты решил, что Соню выгонять нельзя, а вот мою жену можно?
– Соня никогда не сделала бы того, что сделала Ундюгерь.
На это ответа не было. Действительно так. Евгений схватился за следующую сигарету. Он дрожал от волнения. Хотел что-то сказать, найти аргументы, но не мог. А Ян успокоился, сделал несколько глотков остывающего чая, с удовольствием развернул конфету. Он был доволен собой. Слова сказаны верно. В этих словах скрыт главный смысл. Ядовитая правда, старательно запрятанная и замаскированная под лицемерные улыбки непонимания.
– Я не могу говорить с ней об этом, – тихо произнёс Евгений. – Куда она пойдёт? У неё копеечная зарплата. Да, мне нелегко приходится, но ей будет ещё хуже.
– Откуда ты знаешь? Она как перекати-поле. Вдруг ей и квартира-то эта не нужна. Найдёт кого-нибудь и к нему переедет.
– Она не такая.
– Это ты так думаешь. Раскрой глаза. Она именно такая. Детдомовская! Да они, как дикие звери, не знают, что такое любовь и отношения.
Евгения мучили сомнения. В чём-то он соглашался, но в чём-то чувствовал несправедливость. Хотелось дать отпор, но внутренняя истерика нарастала, слёзы бились о грудную клетку. Вот, разговор, которого он жаждал! Отчего хочется прекратить? Потому что он понимал, именно этот разговор – желание мамы. Она не сдаётся и хочет выгнать Ундюгерь из её квартиры в пользу старшего сына. Мерзко думать, что Ян пришёл именно за этим, как и Марат. Мама в истерике и послала их с серьёзным разговором.
– Ты-то откуда её знаешь, Ян? – прошептал он, прячась в сигаретном дыму, пытаясь выдыхать его больше, чтобы оправдать слёзы, предательски набегавшие на глаза.
– Я её плохо знаю. Но таких людей видно сразу. Вспомни, как ты привёл её с нами знакомиться! Она весь вечер молчала.
– Смущалась.
– Это не смущение, это дикарство.
– Тебе-то откуда знать?
– Со стороны всё очень хорошо видно. Она выросла в детдоме, мне жаль её, но оттуда не выходят нормальные люди, Жень! Обязательно с отклонениями. Они привыкают жить, как звери, в стае. А тут привели девушку в приличную семью. Конечно, она растерялась. Но тебя никто не винит. Ты её всегда любил, но вот она тебя – большой вопрос… Разве может детдомовская любить по-настоящему?
Евгений не ответил. Непреодолимое отвращение одолело его.
– Теперь ты сам в этом убедился. К тому же зачем ей сейчас квартира? Сынок умер. Ты, кстати, не забыл, что он сотворил в школе? Удивительно, как тебе удалось вляпаться в это дерьмо! Хорошо, что он умер, пройдёт время, всё успокоится и все забудут. А то станут говорить, что ты воспитал бессердечного монстра, а ещё и того хуже, что ты сам такой.
Удар был сильный, что в глазах потемнело от негодования. Слова превратились в горячий воздух, выходящий через трепещущие ноздри. Монотонно тикали часы.
Евгений вдруг рассмеялся. Ян с удивлением посмотрел на него. Пожал плечами, развернул ещё одну конфету.
– Мне нравится, что ты смеёшься. Но всё-таки я прав.
– Значит, я привёл девушку в приличную семью, да?
– Именно.
– Раз тебе Аньки мало, то я ещё скажу. Ты забыл собственного отца.
Ян поморщился, отмахнулся:
– Не начинай. Это разные вещи.
– Ты любишь повторять, что вещи разные. Но ты уехал в Питер, когда был подростком. А мы с Анькой остались. Ты не испытал на себе того, что творилось в нашей приличной семье.
– Пора забыть об этом. Отца нет в живых больше десяти лет. Оставь его в покое.
– А я забыл. Но только не хочу слышать о том, как прилична наша семья! Как прилична, чёрт возьми, Анька! Я всё забыл!
Он хотел ещё сказать, чтоб Ян не смел трогать Антона! Антон его сын, и точка! Но не сказал. Не смог заставить себя. Боль металась по телу огненным столпом.
– Да что с тобой?
– Ничего.
– Да, у нас были проблемы! Но пьяный отец это не то же самое, что быть душевнобольным, чёрт возьми! Женька, да приди ты в себя!
Евгений отвернулся и стал смотреть в окно. Трудно было рассчитывать на то, что Ян уберётся прочь. Невозможно представить, что один поймёт другого. Великий соблазн – прогнать его к чертям. Евгений с ужасом понимал, что никогда не выберется из той глубокой ямы чёрного одиночества, в которой оказался так неожиданно. Шестнадцать лет он строил свою семейную жизнь, отдаляясь от кровных родственников, которые ничего в этом не понимали. И сейчас не было ни единого шанса на понимание. С чего бы? Шестнадцать лет – непреодолимая пропасть. Ян ничего не знает, он говорит о ком-то другом. И Евгений не может ему втолковать, для этого пришлось бы рассказывать с самого начала. Но на это нет сил. Всё перепуталось. Ничто не имеет значения. Жену он потерял в прошлом году, а родного брата – гораздо раньше.
– Ты собираешься идти на день рождения?
– Что?
Евгений обернулся, не понимая вопроса. Он чувствовал, что болен. Не мог разгадать, чем именно. Томился невероятной болью, не испытывая никаких желаний. А Ян уже разворачивал следующую конфету, уверенный в своей правоте.
– У Андрюши день рождения!
– Опять начинаешь?
– Надо купить подарок. Обязательно надо купить подарок. Это важно, понимаешь?
– Мне не до этого.
– Я попрошу Соню, она сделает для тебя.
– Не нужно. Я не собираюсь идти.
Ян обидчиво нахмурился, который раз за эту встречу.
– Ты странный человек. Думаешь, у Сони много времени? Она готова потратить его на то, чтобы ты спокойно пошёл на праздник. Я думаю, что в этом всё дело. Здесь определённо нужна женская рука.
– Отстань. Я никуда не пойду.
– Но у тебя будет подарок!
– Всё равно. Что это меняет?
– Это меняет всё! Без подарка идти нельзя.
– Говорю тебе, я не собираюсь идти! И подарок не нужен. Я не пойду.
Евгений убедился в том, что брат в который раз пытается опекать его. Вздохнул и ощутил себя стариком. Ему не интересен детский праздник. Он забыл, как выглядит племянник. Ему ничего не нужно. Его собственный сын погиб, а о нём никто не говорит, будто его и не было никогда. А о жене говорят, как о животном, не способном на любовь.
