скачать книгу бесплатно
Покажи мне, зеркало… Том 2
Ирада Нури
Страшные предсказания волшебного зеркала сбываются одно за другим. На очереди последнее, то самое… Сбудется ли оно? Сможет ли ханская дочь после всего пережитого обрести долгожданное счастье?
Ирада Нури
Покажи мне, зеркало… Том 2
Часть 2
Глава 31
Попутный ветер, ласково поигрывая с судёнышком, гнал его вперёд. К удивлению капитана, прежде как огня, избегающего брать на борт пассажирок из-за морского суеверия о том, что присутствие женщины на борту – к беде, все прежние страхи и опасения оказались напрасными. Впервые на его памяти многомесячное путешествие прошло без единого мало-мальски серьёзного шторма. Словно оберегаемая кем-то свыше, шебека весело и легко скользила по воде в течение всего многомесячного плавания, ни разу не столкнувшись ни с пиратскими суднами, ни с военными фрегатами, патрулирующими всё средиземноморское побережье.
К конечной точке нашего путешествия мы приблизились тогда, когда, когда на смену жаркому, местами сухому лету пришла прохладная и дождливая осень, подули холодные ветра, и чем ближе мы становились к берегам Англии, тем явственнее это ощущалось.
Высадившись ещё затемно в одной из бухточек, облюбованных контрабандистами за свою удалённость, я распрощалась с Булут беем и его командой головорезов, которые нужно отдать им должное, до самой последней минуты вели себя в моём обществе так, как заслуживал мой титул: почтительно и уважительно.
Было страшно обрывать последнюю связующую с прошлым нить, так как теперь моя жизнь должна была кардинально измениться, но выбора ни у кого из нас уже не было.
Проводив взглядом возвращающуюся на ожидающее чуть поодаль судно шлюпку с частью машущего на прощание экипажа, я, внутренне подобравшись и категорически запрещая себе поддаваться панике, закинула небольшой узелок с пожитками на плечо и зашагала в сторону ближайшей рыбацкой деревушки, над трубами домов которой вился едва заметный дымок. Люди просыпались.
Сталкиваясь то тут, то там с подозрительными взглядами, я возблагодарила Всевышнего за то, что, послушалась Булут бея и перед самой высадкой переоделась в одежду юнги Али – моего ровесника, состоявшей из сорочки, штанов до колен и плотной, защищающей от ветра куртки. Башмаки на шнуровке и полосатые шерстяные чулки мальчишки были мне велики, но я решила эту проблему насовав в носы тряпок, и, хотя ходить в такой обуви было крайне неудобно, она по крайней мере не спадала с ног и надёжно защищала от слякоти, образовавшейся вследствие прошедших недавно дождей.
С волосами, правда, пришлось немного повозиться, но и их, после небольших усилий удалось скрутить в крепкий узел и спрятать под шерстяной шапочкой, какие носили моряки по всему побережью.
И вот, старательно изображая мальчишку и стараясь не сильно стучать зубами из страха быть рассекреченной, я, памятуя советы капитана, отправилась в первое же питейное заведение, которое судя по яркой вывеске, изображающей улыбающегося во весь рот усатого толстяка в полосатом фартуке, предлагающего посетителям большую кружку полную странной белой пены и гордо именуемое "У Бена", являлось не только местом, где можно было с дороги промочить горло, но, и постоялым двором ,и справилась о том, где могу нанять карету для путешествия.
О том, что ляпнула что-то не то, стало понятно по взрыву хохота, донесшегося со стороны расположенных полукругом столиков и недоумевающему взгляду стоящего за стойкой хозяина, глядящего на меня как на умалишённую.
– Карету? Да, ты никак с луны свалился парень или эля перебрал? Откуда в здешних местах взяться карете?
"Не поддавайся панике"– твердила я себе, лихорадочно соображая, как выпутаться из столь щекотливой ситуации. Не придумав ничего лучше, я громко расхохоталась вместе с остальными, сделав вид, что это было не более, чем шутка.
Какой-то человек поднялся из-за стола и подойдя сзади, крепко хлопнул меня по плечу, одновременно кинув на стойку пару монет:
– Славный малец. Эй, хозяин, налей-ка моему приятелю эля и принеси вон к тому столику, а мы пока с ним о делах потолкуем.
От лёгкого похлопывания сильной руки, я едва не просела на землю, а когда человек подхватив меня под руку и, чуть ли не силком потащил к своему столу, я уже была готова выть и брыкаться, но следующая фраза, произнесенная угрожающим, шепотом заставила меня захлопнуть рот и позволить себя увлечь.
– Тише, глупая девчонка, иначе, мне тебе уже ничем не помочь!
Он назвал меня девчонкой? Но, как он узнал? Опустившись на указанный стул, я, борясь с брезгливостью и стараясь не слишком морщиться от отвращения, чтобы никого ненароком не обидеть, положила руки на плохо знакомую с тряпкой шероховатую поверхность стола и во все глаза уставилась на незнакомца.
Небритый, с сеткой морщинок вокруг внимательных голубых глаз, он не слишком отличался от остальных посетителей, собравшихся здесь в столь ранний час и выглядел неухоженным со своими нечёсаными волосами, собранными сзади в небрежный хвост и в обветшалой серой куртке, которая когда-то была наверняка хорошего качества, нынче же превратившись в настоящие лохмотья.
– Кто вы? Что вам от меня нужно? -дождавшись, когда любопытный хозяин поставит на стол глиняный кувшин и два не слишком чистых стакана, я обратилась к тому, кто сейчас, вальяжно развалившись на стуле, оглядывал меня самым неприятным образом.
– Будет лучше, если для начала мне поведаешь: кто ты и откуда, потому что несмотря на правильную речь, акцент у тебя нездешний.
– Акцент? Но, я думала…
– Можешь поверить мне на слово, деточка, что ты всего парой слов успела привлечь внимание к своей персоне самых отъявленных бандитов в этих местах, – он кивнул в сторону стоящего возле засаленного окна столика, за которым сидели двое громил, изо всех сил старающихся прислушаться к нашему разговору. – Так что, либо ты рассказываешь мне кто ты и откуда, либо…
Я похолодела. Страх с такой силой сдавил горло, что стало трудно дышать. Могла ли я довериться кому-то, кого совершенно не знала? А вдруг, он один из них?
Шумно сглотнув и поперхнувшись собственной слюной, я закашлялась и, почти машинально приняла из рук собеседника наполненный на треть стакан, который зажмурившись опрокинула в себя, морщась от противного кислого вкуса, ещё больше обжегшего горло.
– О, Аллах! Эту гадость приготовили из крови шайтана? – я спешно достала из кармана платок и постаралась вытереть им язык, чтобы избавиться от мерзкого ощущения, которое и не желало проходить.
– Ха, – незнакомец довольно откинулся на стуле, – так я и думал! Ты – персиянка?
– Что?! Нет! Да, нашлёт Всевышний беды на этот проклятый народ! Нет, но не очень далеко оттуда. А как вы догадались?
– Видишь ли, дитя, прежде чем стать контрабандистом, я в своей иной жизни успел достаточно повидать, чтобы прекрасно разбираться в подобных мелочах. Несмотря на то, что внешность у тебя не слишком типичная для восточных женщин, тем не менее, она довольно отличается и от европейских канонов. Смею предположить, что ты дитя от смешанной связи, я прав?
Да, он был прав, но я не собиралась открывать всей правды совершенно незнакомому человеку, который слишком много знал и от которого неизвестно чего стоило ожидать.
– Допустим. Мои родители умерли от тяжёлой болезни и теперь, мне необходимо найти единственных оставшихся родственников, которые смогут позаботиться обо мне в этих чуждых мне краях. Вы поможете мне?
Мужчина бросил быстрый взгляд в сторону окна и вновь посмотрел на меня:
– Что я получу взамен? Надеюсь, ты не думаешь, что я стану рисковать собственной шеей просто так, по доброте душевной?
Он был прав, причин помогать мне у него не было, как и денег, которых я могла бы ему заплатить. Всё, что у меня оставалось – это ожерелье, которое я припрятала на самый тяжёлый момент и кольцо, с которым никогда прежде не расставалась. Что же, видимо настал тот самый момент, когда мне придётся с ним распрощаться.
Испытывая невероятные душевные муки словно лишаясь самого дорогого, я вытащила его из нагрудного кармана и протянула контрабандисту, который при одном только взгляде на перстень изменился в лице и ошарашенно воззрился на меня:
– Откуда у тебя это? Кто тебе дал? Говори! – он с такой силой схватил меня за руку, что мне показалось, что он сейчас переломает в ней каждую косточку. От невыносимой боли слёзы проступили на глазах и не имея сил сдерживаться, я простонала:
– Я не знаю! Мне его подарил один ваш соотечественник, которому я когда-то спасла жизнь…
– Соотечественник? – мужчина резко выпустил мою руку и внимательно осмотрел кольцо, не упуская ни единой мелочи вплоть до внутренней гравировки. – Господи… неужели это то, о чём я думаю?
Всё ещё потирая пострадавшую руку, я посмотрела на него как на умалишённого:
– Так, вы поможете мне или нет?
Мужчина нахмурился. Бросив взгляды по сторонам, он нервно облизнул губы и потянувшись к кувшину, залпом опрокинул в себя всё его содержимое даже не поморщившись. Не спуская с меня глаз, он вновь схватил мою руку, но только для того, чтобы вложить кольцо в ладонь, которую он тут же зажал.
– Держи это крепко, и больше никогда никому не показывай! Филдинг ни за что бы не стал разбрасываться семейной реликвией, если бы у него не было на, то серьёзных причин. У меня должок перед хозяином этого кольца, поэтому я помогу тебе, ну а ты, при случае, замолвишь за меня перед ним словечко, лады?
Мужчина плюнул в свою ладонь и протянул её мне. Я брезгливо уставилась на неё, не зная, как реагировать на подобную выходку. К моему удивлению, испытываемый мной ужас его только позабавил:
– Прости, крошка! Годы жизни среди отребий, совершенно лишили меня манер, тщательно прививаемых когда-то моими достопочтенными родителями. Так среди простых людей принято закреплять сделку. Оба плюют в ладони и скрепляют договор рукопожатием.
Я облегченно вздохнула и нашла в себе силы улыбнуться в ответ:
– Довезите меня до места, именуемого Беркширом в целости и невредимости и клянусь, что непременно пожму вашу руку… Наверное…
Громкий хохот был мне ответом. Опрокинув в себя добрую порцию кислятины и утерев рот прямо рукавом, мой случайный союзник, делая вид, что набивает табаком вытащенную из кармана трубку, процедил сквозь зубы:
– Сейчас ты встанешь и подойдя к хозяину спросишь где у них тут отхожее место, но вместо того, чтобы выйти во двор, незаметно поднимешься по лестнице на второй этаж. Вот ключ, – я едва не подпрыгнула на месте, когда почувствовала, как что-то увесистое упало мне на колени. – Моя дверь справа в конце коридора. Услышишь снаружи шум, не высовывайся, поняла?
– Поняла, – так же шёпотом ответила я, на самом деле совершенно ничего не понимая. Тем не менее, я в точности выполнила всё, о чём просил меня странный человек и заперев дверь, прислонилась к ней спиной. Сердце выбивало бешеный ритм в ожидании того, что должно было произойти следом и когда прямо под окнами раздались глухие звуки ударов и чей-то вскрик я не удержалась и бросившись к окну осторожно его приоткрыла.
Из того, что мне удалось подглядеть я поняла, что та парочка бандитов, что на протяжении всего разговора не спускала с нас глаз, поднялась сразу же после моего ухода. Не знаю каковы были их мотивы, но, если бы не новый знакомый, мне наверняка пришлось бы несладко. Он вышел во двор следом за ними и, воспользовавшись преимуществом внезапного нападения, поспешил нанести им несколько ударов, отчего они сейчас без сознания валялись прямо у его ног. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что свидетелей потасовки не было, он резко поднял голову и столкнулся с моим взглядом:
– Сказал же не высовываться, – пробурчал он, а затем махнув рукой дал понять, чтобы я немедленно спускалась, – стрелой сюда пока эти, – он пнул одного из них под рёбра ногой, обутой в замызганный сапог, – не оклемались и не бросились нас догонять!
Повторять дважды мне не требовалось. Его слова ещё звенели в воздухе, а я уже была на заднем дворе. Не дожидаясь пока нас кто-нибудь заметит и поднимет тревогу, мы перелезли через невысокий частокол и бросились наутёк туда, где у моего неожиданного спутника, как оказалось, была припрятана лодка.
Солнце ещё не успело подняться высоко, как мы на всех парусах покинули не слишком гостеприимный берег.
Глава 32
Тони, так звали моего нового друга, оказался довольно приятным собеседником и интересным рассказчиком. Трясясь всю дорогу до Беркшира в странном сооружении, напоминающем наши закрытые кареты, но гораздо менее удобном и называемом звучным именем – дилижанс, он развлекал меня рассказами о здешних местах и нравах высшего общества, к которому в скором будущем я собиралась примкнуть. Узнав, что прихожусь родственницей лорду Каслуотеру, он был немало удивлён, так как в свете давно бытовали слухи, что единственную дочь лорда похитили берберские пираты, и о её дальнейшей судьбе никому ничего не было известно.
Признаюсь, светские манеры Тони, которые он изредка демонстрировал, ставили меня в тупик. Я никак не могла понять почему такой высокообразованный человек как он, который вполне мог бы построить блестящую карьеру офицера, был вынужден вести столь странный образ жизни скитальца и контрабандиста? Я пыталась это выяснить, задавая наводящие вопросы, но он всякий раз умудрялся с неизменной вежливостью и остроумием от них уклониться, своим загадочным поведением лишь ещё больше подогревая мой интерес.
Изредка, мы останавливались на постоялых дворах, но лишь для того, чтобы сменить лошадей и перекусить в местной таверне, а, едва успев привести себя в порядок, вновь трогались в путь.
Как оказалось, дилижанс обладал одной неприятной особенностью – помимо нас, в нём ехали ещё шесть человек, которые двигались приблизительно в том же направлении, что и мы. Иногда, кто-то из пассажиров добравшись до конечной точки своего путешествия покидал экипаж, но ненадолго. Буквально на следующей стоянке его место занимал новый пассажир, который продолжал свой путь в нашей компании. И, если четырём "счастливчикам" сидящим лицом друг к другу было более или менее комфортно на жёстких сидениях экипажа, то четверым остальным, вынужденным ютиться на откидных сидениях прямо на дверцах, приходилось очень туго. Со слов Тони, защёлки, часто приходящие в неисправность, регулярно играли с пассажирами злую шутку, в результате чего дверцы на большой скорости могли неожиданно распахнуться и люди на ходу попросту выпадали на землю. И было счастьем, если возница вовремя замечал произошедшее и успевал остановить лошадей, в противном случае пострадавшие пассажиры оставались невесть где и частенько без багажа, который благополучно путешествовал дальше без своих хозяев надёжно закреплённый бечёвкой на крыше экипажа.
И вот, когда по заверениям возницы стало известно, что до конца путешествия осталось не больше мили, я, предчувствуя разлуку с человеком, к которому самым непостижимым образом успела проникнуться симпатией и дружбой, решилась задать давно мучавший меня вопрос. Бросив взгляд на болтающих напротив пассажиров и убедившись, что поглощённые своим разговором они не слушают нас, я повернулась к приятелю:
– Кто он, Тони?
– Кто? Ты о ком спрашиваешь?
– Ну, – я слегка замялась, пытаясь подобрать правильные слова, – тот человек, кольцо которого ты видел. Кто он?
Мой собеседник напрягся. Отвернувшись, он сделал вид, что сосредоточился на виде за окном:
– О, узнаю эти места, крошка! Мы почти на месте.
Словно в подтверждение его слов, возница остановил экипаж и, соскочив с козел, чтобы дать ногам пару минут отдохнуть, зычным голосом провозгласил:
– Эй, кому нужно было до Рединга? Приехали.
Не дожидаясь особого приглашения, Тони вылез из дилижанса и протянув руку, галантно помог мне спуститься к немалому удивлению наших попутчиков, до сих пор принимающих меня за мальчишку. Подмигнув одной из наиболее любопытных женщин в странной украшенной искусственными цветами шляпке, завязанной под подбородком несуразно пышным бантом, Тони без дальнейших церемоний захлопнул перед её носом дверцу, чтобы она и не вздумала подслушивать.
– Дальше, сможешь добраться сама. Вон погляди, видишь верхушку церкви? Держись её, а как поравняешься, сворачивай направо и затем всё время прямо. Ну, удачи! – грустно улыбнувшись, он похлопал меня по плечу.
– А, как же ты? Куда, ты теперь? – почему-то было тяжело расставаться с этим человеком, на время путешествия заменившего мне отца и старшего брата.
– Пока до Лондона, нужно привести в порядок кое-какие дела, ну а дальше… там, крошка, уж как карта ляжет, – подмигнув, он сделал вид, что плюнул в руку и протянул её мне. На этот раз я не сомневалась. В точности повторив его манеру, я приняла его руку и крепко пожала, чем вызвала его громкий смех.
– Эй, долго вы ещё там? – грубый голос кучера раздался с козел, на которые он вновь успел взобраться.
– Иду уже, – крикнул в ответ Тони, и прежде чем влезть внутрь, внезапно притянул меня к себе. – Он хороший человек, тот, кто дал тебе кольцо. Когда-то, мы были добрыми друзьями.
– Когда-то? Что же испортило вашу дружбу?
– Я убил его брата, – откровенный ответ ошарашил меня, заставив отпрянуть назад.
С расширенными от ужаса глазами, я, потеряв дар речи следила за тем, как Тони отвернувшись, забрался внутрь и с видом господина велел вознице трогать.
Дилижанс подпрыгивая на ухабах покатил дальше по дороге, в то время как я, осталась в центре развилки, всё ещё с трудом переваривая то, что только что услышала.
День клонился к вечеру и стоило поторопиться, чтобы не вваливаться в дом к бабушке с дедушкой в темноте. Тряхнув головой решительно прогоняя прочь неприятные мысли, вызванные неожиданным признанием Тони, я закинула узелок с нехитрыми пожитками на плечо и зашагала туда, где среди деревьев виднелась маковка небольшой церквушки.
Поместье Уиллоуз-мэнор, до которого меня любезно предложил подвезти пастор, направляясь в двуколке в ту же сторону, оказалось именно таким, каким его когда-то описывала матушка: величественной усадьбой, окружённой со всех сторон красивым парком, к которому вела широкая подъездная аллея, сплошь посыпанная белым гравием. Стены большого двухэтажного дома были художественно увиты плющом с одной стороны так, что были видны только окна, причудливо смотрящиеся в живой зелёной раме.
На настойчивые вопросы священнослужителя относительно того, что мне могло понадобиться от хозяев поместья, я уклончиво отвечала, что ищу работу. Ну, а так как я всё ещё была переодета мальчишкой, ему пришлось поверить мне на слово и переключить всё своё внимание на дорогу.
– Ну, вот мы и приехали, сынок, – пастор грузно спустился на землю и передал поводья словно по волшебству появившемуся вмиг лакею в зелёной с серебром ливрее. Как мне успел объяснить по дороге до Беркшира Тони, каждый благородный дом отличался собственными цветами, и потому, при одном лишь взгляде на ливрею слуги всегда можно было с точностью определить, какой семье он служит.
– Надеюсь, родители должным образом воспитали тебя в христианской вере, и ты не станешь пропускать ежевоскресные службы в нашем приходе? – спросил священник прежде, чем постучать в большую, обитую кованым железом дверь.
Я чуть не поперхнулась. Мусульманка в церкви? Да мои покойные родители в могилах перевернутся от подобной новости, ибо мама, ещё до моего рождения приняла веру отца и сделала всё, чтобы и я была воспитана по исламским законам. Однако, как объяснить это пастору? Не зная, что ответить, я лишь неопределённо кивнула и пожала плечами.
Уверенный в том, что перед ним очередная заблудшая овца, которую срочно нужно спасти и ввести в лоно стада, падре повернулся было ко мне готовый разразиться целой тирадой, когда дверь широко отворилась и в проёме появился худощавый пожилой дворецкий, в котором я безошибочно признала часто описываемого мамой Эндрюса.
Почтительно склонившись в приветствии, слуга любезно произнёс:
– Добро пожаловать в Уиллоуз-мэнор, отец Одли. Уверен, леди Каслуотер, которая нынче пребывает в добром расположении духа, будет рада вас видеть к ужину.
Приняв от священнослужителя шляпу и перчатки, он предложил ему проследовать в малую гостиную, когда взгляд его упал на мою стоящую в сторонке персону.
– А вы, молодой человек, кто бу…– внезапно он осёкся. Словно не доверяя собственным глазам, он достал из жилетного кармана монокль, которым так же частенько пользовался и мой отец и, вставив в правую глазницу воззрился на меня так, будто увидел привидение:
– Святый Боже! Это вы? – монокль упал и беспомощно повис на тонкой цепочке в то время, как преданный слуга, борясь с эмоциями протёр дрожащими пальцами внезапно покрасневшие глаза.
К счастью, священник к тому моменту успел пройти в гостиную, так что отпала необходимость объяснять постороннему странное поведение дворецкого. Слова были не нужны, я и так всё поняла. Если бы не цвет волос – у мамы белокурый, а у меня – иссиня- чёрный, я была бы точной копией юной Вайолет Каслуотер, как она звалась до тех пор, пока хан не назвал её из-за необычного цвета глаз другим созвучным именем – Бановша- фиалка.
– Нет, Эндрюс, я не Вайолет, – подойдя к нему ближе, я взяла его за трясущиеся руки и заставила на себя взглянуть, – я её дочь…
* * *
Тони и сам не знал, почему рассказал этой малышке с фиолетовыми глазами то, в чём никогда и никому признаваться не собирался. Возможно, она напомнила ему младшую сестрёнку Розмари, которую он оставил на попечение незамужних тёток много лет назад, сбежав как последний мерзавец, пристрелив своего лучшего друга.
Та ночь, изменила судьбы многих людей, и в первую очередь его собственную. Будучи единственным наследником вполне приличного поместья по соседству с Рейвенхёрстом, он с самого детства дружил с обоими сыновьями барона Блейкни, после отъезда Райтона особенно сблизившись с его старшим братом Родни, наследником барона. Молодые люди были неразлучны: вместе охотились, вместе играли, вместе волочились за местными красотками. Казалось, что так будет всегда, но, как же они все ошибались…
Встреча на одном из приёмов с юной нареченной Родни по имени Мирабель Бересфорд, перевернула с ног на голову всю его дальнейшую жизнь. Увидев её впервые, Тони решил, что она- самый настоящий ангел, спустившийся с небес, чтобы лишить его покоя и сна. Прекрасная, как сама любовь, Мирабель озаряла своим внутренним светом всё вокруг так, что ему захотелось прикоснуться к ней, получить возможность узнать, как это бывает, когда ты любим такой, как она. Он и не мечтал, что девушка соизволит с ним хотя бы заговорить, но она это сделала. Сначала, это были короткие и ничего не значащие фразы о погоде, о музыке, о том насколько нелепо выглядит супруга майора Эдвардса в розовом платье с буфами и дюжиной бантиков в причёске, но, постепенно, по мере того как они стали чаще сталкиваться на балах и музыкальных вечерах, разговоры всё чаще стали принимать всё более фривольный характер. Тони и сам не понял, как это произошло, но он стал отчаянно нуждаться в обществе юной красавицы, чей невинный взгляд и чуть капризно надутые губки привлекали его гораздо сильнее, чем десятки откровенных декольте и призывных вздохов местных кумушек, бывших не против того, чтобы оказаться в постели с одним из самых завидных холостяков графства.
Он презирал их. Неверные жёны не вызывали в нём ни сочувствия, ни жалости, но только не она! Мирабель была его ангелом, чья святость не подвергалась никаким сомнениям. Непреодолимое желание видеть, слышать, прикасаться к ней заставляли Тони всё больше отдаляться от друга Родни, предпочитая общество его невесты, и, однажды, он услышал от неё то, о чём не мог и мечтать, робкое и едва слышное: «Я люблю вас"…
И он пропал!
