скачать книгу бесплатно
С тысячелетнею старухой;
И пели лунные лучи
В мое расширенное ухо.
Андрей Белый
«Карма»
Мы с рождения привыкли к трёхмерному пространству. Наши органы чувств не в состоянии воспринять большее число измерений, даже если допустить, что они действительно существуют. Как правило, человеческое воображение также неспособно представить что-то, помимо длины, ширины и высоты. Между тем то, что увидел ночью Анатолий, могло бы послужить косвенным свидетельством того, что пространственных измерений не три, а больше.
В Мультивселенной, в многомерных пространствах, располагаются трёхмерные миры, и их бесчисленное множество.
Физические законы в них могут быть различны. Но по странной прихоти природы встречаются, и весьма часто, миры-близнецы, абсолютно идентичные. Однако как бы ни были они похожи, они обычно абсолютно независимы друг от друга.
Иногда какое-либо невероятное стечение обстоятельств приводит к искривлению одного из трёхмерий в направлении, не имеющем названия в людских языках. Два параллельных мира соприкасаются. Это бывает нечасто, но гораздо реже начинаются контакты между их обитателями. Подобные связи всегда имеют удивительные последствия, чаще всего неприятные для обеих сторон.
Итак, в одном из трёхмерных миров, соседствующих с нашим, живет раса эребов.
Анатолий увидел крошечный кусочек их мира, показавшегося ему пустым и бесконечным. Это было обманчивое впечатление. Анатолий ошибся, что вполне естественно – их среда обитания была слишком непохожа на нашу.
Эребы жили в открытом космическом пространстве.
Планетарная система, где они обосновались, была очень похожа на Солнечную. Вокруг жёлтой звезды, которой эребы за миллиарды лет существования расы так и не удосужились дать название, вращалось семь планет. Первые три были земного типа, остальные – гиганты, подобные Юпитеру или Сатурну. Пространство между орбитами третьей и пятой планет наилучшим образом подходило для комфортного существования эребов.
Это почти совершенные создания, чистый интеллект, лишенный плоти, ибо едва ли можно назвать плотью ту газообразную субстанцию, из которой они состоят. Если бы земным ученым довелось исследовать эреба, они никогда не пришли бы к выводу, что перед ними – столь упорно и тщетно разыскиваемая внеземная жизнь, и были бы по-своему правы. В сущности, эреб – разум, нашедший себе пристанище в неживой материи. Тело его представляет собой пылевую туманность.
Еще точнее, такая туманность состоит из пылевой плазмы[7 - Ионизированный газ, содержащий частицы твёрдого вещества. Частицы могут образовывать правильные трёхмерные структуры, подобные кристаллической решётке.], имеющей кристаллическую структуру.
Итак, в химический состав эребов не входят белковые соединения, но эребы умеют радоваться и огорчаться, и стремятся к тому, чтобы продлить существование своего ‘я’ как можно дольше, то есть им присущ инстинкт самосохранения. Поэтому заметим сразу, что будем применять по отношению к этим существам определение ‘живые’, хотя бы для удобства описания их нравов.
Их век необыкновенно долог. Средняя продолжительность жизни эреба сопоставима с продолжительностью существования человеческого рода[8 - Около двух миллионов земных лет.]. Им не приходится заботиться о хлебе насущном, ибо их звезда предоставляет им все необходимое. В этом они немного похожи на земные растения, но им не нужны вода и почва.
О происхождении своей расы они не имеют ни малейшего представления. Письменности у них нет, а устные предания чрезвычайно скупо повествуют о прошлом. К тому же эти предания очень быстро умирают, потому что эребы редко контактируют друг с другом.
По человеческим меркам каждый эреб – гениальный математик, физик и астроном. За долю секунды, не пользуясь никакими приборами, они рассчитывают орбиты малых планет и оценивают концентрацию частиц в исходящем от звезды потоке плазмы. Подобные вещи имеют для них самое серьезное значение.
Для эреба представляет большую опасность встреча с астероидом, которых в этом уголке космоса немало. В результате такого столкновения живая туманность погибает сразу. Крохотные пылинки, составлявшие ее, частично притягиваются к астероиду, остальные разлетаются в разные стороны. Иногда они образуют довольно крупные сгустки пылевой материи, но пройдут десятки, сотни или даже тысячи земных лет, прежде чем другой эреб наткнется на останки своего сородича, с интересом посмотрит на них и вольёт в собственное тело.
Скорее всего, эта находка станет для него не напоминанием о случившейся трагедии, а весьма радостным событием. Не всякая пылинка годна для формирования тела эреба. Эребы бродят по всему подвластному им огромному пространству, собирая такие частицы, и каждая из них является большой ценностью. Так что подобный каннибализм для представителей этой расы – дело вполне обычное и не подлежащее осуждению.
Очень рискованно для эреба попасть в сильное электромагнитное поле планеты или крупного спутника. От этого разрушается структура плазменно-пылевых кристаллов, из которых состоит организм этих существ. Нарушается обмен веществ, и живая туманность довольно быстро умирает.
Если покинуть окрестности планеты быстро, то у эреба остается шанс выжить. Но чаще всего борьба с магнитным полем продолжительна, и в этом случае эреб обречен на гибель. Иногда он так и не вырывается из этих пут и постепенно рассеивается в магнитосфере.
По отношению к своим сородичам средний эреб настроен холодно, если не сказать враждебно, подобно крупному хищнику-одиночке. Излучения звезды хватает на всех, но столь необходимых этим существам пылевых частиц не так уж много. Порою эребы даже начинают охотиться друг на друга.
В открытую они схватываются редко. В этом случае всегда побеждает сильнейший – тот, в котором больше материи. Он просто поглощает противника, словно амёба – частицу протоплазмы. Но эреб меньших размеров, проворный и подвижный, как правило, легко уходит от погони, избегая опасной встречи. Если же соперники примерно одинаковы, столкновение может погубить обоих, и они превратятся в обычное облако космической пыли.
Схватка двух и более эребов – очень красивое зрелище. Туманности, похожие на играющих привидений, танцуют в пустоте, принимая самые причудливые формы. Цель этого танца – заманить противника в ловушку, например, на орбиту астероида. Это очень трудно – ведь все они прекрасно осведомлены о движениях космических тел в их системе. Битва может длиться долго, очень долго, терпения эребам не занимать, у них впереди почти вечность. От этих боев они получают невероятное наслаждение, словно обезумевшие шахматисты, ставкой в игре которых служит жизнь. Смерть же они считают заслуженной карой за допущенный промах.
Эреб, с которым удалось поговорить Анатолию, попался в ловушку особого рода.
Эти существа бесполы, но для продолжения рода нужны все же две особи. Они сливаются друг с другом и интенсивно смешивают частицы своих тел, образуя единую туманность из пыли и плазмы. Туманность эта велика по своим размерам и чрезвычайно разрежена. Некоторое время (краткий миг по меркам эреба, а по человеческим – несколько десятилетий) она остается в таком состоянии, а потом начинает сжиматься. По достижении определенной степени плотности она распадается примерно на двенадцать частей, каждая из которых становится самостоятельным эребом.
Совершение подобного акта – величайшая редкость. Чувству следует быть обоюдным, то есть соединения должны пожелать оба участника. Однако после соития индивидуальность тех, кто подвергся слиянию, не восстанавливается. Любовь губит эреба, и отдаться страсти – значит, совершить самоубийство.
Безответных чувств у мыслящих туманностей не бывает. Если вдруг эреб встречает свою половину, он сразу осознает, что это именно она, и объединяется с ней в единое целое, не ведая колебаний. Подобные события заносились бы в летописи, если бы эребы их вели. Они бывают раза в два реже, чем естественная смерть, и раз в десять реже, чем смерть насильственная. Так поддерживается постоянная численность расы, колеблющаяся в пределах ста тысяч особей.
Этот отлаженный механизм не должен был давать сбоев. И все же сбой случился и сделал судьбу Лахезис столь необычной.
Она[9 - Как и любой эреб, Лахезис не имела пола, но раз уж она принимала для общения с людьми облик женщины, будем считать ее женщиной.] безмятежно дрейфовала в пространстве, не особенно заботясь о направлении. Это был безопасный район. Астероидов здесь крутилось мало – несколько крупных планеток неправильной формы, траектории которых были определены раз и навсегда. Лахезис приняла вид простыни – идеального квадрата, чрезвычайно тонкого, и всей плоскостью этого квадрата повернулась к звезде. Лавина квантов проходила сквозь Лахезис, пронизывала её насквозь, вызывая приятные щекочущие ощущения. Истончённое тело эреба подрагивало, словно парус, колеблемый ветром. Лахезис наслаждалась. Она чувствовала себя единственным живым и мыслящим существом во вселенной, и вселенная принадлежала ей. Её острый ум создавал в те минуты великолепную математическую поэму, к сожалению, навсегда для нас потерянную.
Эта идиллия закончилась резко и грубо. Лахезис уловила движение в пространстве невдалеке от себя, и тут же насторожилась. Края квадрата стремительно подвернулись, и через долю секунды живая туманность превратилось в сферу. Так она замерла, изучая окрестности, пытаясь выяснить, что же нарушило её блаженство.
К ней быстро приближался её сородич. Он находился уже близко, слишком близко. Этот эреб был гораздо крупнее Лахезис, и в открытой схватке она была бы поглощена им без остатка через несколько минут.
Взвесив свои шансы, Лахезис обратилась в бегство. Тело её сжалось, уплотнилось и слегка вытянулось. Пулей мчалась Лахезис сквозь бесконечный космос, а за нею неумолимо двигался её преследователь.
Она должна была бы легко скрыться от него, но другой эреб, как ни странно, не отставал. Он принял угревидную форму и скользил по её следу, как гигантская белая змея. Лахезис никогда бы не подумала, что такая крупная туманность может быть столь подвижна. Враг постепенно догонял ее. Она уже представляла, как её обволочет огромное облако, закрыв от неё свет, как будут разрываться связи между частицами, составляющими её тело, и медленно и мучительно будет гаснуть её разум, силой изгоняемый из материального пристанища…
Но вышло иначе.
Уже отчаявшись, Лахезис услышала, как преследователь обращается к ней.
– Остановись…
Это поразило ее. Эребы, самодостаточные создания, редко разговаривают друг с другом. А в этот миг, когда она выступала в роли жертвы, а враг её – в роли охотника, им и подавно было не о чем разговаривать.
Она не ответила и прибавила скорость, насколько возможно.
– Остановись…
Лахезис знала, что двигается вперед стремительно, и пояс астероидов уже близок. Тем не менее, она упорно продолжала бегство, надеясь, что преследователь, увлеченный погоней, позабудет об этой опасности и столкнется с одной из бесчисленных маленьких планеток. Это был её единственный шанс спастись.
Тем временем с другим эребом происходили удивительные метаморфозы. Он менял форму. Гигантский белый угорь становился короче, втягивал в себя хвост, уплотняя заднюю часть. Одновременно с этим он разинул пасть, грозящую проглотить Лахезис, и стал открывать её шире и шире. Отверстие это все увеличивалось, и та материя, которая прежде была хвостом угря, плавно перетекала вперед, отчего края отверстия утолщались. Теперь это был не угорь, это была невероятных размеров чаша. Преследователь сделал мощный рывок… Миг – и Лахезис была уже внутри этой чаши!
Со всех сторон окружила её белесая субстанция, и только впереди она могла ощутить присутствие звезд. Лахезис летела к ним, и чаша сопровождала ее. Как ни изворачивалась живая туманность – ей не удавалось вырваться из пленившего её сосуда.
Происходило что-то очень странное…
Наконец Лахезис свернулась, как ёж, и стала покачиваться из стороны в сторону, не касаясь стенок чаши.
– Ты самое прекрасное существо, которое мне доводилось видеть, – произнес другой эреб после долгого молчания.
– Не понимаю, – сказала Лахезис. – Убей меня или отпусти.
– Я собирался убить тебя и стать еще сильнее, чем я есть, но во время погони разглядел твою красоту…
– Не понимаю, – повторила Лахезис.
– Я желаю соединиться с тобой.
– Этого не может быть, – заявила Лахезис.
– Почему?
– Я не хочу этого, значит, и ты не можешь хотеть.
– Может быть, наоборот – я хочу этого, значит, и ты должна хотеть.
– Какая нелепость… – с досадой произнесла она. – Убей меня.
Прошло очень, очень много времени.
– Нет,– сказал другой эреб. – Я поступлю иначе.
Он заскользил куда-то в сторону, медленно и плавно, не выпуская Лахезис из своих объятий. В круглом отверстии над нею постепенно менялась звездная картина. Звезд было много – тысячи. Потом их стало мало – десятки. А потом они исчезли совсем, и вместо них появился уродливый, выщербленный, неровный бок миниатюрной планетки, бесформенной глыбы из льда и камня.
В этом месте он замер надолго. Словно паук, он плел сеть из электромагнитных полей, опутывая Лахезис этой сетью. Нематериальные, но прочные нити постепенно привязывали её к астероиду. Она была беспомощна и ждала. Одно неловкое движение – и другой эреб поглотил бы ее, даже сам того не желая. Лахезис испытала немыслимое облегчение, когда, наконец, его тело содрогнулось, и он исторг её из себя, будто земная женщина – младенца из матки.
Но радость её была преждевременной.
– Ты будешь ждать меня здесь, – заявил он уверенно, словно поставив точку в коротком рассказе. Развернулся и неторопливо потек прочь. Не поплыл, а именно потек, превратившись в длинное каплевидное облако, по поверхности которого пробегали частые колебания, подобные волнам.
Так началось заточение Лахезис. Она обращалась вокруг астероида на манер спутника. Это был первый случай в истории, когда эреба взяли в плен. Похититель сделал её тюрьму столь маленькой, что она не могла даже устроиться поудобнее. Лахезис была заперта в тесном пространстве, что причиняло ей немыслимые страдания. Субстанция, из которой она состояла, была сжата слишком плотно для нормального самочувствия эреба. Она без конца извивалась, отыскивая более удобную позу. Но двигаться было трудно, и через какое-то время тело её онемело, и живая туманность впала в полудрему.
Еще до того, как Лахезис охватило это оцепенение, она начала искать способ вырваться из плена. Её органы чувств, не похожие на человеческие, усердно исследовали пространство, отыскивая источники поля, удерживающего её здесь. Если бы удалось добраться до них, она могла бы разрушить свою тюрьму. Но похититель сумел так запутать свою сеть, что Лахезис никак не могла вычислить, за какою ниточку дернуть, чтобы освободиться.
Самым неприятным было то, что когда она погружалась в сон, то полностью теряла контроль над ситуацией. За это время её путы переплетались совсем по-другому, и когда она вдруг просыпалась, приходилось все начинать сызнова.
Обычно её будил один вопрос, все время один и тот же, долгие, долгие годы.
– Согласна?
– Нет, – отвечала Лахезис, содрогаясь при мысли о том, что может исчезнуть из этого мира навсегда. Тюремщик её не настаивал и уходил прочь. Она оставалась одна и начинала шарить вокруг, отчаянно, вслепую, надеясь обнаружить эти проклятые узлы, привязавшие её к астероиду. Постепенно сон возвращался назад, как Лахезис ни боролась с ним, и разум её вновь надолго опускался в чёрную пропасть небытия.
Но однажды ей удалось найти способ продлить своё бодрствование.
Поле, окружавшее ее, было необычным. Эребы часто строили подобные капканы, чтобы уничтожить противника, но никогда – чтобы удержать его. Это была уникальная конструкция, гениальная выдумка преследователя Лахезис. Созданная им клетка была продумана до мелочей, и изящество замысла восхищало даже саму пленницу. Но все же он допустил одну странную ошибку.
В месте заточения Лахезис трёхмерие эребов искривилось в четвертом направлении, направлении, которого их органы чувств не могли воспринимать, так же как и человеческие. Образовалось нечто вроде воронки, сквозь горлышко которой Лахезис могла заглянуть в другое пространство, параллельное своему. Здесь жили люди.
Живая туманность особым образом поворачивалась в своей темнице, и перед ней открывалось чудесное окно. Разумеется, она не могла проникнуть сквозь это окно в чуждый ей мир, да эреб и не выжил бы здесь ни секунды. Зато Лахезис могла наблюдать[10 - У Лахезис, конечно, не было ни зрения, ни слуха, ни осязания в нашем понимании. Органы чувств эреба принципиально отличны от человеческих, и каким наш мир представлялся ей, можно только гадать.] и удивляться.
Сперва она даже предположить не могла, что здесь обитают разумные существа. Невероятная плотность материи поразила её и напугала. Разумеется, Лахезис знала, что тела бывают и твердыми, например, астероиды – это неизбежное зло… Но в этом месте, которое она сейчас наблюдала, находилось слишком много разных мелких предметов, и они медленно двигались по непредсказуемым траекториям. Единственное, что объединяло эти хаотичные движения – тела не пытались оторваться от поверхности планеты.
А Лахезис довольно быстро поняла, что перед ней именно планета, и это привело её в ужас – ведь для эреба приближение к подобному космическому телу означало верную гибель. Со временем она успокоилась, осознав, что опасности для неё нет, но тут её ждало новое невероятное открытие. Оказалось, что её органы чувств хорошо приспособлены для чтения мыслей этих беспорядочно перемещающихся предметов…
Они пытались мыслить!
Это явилось полной неожиданностью для Лахезис, и она содрогнулась от отвращения, потому что это было кощунственной насмешкой над самой сущностью разума. Разум должен оставаться свободным и не отягощенным плотью. Даже та разреженная субстанция, из которой состояли эребы, минимум материи, максимум чистого духа, – даже такое тело требовало забот и отвлекало от размышлений. Эти же существа вынуждены были так много думать об удовлетворении всевозможных потребностей своих тел, что ни на что другое у них просто не оставалось времени. Но все же они были способны к абстрактному мышлению. Лахезис очень долго следила за ними, и по прошествии некоторого времени её отвращение уменьшилось, и осталось лишь недоумение – оба этих чувства доселе были незнакомы эребам…
Ей были неприятны эти существа – люди, как они себя называли. Она уже переносила на них своё раздражение из-за затянувшегося плена. Лахезис начинало казаться, что именно они каким-то образом виновны в её бедах. Тюремщик появлялся нечасто, а люди – вот они, причем они были свободны, разумеется, в своем ограниченном мире. Они медленно ползали по поверхности родной планеты, придавленные силой тяжести, самодовольные и самоуверенные, искренне считающие себя венцом творения…
Случайно Лахезис обнаружила, что некоторые из них могут чувствовать её присутствие. Они начинали ощущать, что в их сознании, в их внутреннем мире пассивно, но уверенно расположилось инородное – нет, не тело, конечно, но далекий от их понимания разум. От этого они впадали в тоску и беспокойство. Их жалкий мыслительный аппарат пытался изгнать чужака. Такой подвиг был бы не по силам человеку, но на помощь приходила сама природа. Лахезис засыпала и теряла свою жертву.
Порой её вторжение в человеческие мысли вызывало не испуг, а иной отклик – любопытство или даже радость… её принимали за некое сверхъестественное существо – в общем-то, она им и являлась – и просили об исполнении желаний. Это случалось крайне редко – ведь человеку свойственно бояться потерять разум или душу, а общение с Лахезис явно угрожало и тому, и другому.
Это наивное стремление использовать её долго служило для Лахезис источником забавы, но однажды она выяснила, что контакт с людьми для неё очень важен. Пока человек был связан с ней мысленными узами, она бодрствовала. А чем дольше она бодрствовала, тем больше была вероятность отпереть проклятую клетку.
Открытие следовало за открытием. Соединив свой разум с разумом человеческим, Лахезис получала огромную власть в земном мире. Точнее сказать, власть получал человек, который соглашался допустить её в своё сознание. Он обретал способность влиять на себе подобных.
Степень этого влияния зависела только от него. Чем незауряднее был хозяин Лахезис, чем большей решительностью, чем большей силой воли он обладал, тем большее могущество он получал от неё. В умелых руках она могла стать оружием страшнее водородной бомбы. Но как ни странно, только один человек сумел воспользоваться всей её мощью…
Впрочем, об этом речь впереди…
Теперь Лахезис постоянно искала контакта с людьми. Их страх перед ней, страх, который она прежде воспринимала как должное, как естественный трепет перед высшим существом, стал для неё помехой. Существовала тысяча причин, по которым они отвергали ее, но основных было всего две.
Они думали, что сходят с ума. Следует отметить, что постоянное общение человеческого существа с Лахезис именно к этому результату и приводило.
Они думали, что с ними говорит дьявол, и боялись за свою душу.
Попытки Лахезис объяснить, кто она и откуда, редко имели успех, настолько редко, что она совсем оставила их. В сущности, не очень-то ей это было надо. Она легко вошла в роль демона, демона-искусителя, и ей было чем искушать. Теперь она являлась людям, которые сами желали встречи с ней.
После длительных исследований, то и дело прерываемых многолетним сном, Лахезис удалось разработать систему, удалось создать колокольчик, с помощью которого можно было разбудить ее. Действия, которые человеку надлежало для этого совершить, были весьма несложными. Лахезис настроила эту схему методом проб и ошибок, и сама не вполне понимала, почему она срабатывает. Но схема действовала. То тут, то там, в разные времена, в разных странах всплывали неведомо откуда условия пробуждения этого необычного демона. Сон живой туманности прерывался, и она заглядывала в мир людей, чтобы принести зло…
Лес
Ничего этого не было в тексте, светящемся на экране, и Анатолий, конечно, ничего не понял. Перед ним были… стихи. Анатолий читал, недоумевая.
Он не верил в потусторонние силы. Но чтобы его подсознание выкидывало такие штуки… тоже как-то сомнительно.
Я Лахезис, прядущая нить.
Человек, повтори мое имя.
Я сумею судьбу изменить,
Дать великую власть над другими.
Лишь решись обратиться ко мне,
Брось сомненья, они бесполезны,
И на зов твой, покорна вполне,
Я приду из космической бездны.
