скачать книгу бесплатно
Ари не проявил интереса к этому вопросу и сменил тему:
– А ты? Будешь поступать в университет?
– Да, – ответила она сразу. – Но не сейчас. Сначала надо кончить гимназию… Мне пришлось спешно уезжать из Патрексфьордюра… – Она замолчала.
Что-то было в ее жизни в Патрексфьордюре, о чем она, казалось, не хотела говорить.
После короткой неловкой паузы она продолжила:
– Может быть, я поступлю в университет в Акюрейри, а может быть, поеду на юг. Хотя мне, наверно, будет трудно прижиться в таком большом городе, как Рейкьявик…
– Не такой уж он и большой, вполне можно привыкнуть. Я живу в центре города, в районе порта.
Он разговаривал с ней, как со старым другом, что было удивительно, но всего ей не рассказывал. Не стал говорить и о Кристине. По какой-то причине ему не хотелось признаваться, что у него есть подруга. А так как Угла не спросила об этом, обошлось без вранья.
– Значит, для тебя это большая разница, – сказала она. – Хотя тут ты тоже недалеко от гавани, только другой.
Чего-то он в ней не понимал. Она жила вдали от родителей, но в ее глазах была какая-то печаль, которую нельзя было объяснить только этим фактом. Даже когда она улыбалась, глаза были грустные.
– И гор там нет… – сказал он и улыбнулся.
– Конечно. Они немного давят на людей, правда?
– Точно, – согласился он и поспешил сменить тему. – Ты останешься здесь на Рождество? – спросил он.
– Да, приедут родители и проведут здесь все праздники. Мама приготовит что-нибудь вкусное, рождественская кулинария – не сильная моя сторона.
По выражению ее лица он понял, что она радуется их приезду.
– Пожалуй, и не моя тоже, – сказал Ари с нарочитой скромностью. – Но я все же состряпаю что-нибудь неординарное. – Он сделал глоток чая, хотя тот был еще слишком горячим. – В сочельник я дежурю. Возьму с собой рождественское угощение и хорошую книжку.
– Грустная история.
Ари оценил ее сочувствие.
– Да, грустная, но у меня не было особого выбора.
– А твои родители приедут сюда на праздники?
Чертовски трудный вопрос. Ари не имел обыкновения объявлять людям, что он сирота. Не хотелось отличаться от других.
– Нет… Я потерял своих родителей очень давно. – Он посмотрел на нее и тут же отвел взгляд.
Смутившись, Угла опустила глаза в чашку с кофе.
– Прости. Я не знала, что ты…
– Все нормально. – Он добавил: – К этому привыкаешь.
– Это правда? – неожиданно спросила Угла.
– Что? – переспросил Ари.
– На самом деле привыкаешь?
– Да… Хотя на это требуется время. Это не происходит в одночасье. Но становится легче. Со временем. Жизнь продолжается…
Угла молчала.
– А почему ты задала этот вопрос? – вдруг спросил Ари.
Она помолчала, снова опустив взгляд в чашку, потом посмотрела на него и сказала:
– Я потеряла… моего любимого несколько лет назад… Поэтому я сюда и переехала.
Чувство утраты было знакомо Ари не понаслышке, ему часто приходилось слышать слова сочувствия в свой адрес, и он никогда не мог подобрать нужных слов в ответ.
– Мои соболезнования, – сказал он, не зная, что еще добавить, и понимая, что его слова не имеют смысла.
– Спасибо.
– Как он умер?
– Ну… Мы пошли прогуляться, дело было в Патрексфьордюре, в субботу вечером. Там есть одно милое местечко. Он… Он – это Август. – Она помедлила, словно ей было трудно произносить вслух его имя. – Он поссорился с одним приезжим, который был очень пьян. Один удар, он упал и… уже не очнулся.
Она повторила:
– Всего-навсего один удар.
Ари видел, что ей тяжело говорить об этом и вместе с тем это приносило ей облегчение.
– Мне очень жаль, что так вышло, – произнес он. – Очень жаль.
– Спасибо, – ответила она совсем тихо.
Она отставила чашку и посмотрела на часы.
– Я не буду держать тебя весь вечер, – сказала она с нарочитой веселостью. – Не пора ли нам перейти к делу?
– Да, я попытаюсь вспомнить то, что мы прошли на прошлой неделе… Это будет не очень легко…
Он сел к пианино и положил руки на клавиши.
– Нет, не совсем так, – сказала Угла, мягко обхватила его правую руку и поправила ее.
Он покраснел от ее прикосновения, ощутив исходящее от нее тепло.
– Спасибо, так лучше, – сказал он и неожиданно понял, что между ним и Кристиной тысячи километров.
Глава 11
Он повысил голос и снова спросил, где они прячут деньги, достаточно громко, чтобы напугать ее, но недостаточно, чтобы его услышали на улице. Когда он спрашивал ее о деньгах в первый раз, она отдала ему свой кошелек. Она все еще была в плаще, в котором выбегала за рисом.
За рисом? Она совсем забыла о нем. И тут же она отбросила эти мысли, удивляясь, что может беспокоиться о рисе в такой момент.
Он сразу же быстро изучил содержимое кошелька, увидел, как мало там наличных, и снова спросил, где, черт побери, лежат деньги.
Она покачала головой. Тогда он спросил, где их сейф.
Она снова покачала головой, но взгляд, вероятно, ее выдал. Как кот во время охоты, он сразу почуял, что она лжет.
Он сделал шаг вперед, приставил нож к ее горлу и сказал, что дает ей возможность выбрать. Если она скажет, что у них нет никакого сейфа, он убьет ее прямо здесь и прямо сейчас. Водить его за нос он не советует.
Она заколебалась, но потом показала ему путь вниз по лестнице, по коридору, который вел к прихожей и дальше к маленькой кладовке. Сейф сразу там и обнаружился, когда он зажег свет – слабая лампочка осветила помещение; сейф был большой и внушительный.
Он посмотрел на нее.
Она поторопилась сказать раньше, чем он спросил, что не знает кода, придется ждать, когда вернется ее муж.
Он опять поднял нож. Сердце в ее груди стучало с бешеной силой.
Раздался телефонный звонок, и это, возможно, спасло или, по крайней мере, продлило ей жизнь.
Глава 12
Сиглуфьордюр,
Рождественский сочельник 2008 года
– Счастливого Рождества, командир! – радостно крикнул Томас и вышел на мороз.
Ари собирался ответить, но услышал, как закрылась дверь; нет смысла произносить рождественские поздравления, которые услышит только он, решил Ари. Он сидел один за компьютером в полицейском участке. На стенах были развешаны красно-белые бумажные гирлянды, а у входа стояла пластиковая рождественская елка, украшенная дешевыми безделушками, – таким было Рождество в полицейском участке.
А может быть, этого и достаточно – участок ведь не место, куда на праздник устремляется весь город. Ари был единственным, кто должен был здесь присутствовать, начиная с полудня в канун Рождества до полудня самого Рождества. Это будет одинокая, но хорошо оплачиваемая смена; сверхурочные работы приветствуются. Он напомнил себе, что при нынешнем состоянии страны он должен быть благодарен за то, что вообще имеет работу.
И все же не такого Рождества он ждал, первого Рождества после того, как они с Кристиной решили соединить свою судьбу. Впрочем, иногда ему казалось, что с их будущим не все еще ясно. Он перебрался в другой город, но она ехать с ним не пожелала. То, что она продолжала жить в его маленькой квартирке в Рейкьявике, тоже не было большим утешением. Его квартиру вряд ли можно было считать сейчас домом, как и Сиглуфьордюр – домом Кристины.
Ему хотелось послать письмо ей, позвонить, но что-то останавливало. Она сама должна позвонить ему. Ведь это он сидел сейчас одинокий и забытый в далеком городе, вдали от всех, кого он любил.
Окруженный гирляндами.
Снег за окном валил непрерывно. Ари по очереди смотрел то на снег, то в компьютер. Один раз вышел на тротуар, чтобы подышать свежим воздухом – воздух здесь был чище, чем в Рейкьявике, в этом не было никаких сомнений, – и немного расчистил снег перед входом. Ему не очень хотелось в первый день Рождества выходить отсюда через окно, так же как не хотелось просить чьей-то помощи, если бы вдруг поступил вызов.
Ари вспомнил слова Томаса.
Здесь никогда ничего не происходит.
Дни, по правде говоря, действительно были однообразными – патрулирование и пустяковые вызовы. Единственный серьезный инцидент был связан с несчастным случаем в море, когда матрос на борту корабля сломал ногу. И Ари получил задание опросить членов экипажа. Он сделал все возможное, чтобы записать подробности аварии, но далось ему это с трудом. Он подозревал, что команда намеренно старалась использовать побольше морских терминов, которые сбили бы с толку парнишку с юга, не имеющего опыта работы на борту корабля. Но Ари не стал идти у них на поводу, прося объяснений.
Он посмотрел в окно, тишина и покой воцарились над городом.
Накануне, в День святого Торлака, он посетил маленькую книжную лавку и купил только что вышедший роман, который был в списке его рождественских желаний. Собственно говоря, этот список существовал только в его голове, и даже Кристина не могла угадать, что в нем было, когда купила ему книгу на прошлое Рождество. Его родители всегда дарили ему на Рождество книгу. Исландская традиция читать новую книгу в канун Рождества и в ранние утренние часы была важна в доме его семьи. Когда родители умерли и в тринадцать лет он остался сиротой, то переехал жить к бабушке. С тех пор он стал покупать себе на Рождество книгу, которую особенно хотел прочитать.
– Тебе не возбраняется сходить сегодня домой часов в шесть и поужинать, при условии что ты возьмешь с собой телефон, – сказал ему Томас.
Дома Ари ждали все те же четыре стены и тишина. Поэтому ему не пришлось долго ломать голову, чтобы решить, что никакой необходимости тащиться домой нет. Утром он приготовил традиционный исландский рождественский ужин – копченую свинину, обернул ее фольгой и положил в пакет, добавив две банки рождественского эля, большую белую свечу, новую книгу и взятые в библиотеке музыкальные диски.
В этом году он не получил никаких рождественских подарков, даже от Кристины. Он попытался думать о чем-то другом, но его мысли все время возвращались к Кристине, и он чувствовал необъяснимую жгучую обиду. По правде говоря, он тоже не послал ей подарка. Он знал, что совершил ошибку, бросив ее одну, не обсудив с ней свою работу, но гордость не позволяла ему это признать. Они не разговаривали с тех пор, как он сказал ей, что не сможет приехать в Рейкьявик на Рождество. Ему было стыдно, что он ее подвел, и он боялся, что она все еще злится на него. В глубине души он надеялся, что она сделает первый шаг, свяжется с ним и скажет, что все будет хорошо.
Весь день он ждал почты, надеясь, что она пришлет ему небольшой подарок или рождественскую открытку. Наконец в почтовый ящик что-то бросили, единственную рождественскую открытку. Ари нетерпеливо разорвал конверт, сердце его стучало.
Черт!
Это была открытка от друга детства. Ничего от Кристины. Он попытался подавить разочарование и порадоваться тому, что его старый друг вспомнил о нем.
Время от времени он брал в руку телефон, внутренний голос нашептывал ему, что надо забыть о ссоре, позвонить ей и пожелать счастливого Рождества. Но он боялся ее холодного ответа. Лучше не звонить, чтобы не быть разочарованным.
* * *
Томас поправлял галстук перед зеркалом. Глаза у него были уставшими и грустными.
Он не понимал, почему его жена хотела переехать на юг.
Совершенно не понимал. Он что-то сделал не так?
Они были женаты уже тридцать лет. Осенью она стала намекать, что хочет уехать из Сиглуфьордюра. Перебраться на юг, поступить в университет и снова начать учиться. Она сказала, что он мог бы присоединиться к ней в Рейкьявике, если бы захотел. Для него это было безальтернативно – он не хотел уезжать из Сиглуфьордюра и не хотел бросать свою работу. Надеялся, что она передумает, но это было маловероятным.
– Разводиться, что ли? Ты хочешь развода?
– Нет… Я хочу, чтобы ты поехал со мной. – Ее тон ясно давал понять, что у него не было решающего голоса в этом вопросе. – Мне нужны перемены.
А ему не нужны перемены.
Они обсудили это с мальчишкой, с их Томми, вообще-то, он не такой уж и мальчишка. Взрослый парень, пятнадцать лет, с осени будет учиться в гимназии в Акюрейри. Их старший давно уехал, десять лет назад, – к ним, на север, заезжал редко.
Она согласилась подождать до весны, потом поедет в Рейкьявик.
Нужны перемены.
Он понял, что она никогда не вернется.
Томми уедет в школу – и он останется один.
Он попробовал сосредоточиться, стоя у зеркала, галстук был слишком коротким. Снял его, попробовал надеть еще раз.
Чертов галстук.
Она подарила его на Рождество в прошлом году.
