скачать книгу бесплатно
– Мы – гималайские йоги, – божественные голоса, которые ответили мне, трудно описать; мое сердце трепетало.
– Как же я мечтаю отправиться в Гималаи и стать таким, как вы!
Видение исчезло, но серебристое сияние расходилось во все стороны кругами и растворялось в бесконечности.
– Что это за чудесное свечение?
– Я – Ишвара[10 - Ишвара – имя Бога как Правителя вселенной; от санскритского корня «иш», что означает «править». В индуистских священных писаниях есть 108 имен Бога, каждое из которых несет в себе различный оттенок философского значения.]. Я есть Свет, – голос напоминал шепот облаков.
– Я хочу быть единым целым с Тобой!
Божественный экстаз медленно угас, но я вдохновился на поиски Бога. «Он – бесконечная, всегда новая Радость!» Это воспоминание еще долго жило во мне после того упоительного дня.
Навсегда осталось со мной и другое детское воспоминание – навсегда в буквальном смысле, потому что я ношу этот шрам по сей день.
Мать строго приказала мне больше никогда не использовать силу слов для причинения вреда.
Тем ранним утром мы с моей старшей сестрой Умой сидели под деревом маргозы во дворе нашего дома в Горакхпуре. Сестра помогала мне изучать бенгальский букварь, но я не мог оторвать взгляд от попугаев, которые неподалеку поедали спелые плоды маргозы. Ума пожаловалась на фурункул на ноге и принесла баночку с мазью. Я намазал немного средства на свое предплечье.
– Зачем ты нанес лекарство на здоровую руку?
– Видишь ли, сестренка, я предчувствую, что завтра у меня вскочит фурункул. Я проверяю твою мазь на том месте, где он появится.
– Маленький врунишка!
– Сестренка, не называй меня врунишкой, пока не увидишь, что произойдет утром! – ответил я с негодованием.
На Уму это не произвело впечатления, и она трижды повторила свою насмешку. Непреклонная решимость звучала в моем голосе, когда я медленно ответил:
– Силой воли, дарованной мне свыше, я утверждаю, что завтра именно в этом месте на руке у меня появится большой фурункул, а твой – увеличится в два раза!
Наутро у меня вскочил большой фурункул на указанном месте. Фурункул Умы распух в два раза больше. С воплем моя сестра бросилась к Матери: «Мукунда стал колдуном!» Мать строго приказала мне больше никогда не использовать силу слов для причинения вреда. Я навсегда запомнил ее мудрую рекомендацию и с тех пор следовал ей.
Мой фурункул вылечили хирургическим путем. После небольшой операции остался шрам, заметный и по сей день. На моем правом предплечье хранится постоянное напоминание о силе простого человеческого слова.
Несложные и, казалось бы, безобидные слова, которые я с глубокой сосредоточенностью сказал своей сестре Уме, обладали достаточной скрытой силой, чтобы произвести эффект разорвавшейся бомбы. Позже я понял, что взрывную вибрационную силу речи можно мудро направить на избавление своей жизни от трудностей. Тогда получится обойтись без шрамов и родительских упреков[11 - Бесконечная сила звука проистекает из Сакрального Слова Ом, космической вибрационной силы, из которой берут начало все виды атомной энергии. Любое слово, произнесенное с ясным осознанием и глубокой концентрацией, способно материализоваться. Повторение вслух или про себя вдохновляющих слов было признано эффективным в учении Эмиля Куэ и подобных техниках психотерапии. Секрет заключается в увеличении частоты мыслительных вибраций. Поэт Теннисон описывал в своих «Мемуарах», как при помощи повторения слов выходил за пределы сознательного ума в сверхсознание: «Это началось еще в детстве, когда я оставался наедине с собой. Часто во время бодрствования я входил в своеобразный транс (трудно описать это состояние другими словами). Я начинал с того, что беззвучно повторял собственное имя, пока внезапно мое личностное сознание не концентрировалось настолько, что сама личность как бы растворялась и исчезала в безграничности бытия. При этом меня охватывало не смятение, а очень четкое осознание происходящего, которое совершенно невозможно описать словами. Смерть выглядела смехотворно невероятной, а исчезновение личности (если это можно так назвать) выглядело не потерей жизни, а единственно возможной настоящей жизнью». Далее Теннисон писал: «Это не смутный экстаз, а состояние необыкновенного удивления абсолютной ясностью ума».].
Взрывную вибрационную силу речи можно мудро направить на избавление своей жизни от трудностей.
Наша семья переехала в Лахор в Пенджабе. Там я приобрел изображение Божественной Матери в образе Богини Кали[12 - Кали символизирует Бога в образе бессмертной Матери-Природы.] и дополнил им маленькое самодельное святилище на балконе нашего дома. Мной овладела непоколебимая уверенность, что все мои молитвы, произнесенные в этом священном месте, будут исполнены. Однажды, стоя на балконе вместе с Умой, я наблюдал за двумя воздушными змеями, которые парили над крышами зданий на противоположной стороне узкого переулка.
– Почему ты притих? – Ума игриво толкнула меня.
– Я просто думаю о том, как это замечательно, что Божественная Мать дает мне все, о чем я прошу.
– Хочешь сказать, что она подарила бы тебе и тех воздушных змеев?! – моя сестра иронично рассмеялась.
– Почему нет? – я начал безмолвно молиться о том, чтобы получить их.
В Индии проводят соревнования воздушных змеев, по традиции покрывая их нити клеем и толченым стеклом. Каждый игрок пытается перерезать нить соперника. Освобожденный воздушный змей парит над крышами, ловить его очень весело. Поскольку мы с Умой находились на балконе, у нас не было ни одного шанса поймать воздушного змея. Он, естественно, взлетел бы над крышами.
Игроки на противоположной стороне улицы начали соревнования. Как только лопнула нить, воздушный змей тут же полетел в мою сторону. Резкий порыв ветра бросил его на кактус, растущий на крыше дома напротив. Обрывок нити образовал петлю, до которой я смог дотянуться. Я вручил приз Уме.
– Это просто необычное совпадение, а не ответ на твою молитву. Если еще один змей прилетит к тебе, тогда я поверю, – в темных глазах моей сестры сквозило больше изумления, чем в ее голосе.
Я принялся молиться с удвоенной силой. Другой игрок слишком натянул нить, и его воздушный змей оторвался. Змей направился ко мне, танцуя на ветру. Мой услужливый помощник, кактус, снова перехватил воздушного змея, чтобы я мог ухватиться за нить. Я вручил свой второй трофей Уме.
– Воистину, Божественная Мать слышит тебя! Для меня все это абсолютно необъяснимо! – и сестра бросилась прочь, как испуганный олененок.
Глава 2
Смерть моей Матери и мистический амулет
Больше всего на свете Мать желала, чтобы мой старший брат женился.
– Ах, когда я увижу лицо жены Ананты, я обрету рай на земле! – я часто слышал, как Мать подобным образом выражала присущее индийцам стремление укрепить и расширить семейное древо.
Мне было примерно одиннадцать лет, когда Ананта обручился. Мать уехала в Калькутту заниматься радостными предсвадебными хлопотами. Мы с Отцом остались вдвоем в нашем доме в Барели. Сюда, на север Индии, Отца перевели после двух лет службы в Лахоре.
Прежде мне уже доводилось присутствовать на двух великолепных свадебных торжествах, когда замуж вышли мои старшие сестры, Рома и Ума. Но в честь бракосочетания Ананты как старшего сына планировался по-настоящему грандиозный праздник. Мать принимала многочисленных родственников, ежедневно прибывающих в Калькутту издалека. Она разместила их с комфортом в большом, недавно приобретенном доме на Амхерст-стрит, 50. Все было готово: угощения для свадебного стола, забавный трон, на котором моего брата должны были доставить в дом будущей невесты, разноцветные гирлянды, гигантские картонные слоны и верблюды, приглашены английские, шотландские и индийские музыканты, профессиональные артисты, священнослужители для проведения древних ритуалов.
Мы с Отцом, пребывая в праздничном настроении, планировали присоединиться к семье как раз к началу церемонии. Однако незадолго до дня торжества у меня случилось зловещее видение.
Это произошло в Барели в полночь. Я спал рядом с Отцом на веранде нашего бунгало, и меня разбудило странное трепетание занавески от москитов, укрепленной над кроватью. Тонкие шторки раздвинулись, и я увидел образ своей любимой Матери.
– Разбуди Отца! – едва слышно прошептала она. – Садитесь на самый ранний поезд, который отходит сегодня в четыре часа утра. Поторопитесь в Калькутту, если хотите застать меня живой!
Призрачная фигура исчезла.
– Отец, Отец! Мать умирает! – мой голос звенел от ужаса, и Отец моментально проснулся. Рыдая, я сообщил ему роковую весть.
– Тебе это просто приснилось, – Отец, как всегда, отрицал грядущие перемены в жизни. – У твоей Матери отменное здоровье. Если мы завтра получим плохие новости, то сразу же отправимся в путь.
– Ты никогда не простишь себе, если не поедешь к ней прямо сейчас!
Мучительные страдания заставили меня с горечью добавить:
– И я никогда не прощу тебе этого!
Наше утро было омрачено недвусмысленным посланием: «Мать опасно больна. Свадьба откладывается. Приезжайте немедленно».
Мы с Отцом выехали, пребывая в смятении. Один из моих дядей присоединился к нам на пересадочном пункте. По рельсам загрохотал поезд, все увеличиваясь по мере приближения. Охваченный переживаниями, я внезапно решил броситься на железнодорожные пути. Я чувствовал, что уже лишился Матери, и не мог вынести мысли, что мир внезапно опустел без нее. Я любил Мать как самого дорогого друга на земле. Взглядом своих черных глаз она умела утешить меня в минуты случавшихся со мной в детстве мимолетных огорчений.
– Она еще жива? – перед прыжком решил я напоследок спросить у своего дяди.
– Конечно, жива! – он видел отчаяние, написанное на моем лице. Но я едва ли поверил ему.
Я любил Мать как самого дорогого друга на земле.
Когда мы добрались до нашего дома в Калькутте, там нас ждало лишь ошеломляющее таинство смерти. Я впал в почти безжизненное состояние. Прошли годы, прежде чем мое сердце смогло хоть как-то смириться с потерей. Мой плач достиг самих врат рая, в итоге призвав Божественную Мать. Ее слова окончательно исцелили мои гноящиеся раны: «Это я присматривала за тобой, в каждой жизни воплощаясь в нежную мать для тебя! Узнай в моем взоре взгляд тех черных глаз, утраченных прекрасных глаз, которые ты ищешь!»
Предав обряду кремации мою горячо любимую Мать, мы с Отцом вскоре вернулись в Барели. Каждый день на рассвете я совершал трогательное паломничество к большому дереву шеоли, отбрасывавшему тень на ровную золотисто-зеленую лужайку перед нашим бунгало. В моменты вдохновения мне казалось, что белые цветы шеоли с готовностью и преданностью падают на покрытый травой алтарь. Смешивая слезы с росой, я часто наблюдал странный потусторонний свет, исходящий от рассветного солнца. Меня наполняла острая боль тоски по Богу. Я испытывал сильное желание отправиться в Гималаи.
Меня наполняла острая боль тоски по Богу. Я испытывал сильное желание отправиться в Гималаи.
Один из моих кузенов, только что вернувшийся из путешествия по священным горам, навестил нас в Барели. Я жадно слушал его рассказы о высокогорной обители йогов и свами[13 - Санскритский корень слова «свами» означает «тот, кто един со своим „Я“ (Сва)». Применительно к члену индийского монашеского ордена этот титул имеет формальное значение «преподобный».].
– Давай убежим в Гималаи, – однажды предложил я Дварке Прасаду, младшему сыну владельца арендуемого нами дома в Барели, но тот не проникся перспективой путешествия и все рассказал моему старшему брату, который как раз приехал повидаться с Отцом. Вместо того чтобы добродушно посмеяться над этой неосуществимой выдумкой маленького мальчика, Ананта намеренно поднял меня на смех.
– Где твое оранжевое одеяние? Без него ты не сможешь быть свами!
Но, как ни странно, слова брата возбудили мое воображение. Я отчетливо представил себе, как стал монахом и странствую по Индии. Возможно, во мне пробудились воспоминания о прошлых жизнях. В любом случае, я постепенно осознал, что родился для того, чтобы носить одеяние этого основанного в древности монашеского ордена.
Беседуя однажды утром с Дваркой, я почувствовал, как любовь к Богу снисходит на меня мощной лавиной, и разразился пылкой речью. Мой собеседник не особо обратил на это внимание, но я всем сердцем прислушивался к себе.
В тот день я бросился бежать в сторону Найнитала, расположенного в предгорьях Гималаев. Ананта решительно пустился в погоню и нагнал меня. Я был вынужден с грустью вернуться в Барели. Мне разрешили совершать паломничество лишь к дереву шеоли, к которому я привык ходить на рассвете. Мое сердце оплакивало утраченных Матерей: земную и небесную.
Мое сердце оплакивало утраченных Матерей: земную и небесную.
Смерть Матери оставила зияющую дыру в когда-то прочном полотне нашей семьи, и эта утрата была невосполнима. Отец так и не женился повторно, хотя прожил еще почти сорок лет. Взвалив на себя трудную обязанность быть и Отцом, и Матерью для стайки своих детишек, он стал заметно нежнее и ближе к нам. К решению различных семейных проблем Отец подходил спокойно и мудро. Каждый вечер, вернувшись с работы, он уединялся в своей комнате, словно отшельник в келье, и в сладостной безмятежности практиковал Крийя-йогу. Спустя многие годы после смерти Матери я попытался нанять английскую медсестру, чтобы она заботилась о моем родителе и сделала его жизнь более комфортной. Но Отец только покачал головой.
Рис. 4. Мать. Ученица Лахири Махасайя
– Никто не сможет позаботиться обо мне так, как твоя Мать, – его взгляд затуманился воспоминаниями о любви всей его жизни. – Я не приму помощи ни от какой другой женщины.
Через четырнадцать месяцев после смерти Матери я узнал, что она оставила мне важное послание.
Через четырнадцать месяцев после смерти Матери я узнал, что она оставила мне важное послание. Ананта был у ее смертного одра и записал ее слова. Хотя Мать просила передать мне ее напутствие через год, мой брат задержался с выполнением поручения. Вскоре ему предстояло уехать из Барели в Калькутту и жениться на девушке, которую выбрала для него наша Мать[14 - Времена идут, но индийский обычай, согласно которому родители выбирают спутника жизни для своего ребенка, остается неизменным. И в Индии по-прежнему высок процент счастливых браков.]. Однажды вечером он подозвал меня к себе.
– Мукунда, долгое время я не решался передать тебе такое необычное послание, – виноватым тоном начал Ананта. – Я боялся разжечь в тебе желание покинуть дом. Но ты в любом случае полон божественного пыла. Когда в тот раз я перехватил тебя на пути в Гималаи, мне открылась очевидная истина. Я не должен больше откладывать выполнение своего торжественного обещания.
С этими словами брат вручил мне маленькую коробочку и передал послание Матери:
«Пусть эти слова станут моим последним благословением, мой возлюбленный сын Мукунда! Пришла пора мне поведать о череде необыкновенных событий, которые произошли после твоего рождения. Я узнала о предначертанном тебе пути, еще когда ты был младенцем у меня на руках. Тогда я принесла тебя в дом моего гуру в Бенаресе. Стоя позади целой толпы учеников, я едва могла видеть Лахири Махасайя, который находился в глубокой медитации.
Баюкая тебя, я молилась, чтобы великий гуру обратил на нас внимание и даровал благословение. Я безмолвно обращалась к нему во все более пылкой молитве, и тут учитель открыл глаза и жестом пригласил меня подойти. Остальные ученики расступились передо мной, я преклонилась перед священными стопами. Мой наставник посадил тебя к себе на колени и положил ладонь тебе на лоб, как бы совершая духовное крещение: „Юная Мать, твой сын будет йогом. В качестве духовного посредника он доставит множество душ в Царство Божье“.
Мое сердце подпрыгнуло от радости, когда я поняла, что всезнающий гуру исполнил мои тайные молитвы. Незадолго до твоего рождения он говорил мне, что ты пойдешь по его стопам.
Позже, сынок, мы с твоей сестрой Ромой узнали, что ты видел Великий Свет. Из соседней комнаты мы наблюдали, как ты неподвижно лежал на кровати. Твое маленькое личико сияло, твой голос звенел железной решимостью, когда ты говорил о том, что хочешь отправиться в Гималаи в поисках Божественного.
Именно так, дорогой сын, я и поняла, что твой путь простирается вдали от мирских амбиций. Самое необычное пророчество в моей жизни подтвердил еще один случай, который и побудил меня оставить тебе предсмертное послание.
Однажды мне довелось беседовать с мудрецом из Пенджаба. В то время наша семья жила в Лахоре, и как-то утром слуга без стука ворвался в мою комнату и воскликнул: „Госпожа, к вам пришел странный садху[15 - Отшельник; тот, кто следует садхане, или пути духовной дисциплины.]. Он настаивает на том, чтобы поговорить с Матерью Мукунды“.
Юная Мать, твой сын будет йогом. В качестве духовного посредника он доставит множество душ в Царство Божье.
Эти простые слова задели в моей душе какую-то струну. Я сразу вышла, чтобы поприветствовать гостя. Склонившись к его ногам, я почувствовала, что передо мной истинный Божий человек. „Мать, – сказал он, – великие мастера хотят, чтобы ты знала, что твое пребывание на земле скоро завершится. Твоя следующая болезнь унесет твою жизнь[16 - Когда после этих слов я понял, что Мать втайне знала о приближении своей смерти, я впервые сообразил, почему она так настойчиво желала поскорее сыграть свадьбу Ананты. Хотя она умерла до самого торжества, ей, как и любой матери, хотелось присутствовать при проведении древних обрядов.]“.
Мудрец умолк, но я не чувствовала тревоги, на меня снизошло невероятное умиротворение. Наконец он снова обратился ко мне: „Тебе суждено стать хранительницей особенного серебряного амулета. Я не принес его сегодня. Чтобы продемонстрировать правдивость моих слов, талисман материализуется в твоих руках завтра во время медитации. На смертном одре ты должна поручить своему старшему сыну Ананте хранить амулет в течение года, а затем передать его твоему второму сыну. Мукунда поймет значение талисмана от великих. Он должен получить это примерно в то время, когда будет готов отречься от всех мирских надежд и встать на предсказанный ему путь поиска Бога. Пусть он хранит амулет при себе какое-то время, и когда талисман послужит своей цели, он исчезнет. Даже если он будет храниться в самом потайном месте, он вернется туда, откуда появился“.
Я протянула святому[17 - Традиционный жест уважения к садху.] подаяние и склонилась перед ним в великом почтении. Не взяв подношения, он благословил меня и удалился. На следующий вечер, когда я сидела, сложив руки в медитации, между моими ладонями, как и обещал садху, материализовался серебряный амулет, холодный и гладкий. Я берегла его как зеницу ока более двух лет, а теперь оставляю на хранение Ананте. Не печалься обо мне, поскольку мой великий гуру сопроводит меня в объятия Бесконечности. Прощай, дитя мое. Небесная Мать защитит тебя».
Едва я взял в руки амулет, как на меня снизошла вспышка озарения, многие дремлющие воспоминания пробудились. Круглый и по виду очень древний талисман был покрыт санскритскими письменами. Я понял, что мне передали его наставники из прошлых жизней, которые незримо направляли мои шаги. Таилось в нем и что-то еще, но суть амулета так и не была до конца раскрыта.
Едва я взял в руки амулет, как на меня снизошла вспышка озарения, многие дремлющие воспоминания пробудились.
Как талисман исчез при глубоко трагичных обстоятельствах моей жизни и как его потеря привела меня к моему гуру, я расскажу в последующих главах.
Но маленький мальчик, потерпев неудачу в попытке достичь Гималаев, ежедневно совершал далекие путешествия на крыльях своего амулета.
Глава 3
Святой с двумя телами
– Отец, если я пообещаю вернуться домой без дополнительных напоминаний, можно мне съездить посмотреть Бенарес?
Отец редко препятствовал моей непреодолимой любви к путешествиям. Даже когда я был еще мальчишкой, он позволял мне посещать различные города и места паломничества. Обычно я отправлялся в поездку с кем-то из друзей. Отец обеспечивал нас билетами в вагоны первого класса. Кочевникам нашей семьи играла на руку его должность управляющего на железной дороге.
Отец пообещал обдумать мою просьбу. На следующий день он подозвал меня и вручил билеты из Барели в Бенарес и обратно, несколько денежных банкнот и два письма.
– У меня есть деловое предложение к одному другу из Бенареса, Кедару Натху Бабу. К сожалению, я потерял его адрес. Но, думаю, ты сможешь передать ему это письмо с помощью нашего общего друга, Свами Пранабананды. Этот свами, мой соученик, достиг высокого духовного просветления. Общение с ним пойдет тебе на пользу. Второе письмо – для него, там я дал тебе необходимые рекомендации.
Глаза Отца блеснули, когда он добавил:
– Имей в виду, больше никаких побегов из дома!
С энтузиазмом, присущим мне, двенадцатилетнему, я отправился в путь (хотя и потом, на протяжении всей жизни, я не утратил способности восторгаться новыми местами и знакомствами). Добравшись до Бенареса, я сразу же направился в жилище свами. Входная дверь была открыта, я поднялся в длинную, похожую на коридор комнату на втором этаже. Довольно полный мужчина в одной набедренной повязке сидел в позе лотоса на небольшом возвышении. Его голова и гладкое, без морщин лицо были чисто выбриты, на губах играла блаженная улыбка. Я не успел ощутить себя незваным гостем, который зашел в дом без приглашения, потому что свами тут же поприветствовал меня как старого друга.
– Баба ананд! – что означало «будь счастлив, мой дорогой». Приветствие было произнесено сердечным, искренним голосом. Я опустился на колени и коснулся его стоп.
Рис. 5. Свами Пранабананда. «Святой с двумя телами». Прославленный ученик Лахири Махасайя
– Это вы – Свами Пранабананда?
Он кивнул.
– А ты – сын Бхагабати?
Его слова прозвучали прежде, чем я успел достать из кармана отцовское письмо. В изумлении я протянул свами рекомендательное письмо, которое теперь казалось ненужным.
– Конечно же, я подскажу тебе, где живет Кедар Натх Бабу.
Святой снова удивил меня своим ясновидением. Он взглянул на письмо и с теплотой отозвался о моем родителе.
– Видишь ли, я имею счастье получать сразу две пенсии. Одну – по рекомендации твоего Отца, на которого я когда-то работал в железнодорожной компании. Другую – по рекомендации моего Небесного Отца, ради которого я добровольно оставил свои земные обязанности.
– Какую же пенсию, господин, вы получаете от Небесного Отца? – пришел в недоумение я. – Неужели он прямо с неба кидает вам деньги?
