скачать книгу бесплатно
Божественное домостроительство человеческого спасения верно само в себе
Божественное домостроительство человеческого спасения верно само в себе до йоты на пространстве всех веков, и обещания Господни верным и подвизающимся истинны до йоты. Ни один шествовавший верно и неуклонно путем Господним не постыдился, не погиб, но принял за подвиги свои нетленную награду – Царство Небесное.
А мир как смотрит на подвиги людей веры и благочестия и на самих подвижников? Как на суеверов и иступленных, не верит в истину Божия домостроительства и потому погибает в неверии своем. О чудная истина Божественного домостроительства человеческого спасения!
Святитель Григорий Палама
Божественное Домостроительство творения и спасения
Часть первая
О том, что мир имел начало, и природа научает, и история удостоверяет; это же ясно подтверждают и изобретения ремесел, и учреждения законов, и полезные устроения государств. Ибо мы знаем изобретателей почти всех ремесел, законодателей и учредителей государственной власти. Кроме того, мы знаем и писателей, которые в своих сочинениях так или иначе касались начала всего, но из них мы не видим никого, кто бы превзошел Моисея в его повествовании о происхождении мира и времени. Он, описавший начало происхождения мира, представил столь неоспоримые доказательства истинности написанного им посредством необыкновенных слов и дел своих, что убедил почти весь род людской, побудив человечество изгнать и подвергнуть осмеянию софистов, утверждающих противоположное.
Поскольку природа этого мира такова, что она в каждом отдельном случае нуждается в новом начале и без него никак не может существовать, то этим доказывается бытие Первого Начала данной природы – того Начала, которое не производится от другого. А о том, что мир не только имел начало, но будет иметь и конец, свидетельствует и природа сущих в этом мире вещей, поскольку она постоянно погибает в отдельных своих частях. Твердым и неоспоримым доказательством гибели мира является пророчество Христа, Бога всяческих, и других богодухновенных мужей – и не только людям благочестивым, но даже и нечестивым необходимо доверять им, как изрекающим непреложную истину, поскольку очевидно, что и все другое, предреченное ими, соответствует действительности. От них мы можем узнать, что мир сей не отойдет в небытие в своей всецелой совокупности, но, подобно нашим телам, расторгнувшись и изменившись, преобразится силой Божиего Духа в мир более божественный.
Небесная сфера
Эллинские мудрецы говорят, что небо вращается с помощью естества Мировой Души и что оно научает справедливости и разуму. Какой справедливости и какому разуму? Если небо вращается не благодаря собственной природе, но с помощью естества так называемой Мировой Души, и если эта Душа принадлежит всему космосу, то почему не вращается также земля, вода и воздух? Далее, согласно им, хотя Душа является приснодвижной, но земля, соответственно собственной природе, остается неподвижной, и вода занимает в ней нижнее место; наоборот, небо, будучи по природе приснодвижным и вращаясь по кругу, занимает область высшую. Какова же в таком случае Мировая Душа, естеством которой приводится в движение небо? Разумна ли Она? Тогда Она была бы самопроизволящей и не стала бы приводить в движение таким же образом, каким и Сама движется, ибо самопроизволящие сущности в разное время движутся по-разному.
Какие следы разумной Души видим мы в нижайшей сфере земли или в ближайших от нее частях, т. е. в областях воды, воздуха или самого огня, хотя Мировая Душа принадлежит также и им? Далее, почему, согласно им, одни твари суть одушевленные, а другие – неодушевленные? И это касается не просто случайно взятых вещей, но всякий камень, всякий металл, всякая земля, вода, воздух и огонь являются неодушевленными. Ибо огонь, по их словам, приводится в движение собственной природой, а не Душой. Если эта Душа является общей для всего мира, то почему только одно небо движется Ею, а не приводится в движение само по себе? Возникает и еще один вопрос: почему Душа, движущая небесное тело, не является разумной, если Она, по их мнению, есть источник наших душ? – Далее, если Она не является разумной, то тогда, по крайней мере, должна быть чувствующей или растительной.
Однако, как это известно, ни одна из этих душ не приводит в движение тело без помощи соответствующих органов, а ни у земли, ни у неба, ни у элементов, которые содержатся в них, не наблюдается подобного члена тела, служащего органом движения, поскольку всякий орган состоит из различных естественных частей, а каждому из элементов, особенно небу, присуща простая природа.
«Ведь душа есть энтелехия органического тела, обладающего в потенции жизнью». Небо же не имеет члена или части тела, служащего органом движения, а поэтому оно не может жить. А неспособное к жизни разве может обладать душой? Осуетившиеся же в умствованиях своих от несмысленного сердца (Рим.1:21) выдумали какую-то Душу, которая не существует, не существовала и не будет существовать. Ее они объявляют Творцом, Кормчим и Промыслителем всего чувственного мира и наших душ. Более того, Ее, имеющую бытие от Ума, они считают как бы Корнем и Источником всех душ. А сам этот Ум иносущен, по их словам, высшему Началу, которое они называют Богом. Так догматствуют те, которые среди эллинов наиболее преуспели в мудрости и богословии. Они ничуть не лучше тех, которые обожествляют зверей и камни, и даже хуже последних в своем предмете благоговейного почитания. Ибо звери, золото, камень и медь есть нечто реальное, хотя и занимают они последнее место среди тварей, а звездоносная Мировая Душа не существует, никогда не существовала и не есть нечто реальное, но является плодом воображения одержимой злой силой мысли.
Поскольку, как они говорят, небесному телу необходимо двигаться, но нет никакого места дальше, куда бы оно могло продвинуться, то оно возвращается к самому себе и его поступательное движение становится круговращением. Превосходно. Стало быть, если бы небесное тело имело бы такое место, то вознеслось бы вверх, наподобие огня, и даже выше огня, поскольку природа его легче огня. Но подобное движение не свойственно естеству души, а есть свойство природы легкого тела. Тогда, если поступательное движение неба есть движение круговое и такое движение является для него естественным, то небесное тело вращается не благодаря природе души, но благодаря собственному естеству. Поэтому оно не обладает душой, и вообще можно сказать, что нет никакой небесной или вселенской Души. Единственной разумной душой является человеческая душа – не небесная, но наднебесная; таковой она является не вследствие своего местоположения, но вследствие собственного естества, поскольку есть умная сущность.
Небесное тело не обладает поступательным движением вперед и не устремляется ввысь. И это не потому, что дальше нет места, куда бы оно могло двигаться, поскольку пребывающая вместе с данным телом и содержащаяся в нем сфера эфира также не возносится вверх. Не потому, что нет места для продвижения этого тела, ибо небесное пространство объемлет и эту сферу. Оно не распространяется вверх, поскольку область, находящаяся выше сферы эфира, – более легкая, чем эфир. Поэтому небесное тело по естеству своему выше сферы эфира. Стало быть, небо не распространяется ввысь не потому, что там нет места превыше его, но потому, что не существует тела легче и тоньше его.
Итак, нет тела, которое бы было выше небесного тела. Но это не потому, что выше не существует какой-либо области бытия, способной вместить тело, а потому, что небо объемлет всякое тело и нет никакого другого тела, запредельного ему. А если бы было возможно пройти через небо, как мы благочестиво веруем, то та область, которая выше неба, не была бы недоступной. Ибо Бог, Который наполняет все и Который простирается в бесконечность за пределами неба, существовал и до возникновения мира, наполняя Собою, как и ныне наполняет, всякое место в мире. И не существовало ничего такого, что могло стать телом в нем. Поэтому и вне неба (как и на окружности мира или внутри него) нет какого-либо препятствия для существования места, в котором могло бы быть тело.
Почему же, следовательно, если нет никакого препятствия, небесное тело не устремляется ввысь, но совершает круговое движение? – Потому что оно двигается поверху, как наилегчайшее, наивысочайшее и самое подвижное из всех тел. Ибо как то, что до предела сжато и что является наиболее тяжелым, находится в самом низу и есть самое неподвижное, так и то, что есть наиболее неплотное и легкое, пребывает на самом верху и является наиболее подвижным. Поскольку же ему по природе присуще двигаться сверху, а то, что таким образом движется, не может отделиться в силу своей природы от той поверхности, по которой оно движется, постольку можно предположить, что аналогичное происходит и с небесным телом.
Земная сфера
То же можно было бы заметить и о ветрах в ближайших к нам сферах: им присуще веять сверху, но не отделяться от тех областей, над которыми они веют, и не уноситься в более высшие области, – не потому, что там нет дня них места, а потому, что эти области легче, чем сами ветры. Ветры же остаются в тех местах, над которыми они веют, так как по своей природе они легче этих мест. Двигаются же они окрест тех мест не в силу своей естественной одушевленности, а по собственной неодушевленной природе. И желая показать, как я думаю, это соразмерное сходство, мудрый во всем Соломон называет небесное тело именем «ветров», когда пишет: кружится, кружится ветер на ходу своем, и возвращается ветер на круги свои (Еккл.1:6). Природа ветров, которые вокруг нас, отличается от самых высших небесных сфер и скоростью движения, поскольку уступает им в легкости.
Согласно эллинским мудрецам, земля имеет два противоположных умеренных и обитаемых пояса, каждый из которых делится на две населенные части, так что всего таких областей четыре. Поэтому они утверждают, что на земле есть четыре рода людей, которые не могут общаться между собой. Ибо, по их мнению, наискось от нас находятся обитатели противоположной умеренной зоны, отделенные от нас жаркой полосой земли. А противоположное этим последним место занимают те, которые живут под нашей зоной. Еще эти мудрецы говорят, что из тех, которые соотносятся подобным образом с нами, одни – противоположны, а другие суть антиподы и обращены в другую сторону. Ведь они не ведали, что, за исключением десятой части земной сферы, почти все остальное омывается водной пучиной.
Следовало бы знать, что кроме населенной нами области нет никакой другой части земли, годной для обитания, так как она окружена пучиною вод. Следует также принимать во внимание, что четыре стихии, из которых состоит мир, обладают равенством; каждая из них, соразмерно своей плотности, занимает свою собственную величину сферы, во много раз большую, чем другая, с чем согласен и Аристотель. Ибо, как он говорит: «Существует пять стихий, расположенных сферически в пяти областях; при этом меньшая всегда охватывается большей, например, земля окружается водой, вода – воздухом, воздух – огнем, огонь – эфиром, и таково строение мира».
Эфир является несравненно более блистающим, чем огонь, почему он и называется воспламеняющимся веществом; огонь же занимает гораздо больший объем, чем воздушная сфера, воздух, в свою очередь, – больший, чем вода, а вода – больший, чем земля, которая, будучи наиболее сжатой, занимает наименьший объем среди четырех поднебесных стихий. Таким образом, величина водной сферы значительно больше земной и, если бы она распространилась по всей поверхности земли так, чтобы обе сферы, то есть сфера воды и сфера земли, вращались вокруг одного центра, то вода не позволила бы земнородным животным использовать какую-либо часть земли, ибо она затопила бы всю сушу, во много раз превышая ее поверхность. Но так как она не обнимает всю поверхность земли, и остается не покрытой водою суша, населяемая нами, то водная сфера по необходимости является эксцентричной. Поэтому следует исследовать, насколько она эксцентрична и где находится ее центр по отношению к нам: ниже или выше? Невозможно предполагать, чтобы он был выше нас, ибо мы отчасти видим под нами поверхность воды. Стало быть, он находится ниже нас, и центр водной сферы там же, где и сам центр земли. Остается только выяснить, насколько далеко отстоит центр водной сферы от центра земли.
Если попытаться понять, насколько ниже, как это кажется нам, от центра земли расположен центр водной поверхности, то необходимо принять во внимание, что поверхность воды, видимая нами и находящаяся под нами, так же, как и основание земли, по которой мы ходим, почти совпадает с поверхностью земной сферы, населяемой нами. А населяемая нами часть земли составляет приблизительно десятую часть ее окружности, ибо земля имеет пять поясов, и половина одного из них населяется нами. Если кто пожелает присоединить сферу, которая вокруг земли, к этой десятой части поверхности, то он обнаружит, что диаметр внешней сферы, объемлющей также и внутреннюю, в два раза больше последней и что внешняя сфера по величине является в восемь раз большей, имея свой центр в самой низшей, с нашей точки зрения, части земли. Это ясно из чертежа.
Пусть сфера земли изображается кругом, внутри которого вписаны буквы ?, ?, ?, Д, а вокруг него пусть будет начертан другой круг, представляющий водную сферу, десятая часть поверхности которой соответствует внутреннему кругу, в него вписанному; по окружности большого круга написаны буквы ?, ?, ?, О. Тогда окажется, что нижняя по отношению к нам оконечность вписанной окружности совпадает с центром внешнего круга. Если диаметр этого внешнего круга будет больше вписанной окружности, то из геометрических доказательств следует, что сфера, диаметр которой вдвое больше диаметра другой, в восемь раз больше ее. Поэтому восьмая часть этой водной сферы соответствует охватываемой ею земле, смешанной с водой. Вследствие чего многие источники бьют из земли, и истекают обильные и неиссякаемые потоки рек, которые впадают в заливы совсем не немногочисленных морей; также наполняется множество озерных вод. И трудно найти на земле такое место, где бы, копая, нельзя было бы обнаружить подпочвенных вод.
И приведенный чертеж, и разум научают нас, что нет никакой другой земли, кроме населяемой нами. Ибо если бы земля и вода имели бы один и тот же центр, то земля и вовсе была бы необитаемой. Точно так же, и даже с гораздо большей уверенностью, можно сказать, что, если вода имеет своим центром нижайшую по отношению к нам оконечность земли, то кроме населенной нами, т. е. верхней, части этой меньшей сферы не может быть другой обитаемой, поскольку все остальные части омываются водой. И как уже было указано, только одна обитаемая часть земли населяется разумной душой, живущей в теле, – теперь в пользу этого приведено еще дополнительное доказательство. А из подобного утверждения вытекает, что из неразумных животных земнородные также обитают только на этой части земли.
Естественные человеческие способности
Зрительное восприятие образуется из разнообразно расположенных цветов и форм, обоняние – из испарений, вкусовое ощущение – из соков, чувство слуха – из шумов, осязание – из шероховатости или гладкости поверхности. Образы, возникающие в чувствах, происходят из тел, но сами не являются телами, хотя и телесны, ибо они происходят не просто из тел, но из форм, которые соотносятся с телами. Впрочем, они не суть сами эти формы тел, а их отпечатления, представляя собой как бы образы, нераздельно отделяемые от форм в телах. Наиболее всего это очевидно на примере зрения, особенно зрения предметов, отраженных в зеркалах.
Способность воображения души, усвоив себе из чувств эти чувственные отпечатления, совершенно отделяет от тел и от форм, которые в этих телах, не сами ощущения, но образы, содержащиеся, как мы сказали, в ощущениях. Указанная способность сохраняет их, как сокрытые сокровища, извлекая их для собственного употребления, даже при отсутствии какого-нибудь тела, одно за другим и каждое в свое время, представляя себе все, что видела, слышала, вкушала, обоняла и к чему прикасалась.
Эта способность воображения души в разумном существе занимает среднее место между умом и ощущением. Ибо ум, созерцая и останавливаясь на воспринятых из ощущений образах, отделенных от тел и ставших уже бестелесными, многоразличными способами производит помыслы путем рассуждения, предположения и умозаключения; это происходит разным образом: страстно, бесстрастно и безразлично, а также заблуждаясь и не впадая в заблуждение. Из этого рождаются как большинство добродетелей, так и пороков, как благих, так и дурных мнений. Поскольку не всякий помысл возникает в уме от данных чувственных впечатлений и относительно их, но можно найти и такие помыслы, которые не подпадают под разряд чувственных, но даются рассуждению умом, постольку я и сказал, что не всякие истина или заблуждение, не всякие добродетель или порок в наших помыслах берут свое начало от воображения.
Достойно удивления и рассмотрения, каким образом от этих преходящих и чувственных вещей рождается в душе неизменная красота или безобразие, богатство или бедность, слава или бесславие; одним словом, как бывает в душе или умопостигаемый свет, доставляющий вечную жизнь, или умопостигаемый и карающий мрак.
Ум, пользуясь способностью воображения души и посредством этого соединяясь с чувствами, производит смешанное ведение. Если, например, посмотреть чувственным оком на заходящее солнце и на следующую за ним луну, малая часть которой, обращенная к солнцу, освещается им, которая затем, в последующие дни, понемногу удаляется от солнца и ярче светится до тех пор, пока она не окажется на противоположной стороне; затем, если увидеть, как она понемногу приближается к другой части небосклона, все больше и больше уменьшаясь в своем сиянии и удаляясь от того места, где она первоначально освещалась, – то, осмыслив умом эти зрительные представления, прежде воспринятые воображением, всегда присутствующим в чувстве, можно прийти к выводу, исходя из чувства, воображения и размышления, что луна имеет свой свет от солнца, когда ее орбита наиболее близко подходит к земле и находится значительно ниже орбиты солнца.
Мы знаем не только то, что происходит с луной, но и то, что с солнцем: его затмение и связанные с этим явления, движения других небесных планет, расстояния между ними и различные их сочетания; одним словом, мы знаем то, что касается небесных явлений. Кроме того, мы являемся сведующими также в законах природы, в методах их постижения и во всех искусствах их использования. Кратко говоря, мы обладаем всяким ведением обо всем, создающимся из частичных восприятий и получаемых благодаря уму из чувства и воображения. Однако это ведение нельзя назвать духовным и ему более подобает название «естественного», поскольку оно не вмещает в себя то, что принадлежит Духу.
Духовное ведение
Откуда мы научаемся о Боге? Откуда узнаем о всем мире? Откуда у нас твердое и неложное ведение о самих себе? Разве не от научения Духа? Оно нас наставило, что один только Бог есть подлинно Сущий, вечно Сущий и Неизменный; что Он не получил Своего бытия из не сущего и не возвратится в небытие; что Он – Триипостасен и Всемогущ; что Он в шесть дней Словом привел в бытие сущее из не сущего, или, точнее, как говорит Моисей, Бог сразу все установил. Ибо мы внимаем ему, глаголющему: В начале сотворил Бог небо и землю (Быт.1:1); и сотворил землю не совершенно пустой и не без всяких тел, которые посередине, ибо земля была смешана с водой, а каждая из этих стихий была чревата воздухом и различными видами животных и растений, небо же было чревато светилами и огнями, на которых утверждена вселенная. Стало быть, таким образом Бог сотворил вначале небо и землю, как некую всеобъемлющую материю, содержащую в себе все в возможности. Этим прекрасно и полностью опровергается дурное мнение тех, которые считают материю предсуществующей.
После этого Бог, приведший все в бытие из ничего, как бы усовершенствуя и украшая мир, распределил в шесть дней свойственный и подобающий каждому виду тварей, принадлежащих Ему и наполняющих Его мир, соответствующий чин. Одним Своим повелением отделив каждый из этих видов, Он, словно из тайных сокровищниц, извлек сокровенные там вещи для созерцания, распределив и сочетав их гармонично, образцово и надлежащим образом – одно с другим, каждое со всеми и все с каждым. Вокруг неподвижной земли, как бы около неподвижного центра, Он расположил высочайшим кругом вечно движущееся небо, премудро соединив землю и небо средними областями, чтобы тот же самый мир пребывал одновременно и в покое, и в движении. Поскольку тела, постоянно и быстро движущиеся, расположены вокруг неподвижного тела, то последнее в силу необходимости занимает среднее место, уравновешивая движение своей неподвижностью, дабы всемирная сфера не переместилась, подобно цилиндру.
Уделив каждому из двух пределов вселенной такое положение, Наилучший Художник, можно сказать, и боголепно утвердил в неподвижном состоянии, и привел в движение весь мир, распределив также подобающее место каждому телу из тех, которые находятся посередине между этими пределами. Одни из них Он расположил вверху и повелел им вращаться в самом верхнем пределе вселенной, двигаясь стройно, упорядочению и непрестанно, поскольку они легки, подвижны и приспособлены к пользе нижележащих областей. Вполне понятно, что, расположенные столь высоко над средней частью вселенной, они способны в достаточной степени ослаблять в ней неумеренный холод и удерживать чрезмерность собственного тепла в своих пределах.
Неким образом удерживается также и несоразмерность вращения самых высших пределов, имеющих свое собственное противоположное движение, так что они задерживают противоположным круговращением названные тела на своем месте, доставляя нам весьма полезную смену времен года как мерило промежутков времени и даруя разумным существам ведение Бога, создавшего, устроившего и украсившего весь тварный мир. Таким образом, Он по двум причинам позволил некоторым телам вращаться в возвышенной и высочайшей сфере: ради красоты вселенной и ради многообразной пользы живых существ. Другие тела Он поместил внизу вокруг средней части вселенной: они обладают тяжестью, суть страстные по природе, им свойственно рождаться и изменяться, разделяться и соединяться, или, скорее, они способны изменяться ради взаимной пригодности. Следовательно, Бог устроил все это упорядочение и соразмерно друг другу, чтобы вселенная могла по справедливости называться «космосом».
И таким образом было сотворено некое первое из сущих, за ним второе, потом третье и следующие по порядку, а после всех – человек. Он удостоился от Бога такого попечения, что весь этот чувственный мир был приведен в бытие до него и ради него; и тотчас от создания мира до человека и для него было уготовано Царство Небесное; до него и о нем состоялся предвечный Совет, и рукою Божиею и по образу Божию был он создан. В отличие от прочих живых существ, он не состоял весь целиком только из этой материи и того, что принадлежит чувственному миру, то есть, не имел только тело, но получил душу из надмирного, точнее – от Самого Бога через неизреченное вдуновение, как нечто великое и чудесное, все тварное превосходящее и все способное созерцать, всем руководящее, познающее Бога и приемлющее Его, лучше всего свидетельствующее, что она есть произведение превосходного величия Художника. Однако человеческая душа не только способна к принятию Бога, но она может также соединяться через подвиг и благодать с Ним в одной Ипостаси.
В этом и в подобного рода вещах обретается истинная мудрость и спасительное ведение, доставляющие горнее блаженство. Что же тогда Евклид? Что Марин? Что может понимать Птолемей? Что же Эмпедоклы, Сократы, Аристотели и Платоны с их логическими методами и математическими доказательствами? Или зададим еще вопрос: какое чувство восприняло такие вещи? Какой ум проник в них? Если этим естественным философам и их последователям духовная мудрость казалась приземленной, то избыток внешних знаний представлялся им превосходством над ней. Это почти напоминает отношение неразумных животных к премудрости самих философов (или, если угодно, отношение детей, которые бы считали, что лепешки в их руках лучше царского венца и всех познаний философов): точно так же относятся сами философы к истинной и превосходнейшей мудрости и научению Духа.
Однако не только познание Бога в истине несравненно выше эллинской философии, но и понимание того, какое место занимает человек у Бога, превосходит всю их мудрость. Ибо один только человек из всех земных и небесных существ был сотворен по образу Создателя, чтобы устремлять свой взор к Нему, любить Его, быть таинником и поклонником Его Одного, и своей верой в Него, склонностью и расположением к Нему сохранить собственную красоту; все же другое, что содержит земля и небо, считать ниже себя и совершенно лишенным ума. Поскольку же эллинские мудрецы не могли принять этого, они обесчестили наше естество и явили себя нечестивыми по отношению к Богу: они и поклонялись, и служили твари вместо Творца (Рим.1:25), обладающих чувствами и бесчувственных звезд одарили умом, почтив каждую из них силой и достоинством, соразмерными величине их тел. И, почитая их столь жалким образом, они обращались к ним, как к большим и меньшим богам, вверив им господство над вселенной. Разве эти мудрецы, исходя только из чувственных вещей и беря их за основу своей философии, не уготовляют своим душам позора, бесславия, конечной жалкой участи и подлинно умопостигаемого и карающего мрака?
Ведение того, что мы созданы по образу Творца, не позволяет нам также обожествлять и умопостигаемый мир. Ибо «по образу» не есть внешнее устроение тела, но, безусловно, естество ума, лучше которого нет ничего в тварной природе. Ведь если бы было что-нибудь лучшее, то в нем бы и находилось «по образу». А так как лучшее в нас – ум, то он, хотя и создан по Божественному образу, но все же сотворен Богом. Тогда почему трудно понять (или, скорее, разве это само по себе не очевидно), что Творец умного начала в нас есть и Творец всякого умного существа? Поэтому всякая умная природа является сорабом нашим в служении Богу и создана по образу Творца, хотя Ангелы и досточтимее нас, поскольку лишены тел и несомненно ближе к нетелесному и нетварному Естеству. Или, скорее, те из них, которые сохранили свой чин и любят то, ради чего они были созданы, хотя и являются сорабами нашими, почитаются нами и по своему чину в тварном бытии намного досточтимее нас. Те же из них, которые не сохранили своего чина, но стали отступниками и отвергли то, ради чего они были созданы, далеко удалились от находящихся вблизи Бога и отпали от своей чести. Если же они и нас стремятся увлечь к падению, то делают это не только как негодные и бесчестные, но и как противники Божии, и губители, и величайшие враги нашего рода.
Но натурфилософы, звездочеты и хвалящиеся знанием всего неспособны познать из своей философии ничего из вышеизложенного; они сочли начальника умопостигаемой тьмы и все подчиненные ему отступнические силы не только выше самих себя, но и выше богов, почтили их храмами, принесли им жертвы, подчинили себя их пагубным оракулам, посредством которых они, разумеется, были полностью обольщены нечестивыми культами и оскверняющими очищениями, а также теми, кто внушает проклятое самомнение, пророками и пророчицами, уводящими прочь от подлинной истины.
Да и не только то, что человек знает Бога и познает сам себя и свой чин (то есть, подразумевается то знание, которое свойственно всем христианам, даже считающимся простецами), – не только это, повторяю, является более возвышенным ведением, чем естествоведение, астрономия и всякая философия, касающаяся этих наук, но и познание нашим умом собственной немощи, и стремление исцелить ее представляются делом несравненно более важным, чем знание и исследование величины звезд, законов естественных явлений, происхождения низших видов существ и круговращения высших светил, их изменений и восходов, их отстояний и сочетаний: одним словом – всей многообразной формы их отношений, возникающих из многоразличия их движений. Поэтому ум, познавший свою немощь, обнаружил бы, откуда он сможет прийти ко спасению, приблизиться к Свету ведения и восприять истинную мудрость, не гибнущую вместе с гибелью века сего.
Разумная природа
Всякое разумное и умное естество, будь то ангельское или человеческое, имеет жизнь по сущности, благодаря которой оно одинаковым образом пребывает в своем существовании бессмертным, не приемля тления. Однако разумное и умное естество, которое в нас, обладает не только жизнью по сущности, но и деятельностью, ибо животворит соединенное с ним тело. Поэтому и тело также можно считать жизнью, однако оно считается жизнью по отношению к другому и есть действие этого разумного и умного естества, а жизнь, зависящая от другого, не может быть названа сущностью самой по себе. Что же касается умного естества Ангелов, то оно не обладает жизнью, как такого рода деятельностью, ибо не получило от Бога соединенного с ним тела, взятого от земли, чтобы обрести и животворящую силу по отношению к нему. Впрочем, ангельское естество способно воспринимать противоположности, то есть воспринимать порочность и благость. Это подтверждают лукавые ангелы, отпавшие от Бога вследствие превозношения.
Следовательно, и Ангелы в некотором смысле суть существа сложные, состоящие из своей сущности и одного из противоположных качеств, то есть, из добродетели и лукавства. Отсюда явствует, что в качестве своей сущности они имеют благость.
Душа каждого из неразумных животных есть жизнь одушевленного ею тела; и каждое из животных имеет эту жизнь не по сущности, но как действие, ибо она зависит от другого, а не существует сама по себе. Очевидно, что данная душа не обладает ничем другим, кроме действий, осуществляемых посредством тела, а поэтому, когда разлагается тело, вместе с ним расторгается и она. Ибо она не менее смертна, чем тело, поскольку все, что она есть, существует по отношению к смертному и причисляется к нему, потому эта душа и умирает вместе со смертным телом.
Душа каждого из людей также является и жизнью одушевленного ею тела и, рассматриваемая по отношению к другому, то есть по отношению к оживотворяемому ею, обладает животворящей деятельностью. Но она имеет жизнь не только как действие, но и как сущность, ибо живет сама по себе. Ведь со всей очевидностью явствует, что она обладает разумной и умной жизнью, отличной от жизни тела и различных телесных явлений. И помимо того, что душа не расторгается вместе с телом и пребывает бессмертной, можно еще указать и на то, что она не рассматривается лишь в отношении к другому, но имеет жизнь сама по себе как сущность.
Разумная и мыслящая душа имеет жизнь по сущности, но способна воспринимать противоположности, то есть зло и благость. Отсюда явствует, что она обладает благостью, а равно и злом, не как сущностью, но как неким качеством, будучи расположена к какой-либо одной из этих противоположностей, когда она имеется в наличии. Имеется в наличии, конечно, не в пространственном смысле, но в том смысле, что умная душа, получив от Творца свободу самоопределения, может склоняться к какой-нибудь одной из названных противоположностей и желать жить в соответствии с ней. Поэтому разумная и умная душа является в некотором роде сложной, состоящей не из вышеупомянутого действия (ибо это действие соотносится с иным, а поэтому ему не присуще производить сочетания с душой), но из своей сущности и из названных противоположных качеств, то есть, из добродетели и лукавства.
Божественная природа и образ Святой Троицы в человеке
Высочайший Ум, верховное Благо, сверхживое и пребожественное Естество, будучи совершенно и всяческим образом неспособно воспринимать в Себя противоположности, очевидно, обладает Благом не как качеством, но имеет Его Своей сущностью. Поэтому любое частичное благо, какое только можно себе мысленно представить, содержится в Нем, или, лучше сказать, этот Ум Сам есть всякое благо и превыше его. С другой стороны, все, что только можно мысленно представить в Нем, есть Благо, или, точнее, Благость и преблагая Благость. Также и Жизнь есть в Нем, или, вернее, Он есть Жизнь, ибо Жизнь есть Благо, и Жизнь есть Благость в Нем. И Премудрость есть в Нем, или, скорее, Он Сам есть Премудрость, ибо Премудрость есть Благо, и Премудрость есть Благость в Нем. И Вечность, и Блаженство, и вообще всякое благо, какое только можно помыслить, есть в Нем.
Ибо Благость в Нем все охватывает, все объединяет и все заключает в простоте, будучи мыслимой и называемой так, исходя из совокупности благ. Она есть то единое и истинное Благо, какое только можно помыслить или изречь о ней. Эта Благость есть не только то, что истинно мыслят о ней думающие своим богомудрым умом и богословствующие боговдохновенным языком, но и то, что является неизреченным и непостижимым, превыше всех этих наименований, не уступает единственной и сверхъестественной Простоте; одним словом, есть единая, всеблагая и сверхблагая Благость.
Ибо в соответствии только с одним этим, то есть с тем, что Творец и Владыка твари, Который есть всеблагая и сверхблагая Благость и имеет Благость как Свою сущность, обращен к тварям Своими действиями, Он познается и нарекается. Поэтому Он никоим образом и совершенно не способен воспринять в Себя нечто противоположное, ведь никакая сущность не имеет в себе самой какую-либо противоположность.
Эта всесвятая и преблагая Благость есть Источник всякой благости. И это есть Благо и вершина всех благ, и Оно никоим образом не может быть лишено совершенной Благости. А поскольку пресовершенная и всесовершенная Благость есть Ум, то что же другое могло бы происходить из Нее, как из Источника, если не Слово? Причем Оно не подобно нашему произнесенному слову, ибо это наше слово не есть действие только ума, но и действие тела, приводимого в движение умом. Не подобно Оно и нашему внутреннему слову, которое как бы обладает присущим ему расположением к образам звуков. Также нельзя сравнить Его и с нашим мысленным словом, хотя оно и беззвучно осуществляется совершенно бестелесными движениями; однако оно нуждается в интервалах и немалых промежутках времени для того, чтобы, постепенно исходя из ума, стать совершенным умозаключением, будучи изначала чем-то несовершенным.
Скорее это Слово можно сравнить с врожденно присущим нашему уму словом, или ведением, всегда сосуществующим с умом, благодаря чему и следует думать, что мы были приведены в бытие Сотворившим нас по Своему образу. Преимущественно же это Ведение присуще Высочайшему Уму всесовершенной и сверхсовершенной Благости, у Которой нет ничего несовершенного, ибо за исключением только того, что Ведение исходит из Нее, все относящееся к нему есть такая же неизменная Благость, как и Она Сама. Потому и Сын есть и называется нами Высочайшим Словом, чтобы мы познали Его как Совершенного в собственной и совершенной Ипостаси; ведь это Слово рождено из Отца и ни в чем не уступает Отеческой сущности, но полностью тождественно с Отцом, за исключением только Своего бытия по Ипостаси, которая показывает, что Слово боголепно рождается от Отца.
Поскольку Благость, Которая рожденно происходит из умного Источника Благости, есть Слово, и поскольку никто из обладающих умом не может помыслить слово без духа, постольку Бог Слово, рожденный от Бога, имеет Святой Дух, происходящий вместе с Ним от Отца. Дух же нельзя уподобить тому дыханию, которое связано со словом, исходящим через наши уста, ибо это дыхание телесно и сочетается с нашим словом посредством телесных органов; нельзя уподобить Его и тому духу, который сопряжен, хотя и нетелесным образом, с нашим внутренним и мысленным словом, ибо этот дух есть некое устремление ума, простирающееся во времени к предмету познания вместе с нашим внутренним словом, а потому нуждающееся во временных промежутках и происходящее как движение от несовершенства к совершенству.
Дух же Высочайшего Слова есть как бы некая неизреченная Любовь Родителя к Самому неизреченно рожденному Слову. Этой же Любовью пользуется и Сам Возлюбленный Сын, и Слово Отца, имея Ее по отношению к Родителю, как происшедшую вместе с Ним от Отца и в Нем Самом соединенно почивающую. От этого Слова, общающегося с нами посредством Своей плоти, мы научены относительно имени Духа, отличающегося по ипостасному существованию от Отца, а также относительно того, что Он – не только Дух Отца, но и Дух Сына.
Ибо Он говорит: Дух истины, Который от Отца исходит (Ин.15:26), чтобы мы познали не только Слово, но и Дух, Который от Отца, не рожденный, но исходящий: Он есть и Дух Сына, имеющего Его от Отца в качестве Духа Истины, Премудрости и Слова. Ибо Истина и Премудрость есть Слово, соответствующее Родителю и сорадующееся с Отцом, согласно сказанному Им через Соломона: «Я был и сорадовался с Ним». Он не сказал «радовался», но именно «сорадовался», потому что предвечная Радость Отца и Сына есть Святой Дух как общий Обоим согласно речению Священного Писания. Поэтому-то Святой Дух Обоими и посылается к людям достойным, имея бытие от одного только Отца и от Него одного исходя по бытию.
Образ этой Высочайшей Любви имеет и наш ум, сотворенный по образу Божию, питая ее к ведению, от Него и в Нем постоянно пребывающему; и эта любовь – от Него и в Нем, происходя от Него вместе с внутреннейшим Словом. И это неутолимое стремление людей к познанию служит ясным свидетельством такой любви даже для тех, кто не в состоянии постигнуть сокровеннейших глубин самих себя. Но в том Первообразе, в той всесовершенной и сверхсовершенной Благости, в Которой нет ничего несовершенного, за исключением того, что происходит из Нее, Божественная Любовь есть полностью Сама Благость. Поэтому Любовь сия есть Святой Дух и другой Утешитель (Ин.14:16), и так нами называется, поскольку Он сопутствует Слову, дабы мы познали, что Святой Дух, будучи совершенным в совершенной и собственной Ипостаси, ни в чем не уступает сущности Отца, но неизменно тождествен по природе Сыну и Отцу, отличаясь от Них по Ипостаси и представляя нам Свое боголепное исхождение от Отца.
Поэтому мы почитаем единого Бога, истинного и совершенного, в трех истинных и совершенных Ипостасях, – Бога, разумеется, не тройного, а простого. Ибо и Благость не является тройной и нет трех благостей, но Превысшая Благость есть Святая Троица, почитаемая и поклоняемая; Она из Самой Себя и в Саму Себя неизлиянно изливается, боголепно пребывая в Самой Себе прежде всех век. Будучи неограниченной, Она только Самой Собой и ограничивается, но Сама все ограничивает, сверх всего простирается и не позволяет ничему из сущего быть вне Ее.
Умное и разумное естество Ангелов также обладает и умом, и словом, происходящим из ума, и любовью ума к слову; любовь эта опять же происходит из ума, всегда соприсутствует с умом и словом и может быть названа «духом», поскольку по природе сопутствует слову. Однако дух сей не является животворящим, ибо ангельское естество не получило от Бога тела, соединенного с ним и взятого от земли так, чтобы иметь животворящую и содержащую это тело силу. Наоборот, умное и разумное естество души, поскольку оно было сотворено вместе с земным телом, получило от Бога и животворящий дух, благодаря которому оно сохраняет и животворит соединенное с ним тело. Этим убеждаются люди разумные относительно того, что человеческий дух, животворящий тело, есть умная любовь; он – из ума и слова, в уме и слове есть и в себе содержит ум и слово. Благодаря ему душа обладает естественным образом столь вожделенной связью с собственным телом, что никогда не желает покидать его и вообще стремится не покидать его, если только какая-либо серьезная болезнь не принудит ее к этому.
Следовательно, только одно умное и разумное естество души обладает и умом, и словом, и животворящим духом; только оно одно, более чем нетелесные Ангелы, было создано Богом по образу Его. И это обладание образом неизменно, хотя естество сие может не осознавать своего достоинства, мысля и живя недостойно Создавшего его по Своему образу. Так и после прародительского преступления в раю, происшедшего вследствие вкушения от древа, когда до телесной смерти мы подверглись смерти душевной, которая есть отделение от Бога, мы, отвергнув житие по божественному подобию, не лишились жизни по образу.
Поэтому если душа возненавидит свою связь с худшим и прилепится любовью к Лучшему, подчиняясь Ему делами и способами осуществления добродетели, то она просвещается этим Лучшим и облагораживается Им, улучшаясь и убеждаясь Его советами и увещаниями, благодаря которым она получает подлинно вечную жизнь. Через эту жизнь она делает бессмертным и соединенное с ней тело, которое в определенное время обретет обещанное воскресение и станет причастным вечной славе. Однако если душа не отвергнет свою связь с худшим и не откажется от подчинения ему, которым она бесчестит и предает позору образ Божий, то она отчуждается и удаляется от подлинного блаженства Божия и истинной жизни, поскольку, как сама прежде оставившая Лучшее, справедливо бывает покинута Им.
Троическое естество, следующее за высочайшей Троицей, более всех других тварных существ созданное по Ее образу, а именно – умное, разумное и духовное естество, то есть человеческая душа, должно сохранять свой чин и быть ниже одного только Бога; она должна лишь Ему одному подчиняться, быть подвластной и послушной, на Него одного взирать, украшать себя постоянным памятованием о Нем, созерцанием Его и горячей и пламенной любовью к Нему. Тем самым она чудесным образом привлекает Его к себе, или лучше сказать, может привлечь иногда таинственное и неизреченное сияние того Естества Божия. Тогда-то она и обладает подлинно образом и подобием Божиими, которые через это сияние осуществляют в полноте свою приятность, мудрость и божественность. Присутствует ли это сияние явно или приближается неявно, душа через него научается в нынешнем веке все сильнее и сильнее любить Бога паче, самой себя, ближнего – как саму себя, а отсюда – знать и соблюдать свое достоинство и чин, а также истинно любить саму себя.
Ибо тот, кто любит неправедность, ненавидит свою душу, разрушает и приводит в негодность то, что по образу Божию, уподобляясь тем одержимым безумием людям, которые безжалостно растерзывают собственную плоть, совсем не чувствуя при этом боли. Ведь сам такой человек незаметно губит и жестоко разрушает свою врожденную красоту, безумно разрывая на части троический и надмирный мир своей души, преисполненный внутри любовью. Что может быть более неправедного, более пагубного, чем не помнить, не созерцать, постоянно не желать и не любить Сотворившего и Украсившего по Своему образу, Даровавшего силу ведения и любви и щедро Наделившего Своими неизреченными дарами и вечной жизнью тех, кто правильно этой силой пользуется?
Осознание человеческой немощи и необходимости исцеления
Одно из тех разумных существ, которые ниже нашей души, и существо, во много раз ничтожнее других [разумных существ], есть духовный и началозлобный змий, ставший ныне, вследствие своего лукавого совета людям, ангелом собственного лукавства. Он стал настолько ниже и хуже всех, насколько в своей гордыне возжелал уподобиться по власти Творцу; и настолько был Им праведно оставлен, насколько сам прежде оставил Его, ибо он столь оставил Бога, что сделался врагом, противником Творца и явным супостатом. Ведь если Бог есть живая Благость, животворящая живые существа, то диавол есть прямо-таки мертвое и мертвящее зло. Ибо Бог по сущности обладает Благостью, и природа Его не способна воспринимать противоположное, т. е. зло, так что никто из тех, кто каким-либо образом причастен злу, не может приблизиться к Нему. Насколько же больше и дальше отвергает Бог от Себя создателя и родоначальника зла, служащего виновником этого зла в других тварях!
При этом лукавый имеет своей сущностью не лукавство, а жизнь, вследствие чего остается бессмертным по этой сущности, которая тем не менее является способной воспринимать зло. Он был почтен свободным произволением, чтобы, по доброй воле подчинившись Богу и прилепившись к приснотекущему Источнику Благости, стать причастником истинной Жизни. Но поскольку он добровольно перебежал ко злу, то лишился этой подлинной Жизни, будучи справедливо отвергнут Тем, от Кого он сам первый удалился. И стал он мертвым духом, не по сущности, конечно ведь у мертвенности нет сущности, но по отвержению истинной Жизни. Не насыщаясь в своем стремлении ко злу и становясь все более и более порочным, он соделал себя смертоносным духом, усердно стараясь завлечь и человека и приобщить его к своей мертвенности.
Как изощренный в способах прельщения и сильный в коварстве, этот посредник и покровитель смертности облекся некогда в Раю Божием в изворотливого змия. Он сам не стал змием (ведь это было возможно не иначе, как соответственно способности воображения первого человека, а как пользоваться ею должным образом, не боясь при этом быть уличенным, лукавый тогда еще не знал), но, не дерзая на открытое общение, предпочел хитрость. Он избирает эту хитрость, будучи уверенным, что подобным образом может лучше себя скрыть, чтобы под видом друга незаметно внедрить в сердца людей ненавистное посредством невиданной дотоле способности змия изрекать слова: ведь чувственный змей до того никогда не был существом словесным и никогда не представал способным издавать звуки.
Поэтому диавол дерзнул на столь необычную вещь, чтобы изумить и всецело привлечь к себе слушающую его Еву, своими кознями сделать ее податливой и таким образом приучить ее сразу вслед за этим подчиняться худшему и рабски служить ему, то есть, служить тому, над чем она, по полученному ею уделу, должна достойно властвовать как единственная из всех чувственных существ, почтенная быть созданной Рукой и Словом Божиим и сущая по образу Творца. Бог попускает это, чтобы человек, видя совет, исходящий от существа худшего (ведь само собою очевидно, насколько змей был хуже человека), понял, что совет этот совсем не полезен ему, возмутился попыткой подчинить его существу явно худшему и сохранил достоинство свое вместе с верой в Творца и соблюдением Его заповеди. Бог попускает это, чтобы человек легко стал победителем отступника от истинной Жизни, праведно приял блаженное бессмертие и пребыл во веки живым и бессмертным.
Ни одно тварное существ не выше человека настолько, чтобы могло посоветовать ему и предложить мысль, благодаря которой он познал бы и обрел нечто полезное для себя. Только сам человек соблюдает свой чин, познает самого себя и Того Единого, Кто превыше его, оберегает то, чему он научен Им, – только тогда человек принимает Его как единственного Советчика. Ибо и Ангелы, хотя они и превосходят нас по достоинству, но все же подчиняются Его повелениям относительно нас, посылаемые на служение для тех, которые имеют наследовать спасение (Евр.1:14). Это, конечно, относится не ко всем Ангелам, но к тем, которые добры и сохраняют свой чин. Ведь они имеют от Бога ум, слово и дух, которые тесно соединены в них, и должны, подобно нам, повиноваться Создателю, Который есть Ум, Слово и Дух. Ангелы превосходят нас во многом, но в некотором отношении, они ниже нас, о чем мы уже сказали и еще будем говорить, а именно, в том, что мы суть по образу Творца, вследствие чего мы стали больше, чем они, по образу Божию.
Хотя Ангелы были определены служить по мере сил Творцу и получили в Удел только быть под началом Божиим, а начальствовать над теми, которые созданы после них, им не было назначено (если только не будут посланы на это Владыкой всяческих), сатана все же горделиво восхотел властвовать вопреки воле Творца. И, оставив вместе с соотступниками-ангелами свой чин, был праведно покинут подлинным Источником Жизни и Света, облекшись в смерть и вечный мрак. А поскольку человек был предназначен не только для того, чтобы находиться под началом Божиим, но и начальствовать над всеми земными тварями, то началозлобный искуситель, предвидя это завистливыми очами, пользуется всяким ухищрением, чтобы лишить человека этого начальствования. Но, не обладая возможностью насилия, ибо это запрещал Владыка всяческих, Который создал разумное естество свободным и самовластным, диавол коварством предлагает человеку совет, лишающий его начальствования. И он обворовывает человека, или, точнее, убеждает его пренебречь, счесть ничтожными, отвергнуть и даже воспротивиться заповеди и совету, данным Высшим, и поступать вопреки им, чтобы и человека, как сообщника отступничества, приобщить своему вечному мраку и мертвенности.
А о том, что разумная душа является вследствие грехопадения словно умерщвленной, хотя и имеет своим бытием жизнь, научает нас великий Павел, когда пишет: сластолюбивая вдовица заживо умерла (1Тим.5:6). Он высказывается о том же, о чем и у нас идет речь, то есть о разумной душе, и трудно сказать о ней что-либо худшее. В самом деле, душа, лишенная духовного Жениха, если не будет смиряться и скорбеть, проводя тесное и узкое житие покаяния, а будет расслабляться, предаваться наслаждениям и сластолюбию, то заживо (ибо по сущности она – бессмертна) умрет. Ведь она способна воспринимать и смерть, как худшее, и жизнь, как лучшее. Хотя Апостол говорит о вдовице, лишившейся телесного мужа, он подразумевает, что предающаяся сластолюбию и живая телом, уже полностью мертва душой. Поэтому тот же Павел в другом месте изрекает: И нас, мертвых по преступлениям, оживотворил со Христом (Еф.2:5). А что говорит Апостол Иоанн: Есть грех к смерти… но есть грех не к смерти (1Ин.5:16,17)? Однако и Господь, повелевающий одному из учеников оставить мертвым погребать своих мертвецов, показал тем самым, что эти погребающие, хотя и живы телом, но полностью мертвы душой.
Прародители рода человеческого, добровольно отступив от памятования о Боге и от созерцания Его, а также пренебрегши заповедью, полученной от Него, стали единодушными с мертвым духом сатаны и, вопреки воле Творца, вкусили от запретного древа. Обнажившись от светлых и животворных одеяний горнего сияния, они, увы, стали, как и сатана, мертвыми по духу. Поскольку же сатана не только есть мертвый дух, но и мертвит приближающихся к нему, и поскольку у причастных его мертвенности было тело, посредством которого осуществился умерщвляющий совет, то, увы, прародители и собственным телам передали этих мертвых и мертвящих духов мертвенности. И человеческое тело тотчас же расторглось бы и вернулось бы в землю, из которой оно было взято, если бы не было оно удержано от распада Промыслом и крепкой Силой [Божией]; терпеливо вынесло оно приговор Того, Кто держит все одним словом, ибо без этого приговора не совершается ничего из того, что совершается, и он всегда выносится праведно. Ведь, как говорит божественный Псалмопевец, праведен Господь и правды возлюби (Пс.10:7).
Согласно написанному, Бог смерти не сотвори (Прем.1:13), но воспрепятствовал ей произойти, насколько было необходимо и справедливо препятствовать существам, созданным Им самовластными. Ведь изначала Он привел в действие Свое намерение, могущее обессмертить человека, и заранее укрепил его животворящим советом: дал ему Свою заповедь и открыто предупредил, что пренебрежение этой живительной заповедью повлечет за собой смерть. Это было сделано для того, чтобы люди могли сохранить себя от опыта смерти с помощью либо желания, либо ведения, либо страха. Ибо Бог любит и знает, что полезно каждой из Его тварей, и может любой из них даровать это. Поэтому, если бы Он только знал, а не любил, то, возможно, не допустил и оставил неисполненным то, что Ему прекрасно ведомо. А если бы Он, любя, не знал это полезное или не мог даровать его, то, возможно, и без Его воли желаемое Им и ведомое Ему осталось бы неисполненным. Однако поскольку Бог особенно любит, и знает полезное нам, и способен осуществить это, то все происходящее с нами и исходящее от Него, хотя бы и помимо нашей воли, служит для нашей пользы.
А то, к чему мы сами добровольно прилепляемся, принадлежа к природе, обладающей свободой воли, – того следует весьма опасаться, ибо оно может быть и неполезным нам. Когда же, по Божиему Промышлению, что-нибудь явно запрещено, как, например, запрещалось то в Раю, в Евангелии Самим Господом, среди потомков Израиля через пророков, в законе благодати через Апостолов Господних и их преемников, – то желать этого и стремиться к нему есть дело очевидно наивреднейшее и пагубнейшее. И если кто-нибудь предлагает нам это и побуждает нас стремиться к нему, убеждая словами или завлекая чарующими образами, то он явно есть противник и неприятель нашей жизни.
Итак, следовало либо с помощью желания – поскольку Бог желает, чтобы мы жили (ибо зачем Он сотворил нас живыми, если не любил в качестве таковых?), либо с помощью ведения – поскольку Он лучше нас знает полезное нам (ибо разве не несравнимо лучше нас знает это Податель знания и Господин ведения?), либо боясь всесильной власти Его не поддаваться нам заблуждению тогда в Раю, не очаровываться и не склоняться на убеждение лукавого отвергнуть заповедь Божию и совет Божий. Так же обстоит дело и теперь со спасительными заповедями и советами, данными нам после первой заповеди. Подобно тому как ныне те, которые отказываются мужественно противостоять греху, считают за ничто божественные заповеди и устремляются к противоположному, то есть, к внутренней и вечной смерти (если, конечно, не обретут они вновь души своей через покаяние), таким же образом и чета наших прародителей, не воспротивившись наветам непослушания, пренебрегла заповедью.
И тогда предреченный раньше прародителям приговор Праведного Судии был приведен в исполнение: по приговору они, вкусив от древа, сразу же умерли. И на деле познали они, какова была та заповедь истины, любви, мудрости и силы, дарованная им и ими забытая. От стыда они скрылись, обнажившись от славы, которая обильно животворит и бессмертных духов и без которой жизнь этих духов считается и есть хуже множества смертей.
То, что прародителям нашим было совсем не полезно вкушать от того древа, показывает говорящий: «Древо сие, по моему умозрению, было созерцание, к которому безопасно могут приступать только наиболее совершенные в навыке доброделания, но не хорошо оно для еще простых и неумеренных в своем желании; подобно тому, как и совершенная пища неполезна для слабых и нуждающихся в молоке». Впрочем, если кто не желает толковать это древо и вкушение от него в духовном смысле, то есть как созерцание, то, я думаю, не очень тяжело понять, что такая пища не была полезна для них, еще несовершенных. Ибо мне кажется, что это древо и соответственно чувству было приятнейшим на вид из всех тех райских деревьев, а плод его – сладчайшим на вкус. А сладчайшая по ощущению пища не является подлинно и во всех отношениях хорошей, она – не всегда и не для всех хороша. Но для тех, которые умеют ею пользоваться так, чтобы не быть ею порабощенными, вкушать ее тогда, когда необходимо, насколько необходимо и во славу Создавшего ее, она хороша; для тех же, которые не умеют ею так пользоваться, она не идет во благо.
Поэтому, как я полагаю, это древо и названо было деревом познания добра и зла (Быт.2:17). Ибо [только] совершенным в навыке божественного созерцания и [преуспеяния в] добродетели свойственно тесно соприкасаться с наиприятнейшими из чувственных вещей и при этом не отвращать ума от созерцания Бога, от песнопений Ему и молитв к Нему. Более того, им свойственно делать эти вещи материалом и основой восхождения к Богу и полностью овладевать чувственным наслаждением с помощью умного движения к лучшему; и даже если это движение будет необычным, то, в силу такой необычности, оно станет великим и весьма сильным; оно не лишает душу ее разумности и не обращает эту разумность ко злу, которое временами считается за благо тем человеком, кто им совершенно захвачен и побежден.
Следовательно, так это происходило с прародителями, которым следовало бы, живя в том священном месте, никогда не забывать Бога, все более и более упражняться в простых и истинных благах и как бы обучаться им, совершенствуясь в навыке созерцания. Однако людям еще не совершенным, находящимся как бы посередине и, по сравнению с сильными в использовании чувственных вещей, легко склоняющимся то к добру, то к противоположности добра, нет нужды обретать опыт приятного для чувства. Это же относится и к тем людям, которым весьма присуще влечься долу, которые вместе со своими чувствами влекут вниз весь ум и, его препобеждая дольним, уступают место лукавым страстям и являют собой силу убеждения родоначальника и создателя этих страстей. После же самого лукавого началом таких страстей служит страстное вкушение сладчайших яств.
Ибо если только один вид того древа, согласно повествованию, сделал змия вполне приемлемым для первых людей и достойным доверия советчиком, то сколь более сильное действие должно было произвести вкушение в потомках их? И если уж говорить о вкушении, то насколько же большее действие производит трапеза до пресыщения? Неужели неясно, что есть чувственным образом от того древа было совсем неполезно для прародителей? Разве не следовало изгнать из Божиего Рая их, принявшихся есть во внеурочное время, чтобы не превратили они ту Божию страну в место злых совещаний и притон порока? Разве не следовало тотчас подвергнуть телесной смерти преступников? Однако Владыка был долготепелив.
Итак, преступлением прародителей был приведен в действие смертный приговор душе соответственно Праведности Творца, ибо Он оставил оставивших Его, не принуждая тех, которые созданы самовластными. Этот приговор человеколюбиво был произнесен заранее Богом по причинам, о которых мы уже сказали. Впрочем, Он сначала задержал и отложил Свой приговор о смерти тела и, когда произносил его, то, по глубине Премудрости и преизбытку Человеколюбия Своего, определил исполнение его на будущее. Ведь не сказал Адаму: Возвратись туда, откуда ты взят, но: земля еси, и в землю отыдеши (Быт.3:19). Внимающие с разумением из этих слов могут заключить, что Бог не сотворил смерти ни души, ни тела. Точно так же, изрекая прежде Свое повеление [прародителям], Он не сказал: Умрете в тот день, в который вы съедите, но: воньже аще день спеете от него, смертию умрете (Быт.2:17). И теперь Он не сказал: «возвратись», но: отыдеши, предвозвещая и попуская, однако не препятствуя совершиться тому, что, по справедливости, должно было совершиться.
Значит, смерть должна была сопутствовать прародителям, как уготована она и тем, которые будут жить после нас, поскольку тело наше стало смертным. Говоря о смерти, следует понимать ее как нечто длительно продолжающееся, или, точнее, говорить о мириадах смертей, по преемству наследующих друг другу до тех пор, пока мы не достигнем самой последней и долговечной смерти. Ибо мы пришли в тленное бытие и, возникая, мы преходим до тех пор, пока не перестанем и возникать, и преходить. И сами мы никогда подлинно не являемся теми же самыми, хотя и кажемся таковыми для невнимательных. Подобно тому, как огонь, захватывая с вершины легкую солому и бывая разным в разных местах, мерой своего бытия имеет размеры соломы, так и для нас, всегда изменяющихся, мерой бытия служит наличная для каждого продолжительность жизни.
Но чтобы мы не пребывали в неведении относительно преизобилия Человеколюбия Его и глубины Премудрости, Бог отложил исполнение смерти и позволил человеку жить отнюдь не малое время. Прежде всего Он явил Себя милостиво воспитующим, или, точнее, позволил быть праведному воспитанию, чтобы не пришли мы в совершенное отчаяние. Он даровал также и время для покаяния и благоугождения Ему, позволив людям как бы сызнова жить. Чередой поколений смягчил скорбь смерти. Приумножил род людской наследниками, чтобы великое множество рождающихся своим большим количеством превосходило число умирающих. Вместо одного Адама, ставшего жалким и бедным через красоту чувственного древа, Бог явил множество праведников, исшедших из чувственного и блаженно обогатившихся Боговедением, добродетелью, знанием и божественным благоволением; свидетели тому: Сиф, Енос, Енох, Ной, Мелхиседек, Авраам и те, которые между ними, до и после них были подобны или близки им по добродетели.
Однако поскольку среди стольких и таких мужей ни один не жил совершенно безгрешно и не мог исправить падения прародителей, исцелить повреждение корня рода человеческого и быть достаточным для освящения, благословения и возвращения к жизни всех последующих поколений, то Бог провидел это и избрал в надлежащее время из родов и племен тот народ, из которого произошел многовоспеваемый жезл и от корня которого взошел цвет – посредством него и должно было совершиться спасительное Домостроительство всего рода человеческого.
О, бездна богатства и премудрости и ведения Божия! (Рим.11:33). Если бы не было смерти и, прежде смерти, наш бы род не был бы смертен, произойдя из такого корня, то в действительности мы бы не обогатились начатком бессмертия, не были бы призваны на небеса и наше бы естество не воссело бы одесную престола величия на небесах (Евр.8:1) и превыше всякого Начальства и Власти (Еф.1:21). Таким образом, Бог знал, как Своей Премудростью и Силой человеколюбиво изменить к лучшему наше губительное падение, происшедшее вследствие нашего самовластия.
Многие, возможно, обвиняют Адама за то, что он так легко был убежден лукавым советом, отверг Божию заповедь и через это отвержение произвел в нас смерть. Впрочем, не одно и то же – прежде опыта желать вкусить от какого-либо смертоносного растения и жаждать съесть плод его уже после того, как на опыте познано, что оно – смертоносно. Поэтому каждый из нас куда более достоин порицания и осуждения, чем тот Адам. Впрочем, разве то древо не в нас? Разве теперь не имеем мы заповедь от Бога, запрещающую вкушать от того древа? Оно находится в нас не таким точно образом, как это было в Раю, но заповедь Божия и ныне пребывает в нас. Тех, кто подчиняется ей и желает жить по ней, она освобождает и от наказания за их собственные грехи, и от прародительского проклятия и осуждения, а тех, кто и теперь ее отвергает, предпочитая ей прилог и совет лукавого, ожидает отпадение от той блаженной жизни и пребывания в Раю, а также падение в грозную геенну вечного огня.
Какова же заповедь Божия, ныне предложенная нам? – Покаяние, главный смысл которого заключается в том, чтобы не прикасаться уже более к запрещенному. Ведь мы были изгнаны из места божественной неги, Рай Божий был справедливо закрыт для нас, ниспали мы в эту гиблую бездну и осуждены были жить вместе с бессловесными животными и общаться с ними, лишившись надежды быть призванными обратно в Рай. Поэтому Тот, Кто тогда Сам праведно вынес приговор (а точнее, Кто справедливо допустил этому приговору совершиться над нами), Тот теперь вследствие преизбытка человеколюбия и благости и по благоутробному милосердию (Лк.1:78) Своему ради нас сошел до нас.
И благоволил Он безгрешно стать Человеком, подобным нам, чтобы подобным научить и спасти подобное; принес нам спасительный совет и заповедь покаяния, обратившись к нам со словами: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф.4:17). До вочеловечивания Слова Божия Царство Небесное было столь же далеко от нас, сколь далеко отстоит небо от земли. Но когда Царь Небесный поселился среди нас и соблаговолил соединиться с нами, тогда Царство Небесное приблизилось ко всем нам.
Поскольку же теперь Царство Небесное приблизилось к нам, не будем же удаляться от него, живя без покаяния. Особенно же будем избегать жалкой участи сидящих во тьме и сени смертной (Пс.106:10). Стяжаем дела покаяния: смиренномудрие, умиление, духовное сокрушение, кроткое сердце, преисполненное милости, любящее правду, домогающееся чистоты, миролюбивое и умиротворяющее, терпеливое, радующееся гонениям, наказаниям, поношениям, клеветам и страданиям за истину и правду. Ведь Царство Небесное, или, скорее, Царь Небесный (о, неизреченная щедрость!), внутрь» нас есть (Лк.17:21). К Нему, через дела покаяния и терпения, мы должны всегда прилепляться, любя, насколько это возможно, Того, Кто нас так возлюбил.
Отсутствие страстей и изобилие добродетелей производят любовь к Богу. Ибо ненависть ко злу, от которой происходит отсутствие страстей, внедряет вместо них в душу горячую любовь к стяжанию духовных благ. А разве любитель и обладатель благ не будет любить Владыку, Который есть Само благо, единый Дарователь и Хранитель всякого блага? В этом Владыке и сам он пребывает особенным образом и благодаря любви носит Его в себе, согласно сказавшему: пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем (1Ин.4:16). Можно легко заметить, что не только любовь к Богу происходит из добродетелей, но что и добродетели рождаются из любви. Поэтому и Господь однажды сказал в Евангелии: Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня (Ин.14:21), добавив в другом месте: Кто любит Меня, соблюдает заповеди Мои.
Однако дела добродетели недостойны похвалы и неполезны для тех, кто творит их, если они свершаются без любви; впрочем, также неполезна и любовь без дел. Это обстоятельно показал Апостол Павел, который к коринфянам писал: Если я сделаю то-то и то-то, а любви не имею: нет мне в том никой пользы (1Кор.13:1—3). А особенно любимый Христом ученик [Его говорит: станем любить не словом или языком, но делом и истиною (1Ин.3:18).
Всевышний и поклоняемый Отец есть Отец Самой Истины, то есть Единородного Сына; и Он имеет духа Истины – Духа Святого, как это и показало раньше Слово Истины. Поэтому те, которые поклоняются Отцу в Духе и Истине, веруя таким образом, приводятся в действие Ими. Ибо, как говорит Апостол, Дух есть Тот, через Которого мы поклоняемся и Которым молимся. И Единородный Сын Божий говорит: никто не приходит к Отцу, как только через Меня (Ин.14:6). Поэтому поклоняющиеся Всевышнему Отцу в духе и истине суть истинные поклонники (Ин.4:2).
Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине (Ин.4:24), то есть мысля Нетелесного нетелесным образом. Ибо только тогда поклоняющиеся подлинно узрят Его в духе и истине Его. Ведь поскольку Бог есть дух, то Он – нетелесен, а нетелесное не находится в каком-либо месте и не ограничивается пространственными пределами. Поэтому тот, кто говорит, что Богу следует поклоняться в каком-либо определенном месте из всех вообще мест неба и земли, тот и говорит вопреки истине и поклоняется неистинно. Ибо поскольку Бог – нетелесен, Он нигде не находится, однако поскольку Он есть Бог, то Он – повсюду. Вследствие чего если существует гора или место или тварь, где нет Бога, значит, Он окажется ограниченным в чем-либо. Стало быть, Бог повсюду, ибо Он беспределен. Каким же образом Он повсюду? Не таким ли, что Он охватывается не частью мира, но всем этим миром? – Никоим образом, так как это означало бы опять, что Он – тело. Итак, все содержа и объемля, Бог есть Сам в Себе повсюду и превыше всего, и Ему поклоняются истинные поклонники в духе и истине Его.
Ангел и душа, будучи нетелесными, не находятся в каком-либо месте, но и не вездесущи; они не содержат все мироздание, но сами нуждаются в Содержащем. Следовательно, они находятся в Том, Кто содержит и объемлет все мироздание, будучи соответствующим образом ограничены Им. Что же касается души, то она, содержа тело, с которым она сотворена, находится повсюду в теле, но не как в некоем месте и не как объемлемая телом, но как содержащая, объемлющая и животворящая это тело, поскольку она обладает этим по образу Божию.
Но не только в том отношении человек более создан по образу Божию, чем Ангелы, что он имеет в себе содержащую и животворящую силу, но и потому, что он начальствует. Ибо в естестве нашей души есть как начало господствующее и правящее, так и начало служащее и подчиняющееся. Желание, стремление, чувство и вообще все то, что после ума, – все это сотворено вместе с умом Богом, даже если мы, побуждаемые грехолюбивой волей, иногда бунтуем не только против Бога Вседержителя, но и против присущего нам по природе самовластного начала. Тем не менее, благодаря начальствующей способности в нас, Бог даровал нам господство над всей землей. Ангелы же не имеют сопряженного с ними тела так, чтобы оно подчинялось уму. Отпадшие от Бога ангелы стяжали умное хотение, постоянно пребывающее лукавым, а у благих Ангелов это хотение – постоянно благое и нисколько не нуждается в вознице. Лукавый не имел земной власти, но похитил ее, из чего явствует, что он не был создан начальствующим над землей.
А благие Ангелы поставлены Вседержителем наблюдать над земными делами после нашего падения и последовавшего за ним умаления нашего достоинства, хотя и не полного по человеколюбию Божию. Ибо Бог, как говорит Моисей в [своей] песне, поставил пределы для Ангелов, когда разделил народы. Это разделение имело место после Каина и Сифа; потомство Каина было названо сынами человеческими, а потомство Сифа – сынами Божиими. Как мне кажется, с того времени разделения по именам и был предвозвещен род, из которого надлежало Единородному Сыну Божиему воспринять плоть.
Вместе со многими другими можно было бы сказать, что троичность нашего ведения показывает, что мы более, чем Ангелы созданы по образу Божию. Это не только потому, что наше ведение троично, но и потому, что оно объемлет всякий вид знания. Ведь из всех тварей мы одни обладаем, кроме мыслящего и разумного начал, еще и способностью чувствовать. Одному только человеку дано было то, что естественным образом соединено с разумным началом души и что открывает разнообразнейшее множество искусств, наук и познаний: земледелие, зодчество и создание вещей из ничего, хотя и не из абсолютного небытия (что свойственно только Богу).
Ибо, полагаю, ничего из того, что свершено Богом, не возникает и не исчезает; но, смешиваясь одно с другим, оно у нас приобретает иную форму. Далее, только одним людям Бог даровал то, чтобы незримое слово ума, соединившись с воздухом, воспринималось чувством слуха; но не только: будучи записанным, оно зрится вместе с телом и посредством тела. Тем самым Бог приводит нас к достаточной вере в пришествие и явление через плоть Всевышнего Слова – а Ангелы не принимают участия в этом.
