Семь историй о том, как душа познакомилась с телом. Психология любви в сказках

скачать книгу бесплатно

Семь историй о том, как душа познакомилась с телом. Психология любви в сказках
Инна Заец

Я психолог. Занимаюсь сказкотерапией с детьми и взрослыми. Книга родилась из сказок, написанных в разные времена для себя и для других.

Семь историй о том, как душа познакомилась с телом

Психология любви в сказках

Инна Заец

© Инна Заец, 2024

ISBN 978-5-0062-2777-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Семь историй с продолжениями о том, как Душа познакомилась с Телом

(или психология любви в сказках)

Содержание:

История первая о Знакомстве. С продолжением.

История вторая о странностях семейной жизни. С продолжениями и примечаниями.

История третья о веревке.

История четвертая о хвостах.

История пятая о Садовнице.

История шестая о камне Согласия. С продолжением.

История седьмая о выборе. Детская. С продолжением.

История первая о знакомстве. С продолжением. Ялта. 1998 год.

Переведи меня через реку
Со странным названием Тело.
Возьми меня за руку,
И я буду тебе послушна.
Мы войдем осторожно и медленно
В прохладную воду:
Под босыми ногами
Упругий, волнистый песок;
Под руками, ждущими ласки,
Скользкие водоросли;
Перед глазами течет
Бесконечное золото солнца;
Под языком камешек безмолвия;
Под сердцем – восторг пустоты.
Я боюсь воды,
Но верю твоим рукам.
Если ты будешь держать меня крепко
И не дашь унести течению,
Мы выйдем когда-нибудь к берегу
С долгожданным названьем Душа.

Продолжение. Москва. 2002 г.

Жила – была Душа. Когда я с ней познакомилась, было ей отроду три с половиной жизни. Первую жизнь она прожила плодотворно и долго в теле знахарки в одном из древних племен где-то в районе Балкан. Она научилась разговаривать с травами, приручать животных и лечить людей. Вторую – очень недолгую – в теле ведьмы в Италии. Средние века, инквизиция – ужас! Казалось бы, что может быть хуже? А хуже сложилась третья жизнь в теле женщины-комиссара в России. К счастью, она тоже оказалась недолгой: Гражданская война, шальная пуля, прощай тельце в кожаной куртке…

Но, что самое плохое, эта жизнь напрочь лишила Душу прошлого опыта. Атеизм, разрушенные церкви, материализм взамен духовности – сами понимаете, это даже покруче инквизиции.

И вот, четвертая жизнь. Двадцатый век, Москва, снова Женщина. Везет Душе на женские тела. Когда они только начинали жить вместе, маленькое тельце называлось Девочка. Душе в нем было уютно, но тесновато, и она часто мечтала о том, как Тело вырастет, и ей станет просторно. Ан нет, Тело росло, а места оставалось все меньше. Обиды, желания, разочарования росли, как на дрожжах, а Душе оставался лишь маленький, темный уголок. Окон нет – не проветришь. Дверь крошечная, а замок громадный – без разрешения не выпускают. А так на волю хочется: на небо посмотреть, деревья потрогать. Что делать?

В общем-то, и раньше не очень выпускали. Но, зато, у девочки жили в тельце детские фантазии и сказки, и мечты, и вера в чудо. Душа с ними дружила. Но женщина их куда-то запрятала, так, что и не найдешь, а может быть, и совсем потеряла. Правда, однажды Душе очень повезло – Женщина полюбила. Любовь… С ней Душа жила «душа в душу». Но Любовь тоже ушла неизвестно куда, и Душа совсем затосковала. Ей стало душно в наглухо закрытом Теле. Она умирала. «А ведь я еще так мало успела». – Подумала Душа. Собрала последние силы и стала метаться, ломать стены и открывать двери.

И тело стало болеть в тех местах, где Душа его разрушила, но она этого не. чувствовала. В образовавшиеся щели проник свет, и воздух, и яркие краски, и разные звуки, и запахи, и дуновение ветра. Начиналась зима, и на Душу просыпался снег, и она ожила и почувствовала, как болит Тело, и стала его жалеть и лечить. Некоторые раны закрылись и перестали болеть. А некоторые Душа перестроила в окна и двери. Теперь она могла выходить, когда хотела, смотреть в окно на закат, приглашать друзей и выносить за дверь то, что ей больше не нужно.

Сначала она так обрадовалась свободе, что вообще не закрывала окон и дверей. И простудилась: чихала, кашляла, температура поднялась. И тогда Душа поняла, что сквозняки – это плохо. Она научилась закрывать двери, не бояться одиночества и замкнутого пространства. Наконец, Душа и Тело стали понимать друг друга, разговаривать на одном языке. Они вместе учились любить и прощать. В том числе, и друг друга.

Когда я познакомилась со своей Душой, ей было 3,5 жизни. Когда я познакомилась

со своим телом, ему было 35 лет…

История вторая о странностях семейной жизни

(с продолжениями и примечаниями).

О двух золотых бабочках. Москва. 1996 год

Жила-была женщина со странным именем На. Она не была особенно красивой или умной. Она не умела рисовать или сочинять музыку. Она часто опаздывала и редко улыбалась. Если она и умела что-то, так это чувствовать. Но кому нужны женщины, которые умеют чувствовать?

У На была семья: муж, сын, дочь и собака. Она очень их любила. Обычной, земной любовью. Она готовила им обеды, лечила разбитые коленки, учила тому, что умела сама и редко слышала слова благодарности. Да и зачем? Ведь она делала это любя. Обычной, земной любовью.

Но была в ее жизни и другая любовь: юный, но мудрый художник То. На нашла эту любовь где-то на Млечном пути, приняла внутрь себя и теперь смогла бы отпустить только вместе с сердцем.

Как ни странно, и в жизни юного художника нашлось место для печальной На. Он приоткрыл ей свой мир, свой Край зеленого моря, вековых платанов и золотых бабочек. Он научил На нырять и ходить по лунным дорожкам, слушать музыку и любить детей. Нет, он не был ее возлюбленным, он был ее Учителем. Мудрым, нежным и терпеливым…

А На была хорошей ученицей: понятливой и доверчивой. И все было бы хорошо, но случилось несчастье. У На заболел муж Го. У него не болели руки, или ноги, или голова, или даже сердце. У него болела Душа. А что бы она не болела, Го стал приносить ей жертвы. Сначала он отдал болезни свою любовь к На; потом отдал ей свою семью, потом мечту На о своем большом доме, потом работу На, потом радость На.

И в один страшный день На поняла, что болезнь Го отняла у нее се, кроме детей и далекого То. И она ужасно испугалась, что потеряет последнее. На не умела лечить болезнь Го. Го все время думал, а На – чувствовала.

И тогда она перестала спать, есть, пить и стала сочинять сказки. Сначала она видела себя в этих сказках взрослой, печальной женщиной, потом вечно голодным младенцем, потом жизнерадостной девочкой, потом застенчивой еврейской девушкой по имени Инь.

На видела все это как в кино. Видела, как Инь часто приходила в Никиту, садилась на большой, серый камень возле воды и гладила рукой маленькие бронзовые буквы, ставшие от времени зелеными: «Я знаю, ты найдешь меня…» А возле камня всегда лежали цветы, будто их приносило море.

Иногда На видела седого человека с усталыми глазами. Это был Го. Он женился на женщине, которую любил. Женщина была красивой и умной. Все умела. Не умела только чувствовать. Го не долго прожил с ней – ушел вместе с сыном Ло и крошечной любимицей Ля. И с выстраданной наконец способностью чувствовать.

И Ло, и Ля вместе с отцом и старшими детьми Олом и Анастасией приходили сюда. Ол нечасто – он путешественник. Анастасия – почти каждый день с целым выводком чудесных малышей. Она хорошая мать. Изредка сюда приходит То. Приходит и просто сидит на камне. Иногда вместе с То приходит старый, удивительно красивый пес. Пес облизывает странный камень, кладет на него свою морду, и они что-то рассказывают друг другу. Инь давно подружилась с собакой, но не пытается подслушать, о чем они разговаривают, она знает – это чужая тайна.

И вот, однажды, На видит в своем «кино», как Инь встает ранним утром, одевает легкое платье, старые сандалии, берет ветку прозрачного винограда и уже собирается уходить. Но потом возвращается и одевает на шею найденный недавно у моря треугольный кусок ракушки на старом, кожаном шнурке – он кажется ей теплым и загадочным. Инь отправляется в Никиту, долго гуляет по жарким дорожкам, потом плавает одна… Потом выходит на берег, ложится на горячие камни, забывает о времени и засыпает.

Опускается вечер, и солнечные круги уходят из ее закрытых глаз. Она слегка прищуривает левый и видит склонившегося над ней То. То осторожно берет в руки кусок ракушки, что висит у нее на шее и нежно гладит. Потом берет Инь за руку, и они идут по пирсу. Потом они прыгают, не разжимая рук. И Инь видит, что вода в море не зеленая, а золотая. А они, тем временем, достигают дна и не разжимают рук. А потом выплывают на поверхность и не разжимают рук, а потом выходят на берег и не разжимают рук. А потом идут по уже прохладным камням и не разжимают рук…

А на старом, сером камне в Никите теплые волны смыли бронзовую надпись, и под ней открылась другая: «Здесь сидели две золотые бабочки».

Продолжение о болезни Го. Москва. 1996.

Го был не стар, но даже молодые люди иногда болеют…

Так вот, Го был торреодором. У него было много быков. Среди них были очень хорошие, выращенные специально для корриды и похуже – для плуга. Но всех их Го любил, как своих детей. Случались и неприятности в стаде: то заболеет какой-нибудь бык, то выйдет из повиновения. Но Го был хорошим хозяином и всегда знал, как справиться со своими детьми. Никогда даже мысли у Го не было поменять свое дело на что-то попроще: пасти крокодилов, например, или разводить автомобили.

Да и жена его не роптала – привыкла. Беспокоилась, конечно, если Го надолго уходил в степи со своим стадом. Плакала, если какой-нибудь строптивый бык сбрасывал Го. Но она любила мужа и понимала – без своего опасного дела он никто.

И в доме у них всегда было тепло и открыто. Для Го, его друзей, для детей и их друзей, для собак и даже для быков. Правда, жену Го нельзя было назвать домоседкой. Из своих путешествий она приносила в дом странные знакомства с цветами, камнями, букашками и прочими всякими непонятными существами. Очень не нравилось это строгому и правильному Го.

И вот, однажды встретил Го другую женщину. Без всяких букашек, собак, сказок – самую обыкновенную, хозяйственную. Подумал он, подумал и выбрал. Ему казалось, что жена и не заметит такой потери среди своих сказок. А она замечала все потери: и сильного Го, и слабой подруги, и прозрачной росинки, упавшей утром с цветка. Сначала она плакала и недоумевала, потом в ее сердце стала просыпаться обида, потом злость. Но ни то, ни другое, ни третье не принесло ей облегченья.