Спойлер: мы будем вместе

скачать книгу бесплатно


Причём вполне безобидный.

Маша напрягается ощутимо, смотрит на меня слегка настороженно и внимательно при этом. Интересно, у неё тоже на губах до сих пор вкус моих? На моих она осталась, да. Нежная такая, как печенька вкусная.

– Не в качестве основной профессии, – неожиданно всё-таки отвечает девчонка, тоже шёпотом.

Воу, она всё-таки поддерживает разговор. И, кажется, я совсем уже торчу по Маше, потому что даже такой простой факт чуть не заставляет лыбиться по-дурацки. С трудом отгоняю от себя это состояние, как и мысли о том поцелуе.

Мы ведь впервые, можно сказать, говорим нормально.

– А основная тогда какая? – слегка удивлённо уточняю.

Маша ведь горит этим и очень старается. Оно чувствуется.

– Не знаю, – задумчиво пожимает плечами. – Может, режиссура. Меня тянет к театру, кино, но популярной актрисой быть не хочу. Если только иногда играть.

Ловлю себя на том, что мне интересно всё: и ход её мыслей, и то, как она к ним пришла, и в целом чем живёт, чувствует, стремится… Чуть ли не каждое слово через себя пропускаю.

– Почему?

– Потому что я не стремлюсь быть медийной, не хочу привлекать к себе всеобщее внимание и сплетни, – на этот раз Маша шепчет уверенно и сразу, явно точно зная ответ. – Ну и потом, когда ты актриса, не всегда можешь выбирать, с кем работать, а когда режиссёр, можешь, – ухмыляется нагло, хоть и отворачивается.

Думает, я не заметил? Камешки она в меня бросать начала. И вот вроде бы обидно должно быть, а наоборот, заводит этот очередной вызов.

– На меня намекаешь? – качаю головой, с притворным осуждением цокая языком.

Может, сделать оскорблённый вид? Хотя Машу вряд ли проняло бы, потому что она вообще не колеблясь заявляет:

– Прямо говорю.

Где-то я это уже слышал. Улыбка сама собой лезет на лицо; как будто это мне сейчас не заявили, что не выбрали бы в качестве партнёра на роль – а наоборот, погладили по головке…

Блять, избитый фразеологизм сам собой приобретает пошлый смысл – как и всё рядом с Машей. Чуть сильнее пододвигаюсь к ней, а рука сама собой тянется к нежной девичьей щеке. Девчонка вздрагивает, а я мягко порхаю пальцами по её коже и шепчу почти ласково:

– Какая вредина.

– Руку убрал, – рычит она, сразу подтверждая мои слова.

Не сдерживаю смешка. Вот откуда Машка такая взялась?

– Тащусь от тебя, – с удовольствием сообщаю, наслаждаясь всё более разгорающимся огнём в её глазах.

– То есть просто поговорить с тобой невозможно, да? – неожиданно осаживает меня почти разочарованным пустым голосом, одновременно убирая мою руку своей.

Аж застываю, так меня пришибает осознанием. Машка ведь не просто поддержала со мной диалог. Она, можно сказать, оценивала, насколько я безнадёжен и можно ли со мной на мировую. А я, походу, таки безнадёжен. Причём капитально. Накрывает рядом с ней.

Пора бы и в руки себя брать. Набрасываться на девчонку постоянно, причём во всех смыслах – не вариант. Так я многого не добьюсь.

А хочу я многое… Всё.

– Почему, можно, – миролюбиво подтверждаю, и даже руки теперь при себе держу. Всё равно мне скоро сладенькое достанется по сценарию. – Просто не удержался слегка, а так как раз поговорить и хотел.

Маша скептически хмыкает, но молчит. Судорожно ищу тему, которая могла бы зацепить девчонку снова.

Хм, ладно, пусть пока актёрство и будет. Жаль только знаниями тут не блесну, чтобы впечатлить. Слишком уж неинтересно мне это всегда было.

А потому просто продолжаю проявлять интерес к Маше:

– Как давно тебя зацепила вся эта тема?

Она бросает на меня недоверчивый взгляд, явно колеблясь, стоит ли со мной вообще говорить дальше. Не удивлюсь, если просто отвернётся молча. Пауза вроде бы небольшая, но такое ощущение, что уже долго тянется.

– Ты про театр? – всё-таки уточняет Маша осторожным шёпотом.

– Да.

Ей понадобилось время на ответ? Тема более личная, чем кажется? Просто уточняют, когда и так очевидно, обычно в таких случаях.

Удивлён, что я вообще об этом вспоминаю. В любом другом диалоге с любым другим человеком едва ли уловил бы заминку.

Но в случае с Машей уверен, что всё правильно понимаю. И это чувство только усиливается, когда она со вздохом отвечает:

– В детстве, наверное. Школьная постановка была. Папе понравилось.

Её слова звучат неохотно, напряжённо как-то. А про папу так вообще дрогнувшим шёпотом.

Даже странно, что со мной всё-таки поделились, видимо, личным. Хотя сами по себе факты не сказать, чтобы какие-то особенные были, но Машка явно их так воспринимает. А значит, за ними что-то ещё есть.

С одной стороны, наверное, лучше не лезть. С другой… Всё-таки хочется знать, что там такое. И не просто хочется, а как будто даже важно становится.

– Он хочет, чтобы ты была актрисой? – прощупываю почву.

Хотя первым порывом было уточнить, а жив ли вообще её отец. Неспокойно о нём Маша сказала.

Она невесело усмехается моему вопросу, а у меня опять появляется желание успокаивающе обнять её – как тогда, в коридоре. До того, как меня затопила потребность забрать у девчонки первый поцелуй.

Кстати, хочется услышать от неё подтверждение, что да, он был первым. А то слишком уж уверенно Маша держалась, совсем не так пугливо, когда только собирался поцеловать. С одной стороны, тот горячий отклик распалил сильнее, завёл до невозможности просто, но с другой…

Может, и не врала она об опыте.

– Хотел, – очень неожиданно отвечает Маша, и я даже не сразу улавливаю, что это об отце её и актёрстве. – Как сейчас, не знаю. Мы почти не видимся с тех пор, как они с мамой в разводе.

Звучит как вымученное признание. А потому отгоняю лишние мысли и настраиваюсь на чувства девчонки. Она ведь явно переживает это отдаление с отцом.

Не знаю, каково это, но как будто даже представляю себе отчётливо. На удивление остро проникаюсь.

– Сочувствую, – только и проговариваю со вздохом. Другие слова в голову не лезут. Не силён я в утешениях, даже когда полностью вовлечён в ситуацию. А с Машей это именно так. – У моих сплочённая семья. Но я живу отдельно, – просто добавляю, то ли чтобы тему перевести, то ли пытаясь как-то объяснить собственную немногословность.

Мысленно уже подбираю другую, куда более интересную ей тему, чем какие-либо рассказы обо мне. Но Маша неожиданно спрашивает:

– Почему?

Воу. Она просто вопрос задаёт, а я уже чуть ли не давлю улыбку, саму собой лезущую на лицо от такого, в общем-то, обыденного и ничего не значащего интереса ко мне. Тем более что, может, Маша вообще бездумно спросила. Почему меня так накрывает по фигне?

– Решил, что парню уже с восемнадцати неплохо бы стремиться к самостоятельности, – не упускаю возможность напомнить ей, что я не такой уж раздолбай, как она могла подумать.

Не знаю, вспоминается ли девчонке наш с Лизой разговор, к которому с удивлением прислушивалась. Но хочу, чтобы да. Может, ввернуть в диалог какой-нибудь из тех впечатливших Машу фактов?

– Снимаешь квартиру? – понимающе уточняет она.

– Да, пока снимаю, – не то чтобы делаю акцент на «пока», но, в конце концов, не зря же я уже три года потихоньку коплю и откладываю по мелочи каждый месяц? Хотя иногда и не по мелочи, как уж получается.

Маша только кивает и больше не проявляет интереса к моим делам, да и у меня почему-то не возникает желания дальше рисовать хороший портрет себя в её глазах. Вместо этого в башке мысли об её отце. Получается, девчонка так рвётся на сцену ради него? Думает стать актрисой, чтобы он ею гордился и уделял больше времени?

М-да, вот же ж человек-то какой. Я тут любой лишней минутке с Машей рад, а он как будто и не ценит. Ещё добиваться его внимания надо…

– Почему «Ромео и Джульетта»? – неожиданно для себя спрашиваю.

Вот уж этот вопрос не вертелся в башке, да и в целом и так понятно, девчонка объясняла – репетировала эту роль. Но кто его знает, может, для Маши это особенная пьеса. Тогда и мне, наверное, неплохо будет проникнуться. Пусть особенное у неё со мной ассоциируется, и только со мной.

– А почему ты так против был? – вопросом на вопрос выпаливает Маша.

И, кажется, вспоминает о нашем былом противостоянии – чуть хмурится, смотрит теперь отстранённо, настороженно.

– Чтобы тебя зацепить, – ухмыляюсь, не собираясь скрывать и без того очевидное.

– Сомнительный способ, – бурчит Маша, а взгляд её чуть ли не враждебным становится.

Ну ладно уж… А нормальные способы тогда какие? Свидание?

– Ты не занята после репетиции?

– Занята, – тут же отрезает она. – И вообще, я хочу следить за происходящим на сцене. И ты бы готовился, скоро твой выход.

Ну вот. Маша снова чужой становится. А ведь была же моей. Там, в коридоре, точно была…

*****

Я думал, что буду с трудом давить смех, выдавая пафосные речи на сцене, но неожиданно для себя на полном серьёзе и даже как-то грустно вешаю о любовных страданиях парню, который из себя Бенволио изображает. Особенно убедительно получается та часть, где меня терзает «нелюбовь ко мне возлюбленной». Наш главный показывает мне большой палец вверх, а мой взгляд сам собой на Машу переключается. Мне кажется, или ещё щёки слегка розовеют?

А значит, ход мыслей у моей Джульетты верный. Умница, на себя примеряет и видит прежде всего меня, а не Ромео.

Воодушевляюсь этому куда больше, чем какому бы то ни было подбадриванию ребят или одобрению главного. А потому уже начинаю с чувством рассказывать, как прекрасна моя возлюбленная. Опять бросаю взгляд на Машу, которая на этот раз усмехается и в листок свой сразу утыкается. Разве что не головой качает, будто я тут комедию ломаю, а не романтику придаю. Вот и как ей угодить-то, а?

Ладно, вроде бы хотя бы смущается, уже что-то. Тем более скоро и её выход. Посмотрим, как она будет себя вести, когда мы друг с другом объясняться будем. И целоваться…

Срочно прогоняю воспоминание о том, как мы делали это в коридоре. Ещё не хватало, чтобы у меня прям на сцене встал. В этих штанах такое не скроешь. Да и в любых сложновато, природа не обидела.

Что ж, отчасти меня спасает то, что пару раз спотыкаюсь о текст. Не так уж хорошо его читал – а потому не получается сразу вжиться, тем более что дальше слова о невинности идут. Выбивают слегка. Ведь это как уже выяснилось, тоже в точку. На этот раз на Машу не смотрю, а то и без того эта тема заводит, как и перспектива быть у неё первым.

Старательно давлю в себе эти мысли, но, к счастью, мои мучения скоро прекращаются: сцена заканчивается, дальше выход Париса и отца Джульетты. Недолгая, но передышка. А заодно и возможность побыть с Машей. Не то чтобы наедине, но как будто бы да. Причём это последняя такая возможность – потом подряд то мои сцены, то её, то наконец совместная.

Снова сажусь рядом:

– Ну как тебе?

Вредная девчонка хмыкает, отодвигается слегка. Но всё-таки удостаивает вскользь брошенным ответом, во время которого сосредоточенно листает свои бумаги:

– Хорошо сыграл.

Даже такой сдержанный комплимент – уже что-то от неё. Но я не ради похвалы к ней подошёл, а за подтверждением того, что видел, бросая на неё взгляды. Прекрасно Маша понимает, почему у меня всё получилось.

– Ну я не так уж играл, – вкрадчиво заявляю, чуть подавшись к ней. – Хотя другими бы словами сказал, конечно, – ухмыляюсь.

Вообще, Ромео слишком много ноет, как по мне. Ну да ладно, сделаю скидку на то время и тот факт, что его возлюбленная обет дала. А это охренеть как тяжело – хотеть девушку и не иметь возможности даже коснуться.

С некоторых пор это знаю. Хотя своеобразный кайф в этом тоже есть.