скачать книгу бесплатно
На этот раз Семен не просто беззвучно чертыхнулся, а мысленно обругал себя последними словами в три этажа. И как ты, дубина, ….., …., ….., об этом не подумал??? Надо же адаптировать алгоритм под численные методы расчета, а ты, …., ни хрена не делаешь, …. груши околачиваешь да ушами хлопаешь!
– Поразмыслить, Серега, крепко надо… По большому счету, можно так, а можно и эдак, но прикидывать надо.
– Ладно, прикидывайте. Вот, кстати, книжка, Керниган и Ритчи. Лучше по языку Си еще не писали, по ней уж десятка три лет учатся.
– Книжка это хорошо… Да у меня, черт возьми, и компьютера-то приличного нет! Нынешнему уж лет пять будет.
– Купить не проблема, были бы деньги.
– За этим дело не станет. Договорим, да и пойдем. Кстати, как у тебя со следующей субботой – свободна?
– Вполне нормально, кому я нафиг нужен… А что?
– Надо будет километров за 350 от Москвы прокатиться, посмотреть одно место. Заодно и скажешь, пригодное оно, или нет.
– Отлично, когда встречаемся?
– Так… Давай в восемь утра у меня. Товарищ мой спит поздно, часов, думаю, до десяти, но, если ему приспичит пораньше, то мы будем наготове.
– Хорошо. За компом идем?
– Идем. Да выбирай самый лучший, не стесняйся. Деньги есть.
– Самый лучший – можно и тысяч за пять-шесть купить. Долларов, а отнюдь не рублей. Тут, типа, как Порше и Тойота. И то и другое ездит, только одно малость покруче будет. Да и подороже. К тому же! Вы ведь играть на нем не планируете?
– Нет, конечно.
– Тогда видеокарта крутая сразу отпадает.
– Ладно, купишь на свое усмотрение. Подожди меня малость.
Моркофьев торопливо оделся и заглянул в кошелек. Сергей невольно заметил там не только рубли, но и приличное количество зеленых бумажек, пол-пачки, не меньше. Уж что-что, а нищим этот математик точно не был.
– Сейчас, Серега, зайдем в обменник, потом веди меня в магазин – скупаться будем.
Вечер был занят покупкой комплектующих, поездкой на такси обратно и сборкой. При покупке Моркофьев еще раз дал понять Сергею, чтобы он не скупился, и тот накупил достаточно приличного железа. Видеокарту он взял «не очень», но процессор, оперативную память и все остальное – по максимуму. Прикупили и монитор побольше. По ходу дела завели знакомство с менеджером, который был рад достаточно щедрым покупателям. Сергей намекнул тому, что от них, если все будет хорошо, позднее может последовать очень крупный заказ. После этого намека менеджер напомнил своей настороженной внимательностью хорошо вышколенную сторожевую собаку, держащую хвост пистолетом, и распорядился, чтобы клиентов обслужили по высшему классу. Все купленное было успешно собрано в доме у Моркофьева. Заранее подготовившись к такому ходу событий, Сергей прихватил с собой CD, с которого он и поставил linux на свежесобранный компьютер. Так как было довольно поздно, а завтра у Сергея были лекции, они договорились встретиться послезавтра. Сергей еще посоветовал Семену, что надо бы озаботиться нормальным Интернетом, так как актуальная документация часто есть только там, а модем на телефонной линии – дело не быстрое. Расстались они уже после девяти вечера, усталые, но довольные, как развитием событий, так и друг другом.
Примчавшийся домой со скоростью легкоатлета-разрядника Василий Соловьев не был столь же доволен общением по переписке. Мало того, он злобно ругался вслух матом, что явно не свидетельствовало об удовлетворенности. Так этот, *ля, Онода, как оказалось, старый гомик! Кто же еще может начинать письма с обращения Dear Vasily, которое, даже не знающий языка Соловьев, может перевести без словаря? Ты уже, Вася, стало быть, дорогой после первого же письма! А следующий раз он тебя, небось «милым» назовет? Василию было довольно противно. Первой мыслью Соловьева было послать в Японию однострочное письмо, на которое вполне хватило бы его запаса английских ругательных слов из голливудских боевиков, типа «F**k off, you, s**t». Он даже заново открыл свернутую от злости почтовую программу, но, к счастью, голос разума заставил его немного призадуматься. Надо бы посмотреть на то, что он пишет. Не для того Онода так хорошо прятал информацию, чтобы банально тебя домогаться. Там, небось, местных и, соответственно, гораздо более доступных мужиков и без тебя-то – пруд пруди. Надо продолжать переписку, посмотреть, что именно он знает и попытаться вытянуть из него всю полезную информацию. А что до его ориентации… Не доберется же этот Онода до твоей задницы по электронной почте, в конце концов! Экой ты, Вася, стал политкорректный – усмехнулся он сам себе. Да пусть он там хоть коз сношает или даже копрофилом будет, лишь бы рассказал, что надо! – подала голос особо циничная часть мозга. Главное – чтобы в гости не просился. Усмехнувшись еще раз, и окончательно успокоившись, Соловьев продолжил читать письмо.
После прочтения он невольно прибодрился, несмотря на начало письма. Онода пообещал отписать ему через три дня, видимо, понимая, что быстро ему с незнакомой системой не разобраться. После упоминания о том, что Онода очень рад тому, что его фотографии оценили в России и прочего информационного шума было нечто более полезное. Он, типа, съездит на Хоккайдо (где это, черт возьми?) и сделает там снимки. При упоминании снимков Соловьев понял, что ему опять посоветуют обратить внимание на такое-то фото. К этому надо подготовиться…
Соловьев было перепугался, поняв, что ему надо будет установить стеганографическую программу из исходных текстов, но заставил себя успокоиться и прочитать readme-файл. После набора всего трех команд configure, make и make install, к его неимоверному удивлению, программа заработала по истечению нескольких минут сборки и установки. Василий и не ждал от себя такой прыти. Он даже с монтированием usb-flash вчера толком не разобрался, хорошо сегодня ему подсказали, как же все-таки перенести на ноутбук данные на флэшке, а тут так поперло! В конце концов, должно же у него начать хоть что-то с первого раза получаться – резонно подумал Василий, взглянул на часы и решил завалиться спать пораньше, так как в предыдущие дни он спал гораздо меньше, чем нужно и ему явно требовалось выспаться. Благо, достигнутые результаты позволяли…
Глава 7
Киоши Онода заканчивал подготовку к отправке письма в Россию. За время своей поездки на Хоккайдо он многое передумал. Ему вспомнился погибший при наступлении русских брат, да и северные территории, контролируемые сейчас теми же русскими. Не будет ли работа с нацией, еще не заключившей мирного договора, предательством идеалов его семьи? Перед мысленным Оноды взором мелькнули старшие братья, явно не одобрявшие его поведения. Сидя в поезде, он много думал на эту тему и в конце концов решил продолжать сотрудничество. Если смотреть с другой стороны, и премьер-министр, хоть и постоянно напоминает о территориальных претензиях, но регулярно встречается с русскими, да и сколько компаний поставляют туда оборудование и электронику. А что до давних счетов… С Кореей и Китаем история отношений намного более бурная, да и по большому счету, выигранная в начале прошлого века война объяснялась только бездарным руководством и недооценкой противника со стороны России. Надо быть реалистом – при серьезном отношении и подготовке русских к войне и не при царе Николае, как правителе, та война бы закончилась бы, в лучшем случае, «ничьей». К тому же! Его деятельность подорвет и экономику России. В конце концов, желание отомстить победило окончательно, правда, после очень длительной внутренней борьбы. Но путь на Хоккайдо не близкий и молчаливая беседа Оноды с самим собой помогла скоротать ее.
На Хоккайдо Онода сделал несколько хороших снимков, отдохнул, даже рискнул скатиться на лыжах в Нисеко. На снимках были в основном горные пейзажи на фоне чистого неба, спрятать на этих снимках с помощью игры яркостью мало что удалось бы, но Оноду это уже не беспокоило. В Нисеко было много австралийцев и прочих туристов-гайджинов, специально приезжавших на «самый мягкий в Японии снег». Хотя уже была весна, лыжный сезон и не думал закрываться. Он вернулся в Токио из Саппоро по самой загруженной авиатрассе в мире на Боинге-747, вслед за взлетом которого уже через четверть часа другой самолет подымется в небо для полета по тому же маршруту. Весь недолгий полет Онода проспал и проснулся только перед снижением. После посадки Онода не торопясь вернулся домой, подготовил и выложил на фотопортал новые снимки, один из которых был не совсем обычным, довольно быстро написал письмо Василию, начав его точно так же, как и предыдущее и нажал кнопку «Send».
Посмотрев на экран зазвонившего мобильника, Сергей Артемьев увидел слово «Семен». Он подивился, почему он звонил раньше времени – они договорились, что он придет завтра и нажал на кнопку ответа.
– Добрый вечер, Семен Васильевич
– Здорово, Серега. Приходи завтра обязательно, а то я тут малость запутался и в книге, и в компе.
– В компе-то понятно, а в книге как? Она ж вроде понятная достаточно.
– Да я, как увидел там выражение а=а+1, так и обалдел. Шиза какая-то…
– Несмотря на всю выдержку, Сергей не смог удержать в себе смешок.
– Семен Васильевич! В программировании знак равно обычно означает «присвоить значение». Если нужно проверит равенство, в языке «Си» нужно два знака равно в условном операторе рядом ставить. А там просто к А прибавили единицу.
– Ох, Серега, учиться мне еще и учится. Приходи завтра пораньше, если сможешь, я дома буду.
– Приду обязательно. Вижу, помощь действительно нужна.
После прощания Сергей отбил звонок и усмехнулся про себя. Правда, его усмешка быстро сошла на нет, когда он подумал о ждущих его трудностях. Мужик-то вроде умный, но как учить закоренелого математики программированию, особо, когда того колбасит от прописных программистских истин, противоречащих математическим? Намаешься ты, Серега, ох, намаешься… А куда деваться – назвался груздем, полезай в кузов. Ладно, не будем забегать вперед, завтра оценю его сообразительность. Прошлым вечером при сборке не до этого было, а сейчас действительно надо будет подвалить к Семену как можно раньше и плотно им заняться. А что до математических привычек… Будем разбираться с проблемами по мере их поступления, не исключено, что не все так запущено, как кажется. С этой мыслью Сергей вернулся к чтению документации о кластерах.
Игнат Владимиров помнил о том, что сказал ему Литейщик «Не беспокоить неделю». Хотя сегодня Игнат и видел его, но не решился заговорить с ним и не только из-за уговора. Физиономия Литейщика при его появлении стала явно не очень довольной и Игнат быстро прикинул, что посыпание возможных ран солью – не лучший способ общения с нужными людьми. Видимо, с наскока даже у такого мастера ничего не вышло… Ладно, пусть тренируется, а у меня тоже есть, чем заняться. Игнат посмотрел на паяльник, разогревшийся по данным паяльной станции до нужной температуры, на миниатюрную магнитную головку и не менее миниатюрную печатную плату, вытравленную им самолично. Рядом лежала мини-дрель, которой он несколько минут назад сделал в плате отверстия на нужных местах в соответствии с распечатанной из интернета схемой. Хотя нужно было паять достаточно миниатюрные детальки, все было спаяно достаточно быстро и качественно, так как руки Игната явно росли из нужных мест. Одна микросхема была контроллером магнитной головки, во вторую записывались данные. Оставалось только проверить, как это работает. Игнат подал питание на схему и провел по считывающей головке. Затем он подключил миниатюрное устройство четырьмя контактами к более сложной считывающей схеме, спаянной вчера. Она, в свою очередь, уже была воткнута в порт компьютера. Запустив программу считывания, Игнат увидел все интересующие его данные. Он поздравил себя с успехом и усмехнулся радиотехническому суеверию одного своего знакомого, который считал, что если схема заработала с первого раза, то добра от нее лучше не ждать. А вот, гляди-ка, заработало. О том, что добра от изготовленного устройства действительно лучше не ждать, Игнат не задумывался…
В Благовещенске Василий Соловьев просматривал и переводил информацию, выданную командой man patch. Несколько часов назад он получил письмо от Оноды, которое начиналось точно так же как предыдущее. Чертыхнувшись по этому поводу, Соловьев начал переводить письмо. На вид оно было совершенно невинным. Онода писал, что он съездил на Хоккайдо, покатался там на лыжах и сделал несколько снимков, которые можно посмотреть по указанной ссылке. Он советовал обратить внимание на снимок номер 15 в серии. Ну давай-ка, посмотрим, «мой дорогой и милый шалунишка Vasily», что же там на пятнадцатом снимке – ухмыльнулся себе Соловьев и перебросил картинку на ноутбук. Запустив стеганографическую программу, Василий ухмыльнулся самому себе, увидав на экране сообщение о файле, который был спрятан в фотоснимке. Он живо извлек архив, распаковал его и обнаружил внутри текстовый файл и патч к чему-то. Часто отвлекаясь на пользование словарем, Соловьев дочитал сообщение и почесал в затылке. Как оказалось, патч был предназначен для той самой стеганографической программы, которой он только что извлек файл из лежавшего на фотопортале снимка. Оставалось только понять, как же все-таки этот патч применить. На ноуте был отнюдь не windows, и применение патча, правившего исходные тексты программы, было достаточно сложной задачей для не знающего толком linux Василия. Он помнил совет своих новых приятелей из IT – читай команду man. Соловьев, в который раз злобно ругая себя за незнание языка, переводил слово за словом. После этого он полез за примерами в интернет, затем, после длительного чтения, к его удивлению, патч был успешно применен к исходным текстам программы. До этого Василий, вовремя вспомнив об этом очень важном аспекте деятельности, деинсталлировал не модифицированную программу, набрав в каталоге с исходником make uninstall. Соловьев было почувствовал себя крутым хакером, затем напомнил себе, сколько всего про linux он еще не знает и его радость потускнела. Заново собирая из исходных текстов модифицированную программу, Василий подумал о том, что своим продвижением вперед он обязан собственному прилежанию и тому, что он долго обдумывает каждый свой шаг. Воистину, когда делаешь, что думаешь – думай, что делаешь… А этот Онода умен, зараза, хоть и педик. Любой, имеющий такую программу, достанет все, что там в картинке запрятано. А вот с самодельно модифицированной программой – шиш, даже и не увидят ничего. Василий слабо знал программирование, но поглядев в патч, он понял, что меняются значения некоторых таблиц кодирования. Сообразителен японец, чертяка. Ладно, программа запустилась. Дальше что? А дальше надо поспать и наутро продолжать действовать по плану, который Василий давно прорабатывал в уме.
Глава 8
Сегодня Старостенко наметил для себя посещение зоны производства карт. По ходу дела он решил проинспектировать работоспособность новой системы контроля доступа. Лишь то обстоятельство, что она была закуплена в соответствии с требованиями тендерного комитета к цене, преизрядно настораживало знающих людей. Конечно, на бумаге все должно было работать, как надо, в строгом соответствии с требованиями. Должны были и отпечатки пальцев проверяться и вес сотрудника при проходе через систему записываться и сравниваться. Но система собиралась российской компанией из комплектующих разных фирм по критерию дешевизны и не сильно лестные отзывы о ее работе после запуска доносились до Николая еще на старой должности.
Перед визитом Николай зашел в бухгалтерию – ему надо было подписать несколько бумаг, связанных с его переводом на новую должность. Там он хоть и невольно, но довольно сильно перепугал главного бухгалтера. Казалось бы, дал простецкий совет по безопасности, посоветовав поставить автоблокировку на ноутбук после пяти-десяти минут отсутствия активности. Но при словах «Вы ведь не хотите, чтобы данные в этом ноутбуке достались посторонним» собеседницу передернуло и она слегка побледнела. Николай невольно подумал о том, чего же там эдакое в ноутбуке хранится? Он совсем не выглядел рабочей машиной и не был подключен к банковской сети. Видимо, у главбуха свои причуды с секретами, поди, порнуха какая, адреса любовников или, допустим, номер личного счета в швейцарском банке. Да мало ли что там, меньше знаешь – крепче спишь; и так много знать стал… Теперь-то она точно автоблокировку поставит – усмехнулся про себя Старостенко, выходя из бухгалтерии, сопровождаемый настороженным взглядом главбуха.
Николай подошел к начальнику отдела изготовления карт, с которым говорил Ростецкий. Старостенко успел услыхать часть разговора, до того, как беседующие заметили его приближение. Судя по всему, они были не очень довольны друг другом – Ростецкому нужно было провести еще одно тестирование изготовления новой чиповой карты, а у начальника, как это частенько бывает при необходимости проведения тестов, было срочное задание по изготовлению нескольких тысяч карт для нового зарплатного проекта. Ругаться они еще не ругались, но уже говорили довольно натянуто.
– Не подеритесь, спорщики – с улыбкой произнес Николай, подойдя ближе
– Да как можно! Если в драке на территории банка кому-то поломают руку – это ж будет производственная травма и серьезное нарушение правил техники безопасности. А мы за них третьего дня расписывались, и инструктаж слушали, где нам это четко объяснили – усмехнулся Ростецкий.
– Ладно, мне пропуск на систему контроля доступа нужен – сделаете? обратился Старостенко к начальнику.
– А как же, сделаю – живо ответил начальник.
– Только вы, Николай Владимирович, эмпирические правила техники безопасности при пользовании новой системой соблюдайте – с преувеличенной настороженностью сказал Ростецкий.
Начальник усмехнулся, несмотря на то, что он совсем недавно выяснял с Ростецким отношения.
– Невольно ведь во всякое поверишь! И он ведь не разу в «стакане» не застрял, зараза!
– А застревают? – с интересом спросил Николай
– Бывает… Там сейчас систему отлаживают, сидит и представитель фирмы и охранник наш – вызволяют замурованных. Говорят, что после отладки лучше будет…
Николай отметил про себя, что перед форсированием новой системы контроля доступа надо бы заскочить в туалет. Ему совсем не улыбалось застревать в «стакане», но одно дело просто застрять, а второе – когда при этом мучают естественные потребности организма. Тем временем, судя по направлению, Ростецкий с хитрой физиономией двинул прямиком в производственную зону, рассчитывая, по всей видимости, найти под шумок какое-нибудь окошко для своих тестов. Николай приложил палец к сканеру отпечатков, взвесился на электронных весах, получил карту, которую нужно будет дополнительно прикладывать к сканеру и дополнительно расспросил начальника отдела персонализации о том, часто ли застревают в «стакане». Он сделал это не только из собственного любопытства, но и для того, чтобы дать приятелю больше времени на тестирование. Услышав пространный ответ о том, что застревает, по сравнению с предыдущими днями, не много, раз по десять-пятнадцать в день, а в первые дни и по полсотни бывало, Николай дополнительно порасспросил о том, понимающие ли люди поставщики, сложно ли пользоваться системой, надежная ли она, по мнению собеседника, не медленно ли ее налаживают. Затем Николай, расписавшись в получении допуска, направился в туалет – не ровен час, проявится генеральский эффект, а рассказ про уписавшегося в стакане «генерала» наверняка с неимоверной скоростью распространится в слухах по всему банку.
Подойдя к производственной зоне, Николай увидал стоявший стол, за которым сидел охранник и сотрудник фирмы-поставщика. Затем он приметил само устройство, которое, как сказали бы русофобы, «в полном соответствии с русским запойным пьянством», получило в народе прозвище «стакан». С этим столовым прибором механизм роднили полукруглые прозрачные двери, которые в закрытом положении действительно выглядели как торчащая из стены половина поставленного на пол гигантского стеклянного стакана. Конечно, его официально называли и шлюзом и английским словом «mantrap», но даже в официальном устном обращении название «стакан» уверенно лидировало, разве что документы писались по-другому. Посередине от верха до низа «стакана» проходила вертикальная резиновая черта, показывавшая место соприкосновения дверей. Пока Николай издалека рассматривал устройство, один из сотрудников подошел к стакану, приложил к считывателю карту, после загорания зеленой лампочки приложил к сканеру отпечатков указательный палец и двери «стакана» разъехались в разные стороны, открыв проход. Сотрудник зашел в «стакан», двери затворились, и через две-три секунды после этого при открытии противоположной двери стакана женский голос сказал «Доступ разрешен». Николай сообразил, что пауза была вызвана измерением веса входившего. Это, на первый взгляд, было блажью и перестраховкой, но отсутствие посторонних в зоне производства карт диктовалось не только правилами VISA и MasterCard, но и элементарным здравым смыслом. Не говоря уже о том, что проверяющие международных платежных систем любили тестировать на себе работу систем контроля доступа. На прошлом месте работы Николая ловкач из VISA заскочил в «стакан» вслед за вошедшим и благополучно «проник» в зону с ограниченным доступом, что добавило замечание в отчете по безопасности.
Николай было направился к стакану, намереваясь сделать попытку просочиться через него, но заметил приближающегося с другой стороны Ростецкого. Судя по довольному выражению лица, он таки успел провести тесты. Глядя на то, как Ростецкий с заимствованным в США неприличным жестом приложил средний палец руки к считывателю, Николай ухмыльнулся – выбор пальца был точно в стиле проходившего. После того, как Ростецкий зашел в стакан, он вытянулся и размашисто перекрестился с очень непростым выражением лица. Когда двери открылись, он процитировал Николаю «Ивана Васильевича, меняющего профессию»:
– Вот, что крест животворящий делает!
– Алексей, а это обязательно? – засмеялся Старостенко
– А то! Некоторые тоже так делают, и не застревают, даже памятку вон написали.
Ростецкий показал на незамеченный ранее Старостенко висевший неподалеку самодельный мини-плакат, отпечатанный на листе А4:
И, заходя в стакан, осеняй себя крестным знаменем, ибо застрянешь, грешник.
А. Ростецкий
Усмехнувшись еще раз, Николай обратился к представителю фирмы-поставщика, смотревшего на плакат и автора текста явно без признательности
– А без крестного знамени когда работать будет?
– Налаживаем…
– Налаживайте лучше – посоветовал им Ростецкий. Если сейчас зам. начальника службы безопасности банка тут застрянет, он на Вас обидится.
Представитель поставщика невольно вздрогнул. Николай решил не смущать его еще больше и сказал Ростецкому:
– Давай, если застряну, ты меня крестным знаменем осени – авось, да и поможет.
После совета Ростецкого не жать пальцем на считыватель, а то он этого глючит, Николай вполне успешно преодолел стакан, даже не крестясь. Направляясь к старшему смены, Старостенко решил в очередной раз посмотреть на работу эмбоссеера – машины, превращавшей безликие заготовки пластиковых карт в продукт, готовый к передаче клиенту. Как и большинству технарей по образованию, Николаю нравилась наблюдать за работой точной механики и электроники. Встав около большого эмбоссера DataCard 9000, он в очередной раз посмотрел за процессом персонализации карт. Карта подхватывалась с приемного лотка на конвейер и сразу попадала на модуль записи магнитной полосы, где она проезжала взад-вперед по магнитным головкам. Затем, карта оказывалась в захвате механической руки, которая с высочайшей точностью засовывала ее в один из семи «карманов» с контактными площадками, предназначенных для записи данных на вклеенный в карту чип. После этого механическая рука выхватывала карту с уже записанным чипом из другого кармана, отправляла ее дальше и тут же подхватывала с конвейера следующую. При этом «рука» ухитрялась в доли секунды не только поворачивать все поступающие на нее карты «на попа» для записи чипа, но и разворачивать их обратно при выдаче на конвейер. За ловкой механической рукой карты попадали на модуль с трехцветной лентой, на котором на обратную сторону карт наносились фотографии владельцев, что делалось отнюдь не во всех банках, да и не для всех карт в самом Ультриме. Затем карта попадала в секции, где на нее наносились надписи. В зависимости от типа карты работали разные участки эмбоссера, которые или выдавливали на карте выпуклые символы – это на карточном языке называлось «импринт», или наносили невыпуклые знаки, что именовалось «индентом». Сейчас работало колесо импринта. При работе оно вначале очень быстро поворачивалось на нужный угол, затем не менее шустро ударяло по карте, выдавливая нужный символ. Каждый, кому на словах описывали этот механизм, не мог поверить, что эдакая штуковина, которую мысленно и представить-то сложно, может настолько проворно тарахтеть, нанося на карту символы со скоростью нескольких знаков в секунду. А вот услышав характерный частый стрекот, не верившие немедленно понимали, что их совсем не надували и сразу же «проникались». В самом конце выпуклые символы соприкасались с разогретой до высокой температуры лентой, которая окрашивала свеженанесенные выпуклые надписи в серебристый цвет (для карт Gold ставилась лента золотого цвета). И, наконец, готовый продукт выкладывался в приемный лоток, карты в котором прибывали со скоростью нескольких сотен в час. Николай понимал людей, которые засматривались на эмбоссер. Подача, проход через магнитные головки, ловкие движения механической руки, ритмичное тарахтение колеса, быстро колотившего на карте строчку за строчкой… Процесс невольно притягивал и завораживал, создавая эффект наподобие гипноза автострады. Когда несколько лет назад еще на позапрошлом месте работы Николай первый раз засмотрелся на машину, его вывел из ступора только громкий смех и дерганье за рукав. Он было очень сильно смутился, но быстро сориентировался и задал правильный вопрос – а вы-то сами разве никогда не засматривались? Ответный смех был смехом людей над самими собой. По общему признанию, в начале работы засматривались все.
Разумеется, для того, чтобы увлечься рассматриванием до самогипноза, процесс подготовки карт должен идти достаточно долго, непрерывно и без сбоев. С этим у эмбоссера все было в порядке. Николай вспомнил давнее выступление одного из дистрибьюторов DataCard: Из пятидесяти крупнейших банков России всего-то сорок восемь использует наше оборудование. Из вторых пятидесяти – какие-то жалкие тридцать шесть… Конкуренты наши выпускают, в общем-то, хорошие эмбоссеры. И дешевые! Одна в них беда – они не всегда работают… Насколько было известно Николаю, приведенные цифры распространенности оборудования, если и изменились, то очень ненамного. Старостенко усмехнулся про себя – первое лицо дистрибьютора, конечно, личность известная по всем банкам и на отсутствие у него чувства юмора жалоб еще не поступало. Но ведь конкуренты не пытались даже и отшутиться… По отзывам коллег, работавших в других банках, одни альтернативные устройства просто почти постоянно «глючили», вторые, в общем-то, могли работать нормально, но после длительной настройки и только до тех пор, пока их не надо было перенастраивать на выпуск иного вида карт. А вот процесс перенастройки был очень и очень непростым и практически никогда не завершался успешно с первого раза. Настройка и возня с оборудованием было традиционно мужским делом, однако учетом, сортировкой и отправкой карт так же традиционно занимались женщины, так как работа эта требовала большой усидчивости и непрерывной внимательности, что давалось мужчинам с трудом.
Николай заставил себя отвлечься от непрерывно тарахтящего эмбоссера и проследовал в комнату, отгороженную от шумящего оборудования стеклянной перегородкой. Зайдя туда, он услышал женский шепот «Ну и корова!». Оглядевшись, Николай почувствовал какое-то неестественное напряжение. Старостенко было проследил за направлением пристального взгляда одной из сотрудниц, но увидел, что она смотрела на «стакан». Сделав быстрый, но, как оказалось, неправильный вывод о том, что они, видимо, ждали того, как кто-нибудь застрянет, Николай проследовал за перегородку, где сидел старший смены.
– Ну как новая система контроля доступа?
– Плохо. Конечно, немного получше, чем было раньше, но все равно застревают – громко сказал старший.
– После этого он заговорщически приложил палец к губам и перевесился через стол. Николай подвинулся ближе к нему.
– Этот долбаный стакан мне всех баб дезорганизовал! – шепотом выругался старший
– Это как же??? – недоуменно шепнул в ответ Николай
– А вот, глядите…
Оглянувшись и посмотрев на «стакан», Николай чуть не рассмеялся. При беглом взгляде на систему контроля доступа он не приметил приткнувшееся справа вверху табло электронных весов, которое, как оказалось, загоралось при каждом проходе и показывало вес находившегося в «стакане». Он посмотрел на спины женщин; настороженное внимание, и устремляющиеся время от времени в одном направлении взгляды вдруг напомнили ему кошек, терпеливо сидящих у норки. Пушистых хвостов с торчащими треугольными ушками, конечно, не было, да и края длинных усов по бокам головы тоже отсутствовали, но необъяснимое внутреннее сходство с кошками, поджидающими мышку, напряженно отслеживающими полет птички, или внимательно следящими за шалостями котят, было настолько сильным, что Николай улыбнулся и не без труда заставил себя рассмеяться беззвучно, а не во весь голос, как хотелось.
– Вам-то смешно…
– Насторожились, прям как кошки мыша ловят. Николай припомнил умное словцо. Фелинология[15 - Наука о кошках], однако, сплошная…
– Ага, это они при Вас сидят тихо, а то, как те же кошки друг на друга шипят и фыркают, когда кто сколько весит, обсуждают. Даже чуть было до драки наманикюренными когтями не дошло, если б не я, точно бы морды друг другу расцарапали, пришлось вообще матюгом гаркнуть. Спасу просто нет…
Николай призадумался. Бардак надо было решительным образом пресекать, но запретить смотреть на стакан административными мерами – явно не выход, все равно будут пялиться. Тут ему кстати вспомнились гипсокартонные перегородки.
– Постараюсь к следующей смене разобраться – шепнул Старостенко.
– Николай Владимирович, Вы уж постарайтесь, очень прошу!
Николай повысив голос, дополнительно расспросил старшего про систему контроля доступа, хотя ему все уже было более-менее ясно. Успешно пройдя через стакан еще раз, он обратился к представителю фирмы.
– Уважаемый, Вам нужно к завтрашнему дню сделать так, чтобы показания весов за шлюзом были не видимыми. Делайте, что хотите – прячьте за гипсокартон, закрашивайте, просто отключайте табло, но сделать надо. Завтра приду, проверю.
– Сделаем. Разрешите поинтересоваться, чем вызвана просьба?
– Провоцированием напряженности и нездорового любопытства в женской части коллектива. Понятно?
Представитель фирмы слегка обалдел, но, видимо, быстро сообразил в чем дело и растерянно молчал, очевидно, не зная, как бы так продолжить разговор, чтоб не нарваться на большие, чем срочная доработка, неприятности. Так как в России, в отличие от Японии, молчание было знаком согласия, Николай удалился. По дороге в кабинет он решил зайти к Ростецкому и получить ответ на еще один вопрос, возникший в ходе знакомства с системой контроля доступа.
– Алексей, я вот хотел бы тебя порасспросить чуток – неужто ты настолько религиозен?
– Чем же вызван вопрос? – заулыбался Ростецкий. Уж не стаканом ли?
– Им самым. Как же это тебя так Бог бережет, что после крестного знамени ты не разу не застрял?
– Да я и сам не знаю, а Его спрашивать не тороплюсь как-то…
– Колись давай! Я-то, глядя на твою хитрую физиономию, сразу догадываюсь – неспроста все это.
– А разве вы, Ватсон, сами не догадались? Это ж элементарно – произнес Ростецкий голосом киношного Холмса.
– Ну и как же осенение крестным знаменем влияет на работу механизмов? Просьба с сугубо материалистической точки зрения.
– Вообще-то, есть высшие предначертания, в которые нам, смертным, не дано проникнуть – продолжил было с нарочито задумчивым видом дурачиться Ростецкий, но, заметив недовольную физиономию Николая, начал объяснять. Когда осеняешь себя крестным знаменем, волей-неволей становишься на середину весовой платформы и ровно. Без топтания туда-сюда и перемещения центра тяжести по весам.
– Давай-давай, развивай мысль.
– Короче, по моему скромному мнению, у них на весовых датчиках по краям платформы получается что-то типа «дребезга контактов», если находящийся внутри не стоит на месте. Вот стакан и проглюкивает.
– Да, это они долго будут искать…
– Могут и месяц-другой не найти…
– Ладно, спасибо за наводку – обрадовался Николай. Дам им еще денек-другой на поиск причины, потом подскажу, а то, когда народ застревает – это совсем не дело. Вот, кстати, ты мне и помог, спасибо.
– Да не за что, заходи, если что.
