скачать книгу бесплатно
Оп-па.
– Где?
– Кажется, под комодом, – рассеянно пожала плечами Жанна.
Вот так так. Чужие женские трусики у нас дома… а Людмила ничего не сказала. Не найти не могла, в последнее время она помешалась на чистоте. Почему же?
Получается – приберегала в качестве козыря? Зачем? Единственный ответ – имела грешки более значительные и этими вот трусами хотела прикрыться, если ее выведут на чистую воду.
Черт подери, лучше бы не знал.
– Забыла, говоришь? – Я резко отодвинулся.
Жанну это не смутило.
– Дурачок. – Она снова придвинулась. – Ты мне сразу понравился. Твои галантность, стеснительность, принципиальность… А разговор о браке – помнишь? «Именно брак – счастье, а не что-то иное, чего все ищут, но все равно не находят…» Ты сразил меня наповал. И покорил. Сразу. Обычно мужчины не думают так о браке, но именно это – истинно по-мужски. Даже больше, чем по-мужски, если считать, что мужчина – не разовый озабоченный самец, а герой и защитник.
– А вот это… кошечкой… Тебя шеф попросил?
Лицо Жанны застыло и побагровело.
– Прости. – Я прижал к себе ее напрягшееся до твердости металла тело.
Оттаяла Жанна только после долгих усилий с моей стороны.
А на вопрос так и не ответила.
Она больше никогда не приходила ко мне. Но это не значит, что отношения прекратились и встреч больше не было. Наоборот. Они были редки, происходили всегда второпях, на ходу, на бегу, урывками…
Мы оба были очень занятыми людьми.
3
Бурная дискуссия за столом разгоралась. Борисыч требовал результатов, ребята требовали денег, времени и свободы маневра. Я клевал носом. Дальнейшее было мне неинтересно. Главное сказано, а оставшиеся подробности меня не касались. Скорее бы выйти на улицу, вдохнуть полной грудью, зажмуриться, подставив лицо жарящему светилу…
Жанна принесла кофе. Дерзко поставила чашку прямо на стопку бумаг, повернув ручкой строго перпендикулярно моему носу.
– Не спи, замерзнешь, – толкнуло меня ее тонкое плечико.
Встрепенувшись, я увидел, как на поставленной передо мной чашке быстро расплывается, растворяясь в светлеющей черноте, написанный сливками знак бесконечности… нет, поскольку поставленный для меня вертикально, то – цифра восемь.
Меня бросило в жар. Я не смог не покоситься в сторону отошедшей Жанны. Но… Игриво подпрыгивая, ее круглая попка задорно дефилировала к соседям по совещательному столу, прощаясь со мной на несколько долгих, полных предвкушения, тягучих часов.
Соблазнительная вредина даже не обернулась, чтобы посмотреть, разглядел ли я послание.
Что ж, в восемь, значит, в восемь. И, поскольку не оговорено остальное, то – в пустующем доме ее родителей.
– Это вы можете решить сами, – завершил шеф заседание. – Свободны.
А далее, как в фильме про Штирлица, суровый взор остановился на мне:
– А ты останься.
Вот и настал твой черный день, Алекс Акимов. Сейчас кое-какие грешки, для себя почему-то казавшиеся простительными, выплывут на чистую воду и узнают себе истинную цену.
– Долгопурова знаешь? – Шеф удивленно последил, как прямо у него на глазах распрямилась моя непонятно откуда взявшаяся сутулость, и расправились плечи.
Выдохнув порцию застоявшегося воздуха, я ожил и внутренне собрался. Долгопуров? Кто же в городе его не знает? Одна из ключевых фигур местной власти, депутат, в свое время удачно присоседившийся к нужным людям и получивший немалые доли почти во всех предприятиях региона. Стремится в Москву. Иногда помогает нашей организации своими возможностями, но лишь по большой необходимости: боится афишировать связь с людьми, которые понимают порядок и справедливость несколько по-другому. А нам приходится стесняться денег от такого человека.
– Знаю, – подтвердил я и проинформировал о подробностях: – Год назад после звонка из офиса я помог ему разрулить ситуацию с ребятами Идриса: водитель Долгопурова развернулся на красный, а те гнали по встречной. Наше вмешательство позволило обойтись без стрельбы и лишнего напряжения в городе.
– У него опять неприятности. Понимаю, что не твой профиль, но ты же у нас на все руки мастер?
Похвала всегда приятна, однако нет особого желания помогать людям, которые и без меня могут все. Это ж надо уметь влезть в дерьмо, из которого при почти неограниченных возможностях самостоятельно вылезти не в состоянии. Если бы не участие чем-то заинтересованного Бориса Борисовича, я однозначно сказал бы: «Увольте, это не мое». Правда, за такую отповедь действительно могут уволить.
– Что нужно сделать?
Я не стал делиться с шефом итогами мыслительного процесса, неутешительного для избранного представителя власти. Причем, «избранного» – не от слова «выборы», а от того, что подобные ему считают себя Избранными – вот так, с большой буквы. То есть, не такими как все. Повелителями мира. И чем круче себя воображают, тем больше позволяют себе такого, что классу пролетариев-плебеев-морлоков сразу тюрьмой аукается. Когда мои возможности еще немного вырастут, такие Избранные отправятся на свалку истории. Но это в будущем, а пока приходилось сотрудничать и даже помогать, поскольку помощь была взаимной.
– Что случилось, он сам расскажет, – сказал Борисыч, – а что сделать – решишь на месте. В общем, я на тебя надеюсь. Через полчаса он ждет тебя в своей приемной.
4
Выехать сразу не удалось, ко мне пришли посетители. Я решил, что успею, и согласился поговорить – иногда отложенный разговор стоил людям жизни. Бывало, к сожалению.
– Пропустите, – сказал я охране внизу. – В переговорную комнату.
Там будет лучше, чем в моем кабинете, больше напоминавшем проходной двор из-за сновавших туда-сюда соратников, то и дело забегавших со своими большими и малыми нуждами (в хорошем смысле).
Я встретил посетителей у лестницы и отпустил сопровождавшего охранника.
Один из двоих пришедших был мне известен. Василий Дмитриевич – следователь, он частенько снабжал моих ребят информацией, которая «не для общего пользования». Василий Дмитриевич пожал мою протянутую руку и указал на спутника:
– Громынин Сергей Сергеевич, мой давний друг. Человек бизнеса, к представляемой мной структуре отношения не имеет.
– Алекс, – представился я, пожимая еще одну ладонь, небольшую, но жесткую.
– Сергей.
– Проходите.
Они прошли внутрь переговорной. Сели. Василий Дмитриевич прокашлялся:
– Алекс… В качестве ответной услуги… Я же никогда тебе не отказываю…
– Какой разговор! – прервал я его мучения. – Пришли ко мне – значит, знаете, как я работаю. Если в том, что произошло, обнаружится вина клиента – я выберу не покой клиента, а справедливость, и конечный результат вмешательства может оказаться даже хуже, чем был до обращения ко мне.
Громынин кивнул.
– И еще, пока не начали, – добавил я. – В полицию со своим вопросом обращались?
– Три месяца назад.
– Результат?
– Нулевой.
– Понял. Слушаю.
– Все просто, – сказал Сергей Сергеевич, бизнесмен не самого высокого полета, судя по связям не выше Василия Дмитриевича и костюму от китайских умельцев. – У меня угнали машину. Три месяца назад. Перехватили на въезде в гараж, стукнули по голове и уехали.
– С этим могли бы просто позвонить. – Я взглянул на часы, прикинул путь, который предстояло проделать для выполнения задания шефа, отсчитал себе две минуты и принялся за дело. – Назовите марку, модель, год выпуска, цвет, идентификационный номер.
На стол лег подготовленный листок-распечатка. Я открыл на планшете базу данных автоинспекции, ввел данные и запустил одну хитрую программку. Программа была простейшей, как табуретка.
– Вот адрес, по которому с вероятностью в девяносто девять целых девяносто девять сотых процента теперь зарегистрирована ваша машина. – Выданный результат отправился в принтер на печать. – В соседней области. Съездите, посмотрите. Если царапины или какие-то другие особенности подтвердят, что автомобиль тот самый, будем действовать дальше. Полиция не поможет, у вас просто не примут заявления. Новый хозяин, возможно, вполне законопослушен и понятия не имеет о криминальном прошлом приобретенного имущества.
Василий Дмитриевич улыбался. Он никогда не знал, что я сделаю, чтобы помочь человеку, но в эффективности помощи не сомневался.
Держа в руках распечатанный адрес, Сергей Сергеевич не верил глазам. Мои пассы над электронным помощником произвели неизгладимое и необъяснимое логикой впечатление, а меня самого приняли за волшебника или экстрасенса. Или, в крайнем случае, за величайшего хакера.
– Ничего сложного, – объяснил я. – Среди зарегистрированных в последнее время автомобилей этой марки компьютер выбрал те, ВИН-коды которых почти совпадают с вашим. Например, цифра один стала четверкой, тройка – восьмеркой. Вываривать идентификационный номер целиком, чтобы заменить другим – долго и муторно, угонщики стараются не заморачиваться. Намного проще добавить к одной цифирке пару штрихов.
– И вы так просто выяснили…
– Не так просто. Большинство угнанных машин находят уже на этом этапе, но в вашем случае ответ был отрицательный. Тогда компьютер проверил регистрацию машин указанной марки с номерами кузова, которые в базе данных производителя отсутствуют или присвоены другой модели, другому цвету или выпущенному не в указанном году. И ваша потеря нашлась.
– Действительно, просто, – хмыкнул следователь.
– Но данные немецкого автогиганта… разве они в свободном доступе? – удивился Сергей Сергеевич.
– Вы удивитесь, но да. Сделать такую проверку может любой, у кого есть доступ к гаишной базе данных.
– Кроме самих гаишников.
– Почему-то да. – Еще один взгляд на часы заставил меня поторопиться: отведенные две минуты были на исходе. – Простите, спешу.
– Спасибо! – Вскочивший Сергей Сергеевич стал трясти мою руку.
– Еще не за что. Удостоверьтесь, что это ваша машина, и если все подтвердится – найдем тех, кто перепродал, а через них выйдем на перебивщиков номеров и угонщиков. Мы поработаем с ними, уговорим больше так не поступать, потому что это плохо, и раскаявшиеся грешники принесут компенсацию. Тогда сможете поблагодарить.
Передав воодушевленных гостей охране, я бросился вниз.
5
Дорога заняла минуты, гораздо больше времени ушло на оформление пропуска, согласование и проверку на тему, можно ли допустить такую птицу непонятной породы пред светлы очи с а м о г о.
Секретарь – обыденно-стандартная в таких случаях крашеная блондинка с выпирающими сверху и снизу мощными якорями, которыми крепко держалась за должность – угодливо улыбнулась: ей сообщили уровень гостя. Дверь передо мной распахнулась, и, миновав чистилище, я оказался в райских кущах истинного народовластия.
Долгопуров Евгений Вениаминович, обрюзгший, с жирной родинкой над правой бровью, в непомерно-дорогом костюме (увы, теперь и я разбираюсь) и с «Брегетом» на запястье (уж, поверьте, не с ближайшей барахолки), бросил карикатурному гориллообразному охраннику:
– Мить, погуляй пока, – и, далее, уже мне: – Алекс, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
Уважительно отворивший передо мной двери охранник подождал, пока я войду, и старательно прикрыл дверь с другой стороны.
– В чем проблема? – спросил я, не обращая внимания на жестом предложенное кресло. Задерживаться я не собирался.
Долгопуров пошевелил губами и растянуто-хрипло выдал:
– Шантаж.
При его достатке и положении – логично. Райские облачка благополучия разлетелись рваными ошметками, солнце уверенности и значительности сорвалось с крючка и рухнуло к ногам незадачливого декоратора. Реальность прорвалась сквозь дым старательно насаждавшегося миража. Ибо – нефиг. На каждую силу всегда найдется другая сила.
– Почему обратились к нам, а не в полицию?
Брови Евгения Вениаминовича собрались в кучку, веки чуточку опустились:
– Не хочу поднимать шум.
– Понятно. Рассказывайте.
Он дважды качнулся в мягком кожаном кресле в разные стороны, чтобы удобнее расположить телеса, и вздохнул:
– Девчонка. Семнадцать лет. – Вызвавший колыхание щек резкий кивок указал на листок с адресом и общими сведениями. – Ее мамаша требует миллион, иначе – суд.
У меня все упало. Раскалилось. Запылало.
Почему Борисыч поручил это мне?
Первый порыв был вспылить, бросить все к чертовой матери и уйти, хлопнув дверью так, чтобы косяк развалился.
Я переборол порыв. Тогда включились мозги. Ведь поручил же Борисыч зачем-то? Зная меня, историю моей жизни и принципы…
Мой голос почти без сознательного участия задал еще один главный вопрос:
– А… гм… действительно было?..
– Да, – обреченно кивнуло мне сытое лицо, и новые волны пробежали по отвислым щекам. – Но совсем не то, что ты думаешь.
– Попрошу не тыкать, – огрызнулся я, – мы с вами на брудершафт не пили.
Депутат проскрипел зубами, но установленные мной правила принял.
– Это не то, что вы думаете. Она… сама.
Ну да, сама. Конечно, сама. А как же. Если он – депутат… Кто бы сомневался.
