скачать книгу бесплатно
– Кажется, да. Мужчины закрывали происходящее спинами или напрямую не давали женщинам производить съемку. Кстати, – губы Ивана расплылись в улыбке от шикарной идеи, – на автомобильных видеорегистраторах могли остаться записи!
– Я об этом думал. – Взгляд Коляуса погрустнел. – Надо выявить все проезжавшие машины, где мужчин не было ни за рулем, ни в салоне, иначе записи, наверняка, удалены. Встает проблема: проводить масштабную проверку придется с привлечением местных сотрудников, а они – главные подозреваемые в подтасовке фактов и саботаже.
– А в сети искали? Не может быть, чтобы никто не поделился случайно сделанной записью.
– Первое время ролики и снимки появлялись, с них мы и начинали расследование, другой информации не было. Однако, выложенные записи удалялись авторами, постепенно не осталось ни одного видео- и фотосвидетельства.
Иван усмехнулся:
– У меня появилась версия происходящего. Тихомировск захватили инопланетяне, разум большинства жителей взят пришельцами под контроль, подконтрольные жители избивают тех, чей разум еще свободен и кто желает сообщить об этом остальному миру.
– Что ж, это тоже версия. – Коляус даже не улыбнулся. – И тоже требует рассмотрения.
На очередном перекрестке Коляус остановился у светофора.
– Сейчас у меня встреча в райотделе, к обеду вернусь. – Он посмотрел Ивану в глаза. – К тому, что сейчас скажу, отнесись серьезно. Мы с тобой для Тихомировска чужаки, и я допускаю, что со мной или с тобой может случиться такое же «происшествие», как со вчерашним коммунальщиком, а до него еще с десятками безвинно пострадавших. Если начнется – падай на землю и закрывайся руками и коленями, ни в коем случае никого не трогай, не отвечай действием. Над тобой висит Дамоклов меч условного срока, вытащить тебя из беды будет трудно.
– Думаешь, финт «прикинуться ветошью и не отсвечивать» поможет? Если меня побьют, мои показания «гостя города», наверняка, пойдут против слов массы местных «очевидцев», и мне легко пришьют что угодно: нападение на какого-нибудь бедолагу, применение спецнавыков, против чего как бы и выступит собравшаяся толпа, и, для кучи, сопротивление полиции при задержании. Особенно, если некоторые свидетели для этого сами себя покалечат. После того, что видел, я поверю и не в такое.
– До сих пор обходилось избиениями, пострадавших оберегали от возможности попасть под статью. Избитые сами или, что мне кажется более похожим на правду, под угрозой здоровью или семье сообщали органам правопорядка, что не имеют претензий, после чего их освобождали и с комфортом доставляли домой или в больницу.
– Раз на раз не приходится.
Коляус кивнул:
– Непонятные ситуации имеют тенденцию меняться к худшему, нужно быть готовым ко всему.
– Я готов, прорвемся. Коляус, не в службу, а в дружбу, займи деньжат на цветы. На первое свидание лучше прийти с букетом, а у меня наличных кот наплакал.
– Держи. – Коляус выпотрошил портмоне до основания. – Если не хватит – звони, сниму с карточки.
Коляус ушел по делам, Иван поглядел на часы. До встречи с Машей оставалось больше семи часов. На что убить прорву времени? Покупать букет лучше перед свиданием, чтобы цветы остались свежими.
– Не подскажете, где ближайший цветочный магазин? – поинтересовался Иван у прохожего.
Покупать, конечно, лучше перед свиданием, но узнать, где покупать, как и режим работы, следовало заранее.
– Ближайший? – Прохожий улыбнулся. – Магазин?! Молодой человек, вы из Москвы?
– Я из деревни.
– Тихомировск – не столица, у нас цветами торгуют по утрам на рынке и в единственном павильончике в центре. Пройдите два квартала в сторону храма и сверните направо.
На перекрестке горел красный сигнал светофора, Иван остановился. Позади встал еще кто-то. Этот кто-то встал за спиной слишком близко, отчего былые навыки заставили напрячься, как перед боем, и, чтобы чувствовать себя спокойно, Иван сделал шаг в сторону. Сдвигаясь, он оглянулся назад. На него с вызовом пялился крупный парень, спортивный, в кожаной куртке и сдвинутой на лоб кепке. Типаж – дворовая шпана. Руки свободно висели по швам, на губах застыла специально скроенная улыбочка:
– Закурить есть?
– Не курю.
Иван отвернулся.
– Эй ты, вонь подноготная, не вороти рыло, когда с тобой люди разговаривают.
Очень хотелось ответить по-мужски, чтобы расставить нужные точки раз и навсегда.
Иван сдержался. Два года условно. А он только что встретил любовь.
Брань продолжала изливаться грязным потоком, переходя все границы. Она касалась лично Ивана, его матери и даже Родины, вырастившей и непонятно как носившей на себе такого урода.
Перекресток. По углам расположены магазины, у них, наверняка, есть видеонаблюдение, вероятнее всего – перекрестное. Что покажут камеры, если ответить не словом, а делом?
Отвечать нельзя даже словом, слова потянут за собой поступки.
Когда в череде оскорблений, где с каждой фразой градус повышался, возникла пауза, Иван вновь резко обернулся. Парень отшатнулся от вскинутой руки, его собственные руки дернулись для защиты и усилием воли опустились обратно. Парень не хотел драться. Он собирался вывести Ивана из себя и быть избитым, это стало ясно, как Божий день.
Иван тоже не собирался драться, поднятой рукой он размашисто перекрестил обидчика:
– Я прощаю тебя. Иди с миром.
Загорелся зеленый свет, Иван шагнул на проезжую часть. Парень остался на тротуаре.
Перейдя улицу, Иван оглянулся, на перекрестке никого не было. Опасная ситуация разрешилась удачно, но была ли она последней? Интуиция подсказывала, что истинное веселье только начиналось.
Найдя цветочный павильон и убедившись, что тот работает без перерывов и допоздна, до дома Даброго Иван добрался без проблем, больше никто не просил закурить, не оскорблял и не подначивал другими способами.
Открыв дверь ключом, Иван застыл на пороге. В квартире играла музыка. Дабрый вернулся раньше обещанного срока? Судя по всему, у него что-то случилось: томная мелодия из колонок звала утонуть в печали по несбывшемуся или броситься в объятия первой встречной. На кухне, наверняка, открыта бутылка вина, а в глазах никогда не унывавшего друга плещется тоска одиночества. Приехавшие навестить друзья – это одно, а холодная постель – совсем другое. Иван знал по себе. В последнее время настроение включить такую музыку и забыться в ней накатывало все чаще.
Звук захлопнутой двери растаял в громе из колонок. В прихожей Иван скинул ботинки, и в момент, когда нащупанный в темноте выключатель заставил светильник вспыхнуть, вдоль проема, который вел в комнату, проплыло видение: слева направо прокружилась сногсшибательная блондинка в мужской рубашке с раскинутыми руками и запрокинутой, словно в трансе, головой. Длинные волосы развевались, глаза были блаженно закрыты. Девушка медленно танцевала в одиночку, не замечая происходящего вокруг, из одежды на ней была только рубашка, и рубашка была расстегнута. Гипнотический ритм кружил гостью, чарующая мелодия вбирала в себя до сладкой дрожи и не отпускала из лап забытья. Выглядело красиво настолько, что хотелось присоединиться.
Странно, но, похоже, девушка отдыхала одна, иначе Дабрый танцевал бы с ней или, например, сидел на диване с чем-нибудь согревающим в руке. Хотя, возможно, он сейчас в ванной или на кухне. А если девушка находится здесь одна – кому Дабрый мог доверить ключи?
Бывшая жена?
Бывшая жена Даброго – сестра Маши. Дабрый говорил, что они погодки, и Маша – младшая. Незнакомка на эту роль годилась частично. Длинные золотистые волосы были похожи, а фигура выигрывала у Маши в чисто мужском понимании: грудь раскачивалась под умопомрачительным весом при соответствующем весу убийственном для мужского взгляда объеме, тыл тоже превосходил сдобностью, а тонкой талии позавидовали бы песочные часы. А главное – девушка была моложе Маши. То есть, на роль старшей сестры – бывшей супруги Даброго – она не подходила, если, конечно, глаза не обманывали. С некоторых пор Иван научился доверять глазам, иначе вернулся бы со службы не в полном комплекте или вовсе не выжил.
У друга намечается свидание. Лучше уйти.
Не удалось сделать даже шага назад. Незнакомка заметила постороннего. Взвизг, запахивание рубашки, оторопелый взгляд темных пронзительных глаз:
– Ты кто?!
– Иван, друг Дмитрия. А ты?
Обратиться к молоденькой полураздетой девице на вы не дало что-то глубинное, хотя после армии Иван всех незнакомых называл строго на вы.
– Нина. Очень приятно. – Девушка с интересом разглядывала Ивана. – Я не знала, что у него есть такой друг. Если бы знала… – Она сделала шаг навстречу и заглянула в глаза – чуть снизу, с высоты небольшого роста, макушкой едва дотягивая Ивану до носа. – Думаешь, я подружка Димы? Увы, нет. Когда-то – да, но мне хотелось чего-то большого и светлого, а Димочке хотелось всего и сразу. И всех. – Нина вздохнула. – У тебя возникает резонный вопрос – почему же я тут? Ответ прост и безобразен. От безысходности. Мы с Димочкой давно расстались, но насколько мне известно, он никого не нашел, и я никого не нашла, а тут такая тоска накатила…
– Дабрый придет нескоро.
– Хотела сделать сюрприз, а до его прихода побыть в одиночестве. Но теперь… – Нина сделала еще два шажка к Ивану, отчего почти коснулась грудью. – Тебе говорили, что ты копия Димочки, причем – улучшенная версия?
– Я пойду. – Иван попятился к двери.
– Погоди, мне сейчас нельзя оставаться одной. – Нина схватила его за плечи. Половинки ранее запахнутой незастегнутой рубашки разъехались, Нина этого не заметила или не собиралась замечать. – У тебя не бывает желания напиться так, чтобы забыть обо всем? Не представляешь, как хочется выпить. Но я держусь. Дала себе слово. Потанцуем? – Нина прижалась к Ивану и повела его в медленном танце.
Иван сам «завязал» со спиртным не сразу, с трудом, с жуткими последствиями от срывов. Желание выпить периодически возникало, и кому, как не Ивану, знать, насколько сложно бороться с пожирающим внутренности вожделением. Оставить Нину сейчас, в тоске и безысходности, он не мог.
– Никто не хочет помочь, смотрят как на игрушку, а так хочется найти нормального человека… – Прижавшись к надежному плечу, Нина говорила то, что лежало на душе, но ее грудь и прижимавшийся живот распластались по Ивану, а руки обнимали все крепче.
Еще вчера ничто не мешало утешить девушку и даже закрутить с ней роман, если Дабрый действительно с ней расстался. Это было вчера. Иван сравнивал Нину и Машу, и кроме более выгодных форм Нина не трогала душу ничем. В ее лице не было света и тепла, только холод и тяжесть. Иван помнил, как преобразился мир, когда в нем появилась Маша. Остальное перестало иметь значение. Солнце вспыхнуло Сверхновой, чувства стали ярче, зелень – зеленее. С Ниной – ничего подобного.
В танце рубашка на партнерше распахивалась все сильнее, а чувственное кружение, как оказалось, вело к дивану.
– Прости. – Иван отстранился. – Я не тот, кто утешит, у меня есть девушка, я люблю ее. Дима все еще одинок, подожди его. Я уверен, у вас снова все будет хорошо.
С трудом оторвав от себя девичьи руки, в последней надежде продолжавшие цепляться и останавливать, Иван обулся и вышел.
Оказавшись на улице, он позвонил Даброму:
– Дома тебя ждет сюрприз, поторопись.
– До вечера не смогу. Что там за сюрп… А-а, может, Нинка заявилась? Однажды я ей сдуру ключи оставил. Гони ее в шею, скажи, что друзья приехали, сейчас не до нее, ага?
– Она в таком виде, что мне лучше подождать снаружи. Я уже вышел.
– Погоди, сейчас я ее угомоню, возвращайся.
– Пока она там, я погуляю.
Иван отключился.
Когда он дошел до угла здания, из подъезда выскочила Нина – в джинсах и короткой, подчеркивающей фигуру, куртке, со стянутыми в хвост волосами. На ходу разговаривая по телефону, она села в припаркованный у подъезда «Ситроен» кислотно-желтого цвета. Иван дважды сфотографировал ее на камеру телефона: когда выходила и когда уезжала в машине, чтобы виднелся номер. Впрочем, найти приметный автомобиль труда не составит, в маленьком городе его должен знать каждый.
На вопрос «Зачем искать?» ответ прост: на всякий случай. После рассказа Коляуса Иван не доверял в Тихомировске никому. Теперь даже Даброму. Старый друг, заставляя остаться с бывшей подружкой, проявил удивительную настойчивость. Прежде такого не случалось, ревность Даброго была общеизвестна, делиться женщинами, даже бывшими, было не в его стиле.
Тихомировск – город сюрпризов. Люди в нем меняются до неузнаваемости. Либо – как вариант – их здесь что-то меняет, случайно или намеренно, без их согласия.
Перед глазами в очередной раз прокрутилась сцена вчерашнего избиения. Какой смысл толпе бросаться на беззащитного человека?
Если тобой управляют, то смысл, наверное, есть. Для того, кто управляет.
Глава 4. Город под контролем
В обед вернулся Коляус, с собой он принес кожаный чемодан-«дипломат».
– Ничего не случилось? – Коляус оглядел Ивана на предмет ножевых ран, синяков и наличия конечностей.
– Плохого? Нет. На улице настоятельно просили закурить, все рассосалось безболезненно для обеих сторон. А сюда заявилась бывшая подружка Даброго и пыталась со мной заигрывать.
– Меня задерживали по пустякам, намеренно тянули время, мне и подумалось насчет тебя. Вдруг глупые причины задержек – неспроста, и если со мной на обратном пути ничего не случилось, то, как мне показалось, могло случиться с тобой. Возможно, в выстроенную в голове гипотетическую систему я пытаюсь впихнуть невпихуемое, но мне спокойнее, когда рассмотрены все варианты.
Иван с интересом наблюдал, как Коляус с приборчиком из чемодана ходил в прихожую, на кухню, в санузел и долго водил антенной прибора по комнате.
– Чисто. Камень с души. – Коляус вернул прибор в чемодан и развернул свернутую во много раз прозрачную пленку.
Иван тоже порадовался, что Дабрый – не «инопланетянин», то есть не из тех, кто творит с городом что-то непотребное. Но Дабрый был местным, поэтому, оставаясь внешне своим для всех, на деле он выглядел как свой среди чужих и чужой среди своих. Отныне с ним не поговоришь по душам. Только время расставит все по местам. Сейчас надо быть настороже со всеми.
– Я скину тебе на телефон фото Нины, подружки Даброго.
– В чем-то подозреваешь? – нахмурился Коляус.
– Она меня откровенно соблазняла – с первой минуты, едва увидела в дверях, а Дабрый пытался вернуть меня к ней, когда я ушел. Зная Даброго, не верится, что они действительно «дружили».
– Посмотрю, что можно сделать. – Коляус закрепил пленку на окне, чтобы с улицы звук со стекол не писали. – Закрой шторы, выключи телефон, вытащи из него аккумулятор, наш разговор – не для чужих ушей. Не нравится мне то, что здесь происходит. Буду настаивать на полномасштабной проверке. Предварительный план действий я отослал, тебе в нем тоже отводится роль. – Из чемоданчика появились листы бумаги с распечатанным на принтере текстом и вписанными от руки личными данными Ивана. – Я сделал запрос о привлечении тебя к делу разовым внештатным сотрудником. О твоих «подвигах» знают, но я за тебя поручился. Дали «добро». Распишись здесь.
Коляус указал на прочерк внизу текста.
Иван без раздумий поставил подпись на договоре и на расписке о неразглашении. Другой работы пока не предвиделось, а здесь – заработок и интересное дело «в одном флаконе». Да еще вместе с закадычным другом. Мечта, а не работа, пусть и разовая.
Коляус убрал бумаги в чемодан.
– Повторюсь, что кроме Тихомировска многократно повторяемая массовая немотивированная агрессия нигде не наблюдалась. Здесь что-то происходит, наша задача выяснить что именно.
– И кто виноват, – вставил Иван.
– Само собой. Тогда станет ясно, что делать. Эпизоды с избиением повторяются регулярно, первый случай выявить не удалось, известия о массовых нападениях не знакомых между собой мужчин на одну жертву отмечаются в Тихомировске в течение последних нескольких лет.
– Нескольких – это сколько? – уточнил Иван.
– Примерно пять. Возможен разброс в один год в каждую из сторон. Точное количество случаев подсчету не поддается, заявлений от потерпевших не зарегистрировано, а факты избиений органами правопорядка не фиксировались или затушевывались. За начальную версию происходящего взято применение массового гипноза. Гипноз – временное состояние с расфокусировкой сознания, в него вводят методом, который называют индукцией, жертва постепенно отстраняется от осознания внешнего мира и погружается во внушаемые образы и мысли.
– Получается, каждый из нападающих был под гипнозом?
– Скорее, после гипноза. Участники избиения ранее могли быть где-то загипнотизированы. Ты, наверное, слышал про лечебный гипноз. После сеанса алкоголик будет глядеть на водку с отвращением, у курящего в руке с сигаретой появится боль. Не исключено, что случаи агрессии, которые мы расследуем – проявления постгипнотического внушения. После выхода из состояния гипноза человек живет обычной жизнью, но однажды звучит кодовое слово – тот самый выкрик, с которого все началось – и прошедшие внушение люди превращаются в запрограммированных на определенное действие роботов.
– Надо взять того гипнотизера за жабры и вытрясти все «как» и «зачем».
Коляус погрустнел.
– Версия с гипнозом трещит по швам, мы придерживаемся ее временно, за неимением лучшей. Есть, как минимум, четыре причины, каждая из которых перечеркивает все, что я рассказал. Во-первых, женщины более внушаемы, использовать их в любом удобном гипнотизеру качестве было бы логичнее, но женщины не принимают участия в избиениях и никак не проявляют себя в чем-то другом. Вторая причина: под гипнозом человек не совершит того, на что не способен в сознании. Например, многие не ударят упавшего человека и, тем более, не смогут намеренно избивать жертву ногами в живот или в голову. Третья причина: гипноз не может быть вызван против воли.
– Это стопроцентный факт или гипотеза ученых?
– Так считается на сегодняшний день.
– Так считалось до сегодняшнего дня, если верить тому, что ты рассказал. И как же тогда быть со знаменитым цыганским гипнозом? Люди не хотят, чтобы их ограбили, но отдают последнее, хотя нисколько того не желают.
– Разговорный гипноз проводится без введения в транс, цыгане с его помощью выманивают ценности, а психиатры – лечат фобии, изменяют привычки, управляют болью, применяют для похудения, лечения кожных болячек и достижения высоких результатов в спорте. В Тихомировске на участников акций в критический момент никто не воздействует, люди подчиняются некой команде, внушенной заранее или, что больше походит на расследуемые случаи, по сигналу, который они слышат или видят на месте. Поэтому я расспрашивал о мелочах. Провоцирующим сигналом служит кодовая фраза, но это могут быть жест или некая вещь. Например, жилет коммунальщика.
